чатями.
   Нисандер представил себе все возможные последствия этого  и  встревоженно
нахмурился.
   - О боги!

Глава 35

ЦИРНА

   Алек разорвал цепкие объятия сна, все еще ощущая мерзкий запах склепа.
   Откинув полог кровати, он  обнаружил,  что  в  окно  светят  первые  лучи
рассвета.
   Запах,  который  он  теперь   чувствовал,   был   всего   лишь   ароматом
поджаривающихся на кухне колбасок.
   - Благодарю тебя, Создатель! - прошептал он, проведя рукой  по  покрытому
потом лицу.
   Этой ночью он спал плохо; его преследовали  кошмары,  в  которых  ужасная
черная фигура кралась за ним по  склепам.  Гнет  страшного  сна  преследовал
Алека, пока он одевался и спускался вниз.
   Серегила и Рансера он нашел в главном  зале;  они  обсуждали  достоинства
расставленных на полу дорожных  сундуков.  "Благородный  Серегил"  собирался
совершить  поездку,  чтобы  развеяться  после  перенесенных   испытаний,   в
сопровождении "благородного Алека". Все должны были видеть, как много багажа
необходимо им для длительного путешествия.
   - Все это мы оставим в Уотермиде, - говорил Серегил, когда Алек  вошел  в
зал.
   - Что мне отвечать тем, кто  будет  интересоваться  тобой  и  благородным
Алеком, господин? - спросил Рансер.
   - Говори всем, что  я  был  слишком  потрясен  пережитым,  чтобы  заранее
решить, когда вернусь. О, Алек, доброе  утро.  Мы  выезжаем  сразу  же,  как
только ты позавтракаешь. И поторопись.
   - Благородный Микам возвращается домой? - спросил Рансер.
   - Уж в этом можешь не  сомневаться,  -  ухмыльнулся  Микам,  появляясь  в
дверях столовой. -  Можешь  сообщать  всем,  кто  будет  спрашивать,  что  я
отправился домой, где меня ждет самая прекрасная женщина в Скале, и натравлю
собак на всякого, кто попробует потревожить нас в ближайшую неделю.
   Рансер с серьезным видом поклонился.
   - Посетители не останутся в неведении насчет твоих чувств, господин.
   Пока Алек расправлялся с колбасками и пил чай, Серегил непоседливо  шагал
по столовой.
   - Когда вернемся, снова поселимся в "Петухе".
   - Замечательно, - радостно откликнулся Алек. Изысканные манеры и  слишком
подобострастные слуги успели ему надоесть.  Поспешно  закончив  завтрак,  он
следом за Серегилом и Микамом вышел на улицу, где у крыльца их ждали  лошади
и целый небольшой караван с багажом под бдительным присмотром Рансера.
   Путешественники  были   одеты,   как   подобает   благородным   господам,
отправляющимся в путешествие; конюх оседлал для них Цинрила  и  Ветерка,  но
среди вьючных лошадей были Лохматый и Заплатка.
   День был ясный и прохладный - очень подходящий для прогулки верхом,  и  к
полудню они добрались до поворота на Уотермид. Переехав через мост,  Алек  и
Серегил  спешились  и  в  кустах  переоделись   -   дальше   им   предстояло
путешествовать как простым торговцам.
   - Собираешься остановиться на ночлег в "Пони"? - спросил Микам.
   Серегил посмотрел на солнце.
   - Думаю, мы туда доберемся, если поднажмем.
   - Передай от меня привет Кари и девочкам, - сказал Алек. В глубине долины
над трубой Уотермида поднимался светлый  дымок.  Юноша  со  сладкой  грустью
представил себе запах свежего хлеба, копчений, сухих трав.
   Серегил оседлал Лохматого и Заплатку  и  привязал  ауренфэйских  коней  к
цепочке вьючных животных.
   - Когда мы вернемся, я не знаю. - Он вручил Микаму поводья.
   - Желаю удачной охоты,  -  ответил  Микам,  пожимая  им  руки.  -  Будьте
осторожны на тех козьих тропах, которые в Цирне почему-то называют улицами.
   Там ведь не туда ступил - и полетишь  кувырком  в  бухту,  не  успеешь  и
глазом моргнуть.
   Алек и Серегил снова пересекли мост и галопом поскакали на север.
   Пологие холмы скоро уступили место  более  крутым  склонам.  Голые  скалы
слева  обрывались  к  морю,  так  что   путешественники   могли   любоваться
прибрежными островами и просторами Осиатского моря, уходящими к горизонту.
   Когда наконец они сделали привал, чтобы дать отдохнуть лошадям,  Серегил,
откинув капюшон плаща, издал радостный вопль:
   - Клянусь Четверкой, до чего же хорошо снова сбежать с улицы Колеса!
   - Ты тоже это чувствуешь? - с удивлением повернулся к нему Алек.
   - Мне там теперь просто нечем дышать! - воскликнул Серегил. - Не хотелось
бы в этом признаваться, но последние годы я чувствую себя там как в западне.
Это была маска, а теперь она обрела собственную жизнь. Поживешь  подольше  -
поймешь.
   - Поэтому ты никогда и не рассказывал мне о своей жизни на улице  Колеса?
-  спросил  Алек.  Воспоминание  о  последнем  ночном   кошмаре   вместе   с
обстоятельствами его первого появления в доме Серегила  придали  его  словам
неожиданную резкость.
   Серегил с удивлением посмотрел на него:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я говорю о всех тех неделях, что мы провели в городе: ты же ни разу  не
упомянул о доме на улице Колеса - до тех пор, пока не понадобилось  устроить
мне испытание.
   - Только не говори мне, что ты все еще злишься по этому поводу!
   - Наверное, все еще злюсь, - пробормотал Алек. - Ты ведь все время так  -
ничего мне не говоришь.
   - Клянусь пальцами Иллиора, Алек! Последние два месяца я только и  делаю,
что рассказываю тебе о чем-нибудь. Думаю, никогда в жизни я еще  не  говорил
так много! О чем же это я тебе не сказал?
   - Ну, для начала хотя бы об улице Колеса, - огрызнулся Алек.  -  Заставил
меня влезть в дом, как вора, а потом по твоей  милости  я  оказался  посреди
гостей...
   - Но я же все тебе объяснил! И  не  говори  мне,  будто  ты  не  гордился
успехом, когда пришел в себя.
   -  Дело  не  в  этом.  -  Алек  изо  всех  сил  старался  выразить   свои
противоречивые чувства словами. - Просто мне хотелось бы, чтобы  мое  мнение
тоже учитывалось. Если подумать, с  того  времени,  как  мы  встретились,  я
никогда не принимал участия в принятии решений. И это после всего, через что
мы прошли! Потроха Билайри, Серегил, я же в конце концов спас тебе жизнь!
   Серегил открыл было рот, собираясь ответить, потом молча пустил Лохматого
рысью.
   Алек последовал за ним, все еще в гневе, но уже стыдясь своей вспышки.
   Почему это сильные эмоции всегда сваливаются на него как снег на голову?
   - Пожалуй, ты имеешь основания так думать, - наконец произнес Серегил.
   - Серегил, я...
   - Да нет, все в порядке. Не нужно извиняться за то, что ты сказал правду.
- Опустив глаза, Серегил сокрушенно вздохнул. - Когда мы только встретились,
все было иначе. Ты был просто мальчишкой, который нуждался в  помощи  и  мог
быть полезен. До того, как мы покинули Вольд, я не был еще уверен, стоит  ли
брать тебя с собой на юг.
   - Покинули Вольд!  -  Алек  резко  повернулся  к  нему;  его  гнев  снова
разгорелся. - Так ты мне лгал? Все эти разговоры про Скалу, про  то,  как  я
стану бардом, пока мы пробирались по глуши?
   Серегил пожал плечами, все еще не поднимая глаз.
   - Не знаю, наверное. Я хочу сказать, тогда это представлялось мне удачной
мыслью. Но я на самом деле не знал, сможешь ли ты быть мне полезен, пока  мы
не забрались в дом мэра.
   - И что бы ты сделал, если бы я не оказался "полезен"?
   - Оставил бы где-нибудь в безопасном месте, снабдив деньгами,  а  сам  бы
исчез. Я часто раньше так поступал с людьми, которым приходилось помогать.
   Но ты оказался не такой, как другие, так что я отказался от этой мысли.
   Алек удивился странному чувству общности, когда их глаза встретились.
   Тепло, как от глотка вина, разлилось по его телу.
   - Так что да, сначала я тебя обманывал, - продолжал Серегил. - Ты  только
вспомни, скольким людям тебе пришлось лгать с тех пор, как  ты  связался  со
мной. Такова природа нашей работы. После  Вольда,  однако,  я  был  с  тобой
честен, насколько это вообще для меня возможно. Я собирался рассказать  тебе
больше, подготовить тебя, но  тут  меня  свалила  болезнь.  -  Он  помолчал.
Сомневаюсь,  что,  окажись  я  на  твоем  месте,  я  проявил  бы  такую   же
преданность. Но так или иначе, после Вольда и  той  засады  в  лесу  я  стал
думать о тебе как о своем друге - первом  новом  друге  за  многие  годы.  Я
считал, что ты это понимаешь, и за эту  свою  уверенность  я  прошу  у  тебя
прощения.
   - В этом нет необходимости, - смутившись, пробормотал Алек.
   - А я думаю, что есть. Проклятие, Алек, ты для меня такая же загадка, как
и я, наверное, для тебя. Я все время забываю, как ты молод, как мы  с  тобой
отличаемся друг от  друга.  Мы  с  Микамом  были  почти  ровесниками,  когда
познакомились. Мы одинаково смотрели на мир. А уж  Нисандер!  Он,  по-моему,
всегда знал, о чем я думаю, прежде чем я сам это осознавал. А с тобой -  все
не так. С тобой я Двигаюсь на  ощупь  и,  похоже,  причиняю  тебе  боль,  не
понимая этого.
   - Да не так уж, - промямлил  Алек,  выбитый  из  колеи  этой  неожиданной
откровенностью. - Просто иногда кажется... кажется, будто  ты  не  доверяешь
мне.
   Серегил невесело рассмеялся:
   - Ах, Алек! "Рей форил тос токун ме бритир, вре шруит я".
   - Что это значит?
   Серегил протянул Алеку свой кинжал рукоятью вперед.
   - "Ударь меня ножом в глаз, я не поморщусь", - перевел он. -  Это  старая
клятва, означающая полное доверие, и я даю ее тебе от всего  сердца.  Можешь
ударить меня кинжалом, если хочешь.
   - Ты это сейчас придумал?
   - Нет, это действительно старинная клятва. И я готов дать тебе еще десять
столь же суровых, если это убедит тебя, что я на самом деле сожалею о  своем
поведении.
   - Да помилует меня Создатель, я ведь просто хотел, чтобы ты рассказал мне
про улицу Колеса!
   - Ладно, про улицу Колеса. - Серегил снова сунул кинжал в  сапог.  -  Все
началось после того, как я не смог  осилить  науку  Нисандера.  Я  сбежал  и
несколько лет вел тяжелую жизнь. Тогда-то я и  научился  воровать.  Когда  я
вернулся в Римини, я увидел, что интриги скаланской знати  могут  обеспечить
меня занятием. Мне нужно было только зарекомендовать себя, а  это  оказалось
нетрудно. Мое пестрое прошлое, интерес ко мне как к родичу царицы  и  как  к
ауренфэйе, мои воровские таланты и пронырливость... - Серегил шутливо развел
руками. - Все это обеспечило мне успех.  Благородный  Серегил,  раскаявшийся
изгнанник, скоро приобрел репутацию  человека,  с  симпатией  выслушивающего
любого, охотно угощающего выпивкой, гуляки не  особенно  строгих  правил.  В
общем, человека незначительного, а потому такого,  с  кем  все  болтали  без
всяких опасений.
   Я сделался любимцем молодых знатных  шалопаев,  а  у  них  мне  удавалось
узнавать весьма ценные сведения. После этого было уже нетрудно пустить слух,
что благородный Серегил, при всех  своих  прекрасных  качествах,  не  всегда
вращается в самом лучшем обществе. Просочились намеки,  что  я  иногда  могу
посодействовать, если нужно  нанять  ловкача,  готового  за  соответствующую
плату выполнить деликатное поручение.
   - "Кота из Римини"! - ухмыльнулся Алек.
   - Именно. Мой секрет был известен  только  Нисандеру,  и  он  с  радостью
воспользовался моими услугами. От меня ему гораздо больше пользы было как от
шпиона, чем как от подмастерья. Но даже тогда я слишком любил свободу, чтобы
играть роль аристократа все время. Поэтому я купил "Петуха" и оборудовал там
себе убежище. Нисандер по моей просьбе нашел для  меня  Триис.  Силла  тогда
была не старше, чем теперь Иллия...
   - Да, но все же как насчет  улицы  Колеса?  -  настойчиво  спросил  Алек,
которому хотелось услышать конец этой истории до того, как стемнеет.
   Серегил, раз уж начинал рассказывать  о  чем-то,  не  упускал  ни  единой
детали.
   - Опять я отвлекся? Так вот, время шло, и молодые шалопаи, с  которыми  я
водился, остепенились и сами обзавелись молодыми шалопаями-сыновьями.
   Ауренфэйе я или нет, от меня ожидали того  же.  Чтобы  сохранить  доверие
клиентов, я должен был  создать  видимость  такой  же  солидности.  Я  начал
вкладывать деньги в морскую  торговлю  и  преуспел  в  этом,  что,  впрочем,
неудивительно, если учесть, к какой информации я имел доступ. Помимо  денег,
мои предполагаемые деловые интересы давали  мне  прекрасное  оправдание  для
длительных отлучек.
   К сожалению, вся эта конструкция стала со временем уж очень громоздкой.
   Если бы я так не любил Римини, я мог бы покончить с благородным Серегилом
и начать заново где-нибудь в другом месте Для тебя,  однако,  это  означает,
что благородному Алеку из Айвиуэлла предстоит еще многому научиться - К тому
времени, когда я выучу половину того, что  ты  хочешь,  я  буду  стариком  с
бородой до колен.
   Ухмыльнувшись, Серегил повернулся  к  широко  раскинувшемуся  перед  ними
морю.
   - Ну, в этом я сомневаюсь. Очень, очень сомневаюсь.
   Они переночевали в "Пони", респектабельной придорожной  гостинице,  а  на
рассвете  следующего  дня  отправились   дальше.   Еще   до   середины   дня
путешественники добрались до перешейка, соединяющего Скаланский полуостров с
материком.
   Вздымающаяся из морских вод скалистая перемычка,  похожая  на  выбеленный
солнцем хребет, нигде не достигала в ширину больше пяти миль. Дорога шла  по
самому верху, и  Алек  видел  водные  просторы  с  обеих  сторон:  блестящее
стальным блеском Осиатское и более мелкое голубое Внутреннее море.
   Вскоре после полудня они добрались до заставы, охраняющей развилку дорог.
Отсюда можно было попасть к двум мостам - восточному и западному через канал
и портам у его оконечностей - Цирне и Талосу.  Свернув  направо,  Серегил  и
Алек скоро увидели восточный мост, изящной дугой вздымающийся  над  провалом
канала. Это было основательное  сооружение,  достаточно  широкое  для  того,
чтобы даже самые большие телеги могли с легкостью на нем разминуться.
   - До чего же отсюда потрясающий вид, верно? - сказал  Серегил,  натягивая
поводья. В этот  момент  к  мосту  с  противоположной  стороны  приблизилось
несколько фургонов; за ними следовал кавалерийский отряд.
   Алек почувствовал, как на спине выступил холодный пот, стоило ему бросить
взгляд в открывающуюся под ногами пропасть. Он бывал на дне ее, мог  оценить
глубину. Поэтому огромный мост представлялся ему не более чем паутинкой  над
бездной.
   - Пальцы Иллиора, да ты побледнел!  -  воскликнул  Серегил,  взглянув  на
юношу. - Может, тебе лучше спешиться и вести коня  в  поводу?  Очень  многие
чувствуют себя не в своей тарелке, когда впервые попадают на мост.
   Не в силах оторвать взгляд  от  зияющего  провала,  Алек  быстро  помотал
головой:
   - Нет, нет. Со мной все в порядке.  Мне...  мне  просто  никогда  еще  не
приходилось пересекать такую бездонную пропасть.
   Стыдясь своей внезапной слабости, Алек  решительно  тряхнул  поводьями  и
подхлестнул Заплатку.  Стараясь,  насколько  позволяло  движение,  держаться
середины моста,  он  сосредоточил  внимание  на  караване  мулов,  трусивших
впереди, и постарался не думать о том, что лежит внизу.
   - Послушай, это же совершенно безопасно, - заверил его  Серегил,  ехавший
рядом. - Мост такой же надежный, как дорога по перешейку.
   Алеку удалось заставить себя кивнуть. Из глубины провала доносился  скрип
весел и снастей  парусников;  голоса  моряков  долетали  оттуда,  как  шепот
привидений.
   - Смотри, отсюда хорошо виден западный мост, - показал влево Серегил.
   Алек посмотрел, куда было велено, и почувствовал тошноту. Отсюда западный
мост выглядел как построенный  ребятишками  игрушечный  мостик  из  палочек,
хрупкая игрушка, оставленная над головокружительной бездной.  Закрыв  глаза,
он постарался изгнать внезапно возникшее перед его мысленным взором  зрелище
крошащихся опор моста, рушащегося вместе с ним в черную пустоту.
   - Как им удалось построить мосты? - задыхаясь, спросил он.
   - Древние строители и маги знали цену предусмотрительности.  Они  сначала
построили мосты, а потом уже под ними рыли канал.
   Оказавшись  на  противоположной  стороне  моста,  Алек  с  трудом  разжал
стискивавшие поводья пальцы и с облегчением перевел дух.
   Извивающаяся змеей дорога вела вниз, к гавани у подножия могучих скал.
   Цирна была странным городом: на узких улочках, иногда таких  крутых,  что
всадники с трудом не съезжали  на  шеи  своих  лошадей,  стояли  квадратные,
лепящиеся друг к другу здания.  Местные  жители,  по-видимому,  предпочитали
передвигаться пешком, поскольку в некоторые части города можно было  попасть
вообще только по узким лестницам.
   Алек крепко уцепился за луку седла и стал смотреть на бухту; отсюда  были
видны блестящие колонны Астеллуса и  Сакора,  первое,  что  он  запомнил  по
прибытии в Скалу. Теперь в гавани стояло  на  якоре  гораздо  меньше  судов:
зимние штормы загнали в порты все корабли, кроме  немногих  смельчаков,  все
еще совершающих каботажные плавания.
   К тому времени, когда путники добрались до таможни на  берегу,  оба  были
рады вновь ступить на ровную землю.  Войдя  в  оштукатуренное  и  побеленное
здание, они обнаружили там  коренастую  женщину  в  покрытых  морской  солью
сапогах; она сидела за заваленным  документами  столом,  запечатывая  воском
свиток.
   - Добрый вам день, -  приветствовала  она  вошедших,  кончив  возиться  с
печатью. - Я  Катия,  смотрительница  порта.  Чем  могу  быть  вам  полезна,
господа?
   - И тебе тоже добрый день, - ответил Серегил. - Я Мирус, купец из Римини,
а это мой брат Альсандер. Мы прибыли сюда, чтобы  попытаться  узнать  судьбу
груза, пропавшего три года назад Женщина с сомнением покачала головой:
   - Вам предстоит в этом случае  нелегкая  работа.  Знали  бы  вы,  сколько
кораблей проходит через гавань каждый год!
   - Нам известно название корабля и  месяц,  когда  он  прошел  по  каналу,
сказал  Алек.  -  Это  не  может  помочь?  Мы  ищем  шхуну  "Белый   олень",
принадлежащую семейству Тиремиан, приписанную к Цирне. Она встала  здесь  на
якорь в начале эразина.
   - Ах, ну с этого по крайней мере можно начать  поиски.  -  Открыв  дверь,
ведущую в глубь здания, женщина ввела  их  в  комнату,  с  пола  до  потолка
уставленную полками со свитками.
   - Если корабельные документы сохранились,  они  где-то  здесь.  Вообще-то
архивы трехлетней давности должны были бы быть  уже  выброшены,  но  прежний
смотритель порта умер, не закончив работы, а у меня до этого руки так  и  не
дошли.
   Пройдя в глубь комнаты, Катия оглядела полки  и  наугад  взяла  свиток  с
одной из них. Пыль, толстым слоем покрывающая документ, взлетела  в  воздух,
заставив женщину и посетителей расчихаться.
   - Открой-ка окно, молодой господин, ты с ним рядом стоишь, - иначе мы тут
задохнемся, - пропыхтела Катия, вытирая нос.
   Алек распахнул ставни. Катия развернула свиток и поднесла его к свету.
   - Вот, смотрите, господа, каков порядок: сверху название  корабля  и  имя
капитана, дальше дата прибытия и перечень грузов, которые здесь выгружены  и
которые  погружены.  Снизу  печати  капитана  и   тех   торговцев,   которые
зафрахтовали судно. Вот эта большая печать в правом нижнем  углу  -  отметка
смотрителя порта. Дальше разбирайтесь сами и  не  забудьте  закрыть  ставни,
когда закончите. Только кладите свитки на прежнее место.
   Никакой  системы,  кроме   соблюдения   приблизительной   хронологии,   в
расположении свитков не было. Просмотрев несколько документов и сверив даты,
Алек и Серегил скоро ограничили свои поиски немногими  наиболее  подходящими
полками. Клубы пыли  вздымались  вокруг  них,  заставляя  чихать,  пока  они
перебирали ряд за  рядом  пожелтевшие,  заплесневевшие  пергаменты.  Записи,
сделанные на качающейся палубе стоящего на якоре судна, было  не  так  легко
расшифровать -  особенно  Алеку,  умение  которого  читать  было  далеко  от
совершенства. Задумчиво покусывая губу, он с трудом разбирал каракули:
   "Собака", "Крыло ласточки", "Два брата", "Прекрасная Ригель", "Серебряное
перо", "Кориола", "Морской туман", "Королева"...
   Алек был так поглощен разными - один неразборчивее другого  -  почерками,
что чуть не пропустил