ят, такое и впрямь бывало...
     - А вот в это - верю! - Кайт хлопнул себя ладонью по колену. - Верю! У нас здесь хорошо, раз увидишь - и уходить не захочешь. Да ты не усмехайся, не усмехайся. Это сейчас, зимой, прямо скажу... не очень. А вот погоди до весны, сам увидишь, что это такое - наши степи... Да что там! Мы, степняки, не испокон тут живем, - так старики говорят.
     Не знаю. А только видишь? Нас предки из разных земель сюда привели, и мы здесь остались. Вот и ваши северяне, кто сюда добирается, посмотрят-посмотрят, поживут да и остаются совсем. А вы там невесть что думаете!.. И ты, Аймик, оставайся с нами.

6

     Кайт долго не мог понять толков об ?Избранничестве?. Когда же разобрался, результат оказался неожиданным для Аймика. Его принялись уговаривать... остаться с людьми Ворона и самому стать одним из них. Сыном Ворона.
     - Пойми, - убеждал Кайт, - колдун ваш не к Духам посылал тебя; на смерть посылал... коль скоро вы все верите, что мы - злые колдуны и убийцы... Ну дошел ты до юга - и что? Где они, твои ?Могучие Духи?? Наши духи просты, мы с ними ладим, они нам помогают. И тебе помогут.
     - Я хотел спросить о тропе к другим, к Могучим Духам, - сказал Аймик. - Не может быть, чтобы вы, живущие на Краю Мира, ничего не знали о ней. - Хорошо, - усмехнулся Кайт, - посмотрим... На следующий день к ним в жилище наведался Старик. И хозяин и хозяйка приняли гостя с особым почтением. Когда закончилась гостевая трапеза, Кайт сказал, обращаясь к Аймику:
     - Вот мне не веришь, послушай, что тебе скажет самый мудрый из нас.
     - Да, - кивнул головой Старик, - есть Великие и Могучие Духи, Держатели Мира. И ты, пришелец, прав: мы, живущие на Краю Мира, знаем, где Они обитают. Узнаешь и ты.
     Еще через день Аймик в сопровождении Кайта и еще одного из сыновей Ворона готовился идти к самому Краю Мира. Его сердце бешено колотилось, руки, завязывающие капюшон, плохо слушались. Он и жаждал, и боялся увидеть то, что должен увидеть. Дотронулся до Разящего. Брать ли? - Возьми, - тихо подсказал Кайт, непривычно строгий и напряженный. - После поохотимся... Мы избегаем ходить Туда, особенно зимой. Но для тебя...
     На второй день пути послышалось Это, вначале смутно, неясно, но с каждым их шагом все отчетливее и отчетливее. Позднее Аймику казалось, что отголоски Этого он слышал порой даже в стойбище, только не обращал на них внимания. Там такое было возможно. Но не здесь.
     Хрустит наст; вот уже ноги утопают в мокром холодном песке. Небо над головой изжелта-серое, в рваных клочьях, переходящих ближе к земле в сплошную сине-бурую стену. Оттуда - рвущий, режущий ветер, и свист, и рокот. РОКОТ. РОКОТ. Неумолкающий. Вечный. В нем - голоса Духов. В нем - предостережение всем незваным. В нем - сама Смерть. Больше чем смерть... И уже ясно, что вовсе не надо бы туда идти, что лучше повернуть назад... Но люди идут, по щиколотки увязая в песке.
     Аймик не сразу понял, что уже давно он не только слышит, но и видит Это, слитое с грозным Небом... или, быть может, вздымающееся в него там, на горизонте, сине-бурой стеной...
     (Так вот откуда берутся тучи, и дождь, и снег, и грозы, и град!)
     ...А здесь Оно с вечным грохотом накатывало на песчаный берег ГРОМАДНЫЕ...
     (Человек? Какое там! Мамонта слизнет - и не заметит.)
     ...СТЕНЫ ВОДЫ. Не то что невиданные - НЕПРЕДСТАВИМЫЕ.
     Аймик попятился, хотя они стояли на возвышенности, на почтительном расстоянии от Этого. Ему вдруг показалось, что чудовищные валы посланы Могучими именно для того, чтобы схватить и унести с собой его и Кайта... или, быть может, его одного, и вот сейчас...
     ...Но нет, они набрасываются на берег - и откатываются назад, набрасываются - и снова назад. Предостережение...
     - Вот он, Край Мира! - прокричал Кайт. - Великая Вода! Могучие Духи, Держатели Мира, - они там. - Он махнул рукой по направлению к грозной грозовой стене туч, слитых с водой. Аймик молчал, ошеломленный, подавленный...
     - Вот так-то оно, - наставительно говорил Кайт. - Понял теперь? Своими глазами видел? Ну, где там твои ?Могучие Духи?? В Великую Воду за ними полезешь, что ли? Или на Каменную Стену, что высотой до Неба, карабкаться будешь? Так ее еще и найти нужно... Да и не верю я, что ты Духам понадобился. Колдуны тебе голову заморочили - вот и все.
     Что тут возразишь? Если Могучие Духи, о которых говорил Рамир (вспомнилось: и Армер), действительно там, за Великой Водой, то до них не добраться; нечего и думать... По берегу разве что? Но ведь это не лужа, не озеро; это - Край Мира.
     Радостно трепетало пламя домашнего очага, разливалось по телу блаженное тепло. Таким уютным, таким милым казалось это жилище, так хорошо было слышать тихое пение. Там, на женской половине, они словно бы и не обращали на мужские разговоры никакого внимания; только своими делами занимались.
     - Оставайся с нами, - продолжал свои уговоры Кайт. - Тебя жена оставила, с тобой не пошла - ее дело. Другую возьмешь, еще лучше. Вон Элану. Эй, Элана, хочешь Аймика в мужья? Пение прервалось.
     - Да, хочу! - чуть ли не с обидой крикнула девушка. - А то он сам не знает!
     - Вот видишь? - Кайт толкнул Аймика в бок. - До осени, конечно, потерпеть придется; у нас строго: свадьбы - только осенью. Ну, обвыкнешься пока. Дашь согласие - усыновим тебя; сыном Ворона станешь... Эланка-то по матери Пятнистая Кошка, так что сын Ворона может жениться на ней. И не беспокойся, мы - не то что твои... как их там... В словах крутиться не будем. Сказано: усыновим, значит, усыновим! Не побоимся. Твое Избранничество, - Кайт усмехнулся с издевкой, - колдунская выдумка, и только. Со свету тебя сжить кому-то понадобилось...
     Так тепло, так уютно... Так притягивает взгляд открытая грудь Эланы, ждущая, горячая... Может, так все и есть на самом деле?.. Ата? У нее сейчас муж, Хайюрр. И ребенок. Их ребенок, не его!.. Хайюрр! Сын вождя! Быть может, ради него и... (АРМЕР. Армер тоже говорил о Могучих Духах.) Аймик вздохнул. Он решился дать ответ: - Кайт! Ты обошелся со мной, чужаком, изгнанником, как друг. Как отец - мне ли этого не видеть. Поверь: я буду рад стать сыном Ворона и мужем Эланы, если только... - Он запнулся, подыскивая слова. - ...Если только ты прав и колдун детей Сизой Горлицы - лжец. Ну а вдруг он все же сказал правду? Я боюсь, Кайт! Беду на вас накликать боюсь, понимаешь?.. Давай так: я останусь с вами на весну, на лето, но - чужаком. Пока. До срока. Ты сам говоришь, что свадьба - только осенью, так? Вот и будем следить до той поры, как у нас говорят, в три глаза! Если все будет хорошо, если Могучие Духи не пошлют явный Знак, - осенью я стану сыном Ворона и мужем Эланы. Ну а если будет Знак... - Аймик нахмурился. - Если будет Знак, я лучше пойду прямо сквозь Великую Воду, чем соглашусь навлечь на вас гнев тех, кого вы зовете Держателями Мира.

Глава 11

ВЕЛИКИЙ ВОРОН

1

     Вместо одинокой Тропы, ведущей к Могучим Духам, Аймик вместе с людьми Ворона встал по весне на одну из Бизоньих троп. Кайт был прав. Аймику казалось - никогда прежде не видел он подобной красоты. Тепло пришло как-то сразу, и поднялись травы, разные, пахучие, и тоже по-разному. Особенно одуряющие запахи шли на рассвете, когда сизый туман ложился росой и веяло прохладой. Аймик не вполне забыл еще давние уроки Армера, и вздрагивало сердце, когда с пригорка ли, из влажной ли низины вдруг веяло знакомым. Но делать травные сборы он и не пытался: здесь все иное, и кто знает - та ли сила здесь даже у знакомого стебля или корня, что там, на севере? Да и не приготовить их на кочевье, как должно...
     Чем выше Небесный Олень, чем жарче, тем сильнее примешивается к травному аромату иное. Запах бизонов. Совсем не похожий на то, как пахнут мамонты... или лошадиные стада там, далеко... Новый запах, щекочущий ноздри, заставляющий сильнее стискивать копье...
     Степь поет. На разные голоса поет; перекликаются между собой пригорки и лощины, звенит Небо, и Земля ему отвечает...
     Вот сменились звуки, и Аймик уже знает почему. Запрокинув голову и прикрыв ладонью глаза, он смотрит на птиц, величественно плывущих в слепящей вышине. Орлы. Хозяева здешних небес. От них веет силой, могуществом; даже у него, человека, невольно вздрагивает сердце...
     На закате спадает жара. Небесный Олень, спускаясь в Нижний Мир, прощально поигрывает своими неисчислимыми рогами, и странные, невиданные прежде цветы загораются в их отсвете, словно рассыпавшиеся по степи угольки. Люди Ворона готовятся ко сну, и он вместе с ними, уже почти как свой. На кратких привалах нет нужды в шалашах или чумах; густая трава лучше всякой лежанки, плащ заменяет одеяло, а кровом служат Черные Луга с бесчисленными следами Небесных Зверей.
     На небесный луг вдвоем Мы с тобой тогда уйдем...

2

     Аймик все больше вживался в кочевой быт людей Ворона, хотя многое в их жизни оставалось непонятным. Почему зимовавшие вместе разошлись по разным тропам? Ведь перед первой Большой Охотой снова сошлись... чтобы опять разойтись? И вторую Большую Охоту люди Кайта проводили уже совсем с другими. С инородцами, - так понял Аймик.
     Не только краткие привалы были у них во время летнего кочевья. Вот - совсем как прошлой осенью - общинники ускоряют шаг, начинают весело переговариваться, показывают куда-то... а вскоре становится понятно: они пришли на то самое место, где останавливались и за год до того, и за два... и кто может сказать, сколько раз? Поправляются каркасы легких жилищ и обтягиваются новыми шкурами, очищаются от песка ямки - в них будут после Большой Охоты вываривать бизоньи кости, добывать жир. Наступил перерыв в странствиях, но, конечно, не такой долгий, как зимовка. Впрочем, это для мужчин, для охотников; женщины, дети и старики поживут здесь подольше, выделывая бизоньи шкуры, приготавливая запас мяса и жира.
     Женщины своим делом заняты, а мужчины - своим. Они идут дальше, чтобы, встретившись с охотниками из Рода Беркута, организовать новый загон... Аймик пока не знает законов, управляющих всеми этими передвижениями, встречами, и разлуками, и новыми встречами. Но он поймет, обязательно поймет. И постарается сделать это как можно скорее...
     Да, для него в жизни степняков многое непривычно. Взять хотя бы тот же Большой Загон. Аймик не новичок в этом деле: загонять мамонтов ему приходилось и на родине, вместе со своими собратьями, и после, с сыновьями Сизой Горлицы. Пока его не отлучили...
     Здесь никто и не помышляет отлучать Аймика от общего мужского дела; здесь он никакой не Избранный, а будущий собрат. (Кажется, никто не сомневается в том, что осенью Аймик станет сыном Ворона и мужем Эланы. И сам он... надеется. Очень.) Он рад, он старается. Но вот сама охота... Она и похожа, и не похожа на те Большие Загоны, в которых Аймику до сих пор доводилось участвовать. Там - целое стадо мамонтов направлялось огнем и шумом к краю высокого обрыва, у подножия которого и находило свою гибель. Обычно гибли все: от старых самцов до малышей мамонтят, не успевших и познакомиться как следует с этим миром. Здесь отсекалась только часть бизоньего стада: молодые самцы, пасущиеся в стороне от своих подруг, занятых в это время года малышами и потому нервных, неприветливых. Быков направляют в устье небольшой балочки, из которой нет выхода: впереди, в самой узкой части, завал из ветвей, земли и песка. Ревут в предсмертной тоске,
     бьются, калечат друг друга попавшие в ловушку бизоны; им не развернуться, не уйти назад. А сверху летят копья и дротики. До тех пор, пока не смолкает мычание, не затихает вздрагивающая масса бизоньих тел, совсем недавно казавшихся такими могучими...
     А там, в стороне, словно и не случилось ничего. Мирно пасутся бизоньи стада - не такие большие, как то нескончаемое, что видел Аймик прошлой осенью, но все же и не малые. Кто-то из оказавшихся ближе к роковой балочке отбежит в сторону да и снова за свою жвачку примется. Мыкнет корова, растревоженная криками, - и ну давай опять теленка своего облизывать... Все идет своим чередом, словно и вовсе не было никогда этих несчастных бычков...
     - А почему все - быки? - спросил однажды Аймик. - А самки, а телята, - их вы не берете?
     - Берем, только не сейчас, - говорил Кайт. - Погоди до осени, когда телята жир нагуляют, в силу войдут, - тогда и до них дело дойдет. У них и мясо вкуснее, да и шкуры мягче. Элана тебе одежду смастерит. Свадебную. И шапку, такую, как все мы носим. А воро-новые перья для своей шапки ты сам добудешь; мы покажем, где и как...
     Аймик улыбался. Он уже давно носил одежду степняков - ту самую, что Элана ему зимой смастерила. Он уже давно верил - почти верил, - что по осени станет сыном Ворона, мужем юной черноглазой степнячки, так неожиданно влюбившейся в него, чужака... Уж не за его ли рассказы о том, что им, степнякам, неведомо?
     (Ата? Она оставила Аймика ради Хайюрра; нянчит сейчас, должно быть, его сына или дочь... Духи? Избранничество? Прав Кайт - чепуха все это.)

3

     И Знаков никаких не было до сих пор, до самого разгара лета... Ну почти не было. Если не считать того, что случилось еще в самом начале Летней тропы.
     Они остановились на ночлег неподалеку от какого-то мелкого озерца. Говорят, оно порой совсем пересыхает, - правда, не во всякое лето, да и то только в самую жарынь. Но тогда даже в середине дня еще чувствовалась весенняя свежесть, а к вечеру так настоящая прохлада. Аймик отошел от лагеря к озерцу, чтобы зачерпнуть воды. Оружие оставил у костра: все равно охотиться нельзя, а врагов здесь нет - так, по крайней мере, говорят сами степняки.
     Небесный Олень, спускаясь в Нижний Мир, поджег кончиками своих рогов край неба у горизонта, и сейчас оно уже догорало. Над водой стоял странный туман, из которого гремело вечернее лягушачье пение. Время от времени всплескивала вода. Рыба, должно быть.
     Аймик напился, наполнил водой бурдюк и уже собрался было уходить назад, к кострам, как вдруг особенно громкий плеск и бульканье заставили его обернуться.
     По рукам и ногам пробежала невольная дрожь. Среди тумана, всего в трех-четырех шагах от берега, стоял Водяной: маленький, не больше локтя ростом человечек, одетый в мешковатую рубаху из чего-то непонятного, похожего на ряску, перехваченную на поясе стеблем кувшинки. Еще одна кувшинка красовалась на шее вместо амулета. На голове шапочка из той же ряски. Голое сморщенное личико в кулак размером могло бы даже показаться забавным...
     Чувствуя, что не в силах двинуться с места, Аймик схватился рукой за единственный свой оберег из кости и шерсти побежденного им единорога. А человечек вдруг заговорил. Не разжимая губ: ?Что это делает тут, в степи, Посланный за Край Мира? Там его ждут, Его место не здесь...?
     Слова растворялись в тумане вместе с фигуркой... Судорога пронзила Аймика с ног до головы...
     - Аймик! Эй, Аймик, что с тобой? Открыв глаза, он понял, что лежит на берегу и над ним склонился встревоженный Кайт.
     - Я за водой пришел, смотрю - ты лежишь! Что случилось?.. ЗНАК?
     Аймик ошалело оглядывался вокруг. Уже совсем стемнело... Надо же. Сам того не заметил, как задремал на берегу, и даже... и даже не зачерпнул воды. Он улыбнулся:
     - Не Знак, нет. Просто... сон сморил ни с того ни с сего. Должно быть, перегрелся.
     Кайт с облегчением кивнул. Действительно, день был слишком жарок даже для них, степняков.
     О своем сне не сказал никому. Сам решил: это не Знак. Мара - не больше. Настоящий Знак должен быть дан не ему одному; другие тоже должны увидеть и понять. И коль скоро настоящий Знак до сих пор не явлен, можно надеяться, что его и не будет.
     До осени уже недолго ждать: лето за половину перевалило. Скоро, совсем скоро он, Аймик, обретет наконец-то настоящих братьев и сестер. И жену, конечно, - хорошую, совсем-совсем молодую, любящую. Такая не предаст. И дети у них будут... И вообще - все будет хорошо. Вот только почему-то эта мысль... не слишком радовала.

4

     Это случилось, когда они, разделив добычу с сыновьями Беркута, возвращались после очередной Большой Охоты на стоянку, где их поджидали жены и сестры, дети и старики.
     Аймик шел рядом с Кайтом, стараясь вслушиваться в его речь.
     - Ну, теперь уж и совсем недолго, - говорил Кайт. - Пока мы по степи крутились, наши бабы прежнюю добычу в зимнее мясо, должно, превратили уже. Сейчас займутся тем, что мы принесем, а мы отдыхать будем. Потом пойдем к устью Праворучицы. Помнишь? Где мы тебя повстречали. Ее переплыть придется. Там у нас стоянка для осенних охот. Не у Праворучицы - у Широкой, по которой ты плыл... Остановимся, еще одну Большую Охоту устроим... А там и на зимовье, домой... Ты-то как? Что, надумал? - посмеивался Кайт. - Ну и правильно. Духи - они...
     Аймик старался слушать, кивал в ответ, поддакивал. Но почему-то смысл слов Кайта ускользал от него. Их заглушал какой-то странный шум в ушах, напоминающий тот вечный рокот, что слышал он, стоя у Края Мира... Вот к этому рокоту прибавился тонкий, дребезжащий звон... Заколебался воздух, и прозрачные червячкиперед глазами сменились медленно плывущими радужными пятнами...
     Аймик потряс головой, потер глаза. На мгновение вернулся нормальный мир, полуденная степь... - Да-да, конечно, - пробормотал он. (...Откуда здесь взялись прелые листья?) Мир сперва качнулся, а затем начал вдруг поворачиваться...
     ...От горизонта стеной - клубы черного дыма. Ветер несет его вместе с пламенем и жаром сюда, на него, на людей. В панике бегут бизоны, и люди сейчас будут затоптаны, еще до того, как...
     ...Горит степь. Неба нет, черно, и стена огня - уже вот она, совсем рядом. Нет спасения! Никому. К нему напрасно взывают, он ничего не может сделать...
     - Аймик! Аймик, очнись!
     Встревоженные голоса, склоненные лица сыновей Ворона. Кайт заботливо отирает его губы, бороду.
     (Как же так? Ведь они все погибли, сгорели... Нет. ЕЩЕ нет.)
     Аймик силится подняться. - Лежи, лежи!
     Его удерживают заботливые руки; у его губ - край бурдюка. Вода тонкой струйкой льется в рот, смачивает пересохшее горло, попадает на лицо. Тепловата, но все равно - как хорошо. Он должен встать. И сказать им правду. Нащупав руку Кайта, Аймик приподнялся и сел.
     (Сейчас, сейчас! Пусть голова перестанет кружиться...)
     - Кайт! Нужно торопиться. Туда, на стоянку. И сразу уходить...
     (Он на мгновение задумался. Уходить? А куда?.. Ну конечно же...)
     - ...Туда уходить, на север, за Праворучицу! Всем, как можно быстрее! Иначе беда! Огонь! Все будет гореть, все...
     Аймик говорил сбивчиво, мешая и путая слова. Но по напряженным лицам сыновей Ворона видел: его понимают.
     Да, его понимали, даже слишком хорошо. Степной пожар... Хуже несчастья и не бывает. Вот только прав ли этот чужак? Что может понимать в степных пожарах тот, кто впервые появился в степи всего лишь год назад?
     Кайт вслушивался в обычный степной перезвон, принюхивался к нагретому воздуху, наполненному уже осенними запахами. Присматривался к дрожащему на краю степи мареву, к мирно пасущимся бизоньим стадам. Проводил взглядом стаю птиц... Ничего. Все спокойно.
     - Аймик, с чего ты взял... - начал было он, но Аймик не дал договорить:
     - Кайт, послушай! И остальные... Это у меня с детства. Странные сны; бывали ночью, и днем бывали, как сейчас... Все сбывалось! Всегда! Отец руку сломал... Сестренка утонула; я знал, видел! Потом давно не было ничего, и вот вернулось. Если не поспешим, конец всем. Никто не спасется. Никто!..
     И Кайт решился:
     - Слушайте все! Идем так быстро, как только можем. Все, что задерживает, бросаем. Шкуры, мясо - оставляем столько, сколько ходьбе не будет мешать. Потом доберем, на осенней стоянке... Он обвел взглядом сородичей, что-то обдумывая. - Гайто! Оур! Вы - лучшие ходоки, пойдете не с нами.
     - А куда? - прошептал Оур, молоденький, круглолицый, розовощекий, - почти мальчик. Его большие черные глаза сияли от восторга: общине угрожает страшная опасность, и вот Главный Охотник посылает его с каким-то поручением.
     - Пойдете к людям Беркута. Негоже