ым дождем пролетели над моей головой. Две  лошади
ткнулись в землю, сбросив  своих  всадников  в  неглубокий  снег.  Еще  один
скатился с седла, с двумя стрелами, скрестившимися в его груди, а  четвертый
был ранен и, сползая с коня, зацепился ногой за  стремя.  Перепуганный  конь
волочил его за собой, оставляя в снегу глубокую борозду.
   Меня с воем обогнал Тиркон. Его уши были плотно прижаты к голове. Один из
Черных на всем скаку напоролся  на  его  копье.  Крестовина  остановила  его
движение и вырвала из седла. Тиркон отбросил в сторону копье вместе со своей
первой жертвой и выхватил меч.
   Бхарашади опустил Жезл и нацелил его в мою  сторону.  Светящееся  кольцо,
вращаясь на лету, метнулось ко мне. Шести  футов  в  поперечнике,  с  ободом
шириной в фут и толщиной со снежинку,  оно,  потрескивая,  приближалось  под
таким углом, что должно было прожечь сначала Стайла, а затем уже меня.
   Я откинулся назад и повис на узде, жестоко раздирая удилами губы коня. Он
вскрикнул и начал заваливаться на спину. Я выдернул ноги  из  стремян  и  по
инерции вылетел из седла. На мягкое приземление рассчитывать не приходилось,
но мне надо было оказаться подальше и от Стайла, и от магии.
   Надо мной пронеслось ядро голубого пламени. Оно  столкнулось  с  пылающим
колесом, и сила взрыва вмяла меня в  землю.  Удар  грома  едва  не  разорвал
перепонки, а из носа потекла  кровь.  Волна  жара  вмиг  растопила  снег,  в
котором я лежал. Опершись левой рукой о землю, чтобы подняться  на  ноги,  я
почувствовал под ладонью мокрый дерн  и,  опустив  глаза,  увидел  окутанную
паром голую землю.
   Как только завеса тумана рассеялась, на меня обрушился один из Черных. Он
неумело сжимал саблю обеими руками и вздымал ее  над  головой  для  могучего
удара. Я ушел в сторону и полоснул его тело мечом. Он  сложился  пополам  на
моем клинке. Когда я выдернул меч из тела, кровь хлынула багровой струей. Он
упал лицом в лужу талого снега.
   Тиркон, то ли выбитый из седла взрывом, то ли спешившийся сам, срубил еще
одного. Рорк прорвался сквозь их отряд, на скаку сбив чью-то  голову  ударом
алебарды. Осана, Ирин и разведчики выпустили новый поток  стрел,  между  тем
как двое волшебников обогнули поле битвы, чтобы заняться бхарашади.
   Самой умной из нас оказалась Ксоя: она держалась позади и ни  во  что  не
вмешивалась.
   Один из сектантов направил коня прямо на  меня  и  пришпорил  его,  желая
сбить меня с ног. Взмыленный конь повиновался неохотно. Он ступил, правда, в
протаявший круг, но тут же попятился, не слушая проклятий всадника, и хорошо
сделал, потому что две стрелы прошили бы его насквозь,  ступи  он  хоть  шаг
дальше.
   Дедушка крепко-накрепко вбил в меня мысль, что сражаться пешим  с  конным
противником  -  самый  надежный  способ  самоубийства.  Я  рванулся  вперед,
перехватил поводья у самого мундштука и нырнул вбок в тот самый  миг,  когда
он готов был ударить. Он размахнулся снова, на этот раз в ту сторону, где  я
скрывался, но я перескочил вправо. Он снова промазал и двинул коня вперед. Я
попятился и споткнулся о труп первого убитого. Падая, я выпустил поводья,  и
лошадь шарахнулась в сторону. Тёперь  всадник  мог  атаковать  меня,  но,  к
счастью, до лежачего ему было не дотянуться.
   Он приготовился соскочить на землю, но  закончить  это  движение  ему  не
пришлось. Серебристый вихрь взметнулся над спиной  лошади  и  вышиб  его  из
седла. Крон обрушился на землю вместе с ним, не разжимая зубов, сомкнутых  у
него на горле. Он встряхнул тело только один раз и  отошел  в  сторону.  Мой
враг лежал неподвижно, вывернув голову.
   Снова поднявшись, я увидел,  что  бхарашади  вонзил  Жезл  в  Ограждающую
Стену. Дымчатое пламя медленно возникло над  жемчужиной  и  лизнуло  древко.
Демон издал страшный вопль и отпрянул от его прикосновения,  как  ужаленный.
Подняв плечи и хлеща хвостом из стороны в  сторону,  он  напрягся  и  замер,
будто на охоте, перед решающим броском.
   Красный свет от Жезла, пульсируя,  распространялся  все  дальше,  заливая
демона, словно  потоком  крови.  Дымчатое  сияние  поглощало  его,  принимая
розоватый оттенок. Он выпрямился и  на  мгновение  обернулся  к  нам  лицом,
сжимая Жезл обеими руками и воздев его над головой. Кровавый шар, окружавший
его, расширился, и сквозь него я впервые бросил взгляд на Хаос.
   В обрывках пейзажа, просочившихся сквозь кровавое сияние, невозможно было
различить знакомые черты, на изучение которых я потратил столько времени.  Я
заметил за Стеной какое-то движение, совершенно невнятное для  меня.  Но  не
для Ксои:
   - Лучники! Лучники бхарашади! Ложись!
   Дождь зловеще зазубренных стрел пронзил Стену.
   Они не разбирали своих и врагов. Лучники из-за  Стены  целились  вслепую.
Лошади и люди падали  наземь.  Те,  кто  остался  на  ногах,  разбегались  в
стороны. Второй залп перекрыл первый, сбив еще  двух  лошадей  и  одного  из
Черных.
   Наши лучники не остались в долгу. Мне показалось, что два воина бхарашади
упали, но точно сказать не могу, потому  что  колдун  прошел  Стену,  и  она
сомкнулась за ним, как занавес, закрыв его от наших глаз, но не заглушив его
насмешливого хохота.
   Мы поспешно отступили назад к устью долины. Теперь,  в  случае,  если  бы
бхарашади решили взломать стену и сделать вылазку, перед ними  оказалось  бы
пятьсот ярдов открытого пространства, и  им  пришлось  бы  преодолевать  его
вверх по склону. Такая атака обошлась бы им дорого.
   Из четырнадцати сектантов, оставшихся на нашей стороне,  половина  лежала
мертвыми, четверо были ранены, а трое сложили оружие без боя. Нам  достались
и два десятка их лошадей, но нечего было  и  думать  быстро  привести  их  в
порядок. Тем не  менее,  Уриен  добился  от  Кита  позволения  помочь  им  и
накормить из запасов зерна, приготовленного для наших животных.
   Рорк легко выкачал из пленников все, что они знали. Он просто  указал  им
на Нагрендру и пояснил:
   - Ваша память - яблоко, а нам нужен сок. Если вы нас к тому вынудите,  он
найдет  заклинание,  которое  сработает  лучше  яблочного  пресса.  Во   что
превратятся после этого ваши мозги, меня не касается. Ну так  как?  Доставим
ящеру долгожданное развлечение или рискнете обидеть его  и  будете  говорить
сами?
   К сожалению, знали они не много. Жезл Первого Пламени везли, разобрав  на
части и спрятав каждую часть  в  поклаже  одного  из  всадников.  Пароль  им
сообщил шпион из императорской стражи, и они миновали Северные ворота, когда
на дежурстве стоял член Черной секты.  Они  покинули  столицу  через  неделю
после нас и загнали еще две смены лошадей, кроме той, что мы нашли.
   Мы с Китом совещались с Такки и Рорком,  потому  что  предстояло  принять
очень серьезное решение. Члены Черной секты были виновны в преступлениях, за
которые, по законам Империи, полагалась казнь отсечением головы,  и  Кит  не
превысил  бы  своих  полномочий,  казнив  их  на   месте,   но   я   был   в
нерешительности:
   - Им известны члены секты, оставшиеся в столице. Они знают, кто помогал в
похищении Жезла. Может быть, побывав под стрелами бхарашади, потеряв  своего
товарища и помня о гибели семейства Лысого Уго, они склонятся к тому,  чтобы
выдать своих сообщников.
   - Ты прав, Лок, их стоило бы оставить в живых, но тогда нам  пришлось  бы
тащить их с собой или отправлять обратно  в  Город-на-равнине,  -  рассуждал
Кит, грея руки над костерком. - Для первого у  нас  слишком  мало  пайков  и
людей для охраны. Чтобы отослать их в город, тоже придется лишиться  кого-то
из наших, а нас и так немного. Нам  повезло  еще,  что  от  стрел  бхарашади
погибла только одна из лошадей Рорка.
   - Мы так легко отделались не столько благодаря  везению,  сколько  по  их
неумению, - отозвался Рорк, поправляя повязку на глазу. -  Но  мне  кажется,
лейтенант, стоит отпустить Уриена с лошадьми, а в нагрузку повесить на  него
пленников.  Он  хороший  разведчик,  не  спорю,  но  ему  здорово  испортило
настроение   созерцание   того,   как   бхарашади   обошлись   с   лошадьми.
Представляете, каково ему придется, когда он увидит, что творится за Стеной?
   Такки поддержала его:
   - Уриен, несомненно, не сможет  забыть  о  лошадях.  А  нам  очень  важно
послать  сообщение  в  столицу,  -   альвийка   оглянулась   на   Нагрендру,
беседовавшего с Ксоей. - Ксое тоже пора возвращаться.
   Я нахмурился:
   - Почему ты так говоришь?
   - Во вчерашней схватке от  нее  не  было  ни  малейшей  пользы,  -  резко
ответила Такки. - Не будь люди Черной секты такими голодными и  измученными,
мы все могли погибнуть. На  той  стороне  нам  не  встретится  таких  слабых
противников. Она станет для нас обузой.
   Я приподнял бровь:
   - А еще, если она не уедет с Уриеном, нас останется  тринадцать  человек,
так?
   Альвийка вспыхнула:
   - Перед нами Хаос. Мы не можем позволить себе бессмысленно рисковать.
   Рорк нахмурился:
   - Без Уриена она будет двенадцатым членом отряда.
   - А собака? - Такки кивнула на Крона. Рорк насмешливо расхохотался:
   - Глупости, кто станет считать собаку! Забудь о суевериях. И  не  забудь:
именно Ксоя предупредила нас о лучниках. Она - из нашего отряда, и  покончим
на этом. Верно, лейтенант?
   - Уриен остается, Ксоя идет с нами, и, как мне ни нравится Кроч,  считать
его не будем. Так и решаем. - Кит оглянулся на второй, большой костер.  -  Я
сам поговорю с Уриеном. Остальным надо поспать. Завтра входим в Хаос.

***

   Мы с самого начала решили, что войдем в Хаос у  хребта  Клина.  Никто  не
возражал против нескольких  часов  пути  к  востоку  по  нашей  стороне.  Не
хотелось рисковать новой перестрелкой с бхарашади,  которые  могли  все  еще
ждать нас на том же месте.
   Оставив пленников и их лошадей  с  Уриеном,  мы  добрались  до  места,  с
которого, по нашему расчету, должны были выйти через Стену прямо к  подножию
хребта. Найдя в лощине небольшой ручей, напоили коней и  еще  раз  проверили
снаряжение и оружие. К Ограждающей Стене мы подъехали, обнажив клинки.
   Ксоя ехала слева от меня. Рыжие  пряди  выбивались  из-под  ее  капюшона.
Бледное сияние Стены заливало ее лицо. В этом свете она казалась  призраком.
Впрочем, ее широкая улыбка тут же прогнала эту мысль - только живое существо
могло выглядеть таким радостным.
   - Тебе в самом деле лучше подождать. Мы ведь не знаем, что  встретит  нас
на той стороне.
   Она покачала головой:
   - Это не важно, Лок. Что бы там ни было, что бы со мной ни случилось, это
моя судьба. Если даже, едва ступив на ту сторону, я упаду  мертвой,  значит,
так суждено. Я не знаю, к добру это или к худу, но я готова ко всему.
   Откровенная наивность ее заявления поразила и даже испугала меня.
   - Я слышу твои слова, но хочу, чтобы ты держалась позади.  Подожди,  пока
переберется на ту сторону кто-нибудь из нас. Я  не  прощу  себе,  если  твоя
кровь будет на моих руках!
   Ксоя натянула поводья.
   - Как скажешь, Лок. Но пойми же, что бы ни случилось со мной, не в  твоих
силах предотвратить или изменить это. У нас разные взгляды, но  я  не  хочу,
чтобы ты считал себя в ответе за мою судьбу.
   - Спасибо, Ксоя. Но лучше я постараюсь, чтобы с тобой не случилось ничего
такого, за что мне не хотелось бы отвечать.
   Стайл шагнул за волшебный барьер, и я  повернулся  лицом  к  Стене.  Конь
уходил в нее, как в стену утреннего тумана. Когда переливы алого, лилового и
белого света залили и меня, я напрягся, чувствуя дрожь во всем теле, а потом
меня залило тепло - тепло, от которого мне захотелось повернуть обратно.
   Но мы двигались дальше, и в награду нас окатило холодом, который встретил
нас на той стороне, словно предупреждая об опасностях Хаоса.
   "Холод могилы, как я и ожидал".
   Эту мрачную  мысль  перебила  другая:  "Ну,  вот  и  Хаос.  Словно  домой
вернулся!"
   Не успел я осмотреться и осмыслить странное чувство узнавания, охватившее
меня, как слева раздался нечеловеческий вопль.  Я  развернул  Стайла  влево,
ожидая засады бхарашади. Мне представилось, что Ксоя последовала за  мной  и
Черные Тени уже разрывают ее на части.
   То, что предстало моим глазам, было не столь ужасно, но  под  ложечкой  у
меня застыл кусок льда.
   Кричал  Рорк.  Он  сжимал  голову  ладонями,  словно  она   готова   была
взорваться. Его крик резко оборвался, едва Стена выпустила его.  Он  ткнулся
лицом в гриву лошади, соскользнул с седла и рухнул наземь.

22

   Соскочив со спины Стайла, я упал на колени рядом с Рорком.  Я  чувствовал
его дыхание на своей ладони и сильный, ровный  пульс  на  шейной  вене.  "Он
жив!" Я склонился над ним, стягивая с его головы кольчужный капюшон.  "Крови
нет, ни из ноздрей, ни из горла. Что же случилось?"
   Тиркон опустился на колени с другой стороны, а  Хансен  отвел  в  сторону
коня Рорка.
   - Ограждающая Стена действует на людей по-разному, - проговорил Тиркон. -
Если такое случилось с Рорком, когда  он  впервые  вошел  в  Хаос,  понятно,
почему ему не хотелось повторять опыт. Надо усадить его в седло и отвезти  в
развалины Первого Дворца. Если он переживет дорогу, там и  подумаем,  что  с
ним делать.
   Мне не понравилось, как это прозвучало.
   - А не опасно его трогать?
   Кит подошел и присел на корточки рядом с нами:
   - По-твоему, лучше оставить его здесь?
   Такки подошла поближе:
   - Я не чувствую влияния магии: это не колдовская ловушка. Мне не хотелось
бы применять заклинание диагноза на открытом месте, но если вы  настаиваете,
я попытаюсь.
   Я покачал головой:
   - Нет, нам нельзя дать себя обнаружить.
   - А нас непременно обнаружат, если мы отсюда не уберемся, - Кит  медленно
поднялся. - Остальные прошли Стену  без  потерь.  Мы  знаем,  что  бхарашади
недалеко, так что нам необходимо двигаться. Может быть, Рорк и не  переживет
дороги, но если мы останемся на месте, никому из нас не жить.
   - Ты, конечно, прав, - я провел рукой по лицу. - Поехали.
   Я подхватил Рорка под одну руку, Тиркон под другую. Если бы не Нагрендра,
взявший его за ноги, нам никогда бы не удалось  взгромоздить  его  в  седло.
Когда мы с этим управились, Тиркон привязал его  к  седлу,  и  Хансен  повел
лошадь в поводу, держась, безопасности ради, в середине отряда.  Ксоя  ехала
рядом с Рорком, время от времени протягивая руку, чтобы проверить его пульс.
   Беда,  случившаяся  с  Рорком,  несомненно,  повлияла   на   первое   мое
впечатление от Хаоса, и, наверное, это было к лучшему. Всю дорогу до Стены я
мечтал вырваться из Лона. Я стремился быть отмеченным  Хаосом,  стремился  к
равенству и товариществу с другими рейдерами. Прием, который мне  оказали  в
Умбре, больно задел меня.
   Войдя в Хаос, я понял, почему рейдеры чувствовали  себя  особым  племенем
среди народов Империи. С зимней равнины мы ступили в жаркие, высохшие  горы,
оскалившиеся красными каменными утесами. В Империи господствовали зеленый  и
голубой цвета, здесь же все было окрашено  в  красно-коричневый  и  лиловый.
Зеленые леса сменились склонами холмов, ощетинившихся окаменевшими стволами,
заросшими жесткой кровавой осокой  и  фиолетовыми  колючками.  Из-под  копыт
взлетала в воздух ржавая пыль. Повсюду,  как  часовые,  выставленные  против
нашего вторжения, торчали камни, - от булыжников с кулак величиной, до скал,
огромных, как волшебные замки.
   Мне пришло в голову, что так  могла  выглядеть  Империя,  если  бы  земля
обнажила свои каменные кости.
   Сколько я ни сидел над моделью, все здесь казалось мне новым и  чужим.  Я
бы не уставал дивиться все новым и новым чудесам, если бы не Рорк, бессильно
обвисший на спине коня. Глядя на него, я  вспоминал,  что  если  в  Хаосе  и
рождались герои, то именно потому, что он был жестокой колыбелью. Здесь,  на
его негостеприимной земле, мы были пришельцами. Все, что мы встретим по  Эту
Сторону Стены, стремится нас уничтожить.
   Точно так же, как мы, в Империи, стремимся уничтожить все,  явившееся  из
Хаоса.
   Через два часа пути мы добрались  до  Первого  Дворца.  Мне  трудно  было
представить,  каким  он  был  прежде  или  каким  стал  бы,  если  бы  Стену
передвинули дальше. Сейчас он походил на небольшую крепость, взятую штурмом.
Он стоял на полукруглой террасе, высеченной в склоне горы. Первоначально его
украшали две башни, на северном и южном углах постройки. Поскольку новое имя
было присвоено ему много лет назад, меня не удивило, что южная башня  совсем
обрушилась,  а  верхушка  северной  казалась  обгоревшей.   Главное   здание
поднималось над равниной на два  этажа,  но  часть  северного  крыла  совсем
обветшала. От конюшен остались только груды щебня.
   Ирин въехала на остатки мощеного двора перед подъездом и повернула  коня,
чтобы взглянуть на запад.
   -  Кажется,  все  чисто,  но  берегитесь  ловушек.  Их  могли  расставить
бхарашади на цворту, или наоборот, - она мрачно усмехнулась.  -  А  могли  и
рейдеры, на тех и на других.
   К ней подъехал Кит.
   - Хансен, Рорка в здание. Алике,  Ксоя,  Донла  -  помогите  ему.  Такки,
посмотрите с Нагрендрой, что можно сделать, - он  оглянулся  на  волколицего
рейдера. - Тиркон, если тебе вздумается осмотреть окрестности, не стесняйся.
Ваше святейшество, вы очень меня  обяжете,  если  займете  пост  в  северной
башне.
   - Как прикажете, лейтенант, - отозвалась Осана, отъезжая по направлению к
башне.
   Тиркон бросил мне повод  своего  коня  и,  соскользнув  с  седла,  рысцой
побежал обратно по собственному  следу.  Я,  следом  за  остальными,  верхом
въехал в проем парадной двери, проехал через сводчатый коридор в  квадратный
внутренний дворик с действующим фонтаном. Копыта лошадей звонко  стучали  по
камню. С гор и от внутренних стен отзывалось эхо. Из  открытого  внутреннего
двора виднелись вершины хребта.
   Восточная часть здания, высеченная в скале, и большая арка, расположенная
напротив главного входа, уводили вглубь горы. Двор окружала  высокая  крытая
галерея,  грозившая  обрушиться  со  стороны  северного  крыла.   Вообще-то,
обветшавшая роскошь дворца и остатки выщербленной мозаики наводили на мысль,
что до нашествия Хаоса это было великолепное здание.
   Ирин привязала поводья к колонне галереи.
   - Я здесь не бывала, но говорили, что в Первом Дворце легко  обороняться.
Если дойдет до худшего, отступим в гору и будем держать проход.
   Кит оглянулся на темнеющее отверстие:
   - Только один вход?
   - Не слыхала  о  запасных  выходах,  но  надо  будет  проверить.  -  Ирин
расседлала лошадь и повесила сбрую на низкую ограду дворика.  -  У  нас  тут
есть вода, и подступы к зданию хорошо  простреливаются.  Здесь  можно  долго
продержаться. А если что, - она передернула плечами, - это не худшее  место,
чтобы умереть.
   Хансен уложил Рорка  в  маленькой  комнатушке  в  южном  крыле,  рядом  с
внутренним двором. Такки и  Нагрендра  устроили  его  поудобнее  и  занялись
больным, пока мы с Китом и Ирин поили и кормили коней.  Закончив  работу,  я
отправился к ним. У  закрытой  двери  я  постучался  и  терпеливо  дожидался
разрешения войти, чтобы не потревожить волшебников во время работы.
   Ксоя открыла дверь и впустила меня. Рорк лежал на самодельном  матрасе  в
углу маленькой темной комнатки. Кроч, растянувшийся рядом с  ним,  не  мешал
Такки ворочать и тормошить своего хозяина. Нагрендра, как  каменная  статуя,
застыл у постели. Только движения раздвоенного языка да редкие кивки в ответ
на замечания Такки показывали, что он не каменный. Ксоя покачала головой:
   - Они ограничили  действие  заклинания  диагноза,  чтобы  затруднить  его
обнаружение. Они считали, что это не повлияет на его  действенность,  однако
им не удалось понять, в чем дело.
   Такки отошла от постели:
   - Рорк без сознания. Сейчас ему спокойно, но жизненный уровень  его  тела
чрезвычайно низок, - в ее голосе звучало недоумение.
   - Насколько я помню карту, эта комната не относится к  зонам  "замедления
времени", - я взглянул на Нагрендру. - А что ты думаешь?
   - Ничего, -  ящер  п