я, заберу вместо него того лысого
дурака_. Я это к чему, мальчик мой? Речь идет и о тебе, и обо всей империи;
а Арианна - это как зеркало, которое все отражает. Что будет с тобой, то и
с ней; а тебя надолго не отправишь на другой край мира. Да и возможно ли
это? От судьбы уйти можно, но не убегая, а сражаясь.

  - Что же ты посоветуешь мне делать?

  - Прежде всего, предупреди принцессу. Пусть не очаровывается внешним покоем
и благополучием двора; пусть постоянно помнит о том, чему ее учили - не
дураки же составляли все эти правила. Пусть не доверяет никому; даст Бог и
проскочим тяжелое время. А там, мы снова на коне...

  - Хорошо, сегодня же поговорю с ней.

  - И не откровенничай, не откровенничай. Она-то заслуживает доверия -
чудесное создание; но, кто знает, что дальше произойдет? Чем меньше девочка
будет знать, тем ей же спокойнее.

  Император, который уже собирался уходить, внезапно остановился и вернулся к
столу.

  - Аббон, мне пришло в голову... Вчера, когда Теобальд и ты говорили о
Бангалорских островах, о чем вы думали? С тем же навсегда покончено,
правда? Ведь ничего не может вернуться из небытия?

  - Не должно, - ответил маг. - Но я не хочу лгать тебе, Ортон, не хочу
кривить душой: не бывает пустых мест в природе; там, где нет добра,
обязательно поселяется зло. Я не думаю, что сила Далихаджара могла
воскреснуть и вновь воплотиться в ком бы то ни было- несмотря на все свое
могущество. Но всегда могут найтись последователи, приверженцы; тем более,
что восемьсот лет спустя многое видится иначе. Время - самое кривое
зеркало.

  - Сивард уже занялся этим вопросом со своей стороны.

  - Вот человек! - воскликнул маг. - Когда он все успевает? Я не удивлюсь,
если он уже половину архипелага населил своими шпионами и соглядатаями.

  - Почти так, - не мог не признать император.

  - Ну, и мне грешно отставать от какого-то рыжего сорванца. Я сегодня тоже
расстараюсь. Одно скажу: я уж и забыть успел про эти самые Бангалорские
острова и про тамошнего мага; нет, снова эта нечисть лезет на свет.

  - А ты разве не родился три века спустя? - искренне удивился Ортон.

  - Родился, - охотно согласился Аббон. - Но при твоем пра-прадеде, Брагане
III, была похожая история. Как раз двести пятьдесят лет тому, когда я был
еще зеленым юнцом - мне и полутора сотен не исполнилось. Правда, звезды
тогда были не так агрессивны и кровожадно настроены, как теперь, но тоже
радости хватало - это я тебе серьезно говорю.

  - И что вы сделали?

  - Послали экспедицию на острова. Маленькую такую; даже неудобно как-то
было. Но когда воины высадились на Алоре, то все уже было тихо и скромно.
Все сидели, как мыши под метлой. Словом, никого мы там не нашли, и инцидент
был исчерпан, как говорится в дипломатических депешах. Но осталась-таки
одна неувязочка. До сего дня я ей мало уделял внимания - вообще не уделял,
если быть предельно откровенным; но теперь - дело другое.

  - Расскажи мне, - попросил император.

  - Знаешь, - протянул Аббон неохотно. - Что толку вываливать на тебя кучу
сомнений и разрозненных фактов? Вот соображу сам, обдумаю все, как следует,
посоветуюсь с этим рыжим бродягой, а там и тебе все по полочками разложим.
Император ты или нет? Если да, то мы должны за тебя думать.

  - А мне что делать?

  - Ты и сам знаешь, - Аббон обнял Ортона за плечи. - Ну, ступай, ступай к
ней. Поговори, причем серьезно и обстоятельно. Не упусти ничего из виду, а
то знаю я, что у нее на уме. Дело молодое, это и астрологу ясно...

  Арианна никак не могла отойти ко сну. Все перебирала свои украшения под тем
предлогом, что нужно навести порядок в вещах; перекладывала их из шкатулки
в шкатулку. Ее лучшая подруга, или, вернее, самая близкая приятельница -
ибо подруг принцесса не жаловала - по имени Эфра бросала на Арианну косые
взгляды; пока наконец не решилась.

  - Ваше высочество, излейте мне душу; мы же с Вами не чужие. Если все
держать в себе, с ума сойти можно. Поговорите, а я Вас выслушаю, и сразу
станет легче. Бедная Вы моя голубка, за что Вам такая судьба?!

  Арианна, которая уже собралась было поведать фрейлине о тех странностях в
своем поведении, которые она заметила сегодня днем, при последних словах
напряглась и закаменела.

  - Что ты имеешь в виду? - спросила сухо и неприязненно. Будь Эфра чуточку
умнее, она бы уловила излишнюю твердость голоса да и на опасный блеск в
глазах принцессы тоже обратила бы внимание. Но фрейлина была хитра и ловка;
умом же никогда не блистала. А ведь известно, что первое никогда не заменит
второго.

  - Ну, как же, - сразу вступила она в разговор, желая узнать побольше от
своей госпожи. - Вы так старались для этого неотесанного мужлана, а он при
всех Вас так унизил: ни слова доброго не сказал, пока шут ему не напомнил.
А шута следовало примерно наказать: вот при дворе Вашего батюшки никогда
шуты себе подобного не позволяли. И королю лишнее уважение, и Вам почет. А
здесь какой-то павлин в лохмотьях может Вас, голубушку, привселюдно
оскорбить. У меня душа просто кровью изошла на это глядя.

  - И чем же меня унизил шут? - уже едва сдерживаясь, спросила Арианна.

  - Да как же он посмел говорить, что Вы собой хороши и украшением двора
являетесь? Да какое же ему до этого дело?

  - Значит, Эфра, ты считаешь, что он не должен был этого говорить.

  Фрейлина отчаянно закивала головой, подтверждая: именно это она и имела в
виду.

  - Выходит, ты считаешь, что шут неправ; я вовсе не хороша собой, и меня
унизили тем, что оценили те качества, которых нет?! Немедленно покинь
меня...

  - Да нет же, Ваше высочество! Вы неправильно меня поняли!

  - Я приучена все правильно понимать с первого раза, - холодно произнесла
принцесса. - Да будет тебе известно, если ты забылась на время, что я дочь
великого монарха и невеста, а в скором времени и жена монарха еще более
великого. И я редко ошибаюсь; уж во всяком случае не тебе судить меня. Вон!

  Фрейлина вышла, заливаясь слезами, а Арианна задумалась. У нее было тяжело
на душе, и она уже собралась выйти из своих покоев, чтобы поговорить с
кем-нибудь из гвардейцев и попросить отвести ее к Аластеру или шуту, как
гвардейцы сами появились в предпокое, приказав служанкам удалиться. Те тут
же покинули апартаменты принцессы. Правда, Эфра и одна из служанок постарше
хотели было задержаться в одной из комнат, чтобы послушать, о чем будет
разговор; но гвардейцы, казалось, и на затылках имели глаза: выудили их
из-за какой-то портьеры и выпроводили прочь.

  Принцесса только и успела бросить короткий взгляд на зеркало: она
раскраснелась, а глаза сверкали непролитыми слезами, но и это ей шло. Ортон
стремительно вошел в опочивальню, и гвардейцы затворили за ним дверь.

  - Добрый вечер, Арианна, - сказал он, целуя невесту в лоб. - Свадьба через
несколько дней, ты готова? Или все-таки сбежишь в последнюю ночь, не
выдержав всех этих намеков и недомолвок?

  - И такое искушение возникает, - призналась принцесса с улыбкой. - Сегодня
я была страшно разочарована: мне хотелось понравиться тебе, я так
наряжалась; а тот, с кем я завтракала, вовсе на тебя не похож, - и, заметив
изумление, отразившееся на лице императора, поспешила пояснить. - Внешне
похож полностью. Но... как бы тебе это рассказать: я не чувствовала, что ты
рядом. Со мной прежде ничего подобного не было, поэтому мне самой многое
непонятно. Просто я очень наряжалась, а когда появился император, ну, ты то
есть - вместо удовольствия, что ты видишь меня нарядной и красивой, я
ощутила разочарование и тоску. Это был не ты, правда?

  - Ты меня пугаешь, Арианна, - сказал Ортон. - Тебе не нужно знать, я это
или не я. Это только увеличит и без того огромную тяжесть возложенной на
тебя ответственности. Просто не обращай на меня внимания днем.

  - Не могу, - искренне сказала принцесса, в простодушии своем не
догадываясь, что это равносильно объяснению в любви.

  Император затрепетал, но постарался не подать вида.

  - Чтобы тебя утешить, дорогая моя, должен признаться, что я все равно буду
видеть тебя, хотя бы со стороны. Как сегодня.

  - Ты видел? - изумилась принцесса.

  - Да. И мне очень понравилось твое платье. Ты была очаровательна и
грациозна, что же касается прически, то с уверенностью могу утверждать,
если хочешь - даже побиться об заклад, что ее делала твоя фрейлина. Та, что
только что отсюда вышла: такая веснушчатая, неуклюжая.

  - Да, - изумленно протянула Арианна. - А как ты догадался?

  - Ничего трудного в этом нет. Когда ты посидишь на троне год-другой и
пообщаешься со множеством придворных, станешь разбираться в людях еще
лучше, чем я. А что касается твоих фрейлин: никогда не позволяй им в угоду
моде делать тебе такие грубые прически. Ты так свежа и хороша, что тебе не
стоит прибегать к подобным средствам.

  - Она мне не идет?

  - Я бы выразился иначе. Есть множество причесок, которые пошли бы тебе
больше. Надеюсь, я не расстроил тебя своим советом? Поверь, это было бы
весьма печально.

  - Нет, - замотала она головой. - Просто я готовилась к роли императрицы и
матери наследника, а чувствую себя маленькой, запутавшейся девочкой. И мне
очень страшно, когда ты уходишь; и очень плохо. А еще прическа не
удалась...

  - Мне жаль, Арианна, но я еще сильнее испорчу тебе настроение. У меня
дурные новости.

  - Свадьба отменяется?! - воскликнула принцесса с таким жаром, что даже
самый толстокожий человек понял бы ее смятение и его причину.

  - Нет, хотя это могло бы стать разумным решением. И все же... Аббон
говорит, что это не спасет, я ему верю. Дело в том, что гороскоп, который
он составил для тебя, не так уж и радует нас. А этот хитрец никогда не
ошибался. Арианна, я бы хотел попросить тебя быть осторожнее - насколько
это возможно...

  Император сделал паузу, раздумывая про себя, что можно рассказать девушке,
а что стоит оставить при себе.

  - При дворе какое-то время крутились шпионы Бангалора. Не то чтобы это было
слишком серьезно, но и полностью пренебрегать такими вещами не стоит;
небрежность всегда дорого обходится. Какое-то время воздержись от
легкомысленных решений; взвешивай каждое слово и каждый поступок. Я
понимаю, что такая жизнь кажется похуже иного заключения, особенно такой
юной и прекрасной женщине, как ты; но это наша судьба. Нет... это хуже, чем
судьба.

  - Что это? - спросила принцесса.

  - Бремя императора. От нас зависит слишком много жизней, чтобы мы могли
свободно распоряжаться своей. И я почти ничего не могу объяснить тебе, по
крайней мере, сейчас.

  - Я верю тебе, - сказала принцесса, беря его за руку. - Но когда-нибудь ты
мне все объяснишь, правда? Обещаешь?

  - Конечно, - сказал Ортон, целуя ее в губы. Правда, поцелуй вышел недолгим,
хотя и очень нежным. У принцессы голова пошла кругом, но она тоже
постаралась справиться с охватившим ее волнением и сказала:

  - Я бы хотела поговорить с тобой об одной мелочи; прежде она не показалась
бы мне заслуживающей внимания, но теперь все стало иначе.

  - Да, конечно. Я слушаю тебя, - проговорил Ортон. И Арианна, стараясь
излагать события внятно и не перевирать слова, передала ему свою беседу с
Эфрой.

  - Неприятная особа, - сделал вывод Ортон. - Но что именно тебя встревожило?
Возможно, она по-женски завидует твоей красоте - разве так не случается?

  - Наверное, - пожала плечами принцесса. - Но я не так уж проста и мила в
обращении. Знаешь, я выросла подле отца, а он, в отличиие от мамы, человек
жестокий и даже грубый. Настоящий Майнинген. И потому я не склонна спускать
своим придворным такие высказывания безнаказанно. Эфра это знает; знает и
то, что теперь мое влияние в любом случае еще более упрочится - ведь я
стану императрицей; отчего же она не постеснялась так со мной заговорить? И
не побоялась... Неладно что-то, Ортон. Я это чувствую.

  - Хорошо, - сказал молодой человек. - Не переживай. Твоей Эфрой мы тоже
займемся. Я скажу о ней Сиварду Ру - а это такой человек, от которого ничто
не укроется. Вскоре я тебя с ним познакомлю.

  - Ты его любишь? - полуспросила-полуутвердила Арианна.

  - Конечно! Он похож на рыжего плутоватого кота, у которого в драке выбили
глаз. Но он не унывает; делает свое дело, как никто другой. Он умница и
бесконечно добрый и открытый человек - для нас, разумеется.

  - Тогда я уже люблю его, - сказала принцесса. Ортон не остался с ней и в
эту ночь, но, уходя, несколько раз нежно поцеловал. Арианна была совершенно
счастлива - как скоро забылись все ее страхи, сомнения и беспокойства.

  Вернувшись, Эфра бросилась к своей госпоже.

  - Ах, Арианна! Теперь же ты не станешь отрицать, что он - настоящий тиран!
А эти его великаны просто вгоняют меня в ужас. Тебе нужно позаботиться о
себе, иначе никто о тебе заботиться не станет; вспомни свою мать.

  Арианна вспомнила. Но не мать, а сурового и жесткого отца и его науку. Она
была слишком хорошей ученицей, чтобы так быстро позабыть все его
наставления. И она дала себе слово хорошенько присмотреться к Эфре.

  - Ты права, - спокойно произнесла она, изо всех сил стараясь выглядеть
грустной и подавленной.

  Бремя императора, так, кажется, назвал это состояние Ортон.

  Тяжкое бремя. Но она была готова нести его.


                  * * *

  
                

    Оставив позади небольшую деревню, маленький кортеж выбрался на большую
дорогу, идущую сначала по ровному полю, а затем углубляющуюся в лес. Именно
его темная полоса, в туманной дымке видневшаяся на горизонте, и обозначала
собственно границу Гравелота.

  Накануне вечером экипаж Террил пересек мост через бурный Хорг и остановился
на ночлег в селении, стоящем на левом, пологом берегу реки. Жители селения,
носившего немного странное название - Драконий хвост - проявили при виде
беременной дамы и ее спутников чудеса гостеприимства. Дело в том, что
здешний люд хорошо знал владетелей Гравелотских поместий; время от времени
кто-то из жен императорских гвардейцев следовал в один из родовых замков,
дабы там произвести на свет потомство; а спустя полгода или около того тем
же путем возвращался назад - в столицу. И дамы, и их спутники - обычно их
не бывало больше трех - были чрезвычайно щедры; и жители на них только что
не молились.

  В Драконьем хвосте все знали, что императоры Великого Роана набрали
гвардейцев из числа здешних горцев. Это древнее, теперь вымирающее племя,
сильно отличалось от обычных людей. Поэтому никто не удивлялся и тому, что
все знатные дамы, несмотря на разницу возрастов и внешности, имели общие
черты, по которым в них легко можно было угадать женщин Гравелота.

  Все они были на голову выше местных мужчин из долины; имели немного
вытянутые, удлиненные черепа и миндалевидные, очень большие глаза
изумительных редких цветов: изумрудного и янтарно-желтого. В селении в
течение веков не стихали споры - красивы эти дамы или нет. Но чаще всего,
после нескольких часов прений, уже охрипнув, спорщики приходили к одному и
тому же выводу: красивы или нет, женщины Гравелота изумительны; и более
всего похожи на лесных дев, какими их описывали предки - такие же стройные,
гибкие, с безупречными телами, лишенные признаков возраста.

  Приехавшая вечером дама была графиней: на дверцах ее экипажа сверкал и
переливался золотом и эмалью стариннейший герб, почтение ккоторому было в
крови у жителей Драконьего хвоста. Жена старосты выбежала навстречу знатной
гостье и захлопотала вокруг нее, лучась искренней радостью.

  - Прошу сюда, госпожа Террил. Как же мы давно Вас не видали в наших краях;
я еще девочкой была. А Вы не изменились, как тогда уезжали - чисто
королева, так и остались ею. Небось там господин граф Теобальд ревнует к
столичным-то вельможам? Вы так хороши, что они могут и его не побояться...

  Террил милостиво улыбалась, и уверяла спутников, что хорошо себя чувствует,
но шла с трудом.

  - Устала я с дороги, Лиандра, - сказала она жене старосты. - Не хочу
тревожить своих друзей, да и ничего особенного в том нет - ты сама знаешь,
как это бывает.

  - Ой, Вы и имя мое помните! - расцвела Лиандра. - Недаром на всю округу
слава идет о гравелотских господах. Кто ни наезжает, все нахвалиться ими не
могут: и щедрые, и добрые, и заступятся за простых людишек. А за хребтом
Хоанг, в герцогстве, хоть и неплохо живется - богато и по-столичному, а все
же не так, как у нас. Вот и богатыри такие где еще родиться могут? Только в
Гравелоте. А что? Горы, воздух какой - ровно пьешь его, сладкий и душистый.
Вода чистая-чистая, как зеркало; ни пылинки в ней, ни соринки. Правда,
мужики наши в горы не особенно шастают - ну, нам и долина хороша.

  Вот, все я постелила; питья вам приготовила: бабушкин рецепт. Она, земля ей
пухом, всегда наставляла: "Лиандра, - говорит, - как появятся господа из
Гравелота, обязательно даме отвар подай, чтобы в нем и драконий молочай
был, и змеиный глаз, и цветок тысячелетника, и, чтобы обязательно корешок
тайный - альраун". Бабка моя известной травницей была.

  Террил с удовольствием выпила предложенный отвар и попросила заварить еще.
Ей явно полегчало.

  - Ну, умница бабка, - радовалась Лиандра.

  - Мне о ней говорили, - сказала Террил. - Ее звали не по-здешнему, Аймак. И
твой дед привез ее из самой Сувейды. Красавица была - только глаза
раскосые. И многие сельчане к этому не могли привыкнуть чуть не до самой ее
смерти.

  - Все истинная правда, что Вы говорите, - прослезилась Лиандра. - И как же
вы, гравелотские господа, все о нас помните, все знаете... Откуда памяти
столько и уважения к люду здешнему?

  - Когда долго живешь вдали от родных мест, - мягко улыбнулась графиня, -
поневоле ищешь спасения в воспоминаниях; и бережешь их пуще иных сокровищ.
А бабка твоя, Аймак, многим, многим помогла. И моим родичам тоже. Хороший
отвар, удивительный.

  - А я могу госпоже графине вопрос один задать? - решилась Лиандра. - Только
ведь я глупая, не серчайте, коли не так скажу...

  И, увидев, что Террил глядит на нее с улыбкой, стала говорить дальше:

  - Отчего бабка заповедала строго-настрого никому из сельчанок этот отвар не
давать - а только госпожам из Гравелота? "Увижу, - говорит, - что ты своих
баб этим поишь, прокляну из могилы." С тем и померла. А трав-то по весне
много, аж буйствуют; пахнут - словами не выскажешь. И корешков-то этих я
накопала - на два века хватит. И такая порой оторопь берет, бабы просют,
одолевают; дай им, и все тут.

  - Нельзя им пить это, - сказала Террил. - У горцев кровь другая; мы ведь
вон какие разные. Представь себе, Лиандра, что для ваших женщин этот отвар
может оказаться смертельным ядом. А мне полезно, и ребенку моему - тоже.

  - Да, - облегченно вздохнула старостиха. - Ну и ладно, ну и хорошо. Я сама
так думала, но как госпожа сказала, так от сердца и отлегло - не лишаю я,
значит, баб своей помощи.

  - Другие травы им собирай.

  - Так ведь конешно... Спутники графини переночевали под открытым небом; и
утром встали свежие и отдохнувшие; повеселевшие. Видимо, тоже были рады
оказаться в родных местах. У дороги, на краю деревни толпились почти все
местные жители. Дети, кто помладше, глазели на императорских гвардейцев;
мужчины солидно беседовали друг с другом, держась на почтительном
расстоянии - им каждый раз приходилось убеждаться, что гравелотские господа
- сущие великаны рядом с ними. Бабы разглядывали наряд Террил и обсуждали
подарки, которые она им оставила. Староста помогал кучеру грузить корзинку
с сочными и спелыми фруктами, на случай, если путешественникам захочется
легко перекусить в дороге. В Гравелот они должны были прибыть к вечеру.

  Провожая графиню к карете, Лиандра вдруг обратилась именно к
великанам-воинам:

  - Я, господа хорошие, баба неразумная; да дело одно меня беспокоит и все из
головы нейдет. Надысь тут люди чужие мелькали; да не по-хорошему. Рази
человек добрый не зайдет в деревню, старосту не отыщет, еды не спросит али
дороги? Да и что им тут и