ществовать.
Такие силы были задействованы в схватке двух чародеев, что Браган пришел в
смятение и ужас. Ведь сын заставил его сделать то, чего Саргонские маги
более всего страшились. Он воочию увидел, к чему могут привести выпущенные
на волю неистовые силы природы; и как опасно оставлять их во власти кого бы
то ни было.

  - И что? - спросила принцесса. - Они победили?

  - Конечно, сам дальнейший ход истории указывает на то, что Браган
Агилольфинг - последний из Саргонских чародеев - вышел победителем из
смертельного поединка со своим сыном.

  Возвратившись с победой из дальнего похода, он был избран правителем
Ашкелона, Ойтала и Сувейды и коронован. Дело в том, что жители этих
государств очень быстро сообразили, как выгодно иметь такого могучего
защитника и мудрого короля. Правда, почти никто из них не подозревал о том,
с кем они по-настоящему имеют дело. Просто Браган прославился как стретаег,
как владыка, под рукой которого процветали подданные. Истинное
происхождение Брагана Агилольфинга и его великое могущество - это одна из
самых серьезных тайн Роанской империи. Но вернемся к истории...

  Прошел всего один год после его восшествия на престол, когда из Роана и
Ремеля прибыли к нему послы, умоляющие его о помощи. Отто Майнинген вторгся
на земли этих королевств, чиня грабежи и насилия. Лотэры ночью перешли Алой
и напали на пограничную Роанскую крепость. Она была взята к утру, а ее
защитники казнены так жестоко, что ужас охватил людей. Конечно, Браган не
мог остаться глух к их мольбам.

  Здесь нужно сказать, что Ваш предок, Ваше высочество, каким-то образом
проведал о родстве Брагана с остальными монхиганами, и о том, какую роль
император Роана сыграл в битве на Бангалорах. Ведь к тому времени многие
уже считали гибель континента простой катастрофой естественного
происхождения.

  Узнав, что победитель Далихаджара собирается вытсупить против него,
Майнинген захватил в плен тех бывших чародеев, которые скромно доживали
свой век вдали от мирской суеты. Король Лотэра надеялся на то, что
Агилольфинг не посмеет учинить на родине такое же сражение, как и на
Бангалоре. Иначе он просто погубит всех людей, обратившихся к нему за
помощью. К тому же, у него в руках были друзья и учителя, соратники и
ученики Брагана - всего девятнадцать утративших былую силу монхиганов.

  - И они ничего-ничего не смогли сделать, чтобы защитить себя? - изумилась
Арианна. Ее широко раскрытые глаза стремительно наполнялись слезами. -
Неужели они совсем разучились колдовать?

  - Не совсем, Ваше высочество, - ответил Аластер. - У них просто не было
возможности, хотя, не скрою, что они были способны защищаться.

  - А разве это не одно и то же?

  - Конечно, нет, - мягко сказал великан. - Вообразите себе, принцесса, что я
достаточно силен, чтобы убить человек десять-двенадцать за несколько минут,
скажем.

  - О Господи!

  - Из этого следует, что я способен убивать. Но вместе с тем, мне и в голову
не придет поднять на кого-нибудь руку без крайней на то необходимости. И
это значит, что возможности убивать у меня нет: внутренние запреты гораздо
сильнее. Так же было и с монхиганами - они не утратили своего невероятного
могущества, но они запретили себе пользоваться им - считайте, возможности
проявить свою силу у них не было.

  - Но Вы же сами сказали, в крайнем случае. А разве грозящая гибель - это не
такой же крайний случай?

  - В этой ситуации - нет, Ваше высочество. Бывают вещи гораздо страшнее
смерти. И монхиганы прекрасно об этом знали, раз все согласились умереть во
имя чего-то, гораздо более важного, чем их жизнь. Они были мудры. Очень
мудры.

  Арианна подумала, что мудростью тут и не пахнет, а только безоглядной
глупостью, но свои мысли вслух высказать не решилась - кто она такая, чтобы
судить о том, насколько правильно распорядились своей судьбой
могущественнейшие люди планеты.

  - И что же случилось потом? - спросила она.

  - Я не стану утомлять Вас подробностями того противостояния. Скажу только,
что Браган не сумел спасти своих друзей, и гнев его пал на Отто Майнингена
и его подданых. Вы знаете, что лотэры были оттеснены в свои земли, и тут
король остановился. Он боялся повторения недавней катастрофы и потому
предпочел подписать мир с Майнингеном. Тем более, что договор устроил
обоих. Тогда же и была образована империя, названная Великим Роаном. Анамур
и Эйда вошли в состав наших земель немного позже, когда процветание и
возрастающее благополучие Великого Роана стали уже очевидными.

  - А шут? - не удержалась Арианна. Аластер мягко улыбнулся, отчего его
удивительное лицо засияло внутренним светом.

  - Это долгая история, но я сумею изложить ее в нескольких словах. Когда
Браган посчитал, что исполнил свой долг, он отказался от престола в пользу
младшего сына - Морона, надеясь, что теперь может уйти на покой. Однако год
или два спустя после отречения до него дошли тревожные слухи: дескать
опьяненный властью, вседозволенностью и безграничным своим могуществом,
Морон очень быстро изменился. Он стал заносчивым, кичливым, самонадеянным;
а главное - его способности никуда не делись; и он то и дело грозил
соседним странам неслыханными бедствиями. Тогда Браган и написал свой свод
законов и велел приставить к сыну двойника-шута, дабы тот полностью
повторял все его поступки и слова, как самое верное и неподкупное зеркало.
К чести его нужно сказать, что Морон очень быстро опомнился; и до конца
своих дней правил мудро и справедливо. Женат он был на дочери Майнингена, и
когда у них родился сын, то и ему подыскали двойника. А воспитывал внука
его великий дед, сумевший с малых лет втолковать наследнику, что трон
Агилольфингов - это, отнюдь, не преимущество его обладателя, но огромная
ответственность и тяжкое бремя.

  - А внук был чародеем? - задала принцесса вопрос, который мучал ее на
протяжении всего рассказа.

  - Вы необыкновенно проницательны, - заметил Аластер. Причем не польстил, а
просто отметил, как должное. - В том-то и дело, что все Агилольфинги -
прирожденные чародеи. И хотя официально считается, что знания монхиганов
давно уничтожены, я подозреваю, что они у них в крови. И ничто от этого не
спасет. Другое дело, что наследников учат быть императорами Роана с первых
же дней их жизни. Приучают контролировать свои невероятные способности;
воспитывают в них силу воли и понимание того, в чем состоит их долг. Это
трудная и кропотливая работа. Правда, ее результаты меня радуют.

  - Значит, Ортон...

  - Ортон I Агилольфинг, как и все его венценосные предки, в состоянии
причинить столько зла и разрушений, столько горя и боли, что лучше и не
заговаривать об этом. С другой стороны, он один является грозным оружием
империи, которую защищает само его имя. Пусть многочисленные наши соседи и
не помнят, почему с империей нельзя воевать, зато сам запрет помнят крепко.

  Таким образом, император - это и символ нашего благополучия, и его залог.
Захоти кто-нибудь нанести удар по Великому Роану, нет более важной цели,
чем ее повелитель. И потому столько мер предосторожности. Императора можно
заместить кем угодно, но заменить его нельзя.

  - А что с тем магом, с Далихаджаром? - робко спросила Арианна, которую
встревожил рассказ Аластера. - Он не сможет вернуться?

  - Теоретически это возможно - почему бы и нет, но на самом деле невероятно.

  - Вы не представляете себе, как Вы меня успокоили, - сжала его руку
принцесса. - Я и без того крайне взволнована. При дворе моего отца досужие
сплетницы не уставали повторять, что Агилольфинги используют женщин
лотэров, как пустой сосуд, в котором носят наследника престола... Что ни
один из императоров Великого Роана никогда не походил ни лицом, ни
характером на мать, но только на своего венценосного отца и потому для
женщин рода Майнингенов Роан становится золоченой темницей. Ведь ни в одном
из императоров нет ни капли нашей крови. Восемь веков мы рожаем наследников
Роана и восемь веков остаемся чужими...

  Она прервала сама себя на полуслове и выжидательно уставилась на Аластера
тревожными блестящими глазами. Как же она мечтала в эту секунду, чтобы
великолепный гигант успокоил ее, развеял и эти сомнения и все-все расставил
по своим местам. Но Аластер не торопился опровергать ее.

  - Что ж, Ваше высочество, - сказал он наконец. - Я очень хотел бы утешить
Вас и сказать, что Вы несколько преувеличили проблему, но, к сожалению, Вы
правы. В силу тех самых причин, о которых я только что Вам рассказал,
императоры Великого Роана д йствительно имеют очень мало общего со своими
матерями. Но... Есть во всем этом одно но - любому существу, будь это
обычный человек, маг, монхиган или даже неодолимый дракон - нужна любовь.
Ваш сын будет тем ближе к Вам, чем больше Вы будете любить е о и его отца.
Вот так.

  - Что же мне делать?

  - Не думайте о плохом, просто будьте собраны и выдержаны, вот и все.
Женщине с Вашей силой воли и Вашим умом это не составит особого труда.
Через несколько дней состоится Ваша свадьба, а мне кажется, что этот день
должен доставить и Вам, и Ортону много радостных и счастливых минут; и
потому Вы должны быть ослепительно-прекрасны.

  Горькие думы не красят ни одно девичье личико, - Аластер помолчал немного,
а затем добавил. - Террил уехала, но любая из жен императорских гвардейцев
сочтет за честь составить Вам компанию.

  Арианна, несмотря на свою молодость, на то, что она буквально уже
преклонялась перед этим богоподобным великаном, заметила, что он сказал
"составить компанию", а не "служить". И это ей показалось немного странным.
С другой стороны, если жены великанов-воинов похожи на них хоть немного,
даже ей - гордой дочери Майнингенов, не придет в голову использовать этих
женщин в качестве служанок.

  - Я пришлю к Вам Алейю - жену барона Сида Кадогана. Она побудет с Вами,
пока мы поищем новых фрейлин и служанок, а прежних вернем на родину.
Надеюсь, они будут только рады этому.

  А теперь, Ваше высочество, мне придется расстаться с Вами, и я искренне
сожалею о том, что теряю удивительные минуты, которые мог бы провести в
Вашем обществе, но... Пора идти.

  Аластер проводил принцессу до ее покоев, отдал несколько кратких
распоряжений воинам охраны, и удалился, еще раз пообещав немедленно
прислать баронессу Алейю Кадоган.


                  * * *

  
                

    Покинув Арианну, Аластер направился к Аббону Флерийскому, ибо то был
единственный человек, кроме императора, с которым он был готов говорить в
любое время дня и ночи. Герцога Аластера Дембийского, сеньора Гравелота,
любили и уважали все, кому приходилось хоть раз в жизни пообщаться с ним.
Гвардейцы были готовы идти за ним в огонь и в воду; придворные вельможи
высоко ценили его ясный и твердый ум, его умение не лезть с советами, но
между тем высказывать их деликатно и всегда уместно. Здесь необходимо
упомянуть, что ни один из советов Аластера не оказался дурным.

  Врагов у герцога не было и быть не могло сразу по двум причинам: во-первых,
он был человеком мудрым и уравновешенным, обладая к тому же прекрасным
характером; во-вторых, ни во всей империи, ни за ее пределами не было
воина, равного ему. Полководец он тоже был отменный, но, к счастью, ему не
представлялось случая продемонстрировать свое мастерство в этой области.
Аластер только радовался этому обстоятельству, с увлечением играя в
морогоро. Там, на деревянных, раскрашенных досках, он разыгрывал блестящие
сражения, и его слава игрока порой превосходила любую иную его славу.

  По дороге Аластер заглянул в правое крыло и вызвал барона Сида Кадогана.
Одетый черные доспехи великан с золотыми волосами и шлемом под мышкой
прибежал на его зов буквально через минуту.

  - Ты искал меня?

  - Собственно, не тебя, а твою прекрасную жену. Но я рассудил, что невежливо
шептаться с дамой за спиной у ее супруга, и решил открыться тебе.

  - Хочешь пригласить Алейю на свидание? - поинтересовался барон. - Я не
против, но, по-моему, она все еще любит меня, и потому не уверен, что тебя
ожидает успех.

  Сид Кадоган подождал, не улыбнется ли Аластер, но герцог оставался
серьезен.

  - Что случилось? - спросил барон совсем иным голосом. - Плохи дела?

  - Нужно попросить Алейю провести какое-то время с принцессой. Мне правда
жаль разлучать Вас на неопределенное время, но через день-другой я попрошу
кого-нибудь еще. Я бы и дежурства учредил, но...

  - Понимаю, - согласился Сид. - Девочке и так страшно в чужой стране, а тут
все время будут мелькать чьи-то лица. Ты прав, ей нужно найти опору, друга,
а это всегда требует времени. Придется поговорить с Алейей. Кстати, герцог,
тебе никто не говорил, что ты жестокий и коварный сеньор, разбивающий
хрупкие сердца своих подданных?

  - Уже сказали, - меланхолически кивнул Аластер. - И предупреди ее, что
можно ждать всяких неожиданностей. Пусть она ведет себя так, словно охрана
не в счет.

  - Охрана не в счет?! - вскричал Сид, которого последние слова командира
словно громом поразили.

  - Пусть она так считает, - упрямо повторил Аластер. - Я же все вчера
объяснил вам: если судьба восстает против человека, то ему очень трудно
удержаться на поверхности. И я не собираюсь подыгрывать злому року только
потому, что я слишком глуп или беспечен.

  - Твоя правда, - согласился барон. - Тогда я пошел. Обрадую супругу
известием, что ей предстоит побыть свободной от моего общества пару дней.

  Аббона Флерийского Аластер застал за распиванием любовного напитка.

  - Хочешь? - радушно спросил хозяин.

  - Не думаю. Но попробовать можно.

  - Тогда бери вон ту большую колбу - бокал как для нормального человека я
тебе не предлагаю.

  - Ты никогда не был тактичным и деликатным, - укорил друга Аластер.

  - Нужды еще не было, - развел руками маг. - Ладно, я по глазам вижу, что
тебя осенила идея. Выкладывай.

  - Я хотел попросить тебя, может, ты заглянешь в свой шар или зеркало, что у
тебя там?

  - Не притворяйся, что не помнишь, - сурово сказал Аббон. - Озерцо Слез. Ну,
и что я там, по-твоему, могу увидеть?

  - Не знаю, но мне кажется, что сегодня я нащупал тоненькую шелковую
ниточку, потянув за которую смогу выйти из лабиринта. Возможно, что я ищу
того невидимку, который заставил императора тревожиться тогда, в прошлый
раз.

  - Ну, тут и сравнивать не приходится, - отмахнулся маг. - Тот случай был
досадным недоразумением; так сказать - попыткой архонта возродить былое
могущество Бангалора. Ну, попытались они послать флот к Анамуру, сами же и
пострадали от этого. Нет, теперь дело другое.

  - А если за событиями двухсотпятидесятилетней давности и нынешними стоит
один и тот же человек, только за это время он накопил сил и стал коварнее и
изворотливее?

  - Ничего себе, изворотливее, - хмыкнул Аббон.- Ты же помнишь, что Сивард
сказал - сработано топорно, грубо, нелепо. Конечно, звезды нам покоя не
дадут, но я надеюсь, что все обойдется. В крайнем случае, императора ждут
две-три супружеские сцены, так ведь это не смертельно. С такими союзниками,
как ты и твои гвардейцы, что может случиться плохого? И потом, ты что -
всерьез полагаешь, что в мире сохранилось много моих ровесников? В таком
случае, вынужден тебя разочаровать. Я, скорее, исключение...

  - Не знаю, - ответил Аластер. - Ты прав, конечно - долгожителей на свете
мало. Но вот не покидает меня ощущение, что я, как слепой, который
ощупывает неведомый ему предмет и пытается его описать. Знаешь эту притчу?

  - Конечно. Думаешь, нас вводят в заблуждение?

  - Хотелось бы верить, что я стал излишне подозрителен с возрастом; но не
верится мне в такой легкий и простой выход.

  - Паникуешь, - заметил Аббон. - Со мной тоже так случается. Но назови хоть
одну причину, по которой ты должен беспокоиться, и я тут же соглашусь с
тобой. Кстати, что касается возраста - ты недавно порядочно напутал с
датами, когда говорил со Сгорбленным обо мне, и, по-моему, у него возникли
некоторые сомнения. Ты бы занялся им до того, как он сообразит, что его
смутило.

  - Спасибо, что сказал, - откликнулся Аластер. - Займусь. Мне только
пытливого этого юноши не хватает для полного счастья. Поверь, я не
преувеличиваю опасность - нечего пока преувеличивать или преуменьшать. Но
что, если наша система не такая уж и совершенная; что, если за долгие годы
кто-то сумел в ней разобраться, пусть не полностью, но все же... Что, если
прошлые события на Бангалоре и теперешняя попытка подкупа имеют второй,
тайный смысл, и вовсе не обозначают то, что должны обозначать?

  - Ты такой загадочный - просто жуть, - заметил Аббон, попивая зелье. - Что
ты, что твои родственники. Я погляжу, это просто семейная черта - вещать
заунывным голосом сплошные намеки. Кто догадался, тому повезло. Говори
яснее, если хочешь услышать мое мнение. Стар я уже загадки разгадывать.

  - Какие там загадки? - досадливо поморщился Аластер. - Я имею в виду, что,
если это обходной маневр? Потому и сработан топорно, что никто и никаких
надежд на него не возлагал, а просто хотел посмотреть вблизи, как мы
отреагируем.

  - Такая возможность всегда существует, - согласился Аббон. - Но мы же не
можем подозревать всех и каждого.

  - Потому и прошу - погляди ты в свое озерцо. Вдруг что-нибудь увидишь?

  - Это действительно необходимо? - вздохнул Аббон. - Других способов нет?

  - Были бы, стал бы я приходить к тебе и надоедать глупыми разговорами.

  - Знаешь, - сказал маг, подумав какое-то время. - Я должен решиться. Не мне
тебя учить, что есть силы, к которым лучше не обращаться. Чем реже о себе
напоминаешь, тем целее будешь - святое правило чародея. И я его стараюсь не
нарушать. Пойми, чем дольше мы будем жить в этом противостоянии с судьбой и
звездами, тем больше сил нам потребуется. Может, сейчас еще нет крайней
надобности? Может, я попозже...

  - Дело твое, - недовольно проворчал Аластер. - Но если ты что-то
проглядишь, то я сам с тебя спрошу; до того, как до тебя доберутся
остальные.

  - Договорились! - тут же повеселел Аббон. - Ну, а теперь иди, иди. У меня
еще куча всяких дел.

  - Заметно, - сказал Аластер, выходя из лаборатории. Не успела дверь за ним
закрыться, как маг метнулся к деревянному, потемневшему от времени сундуку,
с усилием поднял крышку и стал копаться в его содержимом, выбрасывая
ненужное просто на пол.

  - Где же, где же я его спрятал? - бормотал он под нос. - Положительно
необходимо навести хотя бы видимость порядка... но это потом, потом...


                  * * *

  
                

    Алейя Кадоган оказалась именно такой, какой ее себе представляла Арианна.
Высокая; очень высокая, статная женщина с безупречной фигурой - такой же
идеальной, как у гвардейцев императора. У нее было удлиненное лицо с
прямым, тонким носом; миндалевидные темно-зеленые глаза, уголки которых
были вздернуты к бровям; и большой рот прекрасной формы. Когда она шла по
мягким коврам, приближаясь к принцессе, было видно, как играют под одеждой
все мускулы этого сильного, гибкого тела. У нее были каштановые волосы,
уложенные в замысловатую прическу, похожую на корону. И главное, что поняла
Арианна - Алейя Кадоган очень походила на герцога Аластера

  Дембийского, как бывают похожи брат и сестра или отец и дочь.

  Вот об этом принцесса и спросила у Алейи в первую очередь, как только они
познакомились.

  - Нет, что Вы, дорогая принцесса, - рассмеялась та. И Арианна отметила, что
и голос у Алейи мощный, звучный, глубокий - просто он по-женски мелодичнее
и нежнее, чем у мужчин-воинов.

  - Видимо, Вы удивляетесь сходству герцога Аластера с его гвардейцами; и
тому, что я похожа на них всех; а Вы еще не видели всех наших женщин. Я
понимаю, что со стороны это выглядит странно, и, тем не менее, все крайне
просто объясняется. Достаточно углубиться в историю нашего края.

  - Я сегодня уже углублялась в историю, - заметила принцесса.

  - Может, Вы устали? - с сочувствием спросила А