еня, позволяя задавать вопросы и держаться с ней довольно
свободно. Я решил, что это Хаос приучил ее  к  сдержанности  и  что  она  не
допускает ни с кем близости, считая, что рейдер  не  имеет  права  оставлять
близких людей, уходя в Хаос. Я старался не  быть  навязчивым,  и  постепенно
наши отношения оттаяли.
   Рорк и другие стражники частенько использовали меня для связи с Хаскеллом
и между собой. Так  я  познакомился  с  Хаскеллом,  и  грубоватый  неуклюжий
караванщик хвалил меня  за  умение  точно  запоминать  и  толково  и  кратко
передавать поручения. Он  даже  намекал,  что  если  весной  мне  вздумается
наняться в охрану, место для меня найдется.
   Свистящий в голых ветвях деревьев зимний ветер напоминал мне о Быстринах.
Я с удивлением заметил, что мысль остаться с  караваном  и  не  возвращаться
больше домой представляется мне не такой уж дикой. Я знал, что стану скучать
по братьям и дедушке, и у меня стало пусто в груди, когда я понял,  что  мне
на самом деле не хочется возвращаться в Быстрины. Передо мной открылся  мир,
о котором не рассказывали книги, и  во  мне  разгоралась  мечта  побывать  в
далеких краях. В сравнении с имперской столицей и Хаосом Быстрины тускнели в
моих глазах.
   Я с грустью заметил, что и сам уже начал меняться. В Городе Магов я сумел
победить мастера шахматной игры! Всего через неделю  я  буду  гостем  самого
императора на балу в честь Медвежьего праздника. Кто  бы  мог  после  такого
вернуться как ни в чем не бывало и смирно зажить в Быстринах?
   Я провел пальцем по значку новичка, которым  наградил  меня  Завендир,  и
спросил Рорка:
   - Как тебе кажется, Завендир удивился, что я его обыграл?
   - Ты еще спрашиваешь? - Рорк даже отставил в сторону  миску  и  удивленно
нахмурился. - Из трех партий  ты  проиграл  только  первую!  Еще  бы  он  не
удивился! Ему и в голову не приходило, что ты играешь сильнее, чем я! Почему
ты об этом спрашиваешь?
   Я задумчиво окунул палец в похлебку и дал Крочу облизать.
   - Я не понял, почему Завендир дал мне ранг новичка, хотя я его обыграл, а
он...
   - Вот что тебя мучает? - улыбнулся Рорк, снова принимаясь за похлебку.  -
Ты и так получил новичка, перескочив через ранг пешки. Он не мог  дать  тебе
больше, ведь он, хотя и мастер,  но  с  белой  нитью.  Для  него  шахматы  -
развлечение, а не ремесло, и он  не  имеет  права  присваивать  больше  двух
рангов. Однако Зав назвал мастера с золотой нитью в  Гераке,  который  после
нескольких игр присвоит тебе подобающий ранг.
   - Теперь понятно, - я смущенно улыбнулся. - Я ведь вырос в деревне,  и  у
меня маловато опыта по части рангов и испытаний. Дедушка, как видишь, только
перевел меня в ученики, а в шахматах и вовсе не было разговора о рангах.
   - Правила присвоения рангов могут показаться странными,  -  Рорк  почесал
уголок левого глаза. - Я, например, поздно взялся за алебарду и  никогда  не
поднимусь выше нынешнего ранга. У меня,  видишь  ли,  нет  свидетельства  об
образовании.
   Ирин ткнула в его сторону деревянной ложкой.
   - В Хаосе все эти значки да нашивки ни к чему. Там все  решает  оружие  и
то, как ты им владеешь!
   Дедушкин совет доверять себе, а не значкам,  снова  прозвучал  у  меня  в
ушах.  Чем  ближе  подходил  наш  караван  к  Геракополису,  тем  больше   я
задумывался о том, чего я стою. Я знал,  что  сражаюсь  и  играю  в  шахматы
лучше, чем показывают мои значки, но так ли это важно? Чего бы я ни  достиг,
многим это покажется пустяками, когда  они  будут  сравнивать  меня  с  моим
отцом, достигшим ранга легенды. Примут ли меня в столице  таким,  как  есть,
или разница между отцом и сыном станет тяжким бременем?
   Как ни манили чудеса  столицы,  но  меня  начала  снедать  тревога  перед
встречей с бабушкой, которую я совсем  не  помнил.  В  Быстринах  я  столько
наслушался историй о том, как такой-то и такой-то встречался с  моим  отцом,
что со страхом ждал подобных рассказов от геракцев, которые  знали  его  уже
героем. К тому времени, как мы выехали на равнину, окружавшую  столицу,  мне
уже хотелось, чтобы дорога никогда не кончалась.
   Я жадно глотал истории  Рорка  о  Хаосе  и  о  годах,  проведенных  им  в
караванной страже. Я заслушивался рассказами у вечерних костров. При этом  я
обнаружил, что многое вычитанное в книгах безнадежно  устарело.  Я  приложил
немало сил, чтобы не выглядеть харикским неучем, а теперь оказалось: все мои
познания устарели.
   В один прекрасный день мне пришла в голову мысль,  что  те  же  страхи  и
заботы тревожили моего отца, когда он в моем возрасте отправился в  столицу.
Мне не приходило в голову равняться с отцом, но я помнил, что столица его не
прикончила. Я решил оставаться самим собой и надеяться на лучшее. А если кто
вздумает обозвать меня деревенщиной - сам дурак!
   Закончив ужин, я побрел к ближайшему ручью за водой для посуды.  Морозный
ветер щипал меня за нос и уши, так что я ссутулился от холода и не  поднимал
глаз от земли. В сумерках корни и булыжники делали тропинку опасной  -  если
не для жизни, то для самолюбия, поскольку о спотыкающемся на ровном месте  в
лагере узнают прежде, чем я успел бы вернуться. Я благополучно  добрался  до
ручья, набрал воды и уже повернул обратно, когда  заметил  у  тропы  женскую
фигуру. Я вежливо поклонился:
   - Добрый вечер, миледи...
   - Кто ты такой? - прищурив голубые, как лед, глаза, спросила она.
   Должно быть, я напоминал рыбу, вытащенную из воды, стоя с разинутым ртом.
Меня поразил не вопрос, а тон. За властностью голоса явно скрывался страх.
   Страх, в общем-то, был понятен, потому что с первого взгляда она казалась
робким созданием. С виду почти ребенок, хрупкая и  невысокая,  с  прозрачной
кожей, сквозь которую  только  что  кости  не  просвечивали,  она  выглядела
фарфоровой статуэткой.
   Огромные голубые глаза дополняли бы впечатление  полной  беззащитности  -
если бы не огонь, горевший в них. Ярко-рыжие  волосы  падали  ей  на  плечи,
окаймляя хорошенькое  личико,  обещавшее  со  временем  стать  по-настоящему
красивым. Она, конечно, уже не была ребенком, но и назвать ее взрослой  было
невозможно. Она оставалась  подростком,  а  я  только  что  вышел  из  этого
возраста и потому испытывал смутное сочувствие.
   Я наконец закрыл рот и тут же снова открыл, чтобы ответить:
   - Меня зовут Лахлан. Я из Быстрин, что в провинции Харик.
   Она так замотала головой, что волосы хлестнули но бледной шее.
   - Нет, не так! В моих видениях ты звался иначе.
   Я поднял брови.
   - В видениях? Первый раз слышу, чтобы кто-то видел меня во сне!
   - В видениях, - повторила она, нахмурившись  и  опустив  взгляд,  прижала
пальцы к виску, - я вижу всякое. Вижу в снах и в  видениях.  Тебя  я  видела
воином - ты был старше и немного толще. Ты сражался с демонами в Хаосе.
   - То, что ты видишь, - оно из прошлого или из будущего? - спросил я.
   Она слабо пожала плечами, словно зеленый шерстяной плащ на ее плечах  был
соткан из шерсти Кроча и сковывал ее движения.
   - Иногда прошлое, иногда будущее, и я не всегда могу  их  различить.  Про
тебя тоже не знаю.
   Как мне ни хотелось верить, что в образе рейдера в Хаосе она видела меня,
но в ее описании я не мог не узнать отца.
   - Ты видела прошлое, - признался я. - Это был мой отец.
   - Нет, нет. Глупости! - она метнула в меня взгляд, пронзивший насквозь. -
Ты думаешь, я не знаю, что вижу?
   - Но ты же сама сказала...
   - Ты ничего не понимаешь! - она резко повернулась и убежала по тропинке.
   Я бросился было за ней, но вспомнил, что забыл ведро. Вернувшись за  ним,
я снова поспешил ей вслед, но, как ни торопился, не смог ее догнать. Немного
одурев от всего этого, я вернулся к костру и присел рядом с Рорком.
   - Странное дело, - пробормотал я.
   - Да? - отозвался Рорк, отодвигаясь, чтобы уступить место Крочу,  который
норовил втиснуться между нами. - И что же случилось?
   - Там, у ручья, мне встретилась девочка.  Она,  должно  быть,  из  Города
Магов - я пару раз заметил ее в караване после  отъезда  оттуда.  Маленькая,
рыжая...
   Рорк кивнул, почесывая пса за ухом.
   - Это Ксоя. Она в самом деле присоединилась к нам  в  Городе  Магов.  Они
отослали ее домой.
   - В самом деле? Почему?
   - Она - талант-дичок, прирожденная колдунья,  -  с  легкой  улыбкой  Рорк
пояснил:
   - Это все равно что воин с врожденным умением сражаться. Если такого хоть
немного обтесать, как правило, получается очень неплохой боец.
   Я понимающе кивнул:
   - Колдунью не так-то легко обтесать, да?
   - Вот-вот! - Рорк разломал пополам сучок  и  подкинул  его  в  костер.  -
Хаскелл рассказывал, что мать Ксои умерла, когда та была  совсем  маленькой.
Ее отец, богатый купец, взял вторую жену, тоже из купеческой семьи. У  новой
жены были две дочери от первого брака, чуть постарше Ксои...
   - И они обижали ее, - подхватил я.
   - Наоборот, они потакали ей и совсем ее  избаловали.  Ее  всегда  щадили,
потому что считали хрупкой и болезненной. Когда  она  стала  рассказывать  о
своих видениях, они решили, что она немного не в своем уме,  и,  как  могли,
старались это скрывать. Ее отец тем временем тоже умер, и они бы  так  и  не
узнали, что она одаренная провидица, если бы не  вмешалась  ее  бабушка.  Но
когда они спохватились, девочку было уже поздно обучать, тем более что ее не
назовешь слишком трудолюбивой и дисциплинированной.
   Я нахмурился:
   - Не понимаю. Я тоже рано потерял обоих  родителей,  но  я  же  не  боюсь
тяжелой работы...
   - Не боишься, потому что тебя с детства к ней приучали. А  ее  -  нет,  -
пожал плечами Рорк. - Да еще, она, кажется, как-то предвидела смерть отца  и
винит себя за то, что не смогла его спасти.
   - А разве такое возможно?
   - Тут много вопросов, Лок. Первый  вопрос:  в  самом  ли  деле  это  было
предвидение или просто сон?  В  прорицании  будущего  никогда  нельзя  точно
определить, истинно ли видение. Считается, что по-настоящему надежны  только
краткосрочные предсказания.
   Рорк предостерегающе поднял руку и продолжал:
   - Кроме того, есть  более  важный  вопрос:  единственно  ли  возможно  то
будущее, которое видит предсказатель?
   Я затряс головой:
   - Не понимаю!
   - Предположим, ты решил сейчас принести еще воды. Ты можешь пойти к ручью
или передумать и снова усесться у костра. Если предсказатель видел ту  линию
твоего будущего, на которой ты пошел за водой, а ты этого не сделал, значит,
эта линия больше не существует?
   - А-а, понятно, - кивнул я.  -  А  может,  раз  предсказатель  видел  это
будущее, я обречен совершать именно те поступки, которые приведут к нему?
   - Вот именно. Обладаем ли мы свободой воли, или наше  будущее  определено
заранее, а мы просто разыгрываем пьесу, которую не мы писали?
   Я зажмурился и потер глаза кулаками:
   - Я голосую за свободу воли, но ведь пророки и пророчества существуют  на
самом деле?
   - Существуют, но давай  рассмотрим  их  повнимательнее.  Провидцы  всегда
описывают свои видения довольно расплывчато. Твоему отцу  было  предсказано,
что он убьет ха'демона Катвира, но как он этого добьется, не уточнялось.  Он
мог бы пронзить  его  насквозь  копьем  или  угостить  тухлыми  устрицами  -
пророчество в любом случае оказалось бы истинным.  Здесь  немало  места  для
свободной воли...
   - Потрясающе!
   Рорк рассмеялся и хлопнул меня по спине:
   - Рассуждения о свободе воли - отличный  способ  скоротать  долгий  путь.
Ладно, так что она тебе сказала?
   - Она  хотела  знать,  кто  я  такой  и  зачем  лезу  в  ее  видения.  Ей
привиделось, как я сражаюсь в Хаосе! - я пожал плечами. -  Похоже,  что  она
видела моего отца, но ей такое предположение не понравилось. Она оскорбилась
и покинула меня.
   - Талант-самородок, что с нее возьмешь! Они не властны над  своим  даром.
Ясновидящим приходится особенно трудно, они ведь не могут  отличить  явь  от
видений! Она, может, думает, что и встреча с тобой ей  привиделась,  -  Рорк
ухмыльнулся:
   - А ведь, пожалуй, приятно присниться такой барышне!
   - Она не в моем вкусе, - холодно заметил я.
   - Ты же вырос в деревне в обществе деда и двух  братьев!  Откуда  у  тебя
возьмется вкус?
   Я начал было объяснять, сколько раз танцевал с девушками  на  вечеринках,
но вовремя осекся:
   - Тут ты меня поймал!
   - Должен же я отыграться за свои проигрыши в шахматы, - подмигнул Рорк.
   В последний день,  когда  караван  проходил  по  заснеженной  равнине,  я
напомнил Рорку:
   - В тот день, когда мы повстречались,  ты  говорил,  что  знаешь  историю
моего отца.
   Тощее тело Рорка покачивалось в такт движению лошади:
   - Верно, говорил.
   - Как погиб мой отец?
   - Я точно не знаю, что случилось с твоим отцом, -  Рорк  выдохнул  фонтан
пара. - Я слышал, что он отправился в рейд в Хаос и не  вернулся  назад,  но
слышал и другой рассказ, что он похоронен в Быстринах рядом с твоей матерью.
В легендах о Хаосе невозможно отличить правду от вымысла.
   Я почувствовал, что у меня пересохло во рту, и выговорил:
   - Мой отец был хорошим рейдером?
   Рорк спокойно улыбнулся в ответ:
   - Вот это точно! Другие рейдеры сражались с ха'демонами, полагаясь только
на силу, а твой отец умел перехитрить  их.  Он,  как  мне  говорили,  считал
борьбу с Хаосом чем-то вроде большой шахматной партии.  Он  нанес  на  карту
многие участки, где время течет иначе, вычислил разницу в скорости и искусно
пользовался этой картой, добиваясь преимущества в сражении.
   У меня полегчало на душе:
   - А как он вычислил разницу в течении времени?
   Рейдер сгорбил спину и передернул плечами, чтобы расслабиться.
   - Кардье был голова, вот что я тебе скажу. Он взял две  двенадцатифутовые
планки и зажал между ними на концах песочные часы.  На  границе  участка  он
вводил один конец с  часами  внутрь  и  переворачивал  всю  конструкцию.  По
разности в скорости часов на разных концах он и определял разницу.
   - Умно, - восхитился я. - И можно было бы  использовать  быстрые  участки
для излечения легко раненных, а медленные, чтобы обезопасить свои фланги.
   - Сынок весь в отца! - Рорк подмигнул мне правым глазом.  -  Он  и  делал
что-то в этом роде. Когда  один  из  его  людей  был  смертельно  ранен,  он
поместил его в очень медленную зону. А сам послал всадников в  Порт-Хаос  за
магом-целителем.
   - Но что с ним случилось, ты не знаешь? То есть с моим отцом.
   Рорк покачал головой:
   - Не знаю. Кардье и вождь Черных Теней Катвир  давно  враждовали.  Катвир
даже выковал меч с изображением твоего отца на клинке.  Если  на  тебя  куют
виндиктксвару, значит, считают опасным человеком. И  о  Катвире  со  времени
исчезновения твоего отца тоже ничего не слышно, так что, быть может,  Кардье
добрался-таки до него.
   Приятно было услышать знакомый рассказ от рейдера, а не от барда.
   - Ты сказал, в Хаосе есть карманы, где время течет совсем медленно?
   - Да.
   - А не могло случиться так, что мой отец и дядя попали в такой карман? Их
могли туда заманить, или они были ранены и ждут там целителя?
   Рорк поморщился, услышав в моем голосе надежду:
   - Возможно, Лок, но маловероятно. Скорее солнце столкнется с лунами,  чем
окажется, что твои родичи живы. Извини уж.
   - Но все-таки так может быть, - я прищурился. - Ты  же  сам  говоришь:  в
Хаосе и не такое случается!
   - Случается, Лок, только редко, - Рорк покачал головой. - Чтобы  найти  в
Хаосе чудо, надо быть на  редкость  везучим,  а  не  то  ждет  тебя  большое
разочарование.
   С гребня холма на западном конце Геракополиса я увидел  город,  роскошнее
самых блестящих описаний Рорка.  Я  отказывался  верить,  что  некоторые  из
пригородных поместий  принадлежат  не  императору.  Мысль,  что  у  обычного
человека может хватать денег на покупку здания, превосходящего  по  размерам
все хозяйство моего деда,  быстро  исправила  мои  представления  о  понятии
"богатство".
   Город распростерся огромным полумесяцем  у  Геракского  залива.  Дамба  и
волнолом отделяли лазурный залив от глубоких вод  океана,  а  с  суши  город
опоясывала высокая стена. Белели оштукатуренные дома с красными  черепичными
крышами. Между ними на морском бризе хлопали яркие полотнища.
   Императорский дворец занимал вершину самого высокого из городских холмов.
Здание невероятной величины,  каждое  из  восьми  крыльев  которого  строили
мастера одной провинции. Они использовали материалы, привезенные с родины, и
создали общими усилиями дворец, представлявший олицетворение  всей  Империи.
На башнях развевались флаги провинций, а над самым сердцем  дворца  -  белый
вымпел Империи.
   К  северо-западу  от  дворца  я  увидел  странную  группу  зданий   самой
разнообразной  архитектуры,   но   все   они   примыкали   к   центральному,
ярко-зеленому.
   - Это Имперский университет? - спросил я.
   - Ну вот, видишь, не все, что  ты  читал  о  столице,  устарело,  -  Рорк
оглянулся назад, на растянувшийся вдоль дороги караван, потом снова  перевел
взгляд на город. - А там, на севере, Императорский  театр.  Видишь,  круглое
ступенчатое здание со множеством колонн из белого мрамора?
   - Вижу. А там, должно быть, улица  Богов,  -  я  указал  на  двойной  ряд
высоких  зданий  с  башнями,  увенчанными  изображениями  звезд,  зверей   и
полумесяцев. - А там, каждому ясно, набережная.
   - Правильно, - Рорк снова оглянулся на караван и  нахмурился.  -  Слушай,
Лок, мне надо вернуться к каравану, приготовить бумаги  для  предъявления  у
ворот. А тебе нужно поехать к бабушке. Ты сумеешь найти ее дом?
   - Если улицы не перестроили за последние сорок лет,  -  рассмеялся  я.  -
Проехать мимо храма Феникса, через две улицы свернуть на восток, а потом  на
север вдоль Мясницкого Ряда. Дальше вверх по холму, четвертый дом направо.
   Рорк уважительно взглянул на меня:
   - Ты будто всю жизнь прожил в столице.
   - Спасибо тебе. Ты был очень добр ко мне во время пути, - тихо сказал  я.
- Ты не  заглянешь  меня  навестить,  если  у  тебя  будет  время?  И  Кроча
приводи...
   - Этот пес, пожалуй, сам тебя отыщет, так ты его забаловал,  -  ободряюще
улыбнулся Рорк. - А я найду тебя после Медвежьего праздника,  если  тебя  не
отправят в Быстрины морем. Я думаю, у Хаскелла найдется для  тебя  работа  в
первом же караване, уходящем на запад.
   - Если ты не придешь, я сам заявлюсь к тебе в Умбру, - я с  удовольствием
увидел, что он захлопал глазами, услыхав от меня  название  любимой  таверны
рейдеров. - Видишь, я запомнил все твои рассказы о Геракополисе.
   - Молодчина, хотя я что-то не припомню, когда это я рассказывал  тебе  об
Умбре.
   - Я тоже не помню, но откуда бы мне о ней знать, если не  от  тебя?  -  я
пожал плечами. - Пока, Рорк! Привет от  меня  Ирин.  Счастливого  Медвежьего
дня!
   - И тебе того же, парень. Смотри,  не  оттопчи  ножки  принцессам,  когда
станешь танцевать в приличном обществе!
   - Не оттопчу, будь уверен! - я  тронул  поводья  Стайла  и  направился  к
столице Империи. В ворота города я въехал  в  толпе  приезжих,  и  стражник,
подпирающий ворота, даже  не  удостоил  меня  взглядом.  По  узким  мостовым
Старого города я пробирался, держа курс  на  высокий  шпиль  храма  Феникса.
Улица Богов оказалась широким бульваром, проехать по которому было нетрудно.
   Я свернул с него, где следовало,  и  легко  обнаружил  Мясницкий  Ряд  по
стекающим вдоль водостоков кровяным  ручейкам.  Въезжая  на  холм,  я  начал
отсчитывать дома, нашел четвертый, нахмурился и пересчитал еще раз. "Дедушка
точно говорил: четвертый справа, но не этот же... уж слишком он велик!"
   Адин всегда отзывался о матери моего отца очень сдержанно, хотя  порой  и
высказывал сомнение в том, что женщина из Харика могла найти свое счастье  в
Геракополисе.
   Я  отлично  знал  историю  этой  харикской  девушки,  вышедшей  замуж  за
столичного  торговца,  но  из  рассказов  дедушки  мне  представлялось,  что
покойный муж Ивадны торговал на базаре медными горшками.