телей на последнем месяце
беременности отправлялись в Гравелот - горный район в центральной части
Великого Роана, где находились их поместья. Там они производили на свет
свое потомство, и вскоре возвращались к своим мужьям, оставляя младенцев на
попечении слуг. Только достигнув четырнадцатилетнего возраста, подростки
могли воссоединиться со своими семьями.

  Все это было весьма таинственно и загадочно, но кто станет интересоваться
подробностями личной жизни телохранителей? Даже если все они имеют высокие
титулы и звания. К тому же, гвардия императора была отдельным кланом,
своеобразной империей в империи, и чужих они к себе и близко не подпускали.

  Террил полулежала на низкой, но очень просторной кушетке. Она была очень
высокой; ее длинное, гибкое тело имело формы безупречные, и беременность ее
только красила. Черты лица чем-то напоминали ее мужа или Аластера - такие
же удлиненные, точеные, находящиеся в ином измерении, чем красота. Глаза у
Террил были янтарные, почти кошачьи, под огромными ресницами. И с первого
взгляда было видно, что эта женщина ждет ребенка. Причем, не простого
ребенка, а богатыря.

  Ортон знаком попросил ее не вставать, подошел, обнял и крепко расцеловал.

  - Как ты?

  - Прекрасно, мальчик мой. Только немного грустно, что не смогу
присутствовать на твоей свадьбе. Аластер и Тео говорят, что Арианна -
настоящая красавица; к тому же, прекрасной души человек.

  - Поживем - увидим.

  - Я уезжаю на рассвете, но ты должен знать, что мои мысли и мое сердце не
покинут тебя, Ортон Агилольфинг. Я буду с тобой так же, как любой из нас.

  - Я знаю, - ответил император, еще раз прикасаясь губами к ее лбу. - Я буду
ждать от тебя известий о прекрасном младенце. Ты уже выбрала имя?

  - О, - вмешался в разговор Теобальд. - Ты же знаешь мою супругу - она
истинная женщина, когда дело касается ловкости. Она решила назвать ребенка
Кедди.

  - Прекрасное имя, - улыбнулся Ортон. - А если родится девочка?

  - Слышу речь настоящего мужчины, - рассмеялась Террил. Голос у нее был
звучный, грудной, сильный, словно орган. - Тоже Кедди. Поэтому я и выбрала
именно это имя.

  - Гениально, да? - восторженно спросил Теобальд.

  Трое мужчин расхохотались.

  - Счастья тебе, - сказал император, откланиваясь.

  - И тебе, - прошептала Террил.

  Оказавшись за пределами ее комнаты, Ортон тут же спросил у своих спутников.

  - Сколько гвардейцев вы даете ей для охраны?

  - Двух, - отвечал Аластер.

  - Этого мало, - наморщил лоб император; и между его густыми черными бровями
пролегли две вертикальные морщинки. - Этого очень мало. Я бы настаивал,
чтобы о Террил позаботились серьезно.

  - Ты каждый раз настаиваешь, чтобы о женщинах позаботились серьезно, -
улыбнулся Теобальд. - Кто ни уезжал в Гравелот, ты непременно волновался. И
твой отец - он тоже всегда волновался. И дед. И остальные предки. Не
беспокойся, Ортон. Все будет хорошо.


                  * * *

  
                

    Стояла короткая, душная тропическая ночь. Небо изнывало от жары, и даже
яркие звезды казались не более, чем капельками пота на его темном челе.
Ветер запутался в густой листве и тяжко дышал, обдавая все вокруг своим
горячим и влажным дыханием. Даже на берегу, у самой воды, песок и камни еще
не остыли после целого дня, залитого расплавленным солнцем; что уже
говорить о городе, в котором все постройки были из мрамора, гранита или
базальта?

  На Бангалорском архипелаге древесина ценилась дороже, чем камень, и потому
здешние жители предпочитали строить дома из более дешевого, хоть и менее
подходящего материала.

  Однако в одиноком замке, стоявшем на окраине Оиты, на высокой скале,
отделенной от столицы широкой полосой воды, было на удивление свежо и
прохладно. В просторных залах с квадратными бассейнами посредине толпилось
множество людей. В такую жару, что царила нынче летом на Бангалорах,
работать лучше было по ночам; и большинство членов Ордена Черной Змеи
охотно следовали этому правилу. Множество голосов гулко звучало под
высокими сводами, но внезапно наступила тишина, какая бывает только в
склепах.

  На винтовой лестнице показалась тощая, нескладная фигура, замотанная в
мерцающие серебристые ткани.

  Эрлтон спустился в зал и, подозвав к себе одного из послушников, приказал
ему собрать членов магистериума. Послушник, как и остальные, к кому
случалось обращаться Верховному магистру, едва понимал, что говорит ему его
господин и повелитель. Какие бы отважные, волевые и серьезные люди ни
приходили в Орден Черной Змеи, все они рано или поздно начинали испытывать
ужас перед человеком в серебряной маске. Эрлтону такое отношение было
безразлично: он не добивался его специально; и все же, если бы ему
предложили выбор, то из любви, уважения, дружеского расположения или ужаса,
он, конечно, выбрал бы последнее.

  Не дожидаясь прибытия членов магистериума, чародей отправился в подземелье.
Он шел с огромным трудом, и дергающаяся неровная походка выдавала тайну
слабого тела: оно отказывалось повиноваться, и только железная воля Эрлтона
заставляла его выполнять движения. Спустившись на несколько этажей вниз,
маг очутился в Змеином зале , где в центре сравнительно небольшого
помещения, облицованного черным агатом, располагался необъятный стол в
форме двенадцатилучевой звезды. Столешница на нем была сделана из золота.
Стол этот весил изрядно; и он один вполне мог бы решить финансовые проблемы
какой-нибудь небольшой страны, вроде Льяра, Уды или Эстергома.

  Двенадцать членов магистериума собрались в течение нескольких минут. Все
они были одеты в черные одежды, широкие, свободные и опускавшиеся до пола;
опоясаны поясами из змеиной кожи; головы их полностью закрывали причудливые
уборы, с необычайным мастерством выполненные в форме голов разных змей.
Были здесь и императорская кобра, и смертельно ядовитая бангалорская умба,
и гремучник, и огромная саргонская гадюка; а также мощные питоны, анаконды
и удавы - змеи хоть и не ядовитые, но не менее опасные.

  Истинные имена членов магистериума не знал никто, кроме Эрлтона; а
обращались к ним по имени той змеи, которую они представляли.

  Все двенадцать были могущественными магами, и каждый из них втайне лелеял
мысль занять когда-нибудь место человека в серебряной маске; оказаться на
почетном месте за этим столом - в самом центре золотой звезды. Но они
прекрасно понимали, что пока Эрлтон не уступит им власть добровольно, пока
не назовет преемника, быссмысленно пытаться изменить что-либо; разве что -
жизнь уже надоела. Члены магистериума умели многое, им были ведомы страшные
тайны, но владыка превосходил их в своем мастерстве на столько же, на
сколько они превосходили обычного человека. Остальные члены ордена
приходили и уходили, рождались и умирали, возвеличивались и рушились в
бездну, а Эрлтон был всегда, и они не смели спорить с таким порядком вещей.

  Он приказывал, они подчинялись - слепо и беспрекословно.

  Вот и теперь маги расселись по своим местам, ожидая, что скажет им человек
в серебряной маске, но он молчал. Молчал так невыносимо долго, что,
казалось, было слышно уже в подземелье, как текут мимо секунды, как само
время торопится покинуть это неприветливое место. Наконец, один из них
решился.

  - Ты хотел видеть нас по особенному поводу? - позволил себе обратиться к
человеку в серебряной маске Анаконда.

  - Да. Вы выполнили мой приказ?

  - Почти, - сказал Анаконда. - Некоторые мелочи все еще остаются
нерешенными.

  - Я не могу ждать, пока вы будете возиться с мелочами, - гневно ответил
Эрлтон. - Скоро день свадьбы; глядишь, и наследник вот-вот появится, а вы
все еще не нашли подходов к придворным императора!

  - Ты несправедлив, великий. Мы проделали большую работу, и выяснили
главное: те, кого можно купить, ничего не могут сами. Они не занимают
сколько-нибудь серьезных постов и лишены доступа к самому главному - к
сведениям, - спокойно сказал маг - Саргонская Гадюка. Он был одним из самых
сильных, самых опасных - недаром Эрлтон дал ему такую маску. - А те, кто
что-либо знают, неподкупны и верны. Должен признать, что я поневоле
восхищаюсь тем, как все у них продумано и взвешено. Агилольфинги
постарались на совесть; будто кто-то бесконечно мудрый сумел предусмотреть
абсолютно все.

  - Ты хочешь убедить меня в тщетности следующих попыток? - донеслось из-под
серебряной маски.

  - Что ты, что ты, Эрлтон! Я просто говорю, что действительно нет смысла
пытаться подкупить слуг императора, теряя такое драгоценное время. Но ведь
есть у них какие-то слабые места. Мы с братом Коброй кое-что разузнали.
Думаю, ты останешься доволен.

  Со своего места поднялся брат Кобра и сделал легкий поклон в сторону своего
магистра.

  - Завтра на рассвете из дворца Агилольфингов выедет маленький кортеж. Всего
четыре человека, хотя и много поклажи: кучер, два гвардейца и женщина на
сносях...

  Кобра сделал паузу, надеясь, что Эрлтон захочет его о чем-нибудь спросить,
либо хоть как-то выразить свое отношение к сказанному. Но поскольку тот
оставался столь же непроницаемым и холодным, как и его маска, магистр
продолжил:

  - Это Террил - жена одного из капитанов гвардейской охраны, Теобальда. Она
следует в Гравелот, дабы там произвести на свет первого - заметь, именно
первого их ребенка.

  - Гравелот велик, - бесстрастно заметил Эрлтон. - Горы. Леса. Хрустальные
озера. Высокие и неприступные замки гвардейцев Аластера. Где мы станем их
искать?

  - Позволь ответить тебе. Ты, несомненно, прав: Гравелот очень велик, и
замки несокрушимы. Но дорога из Роана туда только одна - не станут же они
тащить по бездорожью слабую женщину. И вот на этой дороге, у подножия гор -
то есть вдали от населенных и людных мест - их встретят.

  - Кто?

  - Мы уже все решили. Охрана будет маленькая, почти никакой, но я хорошо
запомнил, что гвардейцы императора способны на многое. С другой стороны, не
боги же они. И потому я решил, что пятидесяти человек будет более, чем
достаточно. Двадцать пять из них сразу атакуют кортеж; вторая половина
будет ждать в засаде.

  - Что будет с женщиной?

  - Ее возьмут в плен; но обращаться станут, как с королевой. Надеюсь, что
Теобальд захочет все-таки увидеть своего первенца...

  Некоторое время Эрлтон сидел молча, и все двенадцать магистров, затаив
дыхание, ждали, какое решение он вынесет. Наконец маг заговорил:

  - Это дельное предложение, и я согласен, что попробовать в любом случае
стоило бы. Но предусмотреть нужно все - дети мои, берите пример с
Агилольфингов! И поэтому я бы тоже хотел познакомить вас с моим собственным
планом. По-моему, император уже зажился на этом свете.


                  * * *

  
                

    В комнате, где обычно проходил Большой Ночной Совет, было темно, хоть глаз
коли. Она потому так и называлась, что ее никто не видел освещенной, и об
убранстве этой комнаты можно было судить только наощупь. Был там круглый
стол с девятью креслами, расставленными так, что члены Совета уже по
привычке находили их и удобно усаживались на свои места.

  Зал находился глубоко под землей; и таким образом был надежно защищен от
подслушивания: даже самому искусному магу очень тяжело преодолеть
сопротивление огромной толщи скал и породы - к тому же, если им помогли
хранить свою тайну не менее искусные маги. Каждый член совета приходил сюда
через свой собственный потайной ход, заканчивавшийся низенькой дверью.
Приходили и уходили они в строгой очередности, в сопровождении самой
основательной охраны, поэтому выследить их лицу постороннему было просто
невозможно. Да и сами они не могли предпринять никаких неожиданных
действий.

  Все заседания, сколько бы их ни проходило в этом зале, вел великан Аластер.
И сейчас его мощный, рыкающий голос возвестил:

  - Император здесь. Все ли готовы?

  - Да, да, да, - ответил нестройный хор из восьми голосов.

  Помимо уже упоминавшихся нами Аббона Флерийского и Аббона Сгорбленного,
здесь сейчас находились мудрец Далмеллин - официально, императорский
историк и летописец; герцог Гуммер - наместник Ашкелона; уже известный нам
Теобальд; а так же министр обороны империи - Локлан, граф Лэрд; и начальник
Тайной службы Сивард Ру - одноглазый, огненно-рыжий, веснушчатый и
въедливый тип неопределенного возраста, который в подобных случаях стыдливо
определяют как средний.

  Каждый из этих людей мог бы стать героем отдельной летописи, ибо их деяния
были воистину беспримерны. И доказательством их заслуг является настолько
же беспримерное доверие, которое им оказали, включив в Большой Ночной
Совет. Однако лица императора они видеть все равно не могли, и большинство
из них никогда не знали, кто из близнецов явился сейчас в подземный зал;
кто именно является их государем. Единственное исключение составляли
Аластер и Теобальд: гвардейцы - все без исключения - обладали странной
способностью узнавать своего господина.

  - Кто будет говорить? - спросил Аластер.

  В темноте послышались легкие шорохи, скрип кресла, шелест материи - все,
что сопровождает обычные движения человека, удобно устраивающегося на своем
месте и раздумывающего, с чего начать свою речь.

  - Говорить буду я, - наконец заявил один из собравшихся. - Я, Аббон
Флерийский, собрал вас здесь, дабы сообщить, что грядущий год, начиная от
послезавтрашнего дня, не только не благоприятствует, но и просто опасен для
любого из Агилольфингов и членов его семьи. Звезды и планеты, а также
другие предзнаменования; и просто моя интуиция, которой я привык доверять
за несколько сот лет совместной жизни, - словом, все вопиет о невероятных
трудностях, горестях и боли.

  - Это действительно серьезно? - раздался голос императора.

  - Очень. Это говорю я, Далмеллин. Как историк, я могу подтвердить, что раз
в двести пятьдесят лет звезды восстают против Великого Роана и его владык.
Все, что по-настоящему дорого императору, все, что может стать его счастьем
или радостью, находится под угрозой. Говорят, принцесса Арианна - не просто
мать будущего наследника; не просто залог мира и сотрудничества с Лотэром,
но способна стать подлинной императрицей и другом, чтобы не сказать больше
- Вашему величеству.

  - Быстро же разносятся новости в моем дворце, - заметил Ортон.

  - Если это так, - продолжал невозмутимо Далмеллин, - то Ее величеству будут
угрожать еще большие опасности, нежели Вам. Она ведь более уязвима, как бы
ее ни готовили к жизни при Вашем дворе.

  - Это правда, - произнес третий голос. - Это утверждаю я, Сивард Ру. Я не
силен в астрологии, и даже не загадываю желание, когда перед моим носом
падают звезды, но зато мне стали известны некоторые факты, полностью
подтверждающие правоту моих друзей и коллег - о чем я весьма и весьма
сожалею.

  Кто-то, пожелавший остаться неизвестным (и я его понимаю, кстати), хотел
было подкупить Ваших придворных, Ваше величество. Очевидно, он
руководствовался той нехитрой мыслью, что там, где крутится целая толпа
слуг и приближенных, какие-то сведения обязательно просачиваются и
становятся достоянием того, кто не поскупится заплатить за них. Он
обращался с ненавязчивым предложением и к капитану дворцовой стражи, и к
Вашему гардеробщику, и к куаферу фрейлин. Могу и продолжить список, но
нужды особой в том не вижу.

  Действовало это, с позволения сказать, лицо грубо, даже топорно. И потому
моим людям удалось не только проследить его странствия по дворцу, но и
нагнать в пути и выяснить, куда он направляется. Должен сказать, что я не
слишком удивился, когда узнал, что в конце долгого путешествия он сел на
корабль, идущий на Бангалоры.

  Что же касается тех, кого он пытался подкупить, то их было всего двенадцать
человек. Восемь из них сразу явились ко мне с предупреждением о том, что во
дворце шляется незнакомец с коварными намерениями; остальные не отрицали и
не запирались, когда я прямо спросил у них об этом человеке. Просто они
больше его не видели и не считали нужным беспокоить меня по пустякам. У Вас
верные слуги, Ваше величество, в связи с чем я и приношу Вам свои
поздравления.

  - Опять Бангалор, - рыкнул Аластер в наступившей тишине. - Неужели им все
еще неймется?

  - После той страшной войны жители островов не должны желать новой, -
неуверенно откликнулся Далмеллин.

  - Ничего подобного, - сказал Аббон Сгорбленный. - Это не второе и даже не
третье поколение. Они уже все успели забыть; а что еще помнят, то
перепутали так, что ни один демон не найдет концов. И даже наш славный
Сивард Ру не справится. Слишком много наслоений лжи на одну тонкую ткань
правды.

  - Значит ли это, что мне нужно готовиться к войне? - задал главный вопрос
Локлан Лэрд.

  - Великий Роан не воюет, - мягко напомнил император.

  - А если его вынудят? - спросил Гуммер. - Не терять же все, добытое
столетиями упорного труда наших предков, только потому, что согласно закону
мы не воюем. К тому же, закон гласит немного другое: мы не нападаем и не
ведем захватнических войн.

  - Война - это не самая страшная беда, - внезапно сказал Сивард Ру. - Войну
мы пережуем и выплюнем, и глазом при этом не моргнем. Но у меня иные
соображения. Я рассуждаю так: что бы стал делать я на месте любого
гипотетического врага? Воевать? С такой огромной империей, с такой силой, с
таким народом; а потом я бы еще учел присутствие гвардии, славной на весь
мир; наличие грозных союзников... Я бы многое учел и решил, что Великий
Роан мне не по зубам. Но вот одна точка на огромном теле всегда может стать
уязвимой, если направить все усилия на то, чтобы поразить ее и только ее.

  - Удар молота не принесет вреда шелковому плащу, - заметил Далмеллин. - Но
острая игла проколет его с легкостью.

  - Император - вот, кто может стать основной целью наших врагов - кем бы они
ни были. Символ Великого Роана; надежда подданных; воплощение мудрости,
величия и славы всего государства; залог благополучия. Если мы, его слуги,
не убережем нашего повелителя, то кто поверит нам в остальном. Кто доверит
нам свою жизнь и жизнь своих детей? Тогда и наступит момент торжества
нашего противника. На его месте я бы просто предложил себя, а лучше -
своего ставленника - в качестве защитника, и был бы уверен в успехе: дело
беспроигрышное. Еще удобнее навести нас на ложный след в поисках врага, а
когда цель будет достигнута, отдать сообщника на заклание, а самому
сделаться положительным героем. Добавьте к этому возможные личные счеты - и
план готов. А звезды только подмаргивают этому подлецу и подначивают его.
Аббон! - спросил Сивард. - Ты не можешь как-нибудь запретить этим
сверкающим поганцам мешать нам спокойно жить?

  - Увы, увы, мой друг, - отвечал маг. - Могу только предупредить. И
поделиться своими предчувствиями.

  - Взять бы твои предчувствия, - пробормотал рыжий Сивард про себя, но его
услышали, - взять бы и засунуть их...

  - Итак, Ваше величество, - торопливо подвел итог наместник Ашкелона. - Вам
надлежит со всей осторожностью относиться к тому, что Вы прежде полагали
мелочами; и предупредите принцессу Арианну. А мы обещаем Вам сделать все от
нас зависящее, чтобы больше не докучать Вам этими неприятными разговорами.

  - Ваши бы слова да Богу в уши! - вздохнул Локлан Лэрдский. - Но, боюсь, так
просто мы не отделаемся. Если кто-то решился на такой отчаянный шаг, то
вряд ли он бросит свою опасную игру на середине.

  - Он не играет, - подал голос молчавший до сих пор Теобальд. - Он очень
серьезен; серьезнее нас с вами, и он знает, что будет делать дальше, а вот
мы можем только догадываться. И я не стану скрывать, что это меня
беспокоит: я не люблю даже упоминаний об этом прекрасном уголке мира -
Бангалорском архипелаге. Мне кажется, что зло все еще незримо витает над
этим местом.

  - Благодарите Всевышнего, что зло это не зовется Далихаджаром Ядовитым, а
все остальное мы преодолеем - негромко сказал Аббон Флерийский. - Меня
тошнит от одного этого созвучия -