Линн ФЛЕВЕЛИНГ
   МЕСТЬ ТЕМНОГО БОГА

   Перевод с английского А.А. АЛЕКСАНДРОВОЙ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Защита, как  нож,  -  оружие  обоюдоострое.  Но  юному  Алеку,  с  ужасом
ожидавшему казни за преступление, которого не  совершал,  было  не  из  чего
выбирать. Потому он и ухватился за помощь таинственного незнакомца, зовущего
себя Серегилом... и очень скоро оказался  втянутым  в  войну  против  самого
Темного Бога всемогущего Властителя Смерти. Ставка в  такой  игре  -  жизнь,
правила ее неизвестны. Служители Темного Бога следуют за  воинами  Света  по
пятам, охотятся за ними, разя клинком и магией, предательством и изменой.
   Демоны, вызванные из бездны Ада, вырываются на  волю,  и  страшной  будет
месть Темного Бога.

ОТ АВТОРА

   Древний иерофантический календарь основывается на лунном годе,  состоящем
из двенадцати месяцев по 29 дней в каждом и четырех  празднеств,  отмечающих
середины сезонов года, на которые приходятся остающиеся двенадцать дней.
   Зимнее солнцестояние - отмечается самая долгая ночь в году и  празднуется
начинающееся увеличение дня (Ночь Печали и Праздник Сакора в Скале). За  ним
следуют месяцы:
   САРИЗИН. ДОСТИН, КЛЕСИН.
   Весеннее празднество - подготовка к севу, празднование  даруемого  Далной
плодородия (Праздник Цветов в Майсене). За ним следуют месяцы:
   ЛИТИОН. НИТИН, ГОРАТИН.
   Летнее солнцестояние - празднуется самый длинный  день  в  году.  За  ним
следуют месяцы:
   ШЕМИН, ЛЕНТИН. РИТИН.
   Праздник урожая - окончание жатвы, время благодарения  (Большой  Праздник
Далны в Майсене). За ним следуют месяцы:
   ЭРАЗИН, КЕММИН, ЦИНРИН.

ПРОЛОГ

   Хрупкие древние кости рассыпались в прах под ногами благородного  Мардуса
и Варгула Ашназаи, когда они спускались в тесное подземелье под курганом. Не
обращая внимания на удушливый запах затхлости и  тления,  на  комья  влажной
земли, падающие на голову и за воротник, Мардус прошагал по лежащим на  полу
скелетам к грубо вытесанной каменной плите у задней стены.
   Отшвырнув несколько черепов, он благоговейно поднял  с  алтаря  маленький
мешочек. Истлевшая кожа расползлась в  его  пальцах,  и  на  ладони  Мардуса
оказались восемь резных деревянных дисков.
   - Похоже, ты достиг цели, Варгул Ашназаи, - улыбнулся Мардус, и  шрам  на
его левой щеке выступил резче.
   Ашназаи,  со  своим  узким  бледным  лицом,  казался  призраком   в   еле
просачивающемся от входа свете. Удовлетворенно кивнув, он провел  рукой  над
дисками, и на мгновение их форма стала расплывчатой - как будто  намекая  на
их истинную природу.
   - После всех этих столетий  наконец-то  мы  нашли  еще  одну  недостающую
часть! - воскликнул он. - Это знак, господин. Время приближается.
   - Весьма добрый знак. Будем надеяться,  что  и  дальше  наше  путешествие
будет столь же успешным. Капитан Тилдус!
   В не правильной формы отверстии входа показалось чернобородое лицо.
   - Я здесь, господин.
   - Жители деревни собрались?
   - Да, господин.
   - Прекрасно. Начинай.
   - А я приму меры, чтобы с этим ничего  не  случилось.  -  Варгул  Ашназаи
протянул руку к дискам.
   - Что ты можешь сделать такого, о чем древние  уже  не  позаботились  бы?
холодно поинтересовался Мардус,  опуская  диски  в  собственный  карман  так
небрежно, как будто это были всего лишь  игральные  кости.  -  В  наибольшей
безопасности находится вещь, не имеющая никакой цены. Так что  положимся  на
мудрость предков.
   Ашназаи быстро убрал руку.
   - Как тебе угодно, господин.
   Безжалостные черные глаза Мардуса в упор смотрели в лицо Ашназаи.
   Сверху донеслись вопли, и Ашназаи первым отвел взгляд.

Глава 1

УДАЧА В СУМЕРКАХ

   Тюремщики Асенгаи никогда  не  меняли  давно  сложившихся  привычек:  они
пытали пленников в одни и те же часы и на закате отправлялись на отдых.
   Алек, которого снова приковали в углу сырой холодной камеры, отвернулся к
стене и долго всхлипывал, несмотря на то что каждый судорожный вдох причинял
боль.
   Ледяной горный ветер врывался в зарешеченное окошечко под потолком,  неся
с собой свежий запах приближающегося снегопада. Все еще  не  в  силах  унять
слез, паренек зарылся в гнилую солому, брошенную на пол камеры.
   Колючие стебли оживили боль в царапинах и синяках,  покрывавших  все  его
голое тело, но все же это было лучше, чем  позволить  сквозняку  лишить  его
последних крох тепла.
   Алек остался в камере  один.  Мельника  стражники  повесили  накануне,  а
узник, называвший себя Данкером, умер под пытками. Алек ни с  одним  из  них
раньше не встречался, но все же они разделяли его беду и были добры к нему.
   Теперь он лил слезы не только от боли и страха, но и оплакивая их ужасную
участь.
   Потом, когда слезы иссякли, Алек опять  начал  гадать,  почему  тюремщики
пощадили его, почему благородный  Асенгаи  снова  и  снова  приказывал:  "Не
изуродуйте мальчишку!" Так что его не пытали  раскаленным  железом,  ему  не
отрезали уши, узловатые кнуты  не  изорвали  в  клочья  его  кожу.  Над  ним
издевались более изощренно, чтобы не осталось следов: палачи, привязав его к
доске, окунали Алека в воду, пока юноша не начинал захлебываться. Сколько бы
он, ловя ртом воздух, ни уверял их, что забрел во владения Асенгаи случайно,
охотясь на полосатых диких котов, ему не верили.
   Теперь он уже хотел только одного: чтобы  его  поскорее  убили  и  смерть
наконец избавила от бесконечных часов боли, от потока вопросов,  которых  он
не понимал и на которые не находил ответа. Цепляясь за эту горькую  надежду,
Алек провалился в беспокойный сон.
   Но вскоре знакомый грохот подкованных сапог вырвал его из забытья.
   Теперь в окошечко под потолком проникал  свет  луны,  бросая  отблеск  на
солому на полу. В ужасе ожидая новых издевательств, Алек забился,  насколько
позволяла цепь, в дальний темный угол.
   Шаги приближались, и теперь к ним  присоединился  высокий  резкий  голос,
сыпавший руганью и проклятиями. Дверь камеры со  стуком  распахнулась,  и  в
свете факелов стали видны двое стражников, тащившие упирающегося пленника.
   Новый узник был маленьким и тощим, но вырывался он из  рук  тюремщиков  с
яростью загнанной в угол ласки.
   -  Руки  прочь,  вы,  безмозглые  животные!  -  Яростные  вопли  пленника
сопровождались заметным пришепетыванием. - Я, наконец,  требую,  чтобы  меня
отвели к здешнему господину! Как вы посмели схватить меня! Или в этой  глуши
даже бард не может рассчитывать на безопасность?
   Вывернувшись из рук одного из  стражников,  он  отвесил  ему  размашистую
оплеуху. Верзила-тюремщик с легкостью отразил  удар  и  резко  заломил  руки
пленника за спину.
   - Не трепыхайся ты так, - фыркнул второй и  заехал  человечку  кулаком  в
ухо. - Ты скоро познакомишься с нашим хозяином, хотя вряд ли это тебя сильно
обрадует.
   Его напарник издевательски засмеялся:
   - Уж это точно! Он заставит тебя петь - громко и долго. - Сильный удар по
лицу и еще  один  -  в  живот  -  заставили  пленника  умолкнуть.  Стражники
подтащили его к стене напротив Алека  и  надели  на  него  ручные  и  ножные
кандалы.
   - А как насчет этого? - Один из тюремщиков ткнул пальцем в Алека.  -  Его
отправят завтра или послезавтра. Не позабавиться ли нам с ним пока?
   - Нет, ты же знаешь, что приказал господин. Он спустит с нас шкуру,  если
мы подпортим товар, предназначенный для работорговцев Да и пора нам:  ребята
небось уже начали играть. - Ключ заскрежетал в замке,  и  голоса  стражников
затихли вдали.
   Работорговцев. Алек сжался в комок в своем углу. Здесь, в северных краях,
рабства не было, но он наслышался достаточно  о  дальних  землях  и  ужасной
судьбе тех, кого туда увозили. Эти люди  никогда  не  возвращались  обратно.
Ледяная рука страха сжала его горло, Алек забился в своих цепях.
   Бард со стоном поднял голову:
   - Кто здесь?
   Алек замер, подозрительно глядя на соседа по камере. Бледного света  луны
было достаточно, чтобы разглядеть яркую одежду, какую обычно носят  бродячие
певцы, - тунику с длинными рукавами с буфами, полосатый пояс,  узкие  штаны.
Наряд дополняли высокие заляпанные грязью  дорожные  сапоги.  Лица  человека
Алек не видел - его закрывали длинные  до  плеч  черные  волосы,  завитые  в
щегольские локоны.
   Алек  был  слишком  измучен  и  несчастен,  чтобы  предаваться   праздной
болтовне; он снова молча забился в свой  угол.  Человек,  казалось,  в  свою
очередь пытался  рассмотреть  Алека,  но  прежде  чем  он  успел  что-нибудь
сказать,  снова  раздались  шаги.  Бард  распластался  на  соломе  и   лежал
неподвижно, пока тюремщики затаскивали в камеру третьего узника  коренастого
толстошеего крестьянина в домотканой одежде и забрызганных грязью леггинсах.
   Несмотря на свои могучие размеры, человек покорно дал  приковать  себя  к
стене рядом с бардом, храня полное страха молчание.
   - Теперь у  тебя  есть  компания,  парень,  -  с  ухмылкой  сказал  Алеку
стражник, ставя маленькую глиняную плошку с горящим в масле фитилем  в  нишу
над дверью. - Не так скучно будет ждать утра.
   Свет от лампы упал на Алека, и синяки и царапины стали отчетливо видны на
его белой коже, еле прикрытой остатками полотняной рубахи.  Алек  безучастно
смотрел на своих мучителей.
   - Клянусь Создателем, малыш! Что ты натворил, что они так тебя  отделали?
- воскликнул первый из узников.
   - Ничего, - выдохнул Алек. - Они меня пытали... других тоже. Те умерли...
вчера? Какой сегодня день?
   - Как рассветет, будет третий день месяца эразин.  Голова  Алека  болела,
ему было трудно соображать. Неужели прошло всего четыре дня?
   - Но за что они тебя схватили? - настаивал  человек,  глядя  на  Алека  с
подозрением.
   - Они сказали, что я шпионил. Но это не правда! Я пытался объяснить...
   - Вот и со мной то же самое, -  вздохнул  крестьянин.  -  Меня  схватили,
избили, отняли все, что у меня  при  себе  было,  и  ни  слова  не  пожелали
выслушать. "Я же Морден Свифтфорд, - говорил я им, - простой пахарь, никакой
не шпион". И вот я здесь.
   С глухим стоном бард сел, неловко повернувшись в своих оковах. С  большим
трудом ему удалось прислониться спиной к стене.
   - Эти твари дорого заплатят за свои бесчинства, -  с  бессильной  яростью
прошипел он. - Подумать только, Ролан Силверлиф - шпион!
   - Тебя тоже обвиняют в этом? - спросил Морден.
   - Это же абсурд! Только на прошлой неделе я выступал  на  ярмарке  в  Рук
Торе. В здешних краях у  меня  найдутся  могущественные  покровители,  и  уж
поверьте, они все узнают о тех издевательствах, которым меня подвергли!
   Человек продолжал бормотать, в подробностях перечесляя, где проходили его
выступления и к каким благородным господам обратится он за защитой.
   Алек не обращал на него внимания. Ему хватало собственных несчастий, и он
бессильно скорчился в своем углу. Морден же слушал барда, разинув рот.
   Не  прошло  и  часа,  как  тюремщики  вернулись  и   уволокли   дрожащего
крестьянина. Скоро в камеру долетели знакомые вопли. Алек уткнулся  лицом  в
колени и зажал уши, стараясь ничего не слышать. Он знал, что бард  наблюдает
за ним, но ему было все равно.
   Когда стражники швырнули Мордена обратно в камеру и  приковали  к  стене,
его волосы и куртка были покрыты кровью. Он остался лежать  там,  где  упал,
издавая хриплые стоны.
   Один из тюремщиков вернулся и раздал узникам по кружке воды и сухарю.
   Силверлиф посмотрел на еду с отвращением.
   - В сухарях полно червей, но тебе  следует  подкрепиться,  -  сказал  он,
перебрасывая свою порцию Алеку.
   Тот не прикоснулся ни к своему сухарю, ни к порции барда.  Появление  еды
означало, что рассвет близок и скоро начнется новый мучительный день.
   -  Ну-ка  поешь,  -  мягко  подбодрил  его  Ролан.  -  Силы  тебе   скоро
понадобятся. - Алек отвернулся к стене, но тот настаивал:
   - По крайней мере попей воды. Ходить-то ты можешь?
   Алек безразлично пожал плечами:
   - Какое это имеет значение?
   - Может быть, скоро это будет иметь очень даже большое значение,  ответил
человек со странной кривой улыбкой. В его  голосе  появилось  что-то  новое:
расчетливая нотка,  совсем  не  соответствующая  его  щегольской  внешности.
Тусклый свет лампы высветил его длинный нос и один внимательный глаз.
   Алек сделал глоток, потом залпом выпил всю  воду:  потребности  его  тела
давали себя знать, несмотря на всю безнадежность положения. У него во рту не
было ни крошки еды и ни капли воды уже больше суток.
   - Так-то лучше, - пробормотал Ролан. Он встал на колени,  так  что  цепи,
сковывающие его ноги, натянулись, и наклонился вперед. Морден поднял голову,
глядя на него с тупым любопытством.
   - Это бесполезно, тюремщики услышат и явятся сюда, - прошипел Алек.
   Хоть бы этот человек догадался не шуметь!
   К его  удивлению,  Ролан  хитро  подмигнул.  Потом  он  начал  сгибать  и
разгибать руки, выпрямив напряженные пальцы. В тишине  Алек  услышал  мягкий
тошнотворный щелчок: большие пальцы выскочили из суставов. Кисти рук  Ролана
выскользнули из колец кандалов. Бард упал вперед, но ловко оперся на  локоть
и быстро вправил пальцы в суставы.
   - Ну вот, теперь еще ноги... - Ролан рукавом вытер со  лба  пот.  Отогнув
верх сапога, он вытащил из шва в голенище длинный тонкий похожий на  шпильку
инструмент. Секунда возни с замками ножных кандалов - и бард был свободен.
   Подняв с пола кружки с водой - свою и Мордена - он подошел к Алеку.
   - Ну-ка выпей. Только медленно. Как тебя зовут?
   - Алек из Керри. - Паренек с благодарностью выпил воду, все еще гадая, на
самом ли деле он видел то, что только что проделал Ролан. Впервые с тех пор,
как его схватили, перед ним забрезжила надежда.
   Ролан внимательно смотрел на Алека, как будто принимая нелегкое  решение.
Наконец он вздохнул и сказал:
   - Пожалуй, тебе лучше отправиться со мной. - Потом,  нетерпеливо  откинув
волосы с лица, он повернулся к Мордену с улыбкой, которую никак нельзя  было
бы назвать дружеской.
   - Что-то ты, приятель, уж вовсе дешево ценишь свою жизнь.
   - Добрый господин, - заикаясь, выдавил из себя Морден,  -  я  всего  лишь
простой крестьянин, но моя жизнь дорога мне так же...
   Ролан остановил его нетерпеливым жестом;  сунув  руку  за  ворот  грязной
куртки Мордена, он сорвал с шеи того тонкую серебряную цепочку  и  сунул  ее
под нос "крестьянину".
   - Ты не очень убедительно играешь свою роль, знаешь ли. Хоть они и грубые
животные,  приспешники  Асенгаи  слишком  хорошо  знают  свое  дело,   чтобы
прозевать такую финтифлюшку.
   "У него совсем другой голос!" - подумал Алек,  в  растерянности  наблюдая
эту странную сцену. Ролан больше не пришепетывал, щеголь бард превратился  в
смертельно опасное существо.
   - Должен также тебе сказать - просто чтобы повысить твою квалификацию,  -
что после пытки человек всегда страдает от жажды, - продолжал Ролан.  Кроме,
конечно, тех случаев, когда он утолил жажду элем, которым от тебя  разит  за
версту. Верно, у вас с тюремщиками был веселый ужин?  Интересно,  какой  это
кровью ты перемазан?
   - Менструальной кровью твоей  матушки!  -  прорычал  Морден.  Простоватое
выражение исчезло с его лица;  выхватив  из  леггинса  короткий  кинжал,  он
бросился на Ролана. Бард легко  парировал  удар  и,  резко  выбросив  вперед
кулак, раздробил Мордену кадык, одновременно локтем стукнув его в висок.
   Морден рухнул к ногам Ролана, изо рта и из уха у него хлынула кровь.
   - Ты его убил! - слабым голосом произнес Алек.  Ролан  пощупал  пульс  на
горле поверженного противника, затем кивнул:
   - Похоже на то. Иначе этот дурак заорал бы и позвал стражников.
   Алек отпрянул и прижался к сырым камням.
   - Успокойся, парень, - сказал ему Ролан, и Алек с  изумлением  обнаружил,
что тот улыбается. - Хочешь ты отсюда выбраться или нет?
   Алек смог только молча кивнуть, когда  Ролан  начал  освобождать  его  от
цепей. Покончив с этим, тот подошел к телу Мордена.
   - Посмотрим теперь, кто  ты  такой.  -  Ролан  сунул  кинжал  Мордена  за
голенище собственного сапога и задрал грязную куртку "крестьянина",  обнажив
волосатый торс. - Хмм, удивляться тут особенно  нечему,  -  пробормотал  он,
заглядывая под мышку мертвеца.
   Любопытство побороло страх, и Алек подобрался поближе  и  заглянул  через
плечо Ролана.
   - Видишь? - Тот показал ему на три расположенных треугольником  маленьких
кружка, вытатуированных на бледной коже.
   - Что это значит?
   - Знак гильдии. Он был жонглером.
   - Циркачом?
   - Нет, - фыркнул Ролан. - Соглядатаем, подсадной уткой. Жонглеры  берутся
за любую грязную работу, если за нее хорошо платят. Они вьются вокруг  таких
князьков, как Асенгаи, как мухи вокруг навозной кучи. - Он стянул с мертвеца
куртку и сунул ее Алеку. - Вот, надевай. И поторопись!
   Повторять не буду: отстанешь - заботься о себе сам.
   Одежда была грязная и мокрая от крови, но Алек поспешно подчинился,  хотя
его и передернуло от отвращения, когда он  ее  натягивал.  К  тому  времени,
когда он был готов, Ролан уже возился с замком в двери камеры.
   - Ржавый сукин сын, - пробормотал он себе под нос  и  плюнул  в  замочную
скважину. Наконец  замок  поддался,  и  Ролан  выглянул  в  коридор,  слегка
приоткрыв дверь.
   - Как будто все спокойно, - прошептал он. - Не отставай и  делай,  как  я
скажу.
   Алек следом за бардом выбрался из камеры; сердце его бешено колотилось, в
ушах стоял шум, как от кузнечного молота. Их  отделяло  несколько  ярдов  от
помещения, где узников пытали; затем  следовала  дверь,  ведущая  в  комнату
стражи. Она была  открыта,  и  до  беглецов  доносились  голоса  тюремщиков,
азартно играющих в кости.
   Сапоги Ролана ступали по каменному полу так же бесшумно, как и босые ноги
Алека. Ролан осторожно выглянул из-за косяка и поднял вверх  четыре  пальца,
потом жестом велел Алеку быстро и тихо миновать дверь.
   Алек тоже заглянул в комнату.  Четверо  стражников  расположились  вокруг
расстеленного на полу плаща. Как раз в этот момент один из них бросил кости,
раздалась ругань проигравшего, зазвенели монеты.
   Дождавшись, когда внимание игроков будет отвлечено следующим ходом,  Алек
проскользнул мимо двери.  Ролан  бесшумно  последовал  за  ним,  и  беглецы,
обогнув угол, поспешили туда, где начиналась  лестница.  В  нише  на  нижней
площадке горела масляная лампа.  Ролан  прихватил  ее  с  собой  и  двинулся
дальше.
   Алек совсем не представлял себе расположения помещений в  замке  и  скоро
утратил всякое  понятие  о  том,  в  каком  направлении  они  идут.  Миновав
извилистый проход, Ролан наконец привел его к маленькой дверце, открыл ее  и
нырнул в темноту, шепотом предупредив Алека, чтобы тот смотрел под ноги  как
раз вовремя, иначе парень свалился бы  с  лестницы,  начинающейся  сразу  за
дверцей.
   Там, куда они попали,  было  холодно  и  сыро.  Колеблющийся  свет  лампы
выхватывал из темноты покрытые мхом  камни  стен.  Пол  тоже  был  каменный,
неровный и местами провалившийся от долгого запустения.
   Наконец они дошли до выщербленных ступеней, ведущих  к  низкой  окованной
железными полосами двери. Камни под босыми ногами Алека  казались  ледяными,
дыхание вырывалось клубами пара. Ролан передал юноше лампу,  а  сам  занялся
тяжелым замком, висящим на двери.
   - Ну вот, - прошептал он, когда дужка  поддалась  его  усилиям.  -  Задуй
лампу и оставь ее здесь. Мы уже почти на свободе!
   Беглецы выскользнули в тень, отбрасываемую стеной, окружающей  внутренний
дворик. Ущербная луна стояла низко над западным горизонтом;  небо,  усеянное
звездами, начало  светлеть,  предвещая  рассвет.  На  всем,  что  находилось
поблизости, лежал толстый слой  поблескивающего  в  лунном  свете  инея:  на
поленнице, стенке  колодца,  наковальне,  где  кузнец,  по-видимому,  обычно
подковывал лошадей. Зима будет ранней в этом году, подумал Алек.
   Воздух пах морозом.
   - Это двор конюшни, -  прошептал  Ролан.  -  З