е оказалась бы там, где встретила свою
смерть. Может быть, ей и суждено было умереть в Хаосе, но меня  не  покидала
уверенность, что она могла бы остаться в живых.
   Я задумался, как могло все сложиться, если в  Геракополис  отправился  бы
Джоф или хотя бы Дальт. Взяли бы с  собой  Ксою?  Позволили  ей  остаться  в
башне? Сколько из моих погибших товарищей остались бы живы?
   Эти размышления все глубже погружали меня в  сумрак,  угрожая  похоронить
под нагромождением ошибок и чувства вины, пока я не осознал, что  ищу  ответ
на задачу, не имеющую решения. Можно было представить себе, что  мои  братья
действовали иначе, чем я, и иногда  с  лучшим  результатом,  но  приходилось
признать, что они могли также и совершить ошибки, возможно, с более тяжелыми
последствиями. Моя досада относилась не к тому, что я  сделал  или  чего  не
сумел сделать, а к тому, что я не в силах предусмотреть  всего.  Приходилось
смириться с тем, что мир устроен не по-моему.
   Отогнав черное облако самообвинений, я заставил  себя  думать  о  другом.
Представил шахматную доску, мысленно  расставил  фигуры,  припомнил  просьбу
Джофа смотреть во время игры на доску и улыбнулся.
   Медленно воспроизводя в памяти последнюю нашу партию, я исправлял  его  и
свои ошибки.
   Сосредоточиться оказалось неожиданно трудно. Вероятно, здесь  действовало
заклинание,  которое  должно  было  помешать  оказавшемуся  в  камере   магу
вырваться из нее силой волшебства. Я закрыл глаза, чтобы не  отвлекаться,  и
даже повторил в уме стишок, который защитил меня от Фальчара во время  бала,
но и это не помогло. Через некоторое время  я  понял:  мешала  застрявшая  в
памяти последняя партия с Нобом.
   Как только я расслабился, обе игры сплавились вместе, образовав на  доске
позицию, которая показалась мне знакомой, хотя я точно помнил,  что  никогда
не разыгрывал ее. Сообразив, где она попалась мне на глаза, я только покачал
головой: в библиотеке Владыки Бедствий! Далеко же ты зашел, Лок!
   Этой игрой  ум  не  займешь.  Играющий  за  Империю,  которому,  судя  по
положению кости, принадлежал следующий ход, выигрывает. Ему остается  только
продвинуть свою императрицу на две клетки вперед, и Фальчару мат.  Наверное,
до сих пор игра развертывалась достаточно захватывающе, но теперь  оставался
только последний удар. Играй я за Хаос, я бы сдался.
   Внезапно от передней стены  моей  камеры  ударила  волна  сильного  жара,
заставив меня поднять голову и  открыть  глаза.  Прозрачную  плиту  охватило
голубое  сияние,  рябившее   красными   искрами.   Пронизывающее   ее   поле
потрескивало, а в моем теле зазвенело напряжение. Плита начала таять, словно
ее обгладывали со всех сторон одновременно. Затем она резко  превратилась  в
красно-золотой сияющий круг,  который  быстро  сжался  в  крошечный  сияющий
шарик, взорвавшийся белой вспышкой.
   Я моргнул. Послышался  звон.  Мой  меч  упал  на  пол.  Увидев  человека,
стоявшего вполоборота ко мне, я принялся протирать глаза:
   - Рорк? Ты же мертв!
   Рейдер покачал головой, держась так, что левая половина лица оставалась в
тени:
   - Я и чувствую себя мертвым, но на самом  деле  жив  -  по  крайней  мере
наполовину. Давай-ка вытянем тебя отсюда.
   Что-то в нем было непривычным...
   - Повязка! Где повязка на глазу?
   Он повернулся ко мне лицом:
   - Она мне больше не нужна.
   Его правый глаз по-прежнему был  льдисто-голубым,  с  проблесками  "света
Хаоса". Левый, до сих пор всегда скрывавшийся под повязкой, -  золотой  шар,
какие я видел на лицах бхарашади.
   - Твой глаз! Что случилось? - я выскользнул из камеры и встал перед  ним.
- Как тебе удалось меня освободить?
   - Я за многое должен перед тобой извиниться, Лок, в том числе и  за  этот
обман, - он положил руки мне на плечи. - Я этого  не  хотел,  но  по  многим
причинам, о которых ты узнаешь позже, был  вынужден.  Что  до  моего  глаза,
видишь ли, я участвовал в последнем рейде твоего отца. С тех пор  я  и  ношу
при себе этот глаз.
   - Ты был с моим отцом? Что с ним случилось?
   - Это слишком долго рассказывать, Лок. А у нас есть неотложные дела, - он
махнул рукой в конец прохода. - Давай забирать  Посох  и  убираться  отсюда.
Имей в виду, именно так поступил бы твой отец.
   Я колебался, не в силах решить, можно ли ему  доверять.  Меня  захлестнул
гнев, но в тот же миг я понял, что он мог и не  прийти  в  замок  Пэйн,  мог
оставить меня в плену. "В первую очередь дело, о  котором  он,  конечно,  не
забыл, как не забыл бы отец".
   Я подобрал меч и последовал за ним в библиотеку Фальчара.
   - Рорк, скажи хотя бы, как умер мой отец.
   - Не могу, Лок, потому что сам не знаю, - он  вздрогнул.  -  Я  не  видел
твоего отца мертвым. Я помню только, что перед нами были сотни бхарашади,  и
я бросал против них заклинания, одно за другим. Это  был  последний  великий
поход против Катвира, и я плел заклинания, пока у меня хватало сил.
   Мы вошли в святыню Фальчара.
   - Под конец  битвы  я  оказался  лицом  к  лицу  со  смертельно  раненным
Катвиром. Твой отец убил его, но бхарашади еще не осознал этого. Я воткнул в
него кинжал, а он вырвал у меня левый глаз, - Рорк поднял левую руку,  чтобы
прикоснуться к шраму на щеке. - Катвир рухнул на меня, и  я  уже  готов  был
умереть, счастливый сознанием, что он наконец мертв...
   - Но мне показалось забавным лишить тебя этого удовольствия, - между нами
и хрустальным шаром стоял Фальчар. В его опущенной руке, как простая  палка,
висел Посох Эметерия.
   Рорк остановился и бесстрашно взглянул в мертвенное лицо колдуна:
   - Наш милый хозяин счел забавным вырвать глаз Катвира и вставить его  мне
в глазницу.
   - Давно это было, Зефан. Мне было весьма любопытно узнать,  что  с  тобой
сталось, поскольку ты больше не удостаивал меня визита в мое царство.
   - Очень рад, что ты не забывал обо мне, - Рорк скрестил руки на груди.  -
Благодаря твоему  подарку,  мои  собратья  из  Города  Магов  запретили  мне
заниматься магией.
   - Неужели я причинил тебе неудобства? Какое горе для меня!
   - Зато тебя утешала уверенность, что, пока глаз твоего врага остается  во
владении человека из-за Стены, тебе нечего его опасаться.
   Древний маг сурово кивнул:
   - Я нахожу, что каждое доброе  дело  должно  приносить  некоторую  выгоду
благодетелю.
   - В таком случае, могу предложить тебе еще небезвыгодное  благодеяние.  -
Рорк оглянулся на меня. - Лок пришел сюда за Посохом Эметерия. Отдай его.
   Владыка Бедствий медленно покачал головой:
   - Даже такой неумелый маг, как ты, должен  понимать,  почему  я  не  могу
передать Посох. Кстати, полагаю, что сын Кардье готовился  изложить  просьбу
гораздо более вежливо. Неужели годы так ожесточили тебя?
   - Я не собираюсь играть с тобой в загадки, Фальчар. Эта  игра  недостойна
нас  обоих.  Ты  знаешь,  что  мне  известно  о  Некролеуме  бхарашади.   Не
сомневаюсь,  что  тебе  известно  и  намерение  бхарашади  возродить   своих
мертвецов.
   Владыка Бедствий разразился скрипучим смехом.
   - Враш давно стремится исполнить завет бхарашади с  их  темным  божеством
Кинруквелем. Но ему не проникнуть за Ограждающую Стену, а от тех людишек  из
Черной секты, которых я уступил ему забавы ради, толку мало, так что  судьба
ему вечно оставаться неудовлетворенным.
   - Тогда тебе, может быть, покажется забавным узнать, что пока ты плясал с
дамами Империи, Враш вытащил Жезл Первого Пламени прямо у тебя из-под ног, -
Рорк в точности передразнил интонации Фальчара. - Пока ты пугал императора и
сидел здесь, смеясь собственным шуткам, он пронес Жезл в Хаос.
   Эта новость заметно потрясла Фальчара:
   - Не может быть! Я бы знал!
   - Если только обладание Жезлом не защищает  его  от  магии,  направленной
через Посох.
   В глазах Владыки Бедствий мелькнула задумчивость, и я  почувствовал,  как
на горизонте вырисовывается дискуссия по проблемам  магии.  Отвернувшись  от
них, я снова взглянул на доску:
   - Какими ты играешь?
   Живой труп с презрением уставился на меня сверху вниз:
   - О чем ты спрашиваешь? Конечно же, за Хаос, и в моем  царстве  мы  ходим
первыми.
   - О! - я протянул руку и передвинул императрицу на  два  шага  вперед.  -
Мат!
   - Что ты наделал?! - Владыка Бедствий стремглав бросился ко мне,  оставив
забытый Посох праздно висеть в воздухе рядом с хрустальным шаром. Он стиснул
колонны руками, так что камень под их подножием раскрошился.  Пламя  снопами
искр брызгало у него из глаз. - Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
   Я кивнул:
   - Выиграл.
   Он взглянул на меня, все еще меча молнии из глаз, и фыркнул:
   - Сын Кардье? И сын причинит мне столько же хлопот, сколько и отец? -  он
вытянулся в полный рост,  спрятав  руки  в  рукава  своего  балахона.  Посох
подплыл к нему. - Твой отец не оставил мне приятных воспоминаний о себе.
   - Думаю, так же, как ты ему, - я упер руки в бедра. - Я пришел за Посохом
Эметерия, потому что собираюсь выступить против  бхарашади.  Я  уничтожу  их
Некролеум и не позволю Врашу, "убийце стаи", вторгнуться в Империю. Дай  мне
Посох.
   Презрительный и властный тон моего голоса поразил меня самого, не  говоря
о Владыке Бедствий. Должно быть, меня пугала мысль о возвращении  в  камеру.
Его мертвые глаза сузились, и кожа вокруг них натянулась. Одна из  когтистых
лап вылезла из рукава и потянулась к моему горлу, но  он  овладел  собой,  и
лицо его расслабилось.
   - Такой наглый. Такой молодой. Такой глупый, -  его  руки  показались  из
рукавов, и он раскрыл ладони, изображая  щедрость.  -  По  своему  выбору  и
желанию я отдаю тебе на время этот Посох. В благодарность ты можешь избавить
меня от обузы в лице этого Враша.
   Посох Эметерия лег в мою протянутую руку. Его прохладное эбеновое  древко
нагрелось от моего прикосновения и на ощупь  стало  подобно  коже  Марии.  Я
задумался о ней, но мысль о бальной ночи принесла с собой  столько  гнева  и
отвращения, что я поспешно отогнал ее. Подняв глаза, я встретил  пристальный
взгляд Фальчара.
   - Да, Лахлан, этот Посох полон опасностей, - сделав усилие, он  улыбнулся
почти добродушно, - Он может развратить тебя.
   - А ты уже так развращен, что тебе бояться нечего?
   - Но, милое дитя, я и есть разврат!
   Рорк схватил меня за руку и потащил к выходу.
   - Тогда мы не станем отнимать у тебя время, о Правитель Падали. Когда  мы
покончим с твоей игрушкой, то оставим где-нибудь,  чтобы  ты  мог  легко  ее
найти, - он сжал мне руку. - Попрощайся с хозяином, Лок.
   - Прощай.
   - Как сухо и решительно. Зефан, может, ты и хотел бы расстаться  со  мной
навсегда,  но  я  думаю,  "до  свидания"  будет  точнее,  -  стоя  в  дверях
библиотеки, Фальчар смотрел, как мы идем к  выходу.  -  Мы  еще  встретимся.
Знайте об этом. Бойтесь этого.

25

   Рорк буквально за шкирку вытащил меня из замка Пэйн. Оказавшись  снаружи,
я пришел в себя и наконец избавился от чувства, что уже не раз бывал  здесь.
Так случается, когда наяву увидишь место, которое видел во сне. Это ощущение
тревожило меня до тех пор, пока я не сообразил, что не спал добрые сутки.
   - Рорк, как ты меня нашел?
   Рейдер пожал плечами:
   - Выбрался из южного крыла Дворца и наткнулся на след  Изумрудного  коня.
Среди мертвых тебя не было. Я вспомнил, что нам все еще нужен Посох, и решил
проверить замок Пэйн. Когда я нашел здесь Изумрудного коня, я понял,  что  и
ты неподалеку. Оказалось, что Фальчар  предоставил  тебе  то  же  помещение,
которое досталось и мне, когда я у него гостил.
   Я прошел по двору к Изумрудному коню.
   - Так ты здесь уже бывал?
   - Да, Фальчар, вставив мне глаз Катвира, решил оставить  меня  при  себе,
чтобы понаблюдать за результатом эксперимента. Подозреваю, что я бы и до сих
пор сидел здесь, не освободи меня вскоре Игези.
   Я нахмурился:
   - Игези? Да ведь это же миф! - я похлопал  Изумрудного  коня  по  шее,  и
статуя ожила.
   - Миф? - усмехнулся Рорк. - Такой же миф, как Изумрудный конь.
   - Сразу и наповал! - я вскинул свое тело на спину Изумрудного коня.  -  И
он помог тебе вернуться в Империю?
   - Доставил до самой столицы и меня, и Кроча. Проход сквозь  стену  в  тот
раз дался мне не легче, чем в этот.
   - Что с тобой случилось?
   Маг покачал головой:
   - Точно не скажу, но ясно, что глаз Катвира,  по  их  договору  с  богом,
сохранил связь с хозяином. Катвир-то мертв, но я жив, и здесь, в Хаосе, знаю
все, что знал и видел он. Не говоря о том, что при  переходе  мне  казалось,
будто мне в глаз воткнули раскаленную добела кочергу, похоже, что мой  разум
отключился, чтобы дать себе время приспособиться.  Знаешь  поговорку  насчет
того, что нужно пройти милю в чужих сапогах, чтобы  понять  их  хозяина?  Ну
вот, с глазом Катвира я оказался в двух парах сапог одновременно, а  это  не
просто.
   Я кивнул:
   - Кажется, понимаю.
   Солнце медленно опускалось за горизонт.
   - Я не думал, что уже так поздно.
   - В замке Пэйн время идет немного быстрее. - Рорк прищурился на солнце. -
Мы еще успеем попасть ко Дворцу до наступления второй волны бхарашади,  если
поторопимся.
   Я сжал бока Изумрудного коня.
   - Назад, ко Дворцу! Лети!
   Конь не шелохнулся.
   Рорк, уже  поднявшийся  в  воздух  на  полупрозрачном  диске  заклинания,
рассмеялся:
   - Некоторые кони не принимают своих хозяев всерьез.
   Я воткнул пятки в ребра изумрудной скотины:
   - Пошел! Лети, чтоб тебя!
   Изумрудный конь снялся с места и пошел спокойным галопом,  легко  обогнав
Рорка. За время моего пленения замок  Пэйн  порядочно  удалился  от  Первого
Дворца. Как я ни подгонял жеребца, было ясно, что до темноты нам не успеть.
   Оглянувшись на Рорка,  я  обнаружил,  что  его  лицо  залито  голубоватым
сиянием.
   - Что это?
   - Заклинание, чтобы лучше видеть. Бхарашади собираются. Южного крыла  как
не бывало, но внутренняя дверь  еще  держится.  Бхарашади  пытаются  сделать
таран из балок, которые уцелели.
   - А наших не видно?
   - Нет, только бхарашади, зато их  собралось  вдвое  больше,  чем  прошлой
ночью.
   Я вздрогнул, и не потому, что вечерний воздух стал холоднее.
   - Как их остановить?
   Рорк подплыл ко мне поближе:
   - Дай взглянуть на фальчарову волшебную палочку. С ней мы быстро заполним
Некролеум до отказа.
   Я протянул было ему Посох, но заколебался. Мы с Рорком не  слишком  давно
знакомы. Правда, за это время он ни разу меня не подвел,  но  он  мне  лгал.
Фальчар предупреждал меня о могуществе Посоха. Не развратит ли он Рорка?  Не
стремится ли Рорк завладеть его могуществом? Отдаст ли  он  его  мне,  когда
настанет время уничтожить Некролеум?
   Голубое сияние, скрывавшее Рорка, испарилось:
   - Я понимаю твое затруднение и колебание, Лок. Но вспомни, твой отец взял
меня с собой в самый опасный из всех его рейдов.
   - И он погиб.
   - Верно, и хорошо бы позаботиться, чтобы с твоим кузеном и  с  остальными
не случилось того же.
   Я припомнил свои размышления на  ту  же  тему  в  замке  Пэйн,  кивнул  и
протянул ему Посох:
   - Я доверяю тебе, Рорк. Не потому, что тебе доверял мой отец, а просто  я
сам тебе верю.
   - Ты об этом не пожалеешь.
   Руки Рорка сомкнулись на Посохе и на мгновение застыли. Потом ухмылка  на
его лице превратилась в улыбку. Диск потерял  золотой  оттенок,  став  почти
чисто красным, а затем зеленоватым. Этот цвет просочился и в дымчатый  кварц
в навершии Посоха.
   - Это лучше, чем теплое одеяло в холодную ночь, - он  взглянул  вниз,  на
землю, и плавной спиралью пошел вниз. - Ты свистеть умеешь?
   - Свистеть? - сложив губы трубочкой, я просвистел пару нот. - Конечно.  А
что?
   - Просвисти мне что-нибудь плясовое, - Рорк мотнул головой на замок Пэйн.
- Его Уродство следит за нами,  и  я  хочу,  чтобы  он  поучился,  как  надо
устраивать танцы своим врагам.
   Его летающий диск коснулся земли  прямо  посреди  внешнего  двора.  Яркие
искры подпалили шкуры полудюжине оказавшихся рядом бхарашади,  посеяв  среди
них панику. Рорк ударил концом Посоха прямо в легший на  камни  диск,  и  он
съежился, перелив свою зелень в кристалл кварца. Казалось,  Посох  всасывает
диск в себя, как комар, пьющий кровь.
   Рорк проговорил что-то и ударил Посохом о камень. Из навершия взметнулись
зеленоватые щупальца, отобравшие цвет у кристалла. Каждое щупальце ударило в
лоб одного из воинов бхарашади. Еще один удар,  и  каждый  из  них  медленно
выпрямился и застыл, обратившись к нему лицом.
   Рорк заставил их двигаться в такт мелодии танца, который  я  насвистывал.
Изумрудный конь спустился пониже, и я разобрал слова, которые он напевал:

   Сияют золотом глаза,
   Как ночь черны их тени,
   А ну, мечи из ножен вон.
   Настало драке время.

   По его команде все бхарашади обнажили  клинки.  Кривые  зазубренные  мечи
казались еще более зловещими  в  этом  зеленоватом  освещении.  Зачарованные
демоны двигались  по  кругу,  бессильно  сверкая  глазами  на  застывшего  в
середине Рорка. А он продолжал петь:

   Друга лучшего пора
   Резать и колоть.
   Пусть течет потоком кровь.
   Веселись всю ночь!

   Изумрудный конь коснулся копытами земли за пределами смертоносного круга,
где воины бхарашади один за другим валили друг друга на землю, гася  зеленое
сияние. Победители схватывались друг  с  другом,  сплетая  сложную  цепочку,
которая медленно таяла. Лиловая кровь заливала двор потоками, и  зеленоватый
туман, поднимавшийся от нее, скрывал тела павших.
   Наконец в живых остался только один бхарашади. Рорк взглянул  на  него  и
резко развернул Посох, оборвав магическую нить. Голова ха'демона  мотнулась,
как от удара. Он заморгал, разгоняя чары, и уставился на мертвецов.
   С гневным  воплем  вскинув  окровавленный  меч,  он  бросился  на  Рорка.
Волшебник поднял ему навстречу правую руку ладонью наружу, словно приказывая
остановиться. Красное сияние охватило его ладонь, потом волшебник сжал кулак
и бхарашади рухнул наземь, корчась и  цепляясь  за  грудь.  Фиолетовая  пена
выступила у него на губах, и он умер.
   Обойдя трупы, Рорк протянул мне Посох.
   - Весьма действенное орудие, но не хотел бы я отвечать за то,  что  можно
натворить с его помощью.
   Я взял у него Посох и соскользнул с коня. Посох  снова  согрелся  в  моей
руке, но мне было не до него.
   - Пойдем, отыщем наших.
   Мы пробежали по проходу во внутренний двор. Я бы добежал до самой  двери,
уводящей в гору, но Рорк удержал меня. Не успел я спросить, в чем дело,  как
он сам указал мне на голубое облачко, державшееся перед дверью.
   - Что это такое?
   - Спусковое поле. Нечто вроде заклятия-пиявки, только крупнее и  работает
постоянно. Из каждого, кто забредет в него, оно высосет энергию для  запуска
заклинания. Не думаю, чтобы Такки оставила приятный сюрприз.
   Он  направил  на  дверь  указательный  палец,  и   вокруг   него   начало
образовываться голубое сияние.
   Палец Рорка рисовал в воздухе, а по двери, повторяя его движения, голубым
пламенем пробегали символы. Только через минуту я понял, что он вырисовывает
зеркальные отражения знаков, которые, по-видимому, проходили дверь насквозь,
передавая на ту сторону выписанное буквами в полфута высотой послание:  "Все
в порядке. Я и Лок позаботились о гостях". К тому времени,  как  он  написал
последнее слово, первое уже поблекло, не оставив после себя ни следа.
   - Потрясающий фокус, Рорк, но они не знают, что  ты  волшебник.  Как  они
догадаются, что "я" - это ты?
   - Такки догадается. А если не она, так Нагрендра.
   Я покачал головой:
   - Нагрендра мертв.
   - Что?
   - Его убили колдуны бхарашади, которых ты прикончил. Они разрушили башню.
   - А Ксоя?
   Я понурился:
   - Тоже. Они с самого начала были обречены.
   - Верно, но судя по тому, что я видел, они  дорого  продали  свои  жизни.
Такая смерть достойна рейдеров, - он  слабо  улыбнулся,  потом  взглянул  на
дверь. - Спусковое поле исчезло. Они выходят.
   Послышался звук отодвигаемого засова,  и  дверь  заскрипела,  открываясь