Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Сем Мария. Валькирия -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  -
Велета посеч„нный братнин щит под голову клала, кукол прятала в его старом туле... И ведала куда получше меня, легко ли было обидеть его один на один. Тогда я не узрела толком ни крепости, ни деревни: с испуга да от волнения много ли разглядишь! Но поведать надобно ныне, а то будет некогда, да и не всякий пойм„т потом, про что говорю. За воротами обнаружился широкий, утоптанный двор и немалый дом, словно спряженный из многих срубов поменьше, и каждый малый сруб далеко превосходил не то что нашу избу - даже и дядькину. Таких домов не я одна, никто у нас не видал. Была здесь долгая храмина с рядом светлых окон, раздел„нных затейливыми резными столбами, - честная гридница. Там они сходились на пир, на беседу и на совет: седые бояре, отчаянные кмети, иначе рекомые гриднями, юные отроки и сам воевода. Плечом к плечу с гридницей высился т„плый сруб под толстой заснеженной крышей - дружинная изба. Здесь они Жили, и ворчливые старцы скорбели о временах, когда сквозь такие дома проходила вся молодость племени, а не та малая часть, что решалась совсем подарить себя воинской службе. Былые мужские дома ставились в пота„нной крепи лесов; Нета-дун далеко глядел в Море и был бесстрашен и знаменит... Поглядишь и задумаешься, крепость выросла при Деревне или наоборот. Уже ныне текла сюда семья за семь„й: корел-погорелец, Словении, весин с брюхатой женой и малыми детками - поближе к варяжскому соколу, подалее от разбойного ворона, от полосатых северных парусов... Ещ„ минует времечко - нынешние безусые парни поведут пригожих девчонок вокруг священных ракит. А там обоймут выселки новым забралом - вот и встал на крутом берегу новорожденный град, которому сам Нета-дун станет детинцем... Говорю, ибо мне суждено было это увидеть. Но тогда ничто не вставало из небытия, не блазнилось под радужным солнцем, в густом морозном дыму. Велета повела меня к дружинной избе, прямо во влазню. Яруну сказали обмести сапоги и дали войти внутрь. Изнутри дышало добрым теплом; после залитого солнцем двора я с трудом различила широкие лавки, полати над ними - верхние и нижние ложа, как здесь говорили, - да вроде оружие, мерцавшее на стенах. Я намерилась войти следом за побратимом, но Велета свернула в сторону, ко всходу, о который я немедленно стукнулась впотьмах головой. Позже я выучилась взбегать по крутым узким ступеням, не глядя под ноги и не спотыкаясь. Наверху были двери в две разные горницы. - Вот здесь, - сказала Велета и потянула левую дверь. И добавила, похлопав по правой: - А тут братья живут, Якко и Бренн. Вошла, разожгла одну от другой две лучины и вставила в железный светец. Дома только у дядьки да у женившихся братьев были особые ложницы... Я для себя ни о ч„м подобном даже не помышляла. Сколько помнила, пищали рядом сестр„нки, сбрасывали одеяло и плакали, не умея укрыться. А то забывались во сне, и кому бежать с ними во двор? Теперь возросли, и я ночевала в клети от снега до снега. В клети никто не толкался, не норовил привязать косу к полену... Здесь была почти такая же клеть, только стены не промерзали. И спала Велета не на полу, а на мягко устланной лавке. У меня громоздились кадки с припасами, стояли старые лыжи, копья, остроги, висели св„рнутые сети и жилы для новых тетив. У Велеты стоял против лавки круглый сундук, наверное, с приданым. Сторожила сундук роскошная шкура зимнего волка, а поверх лежала забытая прялка. С прялкой Велета была навряд ли проворней, чем с лыжами. Я повела глазами, ища, где бы в этой ухоженной горнице приткнуть свой замызганный кузовок... Велета с состраданием озирала мои меховые штаны, с которых уже опадали на чистый пол капли оттаявшей влаги. - Вечерять позовут... - молвила она нерешительно. - Ты погоди, я чернавушек кликну... платье тебе подбер„м какое ни есть... Я не знаю, бросилась мне кровь к щекам или нет. Славная девочка определ„нно решила, что я уч„на была только метать топоры, что меня, из лесу пришедшую, надо будет учить вдевать нитку в иголку... если не ложку в руке держать... Я торопливо склонилась над кузовом, скрыв от Велеты, какой он был страшный внутри, черным-ч„рный от ягод, грибов и просто от времени. Размотала холстину и бросила на сундук два вышитых платья. Те самые. - О-ой... - задохнулась Велета. Подхватила светец, стала рассматривать. Я вдруг взволновалась и тоже как будто впервые, с ревнивым вниманием впилась глазами в собственную работу. Велета отряхивала и гладила то одну, то другую крашеную рубаху, расстилала п„стрые пон„вы, расправляла пушистые кисточки поясков, а я только видела где кривоватый стежок, где разошедшийся узел, да и узор был невнятным, пустым, рожд„нным без выдумки и настоящей любви... Велета подняла наконец голову: - Это кто тебе такую радость спроворил? Я отвернулась и буркнула, пряча досаду: - Макошь ткала, пока я на полатях спала. Велета потянула меня за рукав: - Макошь есть ваша великая Богиня, я знаю. Она любит искусниц... Ты научишь меня так вышивать? Кмети рассаживались на дубовых скамьях. Вождь оглядел стол и разломил хлеб, начиная вечерю. Вс„ как в роду, где меньшие смирно ждут, пока возьм„т ложку отец. Чему удивляться! Род будет всегда. Всегда будут сыновья и отцы, хотя бы звали их кметями и воеводой. Или как-то ещ„. А позади верхнего стола была в стене узкая дверь, и е„ с обеих сторон стерегли непреклонные лики Богов. Были они чем-то схожи с самим воеводой, наверное, он их прив„з из Варяжской земли, из прежнего дома. Мы знали, на его родине старшим Богом был Святовит, зорко глядевший на все четыре стороны света. Однако кмети-варяги чтили того же Перуна, что кмети-словене. И это его священная храмина сокрывалась за спиной воеводы, и воевода хранил е„ крепче всех вкупе грозных личин. А звалось святилище диковинным именем - неметон... Мы, молодшая чадь, расторопно сновали за спинами, наполняли рога, подавали мясо и хлеб. Вот она, служба отроческая, желанная!.. Что же: браного полотна с наскоку не выткешь, учись сперва на рогожке... Ярун оказался поблизости от меня, потому что наши наставники сидели рядом с вожд„м. В гриднице совсем не было женщин - я да Велета. Я вс„ поглядывала на не„ и дивилась. Е„-то, нежную, что увело с беззаботных девичьих посиделок, пировать усадило меж бородатых мужей?.. Вот обратилась к старому Хагену, передала мисочку со сметаной. Вот Славомир толкнул е„ в бок, хитрым глазом пов„л на запыхавшегося Яруна - Велета прыснула в кулачок... Брат-ровесник, способный вовлечь несмышл„ную в мальчишескую забаву, повести в лес за м„дом, не вспомнив про жестоко жалящих пч„л. Потом она повернулась к Мстивою. По летам он мог быть ей отцом. И смотрел, как отец на единственное дитя, порожд„нное, выношенное, вскормленное, - и не догадай судьба потерять... Мне казалось, я вот-вот что-то пойму, но тут Хаген позвал: - Сядь, дитятко. Будет уж бегать, да и проголодалась поди. Я решила: расслышал урчание в мо„м животе и пожалел несчастную девку. Яруна небось никто не ясалел, взялся за гуж - тяни, приш„л служить в отроках, ну и служи. Ещ„ я испугалась, не загордился бы кто, не погнал из-за стола... откуда знать, может, Хаген испытывал, знаю ли обхождение, чту ли старшинство... Я перелезла через скамью. Осторожно взяла хлеба, взяла жареной вепревины. Разрезала луковку. Начала есть. - Ну вот!.. - неожиданно засмеялся старик. - Теперь ты совсем наша, теперь тебя даже Бренн не прогонит. Слышишь, Бренн? Вождь посмотрел на нас мельком и ничего не сказал, а я с испугу закашляла, подавившись куском. Я поняла, что премудрый дед меня спас. Даже дух, вылетевший из тела, ещ„ может вернуться, пока не вкусит пищи в Кромешной Стране: лишь тогда он по-настоящему принадлежит ей. Я села с воинами за стол и отведала хлеба. Теперь мне осмелятся показать путь, только если я совершу что-нибудь страшное, стыдное... запятнаю великим бесчестьем саму себя и дружину! Кмети вокруг пили и ели невозмутимо. Экая важность девка, чтобы из-за не„ вс„ забывать. Ели - ни дать ни взять как у нас после дня на корч„вке. Не поднимутся, пока стоит на столе пища и живот не отказывается принимать. Я задумалась: неужто они тоже вскакивали чуть свет доить мычащих коров, тянуть из речной глуби самоловы-мер„жи? Нет. Они правили только сво„ ремесло и ели, знать, впрок, припасали силу к летним походам... Широкие окна гридницы были забраны на зиму красивыми резными досками. Очага в хоромине не теплили - сидели в шубах и шапках, грелись пить„м. Славомиру был по душе красноватый густой м„д, который усердно подливал ему мой побратим. Он пригубил его не однажды и стал было шумен, но встретился глазами с вожд„м и сразу затих, даже нахмурился, отложил рог. Мстивоя слушались беспрекословно. Иногда Даже прежде, чем он что-нибудь говорил. Я решилась вновь посмотреть на Велету... Она давно кончила есть и вертела в руках зеленоватую стеклянную чашу. Вс„ равно в поход е„ не возьмут. Да она и не попросится. Я метила в воины, но девичье неистребимо сидело внутри. Я сравнила себя с Велетой и ужаснулась обжорству. Поспешно догрызла кусок и не потянулась за новым. - Плохо ешь, внученька, - сказал немедленно Хаген. - Что так? Сколь внятны были ему малые приметы и шорохи, таящиеся от зрячих. - Да так... - буркнула я смущ„нно. - Хватит уж, сыта... - Налегай крепче, - посоветовал старец. И добавил с усмешкой: - У Бренна пищами не утолстеешь. Близко к вождю сидели степенные седоусые кмети: старградские вагиры, вышедшие из-за моря, и наши словене - поровну. Против меня оказался как раз один из таких, обветренный, муж, которому я сгодилась бы в дочки. Звали его Плотица. Он был у нас летом и теперь смотрел с незлым любопытством, теплившимся в маленьких зорких глазах. Он подмигнул мне, когда я отважилась поднять взгляд. Правая нога у Плотицы была деревянная от самой середины бедра. Когда он стоял, подбоченившись, во дворе или у корабельного борта, - увечья нельзя было заподозрить; неведомый мастер гораздо вытесал ногу и спрятал е„ в хороший сапог. Шагая, Плотица сильно хромал, когда же садился - негнущаяся нога смешно торчала впер„д. Поговаривали, однако, будто немногие одолевали его в поединке, с мечом или без меча. Он ходил кормщиком на корабле воеводы - вождь бер„г верную лодью и мало кому позволял брать в руки правило. Плотице он верил без разговора. - Эй, Плотица! - услышала я вес„лый смех Славомира. - Отст„гивал бы ты, что ли, свою кочерыжку! Небось уже все коленки девке оббил... Надо ли говорить, как я перетрусила. Стол между нами был шире не надо, коленок моих, понятно, ничто не касалось, но я приросла к дубовой скамье и, помню, только подумала - отчего вождь не прикрикнул на брата, как он один только и мог? Между тем вся длинная гридница повернулась к Плотице, предвкушая ответ. Хромой воин не торопясь дожевал мясо... запил его, тщательно расправил усы... и наконец произнес: - Твоя правда, живой ногой тут бы сподручней... А впрочем, болячка тебе, я, кроме ноги, ничего ещ„ не отст„гиваю. И меня с моей деревяшкой ещ„ не метало через борта, как тебя тогда по весне! Обвалившийся хохот едва не смахнул меня со скамьи. Мат„рые кмети ложились грудью на стол, заскорузлыми ладонями т„рли глаза. В том числе Славомир, и было похоже, досталось ему поделом. Наверное, вправду забавно летел он в студ„ную воду, обманутый коварной волной... Потом я не раз ещ„ слышала за этим столом, как могучие воины - размахнутся, дубовую дверь пробьют кулаком! - словно бы ни с того ни с сего принимались безудержно хвастаться, бросая чуть ли не вызов друг другу. Или, как нынче, пускали в ход поношения и подначки, которые у мелких людей тотчас выдернули бы ножи из ножен. Сравнение мужей - вот как звалась такая игра. Гордые и умевшие мстить без всякой пощады, они состязались в умении отражать шуткой ранящие слова... и вс„ только затем, чтобы дать друзьям позабавиться, похохотать от души. Попробовал бы кто напомнить стрыю-батюшке Ждану, как он лебезил перед грозным вожд„м! Когда воины ушли спать в дружинную избу, а мы соскоблили мясо с костей и убрали столы, я отправилась знакомым пут„м в горницу, что так щедро решила делить со мной сестр„нка вождя. Осторожно открыла дверь - мало ли, спит! - и едва не ступила на девку-подл„точку, угнездившуюся при пороге. Сестра воеводы ждала меня со светцом, и я изумл„нно спросила: - Это кто тут у тебя? - Чернавушка, - отвечала она, изумившись не менее моего. А девчоночка высунулась из-под овчины и вразумила меня, недогадливую: - А водички подать, яблочко суш„ное поднести? А баснь рассказать, чтобы спалось? Я промолчала. Всяк домостройничай, покуда жив„шь у себя, а в чужой избе хозяина не учи. Велета через голову стянула рубашку, нырнула в нежный мех одеял и указала на постель рядом с собой: - Ложись! Она и тут делилась охотно и радостно. Всякая ли так щедра даже с родн„й? Всякая ли позов„т - не на один ночлег, на жить„! - незнакомую девку на голову выше себя?.. Я забралась под одеяло, и чернавка, привстав, задула светец. Мне приснился зимний ночной лес. На лыжах, но почему-то с кузовом клюквы, я шла меж громадных заснеженных елей, едва озар„нных дрожащей зел„ной звездой... С моря надвигалась метель. Я шла домой. Я знала это во сне, хотя лес был незнакомый. Скоро увижу старое поле, наш тын и Злую Бер„зу, ищущую что-то обледенелой рукой. Тут загорелись во тьме янтарные волчьи глаза... - Молчанушка! - окликнула я мохнатого зверя. - Молчан!.. Протянула руки навстречу, ждала - ринется, увязая в рыхлом снегу, вскинет лапы на плечи, задумает опрокинуть. Но Молчан только поднял шерсть на загривке, оскалил страшную пасть и попятился, растворяясь в поз„мке... - Молчан! - крикнула я ещ„ раз. И пробудилась. Во сне раскрывается око души и зрит невидимое наяву. Крепкое тело до срока прячет недуг, а засн„шь - и помстится, что заболел. Бывает, во сне громким кличем кличет беда, прихватившая кого-то в чужом далеко. Разгадаешь увиденное - быть может, узнаешь судьбу. Или задумаешься, в себя глянешь поглубже. Не ведаю, что и важней. Чего ради я не взяла Молчана с собой?.. Хромоту его пожалела? О себе пеклась, о себе! Обиды копила. На дядьку, на мать, на злую Белену. А как сама за счастьем пустилась, бросила друга, прочь оттолкнула, чтоб не мешал. Такие сны шлют хранители-Боги. Иного хлестнуть по рукам, отшибить охоту к злодейству. Иного предупредить и спасти. А иного ещ„ - наказать, отплатить за давнее малодушие, быть может, не ведомое никому. И толку нет ни с оберегов, ни с жирного жертвенного гуся. Не молятся этому Богу, и у каждого он свой. Малый или великий, смотря по тому, каков сам человек. Я почти обрадовалась, когда извне с хриплой яростью прокричал рог. Старый наставник меня упереживал накануне: по этому зову вся младшая чадь стремглав летит из постелей во двор, на утреннюю потеху. Я замышляла спросить, какая такая потеха, чего это ради велят бежать босиком, в исподней сорочке и тоненьких полотняных штанах... но убоялась насмешек и не спросила. Дождусь утра, сама посмотрю. Вот - дождалась. Я прыгнула с лавки, стянула гашником новые, дважды стиранные порты. Не стыд показаться. Вздела рубашку, спеша, помогая ртом, завязала тес„мочки рукавов. Перешагнула проснувшуюся чернавку и кинулась вон. Успела ещ„ услыхать, как Велета, невнятно пробормотав, повернулась к стене - и сладко зевнула... Ступеньки всхода были холодными, а на последних встретили ногу щекотные иголочки инея. Мелькали тени людей, внешняя дверь раскрывалась и снова захлопывалась. Крепенький предрассветный мороз в самой влазне схватил меня за бока. Бедное тело, горячее и непонятливое спросонок, жалобно заскулило. А ну-ка! - сказала я мысленно и толкнула тяж„лую скрипучую дверь. Посередине двора горел вес„лый кост„р, а вокруг, на блестящем гладком снегу, прыгали и по-птичьи взмахивали руками десятка два отроков, таких же, как я, босых и раздетых. Старшие воины держались опричь. В меховых кожухах нужды нету жаться к огню. Хагена я не приметила, но Славомир там был и подле Славомира сам вождь. Ожидали последних, я смутно порадовалась, что последней буду не я. Морозец стоял не самый жестокий, но влагу дыхания схватывало у ноздрей. Я заскакала, вливаясь в общую пляску. Дверь дома бухала то и дело. Порою высовывались разом две-три мальчишеские головы и канючили: - Славомир, ну Славомир! Я знала уже, кто это такие. Пасынки дружинные, детские, как их ещ„ называли. Сироты отдавших жизнь за вождя. Дети нынешних гридней, отосланные в Нета-дун матерями. Эти будут воинами, их незачем испытывать, как нас, пришлых, сторонних: отроки бывают и из рабов, детские - никогда. Я, привыкшая возиться с сестр„нками, видела курносых насквозь. Заставь что-нибудь делать - не сделают, с подзатыльниками будут делать и плакать, но запрети - в узел свяжутся, а достигнут. Вот один, постарше и побойчее, ступил на снег разутой ногой... - Я тебя!.. - топнул немедленно Славомир. Детского ветром внесло обратно в избу, а варяг оглядел двор - все ли на месте? - и увидел меня. Подош„л, хотя вполне мог подозвать, и сказал дружелюбно: - А ты почто? Иди досыпай, Мо„ одеяло в горнице ещ„ небось не остыло. Я сказать не могу, в какую м„ртвую бездну кануло сердце при этих добрых словах. Я молчала, глядя в глаза. Я по сей день не ведаю, что увидал на мо„м лице Славомир. Но увидал что-то и отош„л, проворчал как будто смущ„нно: - Смотри... Толкотня во дворе не заняла долгого времени. Меньше, чем теперешний мой рассказ. Вновь прокричал, позвал в темноту невидимый рог, и отроки гурьбой помчались в ворота. Я порадовалась: быстрый бег греет жарче костра, жарче мехов. Зв„здное небо чуть мрело, суля нескорый восход. Я плоховато различала сперва, куда мы бежали. Боялась впотьмах оступиться, ногу поранить. Но зимняя темнота несхожа с осенней, в которой, как с выколотыми глазами, ид„шь и не ведаешь, во что стукнешься лбом. Вот пошла книзу дорога, вот зачернели, отступая назад, береговые откосы, возн„сшие на гранитном хребте наш Нета-дун... и внутренним чувством я угадала под собой л„д вместо земли. Море! Мне было теперь совсем легко и тепло, даже босым ступням, и я не завидовала Велете, нежившейся дома. Ни разу не бегавший по морозу лучше не пробуй - сразу простынешь, - но если привык к холодам, жаре и дождю - то-то радуется бегущее тело, а с ним ликует душа! Неподал„ку от берега была устроена прорубь. Отроки прыгали по одному, вылезали и опрометью мчались по кругу, вопя и подбадривая друг друга. У воды, доглядая, стоял неведомо как обогнавший нас Славомир. Вот помог выкарабкаться узкоплечему пареньку, сам раст„р полотенцем, достал из-за пазухи сухую рубашку... Все прочие, я поняла, сушили порты на себе. Мы с Яруном переглянулись. Мы водили знакомство с зимней водой. Оба вваливались в полыньи и выплясывали у костров, у одежды, распяленной на кустах... Славомир запоздало шагнул удержать меня, вытянул руку. Ха! Я поспевала пригнуться на лыжах, на склоне горы, когда острые сучья нацеливались под р„бра. Я окунулась добротно, оставив сухим лишь затылок и косищу, намотанную на кулак. По поверхности плавали осколки битого льда. Я выскочила без подмоги и торопливо о

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору