потом  начал   собирать
документы.
   -  Прошу  прощения,  -  пробормотал   Алек,   наклоняясь   за   свитками,
закатившимися в коридор. Теро с недовольным видом взял их у него и ушел,  не
побеспокоившись о том, чтобы оставить дверь открытой.
   "Прекрасный прием!" - кисло  подумал  Алек  и,  прежде  чем  постучаться,
отошел в сторону от двери.
   На этот раз ему открыл Серегил, который явно был чем-то очень доволен.
   - Убрался, да? - хихикнул он, впуская Алека в прихожую.
   - Из-за чего весь шум? Он чуть не сбросил меня через перила.
   Серегил посмотрел на Алека невинным взглядом:
   - Я поднялся наверх, чтобы взять у  Нисандера  книгу,  но  его  здесь  не
оказалось. В его отсутствие Теро позволил себе сообщить мне,  что  книги  не
даст. Я долго убеждал его, а потом предположил, что, возможно, причиной  его
раздражительности является обет безбрачия. Я как раз углубился  в  детальное
описание - основанное на личном опыте - методов, которые могут облегчить его
состояние, когда он  поспешно  покинул  помещение.  Возможно,  он  торопился
применить мои советы на практике - Сомневаюсь. И разве  не  опасно  дразнить
волшебника?
   - Он слишком серьезно к себе  относится,  -  фыркнул  Серегил,  садясь  у
одного из  рабочих  столов.  -  Ну,  как  ты  прокатился?  Видел  что-нибудь
интересное? И кто украл твой кошелек?
   - На Морском рынке мне повстречалась процессия... - начал Алек и  тут  же
замер с открытым ртом, когда до него дошел последний вопрос Серегила. Ощупав
пояс, он обнаружил лишь перерезанные ремешки там, где раньше висел кошель.
   - Этот подонок с Морского рынка! - простонал  он.  Серегил  посмотрел  на
него со своей кривой улыбкой:
   - Ну-ка попробую угадать: бледный, большеносый, с плохими зубами?
   Подобрался к тебе поближе под каким-то предлогом, и ты никак  не  мог  от
него избавиться? Вот он тебя и обчистил, я думаю.
   Серегил бросил Алеку его кошелек - пустой.
   - Его зовут Тим. - Улыбка Серегила стала шире. - Я так и  думал,  что  он
подберется к тебе на рынке. Не может парень удержаться, когда оказывается  в
толпе, да еще если рядом солдаты.
   Алек растерянно посмотрел на Серегила:
   - Это ты напустил его на меня! Он на тебя работает?
   - Иногда, так что ты, возможно, еще  его  увидишь.  Тогда,  если  хочешь,
сможешь с ним посчитаться. Надеюсь, он стащил у тебя не так уж много.
   - Не так уж. Но я все равно не понимаю,  зачем  ты  это  сделал.  Клянусь
локтями Билайри, Серегил, если бы я не спрятал пропуск за пазуху...
   - Считай, что это твой первый урок жизни в большом городе.  Что-нибудь  в
этом роде рано или поздно все равно с тобой случилось бы. Я решил, что лучше
рано. Я ведь предупредил тебя, чтобы ты был осторожен.
   - Мне казалось, что я и был. - обиженно воскликнул  Алек,  вспоминая  тех
типов, от которых ему удалось ускользнуть на Кольце.
   Серегил хлопнул его по плечу.
   - Ладно, не переживай. Тим профессионал, а ты как  раз  такой,  каких  он
любит: только что из деревни, зеленый как травка, глазеешь на город  разинув
рот. Ну а теперь расскажи мне о своей прогулке.
   - Разве Тим не рассказал тебе? - мрачно поинтересовался  Алек,  чувствуя,
что его выставили дураком.
   - Тим - это не ты. Я хочу услышать, что ты видел. Все еще не остыв,  Алек
кратко описал увиденное на Кольце, особенно подчеркнув, как он избег засады.
Потом он перешел к процессии на Морском рынке.
   - Благородный Вардарус... - Серегил нахмурился и начал вертеть в  пальцах
стеклянную палочку. - Я выполнял пару его поручений в прошлом.  И  я  сказал
бы, что он полностью предан царице.
   - Твой карманник говорил, что он пытался убить благородного Бариена. Мы с
Миррини как раз перед этим встретили его в царском парке. Да будет  со  мной
милость Создателя, Серегил, он, должно быть, шел с казни, а  разговаривал  с
нами о каких-то празднествах!
   - Праздник Сакора, во время зимнего солнцестояния,  -  рассеянно  заметил
Серегил. - Интересно, знает ли обо всем этом Нисандер?  Никогда  не  подумал
бы, что Вардарус - леранец.
   - Да кто .такие леранцы?
   Серегил удивленно взглянул на Алека:
   - Потроха Билайри,  уж  не  хочешь  ли  ты  сказать,  что  я  никогда  не
рассказывал тебе про Идрилейн Первую?
   - Нет. Той ночью на "Стремительном" ты только сказал, что  мне  предстоит
выучить много всего про царский род, но потом ты заболел.
   - Ах, ну тогда тебя ждет удовольствие. Идрилейн Первая  -  одна  из  моих
любимиц. Она жила  четыре  столетия  назад  и  была  первой  и  единственной
царицей, выбравшей себе в супруги ауренфэйе.
   - Ауренфэйе? - воскликнул Алек.
   - Именно, хотя  он  был  не  первый  ее  супруг.  Идрилейн  была  великая
воительница, знаменитая своей сильной волей  и  вспыльчивостью.  К  двадцати
годам она была уже  генералом.  Когда  ей  исполнилось  двадцать  два  и  ее
короновали, она выбрала себе супруга и  в  должный  срок  родила  наследницу
дочь, которая получила имя Лера. Вскоре после  этого  Зенгат  объявил  войну
Ауренену. Ауренфэйе обратились к Скале за помощью, и Идрилейн повела  войска
на юг.
   - А где находится Зенгат? - перебил Алек, в голове которого смешались все
незнакомые имена и названия.
   - К западу от Ауренена, там, где горы Аред  Нимра  выходят  к  Зелонскому
морю. Зенгатцы дикий народ, сплошь воины, разбойники  и  пираты.  Иногда  им
надоедает грызться между собой, и тогда они объединяются, чтобы  напакостить
соседям, особенно Ауренену. На этот раз они  претендовали  на  земли  вокруг
горы Бардок, но, когда прорвались в западные провинции Ауренена, решили, что
им пригодится и все остальное.
   Во время похода против зенгатцев Идрилейн влюбилась в  красавца  капитана
ауренфэйе по имени Коррут. После войны он вернулся с ней в Скалу, и Идрилейн
чуть не вызвала гражданскую войну, когда отвергла  своего  первого  супруга,
чтобы выйти за Коррута замуж.
   - Но ты как-то говорил, что царицы меняли возлюбленных, сколько хотели, -
вспомнил Алек.
   - Но обычно они делали это только для того, чтобы обеспечить  продолжение
династии. А у Идрилейн уже была дочь. И к тому же Коррут оказался ауренфэйе.
   - То есть не человеком?
   - Это верно. Хотя древние связи времен Великой Войны все еще вспоминались
с благодарностью, дело повернулось совсем иначе, когда возникла угроза,  что
чужая кровь смешается с царской.
   Как всегда, Идрилейн в конце концов настояла на своем, и от этого  нового
брака родилась другая дочь, Коррутестера. Ее  отец,  добрый  и  благородный,
постепенно привлек на свою сторону многих аристократов.  Однако  по-прежнему
существовала сильная партия, леранцы, которая не могла  примириться  с  тем,
что дочь Коррута может когда-нибудь взойти  на  трон.  С  самого  начала  их
подстрекал первый супруг Идрилейн, а может  быть,  и  сама  Лера,  хотя  это
осталось недоказанным.  Как  бы  то  ни  было,  отношения  между  царицей  и
наследницей престола сделались напряженными, чтобы не сказать больше.
   - И что случилось?
   - На тридцать втором году  царствования  Идрилейн  была  отравлена.  Вина
леранцев  не  была  доказана,  но  Лера  взошла  на  трон,   оставаясь   под
подозрением. Дело усугублялось еще и тем, что благородный  Коррут  бесследно
исчез  в  день  ее  коронации.  Надо  отдать  Лере  справедливость:  она  не
попыталась сразу же избавиться от своей  сестры,  Коррутестеры.  Она  просто
втихомолку выслала ее  на  остров  в  Осиатском  море.  Народ  Ауренена  был
оскорблен, и с тех пор отношения между двумя странами уже никогда  не  стали
прежними.
   Царица Лера была жестокой и жадной женщиной. Согласно  летописям,  за  ее
восемнадцатилетнее царствование было  казнено  больше  людей,  чем  в  любое
другое царствование в истории Скалы.
   Судьба посмеялась над ней. Ее сестра благополучно пережила три  покушения
на ее жизнь, а сама Лера умерла в родах, произведя на свет  мертворожденного
сына. Несмотря  на  то  что  снова  возникла  опасность  гражданской  войны,
Коррутестера была возвращена  из  изгнания  и  коронована  как  единственная
оставшаяся наследница.
   Алек некоторое время обдумывал услышанное.
   - Так это значит, что все царицы, которые были потом, частично ауренфэйе?
Серегил кивнул:
   -  Коррутестера  покровительствовала  народу  своего  отца.  Говорят,   в
пятьдесят лет она выглядела как девочка.
   - Как это?
   - Ну, - объяснил Серегил, - помимо того, что они живут в три  или  четыре
раза дольше, чем люди, ауренфэйе медленнее взрослеют. Человек, которому  под
восемьдесят, уже близок к воротам Билайри, а ауренфэйе все еще юноша.
   - Они должны становиться очень мудрыми, раз живут так долго.
   Серегил ухмыльнулся:
   - Мудрость не всегда приходит с возрастом. Но все  таки  представь  себе,
что ты можешь использовать опыт, накопленный не за одну жизнь, а за три.
   - И как долго прожила Коррутестера?
   - Она погибла в битве, когда ей было сто сорок семь лет. Царица  Идрилейн
Вторая была ее правнучкой. Алек задумчиво протянул:
   - Тогда, если Тим сказал правду, леранцы все еще действуют?
   - О да, хотя им мало что удалось, за исключением убийства  или  двух.  Но
они все еще иногда причиняют неприятности. Теперь, когда на носу война,  они
могут представить более серьезную угрозу, и не только для царицы, похоже.
   Когда вы встретили Бариена, он был один?
   - Нет. Фория, старшая принцесса...
   - Наследница престола, - поправил его  Серегил,  снова  играя  стеклянной
палочкой. - Она сама, правда, предпочитает звание генерала. О них с Бариеном
давно уже сплетничают... Но продолжай.
   - С ним была генерал Фория и его племянник.
   - Благородный Теукрос? - Серегил непочтительно фыркнул.
   - Вот тебе истинный представитель скаланской  аристократии.  Племянник  и
единственный наследник самого могущественного  вельможи  в  Римини,  отпрыск
одной из знатнейших семей, без единой капли чужой крови в его лилейно-чистых
жилах. Прекрасные манеры, расточительные вкусы, а мозги как у камбалы.
   Любитель азартных игр. Я столько раз у него выигрывал.
   - Он наследник Бариена?
   - О да. Наместник бездетен и всегда обожал сына своей сестры.  Бариен  не
дурак, но любовь делает человека снисходительным, говорят. Просто скаланским
аристократам нужно бы  знать  то,  что  известно  любому  фермеру  по  части
улучшения породы.

Глава 19

УЖАСНЫЕ СЕКРЕТЫ

   Серегил с удовольствием вдохнул знакомые утренние  запахи,  когда  они  с
Алеком на следующий день поднимались  в  башню.  Это  был  смешанный  аромат
старого  пергамента,  горящего  воска  свечи,  сухих  трав  и   готовящегося
завтрака.
   Лучи  поднимающегося  солнца,  проходя  сквозь  стекла  купола,  заливали
загроможденную комнату веселым светом. Нисандер сидел, как обычно, у краешка
стола, обхватив обеими руками кружку, и разговаривал .с Теро.
   Серегил ощутил укол ревности. В былые дни,  дни  своего  ученичества,  на
месте Теро каждое утро сидел он, наслаждаясь утренней тишиной  и  выслушивая
задания Нисандера на предстоящий день. Именно в такие моменты он  впервые  в
жизни почувствовал, что он нужен, что ему рады и что от него есть польза.
   Вместе с этим воспоминанием пришло и мимолетное чувство вины: на дне  его
мешка хранился старательно спрятанный кусочек пергамента... Серегил поспешно
прогнал мысль об этом.
   - Доброе утро,  вы  двое!  Надеюсь,  вы  должным  образом  проголодались,
улыбнулся Нисандер, пододвигая к Серегилу чайник. Теро ограничился  холодным
кивком.
   Завтраки Нисандера в его рабочей комнате давно уже  стали  легендой  Дома
Орески:  поджаренная  ветчина,  мед,  сыр,   горячие   лепешки   с   маслом,
замечательный крепкий черный чай. Здесь были рады любому гостю, а  если  ему
хотелось еще чего-то, он мог это принести с собой.
   - Валериус был бы доволен тобой,  Алек,  -  сказал  Нисандер.  -  Серегил
сегодня гораздо больше похож на себя. Юноша бросил на Серегила выразительный
взгляд:
   - Я тут ни при чем. Он делает все что хочет с тех пор, как Валериус ушел,
но все равно каким-то образом поправляется.
   - Позволю себе предположить, что  ты  недооцениваешь  свое  влияние,  мой
милый мальчик. - Волшебник вопросительно посмотрел на  Серегила.  -  Ну  так
что, каковы твои планы?
   Серегил  чувствовал,  что  его  старый  учитель  наблюдает  за  ним.  Тот
наверняка ожидал, что снова начнется спор по поводу шрама на груди Серегила,
и так бы оно, конечно, и оказалось, если бы не обстоятельства.  Нет,  сейчас
для этого не время.
   Сосредоточенно  глядя  на  намазанную  медом  лепешку,  Серегил  спокойно
ответил:
   - Нам пора отправляться. Раз весной ожидается начало  войны,  нам  многое
нужно узнать.
   - Верно, - согласился Нисандер. - У меня тоже есть для тебя задание.
   - Касающееся этого нового выступления леранцев?
   - Именно. Я рассчитываю сообщить тебе необходимую  информацию  в  течение
ближайших дней.
   Серегил откинулся на стуле, почувствовав себя более уверенно.
   - Ты думаешь, что Вардарус действительно был в этом замешан?
   - Должен сказать, что сам я никогда  бы  его  ни  в  чем  не  заподозрил,
ответил Нисандер. - Но Вардарус перед казнью подписал полное признание и  ни
слова не сказал в свою защиту. Доказательства кажутся неопровержимыми.
   Серегил скептически пожал плечами:
   - Если бы он опротестовал приговор и не смог доказать своей невиновности,
его наследники лишились бы всех прав на его имущество. Раз  он  признался  в
измене, они теперь получат наследство.
   - Но если он был невиновен, почему же он об этом не  объявил?  -  спросил
Алек.
   - Как сказал Нисандер,  свидетельства  против  него  были  неопровержимы,
вступил в разговор Теро. - Суду были предъявлены  письма,  написанные  рукой
Вардаруса. Он мог, конечно, утверждать, что  это  подделка  или  что  письма
заколдованы, чтобы выглядеть,  как  его  собственные,  но  он  отказался  от
защиты. Царице не оставалось ничего другого, как вынести приговор. При  всем
моем уважении к тебе,  Нисандер,  я  все-таки  допускаю,  что  Вардарус  был
виновен.
   Серегил рассеянно потеребил прядь волос.
   - А если он был невиновен, что, черт возьми, могло заставить его  хранить
молчание?  Вардарус  ведь  был   смотрителем   царской   сокровищницы?   Мне
понадобится список тех придворных, с которыми он был  связан  по  службе,  и
хоть какие-нибудь сведения о его личных пристрастиях.
   - Я позабочусь о том, чтобы ты все это получил, - сказал Нисандер.
   Алек  присматривался  к  лицам  собравшихся  за  завтраком.  Серегил  был
необычно задумчив, хотя несколько  оживился  после  того,  как  основательно
насытился, Теро, как всегда, выглядел чопорным, а  Нисандер  -  добродушным;
однако он смотрел на Серегила так, словно пытался разгадать мысли друга.
   Что касается его самого, то Алек  наконец  стал  чувствовать  себя  здесь
совершенно свободно. Ощущение растерянности,  которое  преследовало  его  во
время болезни Серегила, прошло Наблюдая за тем, как его  друг  поддразнивает
Теро, Алек думал о неопределенном, но важном равновесии в  отношениях  между
сидящими за столом, которое наконец-то восстановилось.
   - Ты что-то  молчаливее  обычного  сегодня  утром,  -  заметил  Нисандер,
встретившись с Алеком глазами. Тот улыбнулся и кивнул на Серегила:
   - А вот  он,  наоборот,  снова  стал  таким,  как  был,  когда  я  только
встретился с ним.
   - Досаждать Теро всегда было его любимым развлечением, - вздохнул маг.
   - Ради всего святого,  Серегил,  дай  ты  ему  поесть  спокойно.  Не  все
способны к словесным перепалкам с утра пораньше.
   - Да, боюсь, наши с  Теро  вкусы  мало  в  чем  совпадают,  -  согласился
Серегил.
   - Обстоятельство, за которое я не  перестаю  благодарить  богов,  -  сухо
парировал Теро.
   Предоставив им препираться и дальше, Алек повернулся к Нисандеру:
   - Мне не дает покоя кое-что, о чем ты говорил еще в первый вечер.
   - Да?
   - Ты говорил о заклинании превращения.  Неужели  на  самом  деле  человек
может быть превращен во что-то другое?
   - В кирпич, может быть? - вставил Теро. Серегил в ответ  отсалютовал  ему
ложкой с медом.
   - Это так, - ответил  Нисандер.  -  Превращение,  или  метаморфоза,  если
предпочитаешь, - всегда было моим любимым занятием.  В  свое  время,  еще  в
молодости, я глубоко изучал его. Немногие из заклинаний  действуют  долго  и
риск достаточно велик, но мне все равно превращения доставляют удовольствие.
   - Во что только он не превращал нас, - сказал Серегил Алеку.  -  Впрочем,
иногда это бывает очень к месту.
   - Существует несколько общих классов изменений, - продолжал Нисандер, сев
на любимого конька. - Полная трансформация превращает что-то  одно  в  нечто
совершенно иное - человека в дерево, например. Его мысли становятся  мыслями
дерева, он живет, лишившись  памяти,  пока  его  прежняя  природа  не  будет
восстановлена. Метастатическое заклинание, однако, просто  придает  человеку
внешность дерева. Для превращения одного элемента в другой например,  железа
в золото - применяется алхимическая трансмутация.
   - А как насчет того заклинания, что выявляет внутреннюю сущность вещей?
   - спросил Серегил ласково, глядя в свою чашку.
   - Так я и знал, что ты об этом спросишь, - фыркнул Теро. - Дешевый  трюк,
рассчитанный на детей и невежественных крестьян!
   - Ну, есть мнение, что эти чары имеют  определенную  ценность,  -  сказал
Нисандер, бросая на Теро многозначительный взгляд. - Я  принадлежу  к  числу
тех, кто его разделяет.
   Серегил наклонился к  Алеку,  как  будто  желая  сказать  ему  что-то  по
секрету, но голоса не понизил:
   - Теро терпеть не может это заклинание, потому что применительно  к  нему
оно не работает. Он, видишь ли, не имеет внутренней сущности.
   - Это правда, данное заклинание в отношении  Теро  бессильно,  -  признал
Нисандер, - но я уверен, со временем мы выясним, что тут мешает. Но я думаю,
ты имел в виду не Теро, задавая свой вопрос.
   Серегил шутливо ткнул Алека в бок:
   - Как ты смотришь на небольшое колдовство? Нисандер  со  вздохом  положил
нож.
   - Я вижу, спокойно позавтракать мне все равно не дадут. Предлагаю выйти в
сад на случай, если Алек превратится во что-нибудь очень большое.
   -  Я?  -  Алек  подавился  лепешкой.  Он  понятия  не  имел,  что   собой
представляет заклинание для выявления внутренней сущности, а тут выясняется,
что применить его они намерены именно к нему...
   Серегил был уже на ногах.
   - Надеюсь, он не превратится в барсука. Я никогда не  мог  найти  с  ними
общий  язык.  Это  Теро  скорее  всего  превратится  в  барсука,   если   ты
когда-нибудь заставишь заклинание сработать.
   Все следом за Нисандером спустились в парк, в  густую  березовую  рощицу,
окружающую маленький пруд.
   - Вот здесь будет хорошо, - сказал маг, останавливаясь в тени пронизанной
солнечными лучами листвы у края воды. - Первым я  превращу  Серегила,  чтобы
ты, Алек, мог увидеть, как это делается.
   Алек нервно кивнул; Серегил встал на колени в  траве  перед  волшебником,
опустил руки и закрыл глаза; всякое выражение исчезло с его лица.
   - Он так легко входит в состояние восприятия, -  невольно  с  восхищением
пробормотал Теро. - Но все-таки, Нисандер, ты рискуешь, пытаясь  работать  с
ним.
   Нисандер знаком потребовал тишины и положил руку на голову Серегила.
   - Серегил-н-Корит Солун Мерингил Боктерса, да  явится  нам  символ  твоей
внутренней сущности!
   Перемена оказалась мгновенной. Только что Серегил стоял на коленях  перед
Нисандером, и вот уже что-то извивается в куче его одежды.
   Нисандер наклонился к шевелящейся одежде.
   - Как я понимаю, превращение прошло успешно.
   - О да, - ответил ему тихий гортанный голос, - только я тут заблудился.
   Не поможет ли мне кто-нибудь?
   - Помоги другу, Алек, -  со  смехом  сказал  Нисандер.  Парень  осторожно
приподнял полу камзола и  от  неожиданности  отскочил  назад:  из  горловины
рубашки выглянула тупая голова выдры.
   - В