омился я у вошедшего вместе со мной
Рейнара.
     - Брат Жан из Везеле, - ответил он. - Мы встретились с ним
вчера в одной деревушке, жители которой, похоже, так и не
сподобились придумать ей название. Веселый брат увещевал
поселян, когда те вознамерились забить камнями свою молодую одно
сельчанку за то, что та была красива.
     - И что же?
     Лис безмятежно почесал затылок и пояснил:
     - Брат Жан доказывал им, что красота не есть несомненный
признак дьявольского происхождения, а я подкреплял его слова
вескими аргументами. По-моему, проповедь удалась на славу! - он
расплылся в самодовольной улыбке. - Это нас очень сблизило, -
закончил Рейнар, с приязнью оглядывая продолжавшего свое
повествование монаха.
     - ...Однажды в Понтиньи мне довелось слышать о местном судье,
который со всей суровостью, подобающей его положению, приговорил
к повешению свинью... - за столом послышался дружный смех. Мы
подошли поближе, ловя суть рассказа. Брат Жан, сохраняя
полнейшую серьезность на лице, продолжал описывать курьезный
случай:
     - Вы зря смеетесь! Она совершила тягчайшее преступление,
пожрав своих детей! - он состроил гневную и осуждающую
физиономию. Честная компания вновь покатилась с хохоту.
     - Правда, - помолчав, добавил святой отец, - насколько я могу
судить, сам господин судья за свой век съел куда больше поросят!
Но так уж, видно, повелось в миру: что сходит с рук пастырям, не
прощается свиньям, - завершил под всеобщие смешки брат Жан.
     - И что, несчастную свинку действительно повесили? - раздался
мелодичный девичий голосок где-то из-за спины бенедиктинца.
Совсем молоденькая девушка робко глядела огромными серыми
глазами на собравшихся.-
     - Это та самая "ведьма", которую мы отбили... то есть
отговорили в этой чертовой дыре, - шепнул мне Лис. - Ну не гады?
На такую красоту руки свои грязные подняли. Поотбивал бы уродам
их дурацкие головы, - он грустно вздохнул. - Святой отец
отговорил.
     Девушка действительно была несказанно хороша. Тонкое, бледное
личико, обрамленное длинными черными волосами, на котором кротко
светились каким-то внутренним светом глаза, создавало
впечатление такой беззащитности, что это наводило на мысль, что
это обман и дело без нечистого не обошлось. "Да уж, - подумал я,
     - немудрено, что односельчане ее хотели забить камнями..."
     Монах между тем с нежностью посмотрел на свою подопечную,
видимо, не зная, что сказать.
     - Так ведь всегда так, барышня, - подал голос дородный купец
в добротном, но уже изрядно пропыленном плаще. - Я уже почитай
лет двадцать странствую, а никогда еще не видел, чтобы бедную
тварь, будь то человек или свинья, когда-то миловали.
     - Но ведь это несправедливо! - упрямо отозвалась она.
     - Несправедливо? - горько ухмыльнулся Бель-рун. - Почему
несправедливо? Просто для тебя справедливо жить, а для того, кто
наверху, справедливо жить за счет тебя... У всех разная
справедливость' И чем ближе к трону сидишь, тем твоя
справедливость справедливее.
     - Так ведь испокон веков, - пробасил Ролло в наступившей
вдруг тишине, - крестьянам кормить, монахам молить, рыцарям
воевать, королю повелевать... Так Господь Бог устроил.
     - Да ну?! - неподдельно удивился брат Жан. - Что-то я
не припоминаю, чтобы Адам щеголял в золотой короне, а его
дети гарцевали на украшенных драгоценными попонами
жеребцах. Да и царь Давид вроде как был возвышен из
пастухов..
     Я молча слушал крамольные речи, раздававшиеся в
таверне, понимая, что отчасти они есть прямое следствие
недавно снятого интердикта и смутного времени, а отчасти...
     - В древние времена, - продолжал монах, - славнейший из
наших королей Карл Великий, которому доподлинно было
известно, что есть истинная справедливость...
     При этих словах мы с Лисом понимающе переглянулись, как
древние авгуры'.
     - ...Учредил настоящий суд. Такой, какому подобает ему
быть на самом деле.
     Я, кажется, начал догадываться, о чем намерен
рассказать своим зачарованным слушателям этот грамотей в
рясе. Правда, Фемы (так назывались подобные суды) были так
же далеки от описываемого идеала, как духовенство от
духового оркестра.
     - ...Суды эти, - понизив голос до громкого шепота, вещал брат
Жан, - вершили свои дела тайно, сверяя решения не с богатством и
знатностью подсудимого, а лишь с кодексом законов великого
короля Карла, благословленных его братом - папой римским Львом
ЙЙЙ. Никто не может укрыться от этого праведного суда, будь он
последний подпасок или же сам император!
     - Так уж и император! - недоверчиво протянул кто-то из
присутствующих.
     - Никто! - значительно подняв указательный палец, подтвердил
святой отец. - Фрайграф, вершащий суд, поручает двум своим
шефенам' вручить вызов на суд лично обвиняемому или же кому-то
из его ближайших родственников. И мало кто посмел ослушаться
этого вызова. Те же дерзкие, кто все же пренебрег властью этого
суда, понесли суровую кару за свое ослушание. Их захватывали
врасплох и с завязанными глазами приводили на судилище.
Обвинение, подтвержденное клятвой трех шефенов, не допускает уже
никакого оправдания со стороны обвиняемого. Их приговор всегда
гласит одно - смерть! - монах обвел пронзительным взглядом
потрясенно молчавших слушателей и продолжал: - Тех же, кто
пробует отсидеться за стенами своих замков, уповая на силу
оружия, находят либо удавленными веревкой в собственной постели,
либо повешенными... И только кинжал, воткнутый рядом,
показывает, чьих рук это дело.
     В полнейшей тишине послышался сдавленный тоненький всхлип.
Спасенная "ведьма", дрожа как осиновый лист, словно за ней уже
гналась дюжина шефенов, испуганно смотрела во все глаза на
рассказчика, ставшего вдруг необычайно суровым.
     - Иди-ка, Орин, спать! Что это ты, брат Жан, рассказываешь на
ночь такие страшные сказки? - с некоторой укоризной глядя на
своего друга, поспешил разрядить обстановку Лис. - Ну-ну,
успокойся, дитя! Тебе действительно пора спать. Я думаю, на
сегодняшний день тебе и без того достаточно страхов.
     Напуганная Орин поднялась и, робко поклонившись на прощание,
удалилась в свою комнату, сопровождаемая могучей Мадлен, на фоне
которой она смотрелась совсем крохой.
     - Да не слушай ты этих трепачей! - донеслись до нас утешения
доброй хозяйки. - Для тебя-то это все внове, а я здесь такого
наслушалась... Они же все выдумывают!
     - И брат Жан? - недоверчиво и, как мне показалось, с обидой в
голосе спросила Орин.
     - Не знаю уж, чей он там брат, а только одно тебе скажу:
мужикам верить нельзя!
     За столом послышались добродушные смешки.
     - Тише вы, оглашенные! - прикрикнула, оборачиваясь и грозя
внушительным кулаком, хозяйка. - А то враз велю факела тушить!
     - Эй, Ролло, - услышал я издевательский шепоток Бельруна. -
Куда уставился9 Гляди, шею свернешь.
     Жано, действительно все это время не сводивший восхищенно-
телячьих глаз с дородной фигуры хозяйки "Серебряного стремени",
густо покраснел и отвернулся к двери.
     - А никто и не смотрит... - пробурчал он.
     - Да-а... - со вздохом протянул один из трех крестьян,
сидевших на дальнем конце стола, видимо, местных. - У нас таких
законов не дождешься... Вон, в прошлом году неурожай был, все на
корню высохло, так хлеб в нашем монастыре по сто су за сетье
продавали. А еще святые отцы! На них ни суда, ни закона!
     - Э-эх' Что хотят, то и творят! - продолжал сокрушаться
крестьянин. - Иной раз и не поймешь, кто прожорливее -
священники или сеньоры... Вас-то я в виду не имею, - поспешно
начал оправдываться поселянин. - По вас сразу видать, что вы
человек добрый и благочестивый. Сейчас такие монахи - редкость,
нынче каждый норовит урвать себе побольше.
     - Я видел в Провансе священнослужителей, добровольно
отказывающихся от богатых одежд и золота и ведущих праведный
образ жизни, посвящая себя добрым делам и истинному служению
Господу, - вмешался в разговор купец
     Крестьяне недоверчиво переглянулись между собой, решая,
воспринимать это как очередную дорожную байку или же запомнить
для себя на всякий случай.
     - Они именуют себя катарами, то есть "чистыми",- продолжал
купец. - Чудные они люди, я вам скажу. Тварей земных у них
вообще запрещено убивать. Посему питаются они одними злаками и
рыбой, ходят в рубище, босиком, проповедуют слово Божье и к день
гам не прикасаются.
     За столом кто-то громко фыркнул.
     - Чудно ты говоришь, почтеннейший! - недоверчиво произнес
второй крестьянин. - Где ж это такое слыхано, чтоб монахи не
грабили, не обжирались и не распутничали!
     Все захохотали, дивясь купеческой небьшице.
     - Он говорит правду! Не смейте' - неожиданно громко крикнул
Люка и грохнул кулаком по столу. От неожиданности все замолчали,
недоуменно уставившись на разгневанного циркача. - Все это
истинная правда Не смейте злословить о святых людях .
     - Это ваш? - тихо спросил меня Лис. Я кивнул - Капитан, ты
делаешь успехи. Компания катара - это как раз то, что нужно для
конспирации.
     Эжени, внезапно побледневшая, вскочила со своего места и,
ухватив своего любимого за руку, потянула его из-за стола.
     - Люка, у меня разболелась голова! Я очень устала. . Пойдем'
Простите нас, господа!
     Я поражение наблюдал эту сцену, наконец-то осознав явный
факт, который так долго находился у меня перед глазами' Люка был
альбигойцем!
     - Оставь, Эжени, - вырывался он - Истинно вам говорю, только
очистившиеся спасутся' - прокричал он с лестницы.
     - Мессир Вальдар, - все так же тихо произнес мой верный
напарник, оглядывая толпу, потрясение застывшую за столом. - А
ты уверен, что нам еще не пора уносить отсюда ноги.
     - Не уверен, - честно ответил я. - Но, похоже, Белърун знает
этот дом много лучше нас и с хозяйкой у него приятельские
отношения . Будем надеяться .
     - Это тот кудрявый, что ли. - прервал меня Лис, рассматривая
Винсента Шадри, с помрачневшим лицом вертящего в пальцах нож. -
Да я готов спорить, что по нему самому в десятке графств петля
плачет!
     - Ты на редкость проницателен. Но у меня есть основания
полагать, что эта несчастная изойдет от слез прежде, чем они
встретятся.
     - Ладно, поверю тебе на слово, - вздохнул Лис.
     - А и то, - медленно произнес один из сидевших за столом
крестьян. - Раньше, говорят, от монахов польза была Чудеса
творили, хвори исцеляли, людей кормили. Не то что теперь!
Помнится, отец Руперт рассказывал, как святой Бернард сто мешков
зерна для своей паствы из воздуха создал. Или вот, скажем, воду
в вино превратить, - мечтательно завершил он, сбиваясь с
первоначальной возвышенной мысли.
     - Воду в вино? - почтеннейший Деметриус, самозабвенно
отдававший должное прелестям овернь-ской кухни, отодвинул в
сторону пулярку с артишоками и встал, вытирая жирные руки о
подол. - Поверьте мне, друзья мои, нет таких чудес, суть которых
не могла бы познать наука! Вот смотрите!
     Он выскочил из-за стола и резвой рысью выбежал за дверь, так
и не объяснив недоумевающей публике, куда же она должна
смотреть. Однако отсутствие его длилось недолго. Спустя
несколько минут мэтр Мишо вновь появился в зале с ковшом воды в
руках.
     - Прошу вас, - он с достоинством поставил емкость на
столешницу, - прошу вас всех убедиться, что перед вами чистейшая
вода.
     Заинтригованная публика сгрудилась вокруг чаши. Надо было
быть Фомой Неверующим, чтобы усомниться в истинности его слов.
     - Итак, вы сами видите, что это/вода, - досточтимый
исследователь метаморфоз и трансмутаций торжествующе развел
руками и жестом заправского фокусника подхватил вместительную
глиняную чашку. - Надеюсь, никто не сомневается, что она пуста?
     Лис тяжело вздохнул.
     - Мессир, как там тебя. Черная Рука! Сделай одолжение! Я
тебя умоляю, скажи мне, что это не алхимик! - он страдальчески
поглядел на меня.
     Между тем Деметриус поставил кружку на стол и начал медленно
наливать в нее воду. Жидкость приобрела пурпурный цвет.
     - Скажи мне, Вальдар, ты собирал эту команду по всей Франции?
Или тебе по-прежнему везет? - Рей-нар, казалось, был потрясен.
     - Угадал, - усмехнувшись, ответил я. - Мне по-прежнему везет.
Почти как утопленнику.
     - Есть еще какие-нибудь домашние заготовки, или все же
ограничимся этим? - умоляюще поинтересовался мой напарник.
     Я не успел ответить. Чаша, наполненная великолепной пурпурной
жидкостью, стояла посреди стола, притягивая к себе всеобщее
внимание и гипнотизируя.
     - Ну хватит, хватит. Засиделись, - зазвучало грудное
контральто хозяйки нашего гостеприимного крова. - Время тушить
огни. Эй, Бельрун, возьми со стола эту гадость и вылей ее
немедля в отхожее место. Время спать, господа. А ты, здоровяк,
помоги мне здесь убраться, - она подозвала к себе Железного
Ролло, который, несколько робея, начал приближаться к ней, не
сводя преданных глаз с выдающегося бюста.
     - Господи, - зашептал свою вечернюю молитву д'0рбиньяк,
поднимаясь вверх по широкой деревянной лестнице, украшенной
резными перилами. - Я надеюсь, что у тебя нет ничего лично
против нас. Дай нам возможность проснуться завтра такими же
живыми, здоровыми и свободными, как мы засыпаем сегодня. И да
будет на то воля твоя. Аминь.


ГЛАВА 12

     Если на небе есть ангелы, я надеюсь, что небесное воинство

     организовано по принципу мафии.
     Уинстон Наилз Румфорд
     И наступило утро. Голосистый шантеклер' во всю мощь своей
луженой глотки прямо под окном спальни объявил начало трудового
дня.
     - Надеюсь, тебя подадут нам сегодня в бульоне, - злобно
пробормотал я, не открывая глаз. Вставать не хотелось, но сна
уже не было. Снаружи доносились обычные мирные звуки
просыпающегося сельского двора: скрип колодезного ворота,
мычание волов и кудахтанье нашего будущего завтрака. К этому
пасторальному шуму примешивались отрывистые команды, издаваемые
Лисом, как всегда, с утра бодрым и полным творческих сил.
Никогда я не мог понять, как нормальный человек может
добровольно вставать в такую рань...
     - Локоть опусти! Я тебе говорю, локоть опусти! - разорялся во
дворе Лис. - Хочешь, чтобы в схватке руку сломали?
     "Сэнди тиранит, - догадался я. - Хотя это еще вопрос, кто
кого тиранит..."
     Я лежал в постели, вслушиваясь в окружающие звуки, включая
рецепторную систему и мужественно готовясь к подъему.
     - Эй, Жано! - раздался прямо под дверью бодрый голос
Бельруна. - Что ты сегодня с утра сонный, как осенняя муха? Что,
на перине не спалось?
     - Мы, это... с хозяйкой всю ночь... - послышался неторопливый
ответ. Кажется, Ролло сегодня соображал еще медленнее, чем
обычно. В воздухе повисло предгрозовое молчание.
     - Что вы с хозяйкой всю ночь? - с тенью угрозы в голосе
переспросил Бельрун.
     - Разговаривали... - закончил фразу Жано.
     - Что-что?! - искренне изумился Винсент. - О чем?
     - О жизни... - мечтательно вздохнув, пробасил Ролло.
     - Да... - философски изрек владелец цирка после некоторой
паузы. - Значит, сегодня тебе тяжелую работу поручать нельзя.
Ты, должно быть, изрядно устал после такого непосильного труда.
Насколько я тебя успел узнать, самой длинной твоей фразой было:
"Ах, как же я хочу есть!" Кстати, иди распорядись о завтраке, мы
скоро выезжаем.
     Послышался тяжкий вздох и удаляющиеся по коридору шаги
влюбленного слона. В дверь постучали.
     - Эгей, мастер Черная Рука, просыпайтесь!
     - Входи, Бельрун, я не сплю, - произнес я, садясь на кровати.
     - Вы слышали, у нас в труппе завелся оратор, - входя в
комнату, жизнерадостно сообщил мне Винсент. - Железный Цицерон!
Никогда не подозревал за Жано таких способностей... Ну да ладно.
Я к тебе по хозяйственному вопросу.
     - Что случилось? - одеваясь, спросил я.
     - Да ничего не случилось. Овса лошадям купить надо, -
успокоил меня Бельрун.
     - Сейчас, - я полез развязывать кошелек.
     - Что, у нас опять отбирают деньги? - послышался возмущенный
голос Лиса за моей спиной. "Начинается!" - с досадой подумал я.
     - Куда ты солид даешь? У тебя что, меньше монет при себе не
бывает? - брюзжал мой экономный товарищ.
     - Не бывает, - я продемонстрировал ему содержимое мешочка.
Лис присвистнул и тут же потребовал:
     - Вот что. Сдавай-ка кассу, теперь деньгами буду
распоряжаться я. А то до Арелата с твоими барскими замашками мы
не доедем!
     - Я так понимаю, - произнес Винсент Шадри, настороженно глядя
на хозяйственного Лиса, - это новый артист нашего цирка?
     - Да, это великий артист оригинального жанра, - не замедлил
отозваться я, мстительно глядя на Лиса. - Он способен
перетаскивать мешки с песком при помощи языка. В хорошем
настроении он даже способен перекидывать их через крепостную
стену.
     Лис бросил на меня уничтожающий взгляд и, приосанившись,
гордо изрек:
     - Чтобы я, знаменитый гайренский менестрель, опустился до
бродячего цирка?!
     На лице Бельруна появилось вопросительно-изумленное выражение
     - Погодите-погодите... Как же это я сразу не подумал? Ведь
вчера вечером вас за столом называли Рейнар?
     Я, понимая, что из-за лисовской гасконской гордости мое
инкогнито, стойко державшееся последние дни, летело ко всем
чертям, с грустью ожидал продолжения. И оно не заставило себя
ждать.
     - О! Конечно! Какой я дурак! - Бельрун хлопнул себя ладонью
по лбу. - Вы - Рейнар JI'Apco д'0рби-ньяк! Я очень люблю ваши
песни, особенно вот эту:

     Как ныне сбирается герцог Ожье
     Отметить сарацинским шакалам... -

     запел  он  на  мотив,  и  отдаленно не напоминающий  тот,  на
который Лис впервые исполнил этот блестящий перевод с русского в
ратуше Трифеля.
     - Я очень рад встрече с вами! - мсье Шадри подскочил к слегка
ошарашенному своей популярностью на "исторической родине"
гайренскому соловью и затряс его руку в дружеском рукопожатии.
Внезапно он, пораженный какой-то новой мыслью, выпустил ладонь
глупо улыбавшегося Лиса и уставился на меня.
     - Тогда, выходит, вы... - циркач замолчал, подошел к
полуоткрытой двери и, выглянув за нее, проверил, не подслушивает
ли нас кто. - Вы - Вальдар Камдил, - подытожил он, радуясь
собственной догадливости.
     Я церемонно поклонился.
     - Честь имею.
     - А я-то, болван! Еще рассказывал вам о ваших же собственных
похождениях! - неожиданно весело рассмеялся Бельрун. - Вот это
да! Я не очень много приврал? - все еще улыбаясь, спросил он.
     - Самую малость, - отозвался я.
     - Ну, - потирая руки в каком-то радостном возбуждении,
проговорил Винсент. - Теперь-то я от вас ни на шаг - ив огонь, и
в воду!
     - Откуда такой порыв? - мрачно спросил Лис, видимо,
чувствовавший себя слегка виноватым в том, что мы "засветились".
Бельрун хитро поглядел сначала на него, а потом на меня.
     - Насколько мне известно, всеаюди, сопутствующие вам в
недавнем прошлом, в конце концов становились коннетаблями:
герцог Честер - в Англии, граф де Меркадье - здесь... Я думаю,
меч коннетабля при новом короле Людовике мне будет вполне по
руке! Во всяком случае, по древности и знатности рода оно по
добает мне более, чем кому-нибудь в этом королевстве! - Винсент
задрал кверху и без того курносый нос,изображая на своем хитром
лице высокомерное пре-зрерие и спесь. - Вперед, мои рыцари!
Прогоните этих презренных циркачей! - закричал он, простирая
вперед руку. - Нам не подобает... Что нам, кстати, не подобает?
     - скосил он хитрый глаз в сторону Лиса.
     - Оставаться на этом постоялом дворе, - ответил я. - А
особенно после вчерашнего. Не хватало нам еще проблем со святыми
отцами. Как говорят на родине Рейнара, язык до инквизиции
доведет!
     Бельрун мгновенно перестал паясничать и, посерьезнев,
произнес:
     - Да уж... Ладно, надеюсь, Жано с Мадлен уже договорились до
завтрака... Только и вы поспешите - до часа третьего мы должны
выехать'.
     Наскоро позавтракав, мы, стараясь не привлекать ничьего
внимания, запрягли свои повозки, готовясь покинуть