льшинства мужчин наверняка испарялся в  ее
присутствии), о солдатах,  о  спящих  рептилиях  и  о  своем  неистовейшем
скакуне, оставленном снаружи. Вуд привыкал, погружался  в  психологический
климат  этого  места,  давая  возможность  здешнему  энергетическому  полю
передать информацию его мозгу. Поначалу все казалось почти  обыденным.  Но
Вуд сосредоточился и через некоторое время вздохнул и открыл глаза.
     - Против тебя выступил Арднех, -  сказал  он  констеблю.  -  Он  едва
ощутим, поэтому неудивительно, что твой колдун не понял, что свело на  нет
все его усилия. Я и сам  мог  бы  сплоховать,  если  бы  не  встретился  с
Арднехом в тот день, когда мы позвали его в нашу столицу. Теперь я  всегда
узнаю его.
     Абнер медленно кивнул.
     - Что ты посоветуешь?  Имеет  ли  мне  какой-нибудь  смысл  выступать
против него с сорока воинами?
     - Ты должен выступить с теми людьми,  что  у  тебя  есть,  и  собрать
дополнительные силы, как можно скорее. Все наше будущее зависит  от  того,
что должно произойти где-то недалеко отсюда к северо-западу.
     - А Арднех? Можешь ты убрать его с моего пути?
     - Могу, - быстро произнес Вуд, - с  теми  силами,  которые  я  вскоре
привлеку себе на помощь.  Через  день-два,  если  не  сегодня  ночью...  Я
собираюсь попробовать сегодня ночью.
     Он простился едва заметным жестом и вышел из  шатра.  Взобравшись  на
спину своего скакуна, Вуд  при  помощи  своего  искусства  прощупывал  все
вокруг до тех пор, пока не почувствовал, где  находятся  беглецы,  пленить
которых до сих пор оказывалось не под силу Востоку. Сейчас  они  отдыхали,
как выяснилось, вовсе не так далеко.
     - Один из них находится под действием какого-то слабого  заклятья,  -
заметил Вуд Безымянному, который появился откуда-то  и  теперь  неподвижно
стоял чуть в стороне. - Это твоя работа, полагаю?
     - Я... да, великий повелитель. - Безымянный склонил голову, словно из
скромности.
     Вуд кивнул, не давая себе труда вникнуть в детали.  Удивительно,  что
колдуну Абнера удалось  сделать  даже  столь  немногое  перед  лицом  того
противника, который ему противостоял. - Молодец! Но  теперь  на  некоторое
время настройся на оборону.
     - Как пожелаете, господин.
     Вуд вонзил пятки в холодные бока своего верхового демона,  и  в  ухо,
которое  тот  склонил  к  нему,  прошептал  нужное  слово.  Они  с   ревом
стремительно поднялись в воздух. Как только маг  оказался  над  верхушками
деревьев, он снова повернул массивную,  с  острым  клювом,  голову  своего
скакуна на север. На этот раз он решил лететь на малой высоте и не  пустил
грифона во весь опор. Он собирался испытать силы Арднеха  до  исхода  этой
ночи и уничтожить его, если удастся, без излишнего риска для  себя.  Но  с
этим не стоило спешить; он не рассчитывал захватить Арднеха врасплох.  Для
Вуда кое-что, связанное с Арднехом, выходящее за  рамки  обычного,  теперь
становилось все понятней, крупинка за крупинкой, словно  при  осмысливании
увиденного мельком, как и в случае с наложницей Абнера. Неприметные намеки
на истраченные силы, и красота, которая не могла, если только она не  была
иллюзией или не была связана какой-то  зловещей  связью,  не  могла  иметь
ничего общего с Империей Востока.
     После  стремительного  отбытия  Вуда  Абнер  начал  было  произносить
проклятие, затем более тщательно обдумал это (Вуд  никогда  не  свалял  бы
такого  дурака,  чтобы  попытаться  потеснить  Абнера  на  его  посту)   и
отправился  с  краткой  проверкой  периметра  своего  маленького   лагеря.
Удовлетворенный тем, что часовые  достаточно  бдительны,  рептилии  хорошо
защищены  горящими  факелами  и  никакое  другое  дело  не   требует   его
сиюминутного вмешательства, он вернулся в свою палатку.
     Чармиана уже вернулась на ложе. Она раскинулась среди  находящихся  в
беспорядке занавесок в позе  наполовину  сонной,  наполовину  чувственной,
словно красивая кошка. Ее глаза были почти  закрыты,  но  свет  от  свечей
дрожал на длинных ресницах, и Абнер знал, что она следила за ним, когда он
поднес ладонь, чтобы потушить свечу.
     Теперь на некоторое время констебль забыл о  мире  за  пределами  его
шатра. Вскоре, однако,  у  двери  послышались  звуки  какого-то  движения,
нерешительные и осторожные, но грозящие нежелательным  вмешательством.  Он
мог представить себе, как Безымянный или кто-то из его офицеров стоит там,
переступая с ноги на ногу, прислушиваясь к тому,  что  происходит  внутри.
Они принесли какую-то весть,  но  не  были  уверены  в  ее  важности.  Они
считали, что ее нужно донести до сведения констебля, но боялись его гнева,
который непременно  обрушился  бы  на  них,  если  бы  потревожили  его  в
неподходящее время ради  дела,  которое  оказалось  бы  вполне  заурядным.
Может, они уберутся прочь?  Но  нет,  теперь  они  в  любую  минуту  могут
прекратить  обмениваться  молчаливыми  знаками  с  часовым   и   попросить
разрешения войти.
     Он встал, не потрудившись  одеться,  подошел  к  выходу  из  шатра  и
недовольно спросил:
     - Что там еще? Что нужно?
     В шатре было темнее, чем  снаружи,  и  Абнер  заметил,  что  там  нет
никакого часового, а только кто-то более высокий, чем Безымянный или любой
из его офицеров, такой же рослый, как сам  Абнер.  Абнер,  насторожившийся
еще до того, как прозвучал ответ, уже отступал туда,  где  на  перевязи  у
центрального шеста шатра висел его меч.
     - Моя жена, - произнес высокий пришелец  тоном  констатации  факта  и
сделал мечом выпад, который ни один человек  не  успел  бы  заметить,  тем
более - увернуться от него при таком скудном освещении. Но и  пришелец  не
мог как следует разглядеть Абнера, и клинок всего лишь рассек ткань  шатра
и расщепил ни в чем не повинное дерево.
     Абнер уже держал в руке свой меч и наполнил  легкие  воздухом,  чтобы
издать клич, который поднял бы на ноги весь лагерь, когда  ночь  разорвали
другие крики снаружи.
     - Бегом ко мне! - прорычал констебль  и  рубанул,  целясь  в  смутную
фигуру своего противника, но промахнулся, как и тот.
     Теперь человек был уже внутри шатра, и внезапно  мрак  перестал  быть
таким непроницаемым. Одна из соседних палаток  вспыхнула  ярким  пламенем,
почти  взорвалась,  отбрасывая  мерцающий  красноватый   свет   на   шатер
констебля. Шум снаружи тоже усилился, выдавая не просто испуг,  а  панику,
говоря, что на данный момент дела Востока обстоят плохо. Место Абнера было
снаружи, но дорогу ему  перекрыли.  Его  второй  выпад  враг  парировал  с
впечатляющей быстротой и силой; человек, блокирующий выход,  действительно
не собирался с готовностью отступить в  сторону.  Враг,  в  свою  очередь,
яростно рубанул по ногам Абнера - удар, который бы начисто отсек  одну  из
них,  если  бы  достиг  цели;  Абнер   отбросил   полуоформившуюся   мысль
повернуться и прорубить себе выход сквозь стенку палатки. В ту же секунду,
как он повернулся бы спиной к  своему  противнику,  он  превратился  бы  в
покойника.
     -  Чармиана,  -  позвал  Абнер  тихо   в   момент   передышки   между
стремительными движениями  рук.  Следующие  слова,  которые  он  собирался
произнести, были "ударь его сзади", но прежде чем он успел  их  вымолвить,
что-то предупредило его о нацеленном ему в голову  сзади  тонкой  девичьей
рукой  предательском  ударе  чем-то  твердым  и   тяжелым.   Абнер   начал
поворачиваться, чтобы защититься от удара, понял, что  меч  достанет  его,
если он сделает это, и попытался броситься на пол и откатиться в  сторону,
чтобы не быть между врагами. Когда меч вонзился ему между  ребер,  он  еще
успел удивиться, как это он  мог  думать,  что  Восток,  чьей  сутью  было
предательство, вообще способен выстоять.


     Мчась вровень с верхушками  деревьев  на  север,  Вуд  позволил  себе
немного помечтать о славе. Если бы он смог вернуться к императору с камнем
и лично сокрушив Арднеха, некоторые основные члены  императорского  совета
могли бы рассудить, что Вуд был бы лучшим императором, чем Оминор...
     Эти мысли были на редкость приятны, но это был запретный плод до  тех
пор, пока приближающаяся битва с Арднехом не была выиграна.
     Для  Вуда  нетрудно  было  мысленно  проникнуть  туда,  где  отдыхали
беглецы.  Они  находились  в  какой-то  пещере,  и  вокруг  них  ощущалось
присутствие Арднеха. Вуд смог разглядеть, как  добраться  до  них.  Однако
действительно добраться до них - это было совсем другое дело. Не успел  он
повернуть своего скакуна в их сторону, как ветер ударил ему в лицо.  Ветер
быстро превратился в ревущий ураган, и  Вуд  сразу  понял,  что  его  мощь
определялась не просто природой. Ураган обрушивался  на  демона-грифона  и
пытался развернуть его обратно. Вуд пришпорил своего коня. Скакун  фыркнул
пламенем и упрямо полетел. Затем налетел порыв ветра  непреодолимой  силы.
Демонический скакун был остановлен  в  своем  воздушном  галопе,  отброшен
назад, словно летящий по воле ветра лист, скользя  и  хватаясь  лапами  за
разметанные  обрывки  облаков.  Психическая  энергия,  основа  колдовства,
исходила  от  твердыни  Арднеха  с  неистовством,  которое   не   уступало
возмущениям воздуха.
     Даже понукаемый угрозами и проклятиями Вуда, грифон совершенно не мог
двигаться вперед, и вскоре колдун был  вынужден  позволить  ему  повернуть
обратно и лететь впереди надвигающегося  вихря.  Большинство  наблюдателей
решило бы, что его положение действительно плачевно, но Вуд был не слишком
озабочен. Он ожидал со стороны Арднеха больших подвохов, чем  этот.  Ветер
мгновенно относил его назад, но при движении с ним вместе не  должно  было
возникнуть никаких проблем.
     Бормоча слова, которые порывы ветра, казалось, незаконченными срывали
с его губ, Вуд призвал себе на помощь другие силы. Из самых странных  мест
на земле и под землей призвал он пеструю компанию отребья  демонов,  самые
большие силы, какие он мог собрать за несколько мгновений в данном  месте.
Арднех должен был пасть перед этой шайкой, если  бы  отважился  и  рискнул
вступить с ними в  схватку.  Если  бы  Арднех  не  пожелал  сражаться,  он
вынужден был бы отступить и покинуть тех двоих, которых защищал.
     Ветер медленно затих, когда Вуд  перестал  противиться  ему.  Теперь,
когда войско его опальных демонов, гримасничая и  каркая,  словно  сонмище
гигантских рептилий, полностью собралось и  закружилось  во  мраке  вокруг
Вуда на самых разнообразных крыльях, он направил своего коня  по  широкому
кругу и снова устремился на север.
     Заслон демонических сил  окружал  теперь  Вуда,  и  его  конь  сперва
выдержал натиск ветра, когда Арднех попытался снова повернуть их  обратно.
Словно какой-то снаряд Старого  Мира,  клубок  сил  Востока,  который  Вуд
образовал вокруг себя, прокладывал себе путь в урагане.  Но  теперь  ветер
набрал новую силу, и черные тучи, клубившиеся в нем,  ударили  по  заслону
демонов, словно гигантские  кулаки.  Из  наносящих  удар  кулаков  Арднеха
полыхнули молнии. Как и  ветер,  молнии  были  заряжены  энергией,  далеко
превосходящей обычные природные  явления,  и  каждый  разряд  был  нацелен
весьма точно. Некоторые из них обрушились на демонов, окружающих  Вуда,  а
некоторые предназначались ему самому. Требовалась вся его смекалка,  чтобы
распознать нацеленные в него молнии еще в зародыше и рассеять, истощить их
энергию прежде, чем они ударят - и станут слишком стремительными, чтобы он
мог остановить их.
     Среди сонма воинов, призванных Вудом, были и достаточно проворные для
того, чтобы отразить нацеленные в них молнии. Не то чтобы эти молнии могли
их убить, поскольку все жизни демонов были надежно укрыты в  иных  местах.
Но рой стрел Арднеха обрушился на них слишком  стремительно,  был  слишком
густым и болезненным, увечащим, обжигающим, нестерпимым.
     Заслон демонов был прорван и сломлен, и еще раз могучий конь Вуда был
подхвачен воздушным вихрем Арднеха и отброшен назад.  Грифон  пролетел  по
ветру около двадцати километров прежде, чем ураган затих настолько,  чтобы
Вуд смог  еще  раз  собрать  вокруг  себя  своих  демонических  спутников.
Избитые, полуоглушенные, они явились, чудовищно гримасничая,  сжимая  свою
физическую оболочку, как только могли, чтобы  сделаться  как  можно  менее
заметной мишенью  для  его  ожидаемого  гнева.  Словами,  в  которых  была
заключена ужасающая сила, колдун вновь послал их вперед, на север. На этот
раз сам он остался медленно кружить на своем грифоне здесь, где было более
безопасно; стараясь обдумать, прочувствовать обстановку впереди,  стараясь
понять.
     При помощи своего искусства он увидел, как его демоны летят на  север
за клочьями несущегося тумана, который разделял их. Теперь Арднех встретил
их единственной молнией, похожей на  огромный  клинок;  она  обратилась  в
ярчайшую вспышку, перекрывающей весь энергетический спектр,  в  котором  у
демонов имелась полуматериальная составляющая.
     И вот уже снова войско Вуда, охваченное страхом  и  болью,  отброшено
назад. Теперь наконец они  обнаружили,  что  столкнулись  с  врагом  более
ужасным, чем Вуд, и как колдун ни проклинал их, как ни грозил, они  ни  за
что не направились бы на север снова.  Он  прибег  к  еще  более  страшным
проклятиям и загнал своих дрожащих вассалов в тайные  темницы,  чтобы  они
оставались там до тех пор, пока снова не понадобятся. Теперь, однако,  Вуд
был спокоен, несмотря на все свои проклятия и кары. Ярость  его  улеглась.
Он понял, что еще толика  усилий,  приложенных  его  демонами,  все  равно
ничего не дала бы; им просто было не под силу устоять перед Арднехом.
     Как мог Вуд так чудовищно недооценивать силу своего врага? Не удалось
ли Арднеху недавно чудовищно пополнить свою энергию?
     Арднех был не просто достаточно силен, чтобы справиться с ними. Самым
обескураживающим было открытие, что эта  непробиваемая  оборона  почти  не
поглощала внимания Арднеха. Наблюдая за последним разгромом своего  войска
демонов, Вуд впервые смог - или ему  дозволили  -  прочувствовать  масштаб
влияния Арднеха по всему миру. Арднех обрел такую силу недавно, понял Вуд,
иначе Восток давно бы уже проиграл войну  вместо  того,  чтобы  воображать
себя на пороге победы.
     Арднех явился перед мысленным взором Вуда в образе  высокого  мощного
человека, шагающего среди своры дворняг, которые, тщетно кусаясь  и  рыча,
вертелись у него под ногами. Пес по кличке Вуд  удостоился  ровно  столько
внимания, сколько требовалось,  чтобы  отшвырнуть  его  прочь;  между  тем
основное внимание Арднеха было направлено куда-то в другое место; куда-то,
куда не могло проникнуть видение-восприятие Вуда.
     Ложь, сказал себе Вуд  и  почувствовал  некоторое  облегчение;  ложь.
Иллюзия, внушаемая ему, чтобы смутить и ослабить его.  Но  доказать  себе,
что это ложь, колдун никак не  мог.  Если  уж  с  ним  мог  быть  проделан
подобный фокус, а он не мог даже  определить,  было  ли  это  фокусом,  то
вполне возможно, что он пытался сейчас противостоять  врагу,  который  был
способен уничтожить его.
     "За долю секунды он понял, что  Арднех  приближается  к  нему,  чтобы
убить..."
     Сонм демонов был рассеян. Колдун развернул своего скакуна и  со  всей
скоростью обратился в бегство, удары  молнии  преследовали  его  вместе  с
ветром. Вуд выжил, но его демон-скакун получил  такой  сильный  удар,  что
утратил способность летать.  Всего  искусства  Вуда  едва  хватило,  чтобы
спасти  себе  жизнь,  позволить  себе  свалиться  с  падающего  скакуна  в
заливаемые дождем кусты, в гущу ветвей, качающихся под неистовыми  ударами
бури. Потрясенный и задыхающийся, с  ушибами,  но  не  получивший  никаких
серьезных ранений, колдун понял, что Арднех снова далеко от него и что сам
он находится в километре-двух от того лагеря, где оставил констебля.
     Спотыкаясь, Вуд пробирался под дождем по болотной траве. Он знал, что
последняя сила, на которую мог полагаться Восток, должна быть привлечена.



                8. ОНИ ОТКРЫВАЮТ ДВЕРИ, ОНИ УБИРАЮТ РЕШЕТКИ

     Вуд  ковылял  на  исцарапанных  усталых  ногах  к  лагерю  констебля,
продумывая, что ему следует сказать, чтобы  его  прибытие  было  не  таким
позорным.  Он  был  метрах  в  ста  от  своей  цели,  когда  услышал,  как
происходило внезапное, возглавляемое Чапом, нападение на лагерь.
     После  того,  как  прошел  первый  шок,  Вуд  не  испытывал   особого
удивления. Ночь принадлежала Западу, и  уже  не  в  первый  раз  восточные
позиции,  которые  считались  неприступными,  захватывались  врасплох.  Он
приостановился, пытаясь определить, что происходит впереди. Вражеские силы
казались довольно незначительными. Арднеха нигде  поблизости  не  было.  У
Вуда не было под рукой ни одного подходящего  демона,  но  тем  не  менее,
быстро оценив обстановку, он торопливым шагом поспешил вперед. В нем снова
разгорелся гнев - вместо отдыха, пищи и вина, которые  он  надеялся  найти
впереди, там ждала  только  новая  битва.  Но  его  гнев  был  холодным  и
расчетливым. Позор поражения, нанесенного ему  Арднехом,  был  бы  смягчен
победой здесь; вместо того, чтобы появиться перед констеблем  побитым,  он
пришел бы спасителем. Впереди  виднелись  огни  и  слышались  крики.  Дела
Востока в настоящий момент обстояли не лучшим образом.
     Вуд не  зря  считался  величайшим  колдуном  Востока.  Когда  в  дело
вступали  мечи  и  проливалась  кровь,  любому  магу  было  трудно   найти
действенное заклинание - сейчас Безымянный лежал где-то  впереди,  истекая
кровью, рассказало Вуду его сверхчувственное восприятие, -  но  могущество
Вуда по-прежнему было велико, даже теперь, когда  его  самые  лучшие  силы
были рассеяны, а энергия почти полностью растрачена. Но у него  было  одно
важнейшее преимущество - преимущество внезапности - столь же  существенное
для мага, как и для солдата...
     Забыв об израненных, усталых ногах, Вуд  приблизился  к  лагерю,  где
перед  горящими  палатками  метались  и   дрались   темные   фигуры.   Ему
потребовалось всего мгновение, чтобы увериться в том, что среди нападавших
не было ни одного западного колдуна, который сумел  бы  оказать  серьезное
противодействие его заклинаниям. Толстяк, который раньше с помощью Арднеха
свел на нет усилия Безымянного, был здесь, но это не  имело  значения  для
Вуда, пока сам Арднех оставался в стороне.
     Стоя в тени деревьев у границы  горящего  лагеря  (подходящее  место,
откуда он мог наблюдать за происходящим, не рискуя быть  замеченным),  Вуд
произнес одно длинное слово и начал потихоньку делать пассы  одной  рукой.
Толстый  колдун  упал  первым.  Почти  грациозно  крутнувшись  на   месте,
размахивая амулетами, которыми были увешаны его руки, он рухнул на  землю,
как срубленное дерево. Один за другим, попадая в поле  зрения  Вуда,  люди
западного отряда валились на землю, выгнув спины, корчась  в  конвульсиях.
Их, кажется, и было-то меньше дюжины, даже меньше, чем сперва  думал  Вуд.
Они ничего не могли поделать против Вуда, поскольку он не дал  им  времени
найти его и зарубить. Один из их вожаков оказался поблизости  от  колдуна.
Этот высокий  человек  выскочил  из  шатра  констебля  с  высоко  поднятым
окровавленным  мечом.  Заметив  Вуда  или  каким-то  образом  ощутив   его
присутствие, воин бросился вперед, словно взбесившееся животное.  Но  хотя
широкие шаги так приблизили его к Вуду, что тот вынужден был  в  последний
момент увернуться от смертоносного клинка, западник упал.
     Он был  последним,  если  не  считать  одного-двух,  которым  удалось
убежать; измученный,  истощенный  и  обессиленный  Вуд  не  стал  пытаться
выяснить это. Все прочие лежали на земле, их судороги прекращались по мере
того, как Вуд погружал их в восстановительный  сон.  Те,  кого  он  поверг
наземь, все еще были живы - на то у него имелись веские причины.
     Опомнившиеся  от  потрясения  уцелевшие   восточные   солдаты   опять
собирались в центре лагеря