обойтись в долгом пути, и ничего лишнего, ибо путь их воистину долог и не будет на нем гостеприимных стойбищ, дружеских угощений и бесед... Разве что когда-нибудь потом, в неизвестной дали.
     Ата увязывала одежду, одеяла, рукодельные принадлежности, еду. Поклажа большая, тяжелая и ляжет на ее плечи, хрупкие, но выносливые: руки мужчины должны быть свободны, а уж на такой тропе тем более.
     Аймик занимался оружием. Копья, тяжелое и легкое; Два костяных кинжала; колчан со стрелами. Хорошо, что на днях изготовил изрядный запас; будто знал, что пригодится. В заплечник легли кремневые и костяные инструменты по дереву и кости, для разделывания убитого зверя, а еще - запас кремня и хороших бивневых пластин. Этого надолго не хватит, но хотя бы на первый случай, - кто знает, как оно будет дальше? Два мотка тонких, но прочных кожаных ремней тоже легли в заплечник. Сухожилия для тетивы - в напоясный мешок-карман. И особо, в белый замшевый мешочек, - одно из самых ценных снадобий Армера. В его действенности он уже успел убедиться, и не раз...
     Аймик бережно, обеими руками, взял самое дорогое: лук. Тот самый: Каболт - Разящий. Осматривая его, шептал хорошие слова. Просил не подвести своего хозяина. Своего друга.
     В последний раз поели у своего очага. Не досыта: набитое брюхо - не для дальней тропы. Напоследок Аймик высыпал на ладонь немного порошка из заветного белого мешочка. Протянул Ате: - Слизни половину.
     Остаток слизнул сам; запили водой. Теперь их долго не сморит усталость, а ноги будут легки и сильны.
     ...Вот и все. Прошептав прощальные слова, Аймик загасил очаг. Приоткрыл полог, прислушался, с наслаждением вдыхая ночную прохладу. Стойбище спало. И вдруг - он даже вздрогнул - где-то совсем рядом послышался неурочный плач горлицы. (С чего бы это?)
     Но пусть ее плачет, - путь открыт! Через мгновение он и Ата бесшумно выскользнули из своего жилища и, не потревожив спящих, скрылись в безлунной ночи.

3

     В это утро стойбище детей Тигрольва гудело, словно растревоженное гнездо лесных ос. Собственно, шумели взрослые мужчины-охотники, толпившиеся в центре, в ожидании стариков и колдуна. Новость, принесенная ребятней (под утро они-таки решили проверить втайне от взрослых, чем теперь занимается Чужак-нерожак со своей Сукой?), казалась невероятной, ошеломляющей. Издревле считалось: две самых страшных кары - смерть и изгнание из Рода; неизвестно, что хуже! И чтобы добровольно...
     - К Волкам подались, куда же еще! - говорили одни. - Чужак он и есть Чужак; там его испортили, туда он и подался. Теперь жди беды!
     Такое предположение действительно не радовало. ?Помощь?, оказанная Аймику его сородичами - да еще без его ведома и согласия, - была воистину невиданной и неслыханной; это понимали все. И если он, вместо того чтобы смириться и молчать, решил уйти в тот Род, что дал ему некогда приют, а потом и жену; если дети Волка обо всем узнают, - война неизбежна! А с детьми Волка лучше не воевать, это тоже хорошо известно.
     - Да успокойтесь вы! - говорили другие. - Смотрите: след-то идет не туда! Они просто ушли - и все! В другие земли ушли. Ну и оставим их в покое; все равно им не выжить одним.
     - В чужие земли, как же, - презрительно сплюнул Пейяган. - Да это же детская уловка - переложить след! Вернуть их надо, пока до Волков не добрались и беды не наделали!
     Появились трое старейшин: Тот-в-ком-Дух-Войны, Тот-в-ком-Дух-Мира и Тот-в-ком-Дух-Охоты. И четвертый: колдун. Шум утих; охотники образовали полукруг, в центре которого, на куске мамонтовой шкуры, подле шеста, увенчанного черепом тигрольва, разместились старейшины их Рода.
     Сегодня главой Совета был Тот-в-ком-Дух-Войны, еще совсем не старый, хотя и с проседью, сухопарый мужчина, неулыбчивый и немногословный. Умный, хладнокровный, безжалостный, когда это нужно Роду, милосердный, если это выгодно.
     Тот-в-ком-Дух-Войны хорошо понимал величину опасности, нависшей над Родом детей Тигролъва (а заодно, пожалуй, и над Родом детей Ледяной Аисицы). Ему было досадно. Он решительно противился такому ?очищению? этой приблудной. Повесили бы амулет на шею - и дело с концом! ?Нельзя?? А кто же предлагает повесить подлинный амулет? В него же колдун должен душу вдохнуть; без этого он и не амулет вовсе; простая костяшка! Главное другое; главное - молодой охотник настоящую жену взять согласился; из Ледяных Лисиц! А эта... Родит - хорошо, не родит... Глядишь - с новой женой охотник и сам бы понял, что к чему. А если уж девчонка так всем глаза мозолит, не так нужно было бы это делать. Не так!
     Тот-в-ком-Дух-Войны не только думал - говорил все это на том предыдущем Совете, подобающими словами, разумеется. Но тогда главным был не он, а этот выживший из ума старик - Тот-в-ком-Дух-Мира. Да и Пейяган заявил, что брат его все знает и ничуть не против; уйти только хочет на это время. Знает? Ну и ладно.
     Наделали глупостей, а теперь придется за них расплачиваться. Но сейчас глава Совета, глава всего их Рода - он.
     Тот-в-ком-Дух-Войны начал сразу, без лишних слов. Время слишком дорого; у беглецов была целая ночь.
     - Пейяган! Ты говорил, что твой младший брат все знает и со всем согласен. Так почему же он ушел?
     Пейяган вздрогнул. Он знал, очень хорошо знал, что этот его не любит и что он опасен. Прежде, когда во главе Рода стояли другие старики, - не очень, но теперь - очень и очень опасен!
     - Великий вождь! Наш отец и мы, старшие братья Аймика, пришли к нашему могучему колдуну с просьбой помочь нашему младшему брату. Могучий колдун сказал: ?Ваш младший брат добыл мамонтиху; духи благосклонны к нему! Но может ли родильный амулет нашего Рода принадлежать чужачке?? Могучий колдун сказал, что помощь должна быть иной... Потом Пейяган вновь приходил к могучему колдуну, и могучий колдун сказал: ?Твой брат был у меня. Он просит помощи Рода. Он уйдет на охоту?. Пейяган подумал, что его брат Аймик все знает и со всем согласен... Быть может, чужачка вновь навела на него порчу?
     - Что скажет могучий колдун детей Тигрольва?
     Тучный старик задумчиво пожевал губами. Он и вправду сказал Пейягану только самое главное: его младший брат раскаивается и хочет стать подлинным сыном Тигрольва. Негоже ему, колдуну, слишком долго разглагольствовать с простыми охотниками! Но как быть теперь? Как сказать, что не духи предложили такое очищение чужачки?..
     - Колдун говорил с молодым охотником. Молодой охотник выказал покорность. Колдун принял его дар и обещал помочь. Дети Тигрольва знают о черном колдовстве. Та, что околдовала молодого охотника, принадлежит неведомому Роду. Колдун детей Тигрольва сказал все!
     (Все ясно! Так оно было на самом деле или нет - уже не важно.)
     Между тем вмешался Тот-в-ком-Дух-Мира:
     - Так почему же могучий колдун не предотвратил черное колдовство? Почему наши духи не защитили молодого охотника?
     Колдун уже собирался отвечать своему старому сопернику, но тут из толпы охотников послышался чей-то голос:
     - Ха! ?Колдовство!? Да если бы я услышал про одну из своих жен то, что ляпнул этот пащенок нашего Выворотня, - я и сам бы ушел.
     Поднялся шум. Люди говорили, перебивая друг друга, каждый свое. Тот-в-ком-Дух-Войны не вмешивался в перебранку. Он уже принял решение и теперь лишь проверял снова и снова: все ли так? Нет ли упущений?
     (Беглецы не должны добраться до детей Волка! Ни теперь, ни потом! Они должны умереть, для Рода это самое лучшее... Да и для них самих. Но только...)
     Тот-в-ком-Дух-Войны поднял обе руки, обрывая разгоревшуюся склоку:
     - Сыновья Тигрольва! Один из нас покинул свой Род в обиде на своих братьев. Его нужно вернуть назад.
     (Утро, а уже припекает...)
     - Посланные за нашим собратом должны сказать ему: ?Возвращайся! Никто не хочет тебе зла, никто больше не коснется твоей жены! То, что было сделано, было сделано ради нашего Рода и ради вас обоих. Теперь наши духи раскроют чрево твоей жены и пошлют детей, если ты и впредь будешь соблюдать законы и обычаи великого Рода детей Тигрольва! Возвращайся, твои братья тебя ждут!? Посланные должны убедить нашего собрата вернуться вместе со своей женой, ибо... - он обвел взглядом внимательные, настороженные лица охотников, - ибо ни один из них не должен уйти к детям Волка!
     Тот-в-ком-Дух-Войны помолчал, давая возможность каждому осмыслить услышанное.
     - Чтобы лучше убедить Аймика, за ним пойдет его старший брат Пейяган вместе со своим сыном Аромом, прозванным Мосластым. Пусть сын Пейягана повинится за свои неосторожные слова. Третьим же...
     (Кто? А... Самое лучшее: он оставался дольше всех, и девчонка особенно визжала... И драться умеет; не слабак.)
     - ...пойдет молодой Кайгюр, прозванный Двужильным. Я сказал.
     Вперед вырвался Оймирон:
     - Великий вождь! Позволь мне пойти вместо Пейягана! Я уговорю нашего брата...
     Тот-в-ком-Дух-Войны холодно посмотрел на дурака, всерьез возомнившего, что его младший брат должен вернуться живым, и повторил:
     - Я сказал!
     Мужчины волновались, спорили, а женщины занимались своими будничными делами. Вот только почему-то дела в это утро делались исключительно за пределами жилищ. В таких местах, откуда все видно. А кое-кому и слышно.
     Койра и Силута разбирали старые запасы зерен и орехов, отделяли гнилье, а хорошие решили истолочь на лепешки. Пора, скоро новый сбор.
     Койра беспокойно поглядывала в сторону мужчин; бормотала как бы про себя: ?Не к добру! Ох, не к добру! Для всех старается, да ему же и беда!? Силута молчала.
     ...Но вот вроде бы все закончилось. Койра встрепенулась. К ним быстрым шагом приближались двое. Пейя-ган и его сын. Веселые.
     - Хей, мать! - на ходу заговорил Пейяган. - Все хорошо! Нас за беглецами послали; сказали - вернуть их надо. А Мосластый еще и повиниться должен! Повинишься, Мосластый? - спросил он, дернув сына за ухо.
     - Еще как! - расхохотался тот. Силута тщательно разминала орехи, не отрывая глаз от крошева на дне деревянной миски, постепенно превращающегося в тонкий порошок.
     - Вас звал кто-нибудь?
     Она подняла голову. Муж. Не просто насупленный, по обыкновению, - злой!
     - Прости, отец! - смиренно проговорил Пейяган. - Мы ведь не к твоему очагу. Только с матерями проститься; нам ведь уходить надо...
     - Ну и уходите! - бросил Сильный, скрываясь за входным пологом.
     Пейяган проводил его насмешливым взглядом и вновь обернулся к Койре:
     - Не горюй, старуха! Скоро вернемся! - И, наклонившись к самому ее уху, шепнул:- С головами!

4

     Ата устала. Она старалась изо всех сил, но к полудню, когда они достигли моста через Быстрянку, совсем недавно наведенного сыновьями Тигрольва, выдохлась окончательно, едва не падала. - Отдохнем.
     Следовало спешить. Конечно, за ними могли и не посылать никого, они же не преступники, в конце концов, но Аймик почему-то был уверен: погоня будет. Быть может, потому, что он уже несколько раз ощущал с утра, как древко лука еле заметно подрагивало в его руке.
     Они перекусили и теперь просто сидели на берегу узкой неглубокой речки, опустив в воду босые разгоряченные ноги. Аймик подумал было: а не попытаться ли сбить здесь след? Пройти подальше вверх по течению и перебраться вплавь? Но, взглянув на жену, оставил эту мысль. Для нее это только лишние муки, к тому же зряшные: они провозятся невесть сколько, а для следопыта распутать такую простую хитрость ничего не стоит.
     Следовало спешить, но именно поэтому Аймик уже несколько раз останавливал Ату, порывавшуюся обуться и продолжить путь. Пусть отдохнет как следует. До сих пор он сам нес часть поклажи, невзирая на протесты жены (?Мужчине не положено!?). Положено не положено, но он мог себе позволить это, пока был уверен: безопасно! И самый быстрый ходок их не успеет настигнуть. Но теперь, после того как они перейдут Быстрянку, весь груз ляжет на плечи измученной Аты.
     Небесный Олень уже начал свой бег вниз по лазурному склону, на который он взбирался всю первую половину дня, когда Аймик оказал наконец: - Пора!
     Погоня встала на след без всякого труда. Конечно, Пейяган - лучший следопыт Рода, его никакими ухищрениями не проведешь, но тут и мальчишка бы не ошибся. Вначале думалось: уловка! Намеренно кажут тропу, чтобы резко ее сбить в подходящем месте! Но время шло, а след оставался по-прежнему четким. Сын хмыкнул:
     - Этак мы их еще засветло перехватим! Что скажешь, Двужильный?
     Тот коротко хохотнул в ответ.
     - А что, - не унимался Мосластый, - мы ведь их не сразу... Да, отец? Вначале поуговариваем. Она ничего баба, только уж больно худа...
     - И голосиста, - вставил Двужильный. - Вопит, а чего уж тут вопить?
     - Прекратите! - оборвал Пейяган. - На следу о добыче не болтают!
     К переправе через Быстрянку подошли, когда день еще был в разгаре. Обнаружив, что и здесь не было никаких попыток сбить след, Мосластый расхохотался:
     - Так мы еще и вернуться успеем!
     А Двужильный ни с того ни с сего произнес:
     - След не переложен, тропа прямая. Не к детям Волка - на юг. Может, вернемся прямо отсюда? Что нам они? Уходят, ну и пусть себе уходят.
     Если Пейяган и колебался, это длилось не дольше мгновения:
     - Помнишь, что наказал Тот-в-ком-Дух-Войны? Вперед!
     Этот холм с двумя большими валунами наверху Аймик знал очень хорошо, хотя и бывал здесь нечасто. ?Двуглазый Холм?, одно из Священных мест Рода детей Тигрольва, Холм, на вершине которого стояли порожденные им Люди-Камни. Он не слишком высок, но с вершины открывался хороший обзор, особенно на север, где склон был круче. Аймик остановился у его подножия и задумался. Идти дальше? Еще светло, но много ли они пройдут дотемна? И вообще, далеко ли смогут уйти? Погоня уже близка, он чувствовал это всем своим существом; лук все чаще вздрагивал в его руке, словно спрашивал хозяина: ?Не пора ли?? Если они продолжат свой путь на юг, там дальше пойдет низина, овраги, перелески, - места малознакомые и очень удобные для преследователей, но не для беглецов.
     Нет! Он встретит их здесь. В их Священном месте. Аймик внимательно осмотрел окрестности. Справа, с запада, поле, поросшее высокой травой, кустарником и карликовыми березками; отсюда оно кажется ровным, но на самом деле там есть и западины, и неглубокие, затянутые овражки. Слева, с востока, мелкий нечастый ельник. Сейчас они пойдут дальше, вдоль этого ельника, как если бы решили продолжить свой путь, а на самом деле, обогнув холм, взберутся на его вершину по южному склону. Преследователи, целый день шедшие по прямому следу, подвоха не заподозрят... и станут удобной мишенью! Наверху он сказал Ате:
     - Лежи, отдыхай, только не поднимайся, чтобы не заметили. Будем ждать.
     Прилег на теплую траву и, прижавшись щекой к нагретой поверхности Камня-Дедушки, стал всматриваться на север.
     - Ты убьешь их?
     Аймик ответил не сразу, хотя, казалось бы, ответ предрешен. После вчерашнего странного сна у него не проходило тревожное, мучительное чувство. Словно он, за всю свою жизнь ни разу до сих пор не убивавший никого из людей, - величайший злодей, чьи руки по локоть в крови сородичей... И сейчас, рядом с каменными Предками его бывших сородичей, это чувство усилилось. Каменные Бабушка и Дедушка словно что-то нашептывали, от чего-то предостерегали... Но и обещали защиту.
     - Не знаю... Нет, если только буду уверен, что они уйдут и оставят нас в покое.
     Вдали показались три черных точки... Легки на помине!
     Аймик подвинул колчан и, натягивая тетиву, прошептал:
     - Разящий! Не подведи твоего хозяина и друга! Спаси нас!
     Небесный Олень уже понемногу готовился к спуску с дневных пастбищ в Нижний Мир, когда погоня подошла к Двуглазому Холму. След шел вдоль ельника по подножию левого склона. Совсем свежий след. Пейяган знаком подозвал сына:
     - Эй, Мосластый, что скажешь?
     Молодой охотник посмотрел сверху, потом опустился на колени, понюхал. Прищурившись, глянул на заходящее солнце:
     - Один скок Небесного Оленя, не больше.
     - Правильно! Мы возьмем их в низине. Все будет просто.
     Усмехнувшись, Пейяган кивнул на вершину холма и добавил:
     - Лезть к Предкам он, конечно, не посмел. А вот если бы... - и осекся.
     Из-за головы Дедушки словно выросла фигура охотника в плаще-накидке с капюшоном. Руки опущены; правая пуста - ни копья, ни металки. Левая рука сжимала лук. Солнце било ему почти в спину; лица не рассмотреть. Но Пейяган не сомневался в том, кто это такой. Он. Его младший брат.
     И знакомый голос подтвердил это, хотя в нем появились новые, чуть насмешливые нотки:
     - Кого ищут здесь Пейяган-следопыт и его храбрые спутники?

5

     Пейяган сразу оценил положение: действовать металкой вверх, да еще против солнца... Хуже не придумать! Следовало отвлечь, приманить добычу.
     - Брат! - заговорил он, не делая ни малейшей попытки перехватить копье из левой руки в правую и пустить в дело металку. - Брат, нас послали за тобой и твоей женой. Старики хотят, чтобы вы вернулись. Мы все, весь твой Род хочет того же.
     Голос Пейягана звучал спокойно, дружелюбно. Больше всего боялся он сейчас не Аймика - своего сына боялся и того, второго... как его?.. Какой-нибудь дурацкой выходки. К счастью, они молчали, ошеломленные нежданным появлением беглеца.
     - Я не вернусь! - Аймик отвечал твердо; его голос, казалось, обрел какую-то упругость. - Если вы и в самом деле пришли с миром, с миром и уходите. И передайте старикам: я не вернусь!
     - Аймик, послушай. - Пейяган старался говорить как можно убедительнее и мягче; его голос тоже звучал иначе, чем обычно. - Ты обязательно должен вернуться! Так все решили: и вождь, и колдун, и старики. То, что было сделано... было сделано для вас же самих! Вот увидишь: теперь духи будут к вам благосклонны и никто не посмеет... Аймик, послушай! Мой сын молод и глуп, и он готов перед тобой повиниться!
     - Я не вернусь. Вам лучше уйти!
     (Что же делать? Как его выманить из-за этого треклятого валуна? Пригрозить, быть может?)
     - Аймик! Мы не можем уйти без тебя, никак не можем! Подумай сам: нас трое, а ты один. Неужели мы должны вести тебя силой? Мы этого не хотим, ты уж поверь...
     Впоследствии Пейяган думал, и не раз: быть может, все бы обошлось и ему бы удалось убедить мальчишку спуститься вниз? Трудно сказать; иногда казалось, что так бы оно и было, иногда - нет; мальчишка оказался хитер не по летам... Так или иначе, но в тот момент все испортил его собственный сынок, у которого некстати прорезался голос. Мосластому все казалось просто: их трое, и они вооружены, а у Аймика и копья-то нет в руке! Если он и заметил лук, то не придал этому никакого значения: оружие труса у труса в руке, было бы о чем думать! И заговорил:
     - Эй, Чужак, хватит дурить; давай спускайся к нам со своей бабой! Я повиниться хочу. Ей понравится!
     Два дурака расхохотались, а у Пейягана упало сердце. Он понял, что все кончено и самое лучшее - рвануться всем троим наверх; быть может... Он не успел даже подать знак.
     Аймик словно не расслышал оскорбления. Пейяган по-прежнему не видел его лица, скрытого капюшоном, но был уверен: младший брат пристально смотрит на него и только на него, словно они здесь один на один.
     - Говоришь: вас трое?
     Свистнуло слева и справа; стон и звук падающих тел... Скосив взгляд, Пейяган на краткий миг, врезавшийся в память на всю оставшуюся жизнь, увидел своего сына - еще живого, еще пятящегося на негнущихся ногах, но уже обреченного. Мосластый силился и словно не решался донести руки до горла, из которого торчала стрела с черным оперением, издавал булькающие звуки, а рот еще улыбался, несмотря на струящуюся по губам кровь, и в глазах были не страх и не боль, недоумение...
     ...Не разум - то неведомое, благодаря которому Пейяган стал всеми признанным, непревзойденным охотником-следопытом детей Тигрольва, заставило его тело метнуться в густую траву, обозначить звуком и движением ложный след и скрыто, так, что и былинка не шелохнулась, скользнуть влево, к ельнику.