собою весь вход. Молодой охотник, как подобает простому просителю, опустился на колени и, положив к ногам колдуна свой малый дар, принялся сбивчиво излагать просьбу.
     Колдун слушал стоя неподвижно, как камень. Сам не присел и гостю сесть не предложил. Лицо его, бесстрастное, с резкими чертами, подчеркнутыми раскраской, казалось высеченным из камня. Все как тогда, в детстве; даже церемониальная одежда. Но теперь Аймик Чужак видел многое, чего не замечал Нагу Волчонок. Старческие морщины видел, и под глазами складки; их даже раскраска не скрывает. А взгляд бесцветных глаз... не такой уж он и страшный, каким казался тогда, много лет назад. И верхняя губа как-то жалко подрагивает... Но ответные слова колдуна падают твердо. Непреклонно.
     - Почему молодой охотник нарушает обычаи своего Рода? Сыновья Тигрольва исстари берут в жены дочерей Ледяной Лисицы и отдают им взамен своих сестер.
     - Великий колдун! Но на дочерей Волка запрета нет. И отец говорил мне... говорил своему сыну...
     - Молчи! Да, Сильный не возражал против дочери Волка. Но его сын взял безвестную! Кто знает, кто такие Серые Совы? Такой выбор неугоден нашим духам, вот они и покарали вас бесплодием! А ты даже от второй жены отказываешься... да еще хочешь повесить на шею безвестной чужачке родильный амулет, принадлежащий лишь дочерям Тигрольва и Ледяной Лисицы!
     - Но... Я просил об этом! И мне было дано позволение! Разве оно было дано без согласия великого колдуна детей Тигрольва?
     Колдун вздохнул и нетерпеливо пожевал губами:
     - Такую охоту дозволяют не люди - духи. И не тебе спрашивать, почему они так решили!
     Аймик опустил глаза. Выходит, все напрасно? Помолчав, колдун продолжил свою речь:
     - Твой отец и братья приходили просить за тебя. Они хотят тебе помочь. А ты - словно чужой и для них, и для всех твоих сородичей!
     Аймик тяжело вздохнул:
     - Великий колдун! Поверь, я не хочу быть чужим. Я стараюсь... Кто может сказать, что младший сын Сильного - плохой охотник?
     - Не в этом дело! Ты должен стать своим для своих. Кроме законов есть еще и обычаи; нарушать их негоже. Ты обижаешь самых близких: своих сородичей! Изменись, и духи помогут тебе.
     - Я готов взять вторую жену... если так надо, - с трудом вымолвил Аймик, - но только пусть духи помогут Ате. Она такая хорошая, хоть и не дочь Ледяной Лисицы. Ведь я же добыл бивни и сердце! Для нее добыл!
     Колдун вновь пошевелил губами, словно что-то пережевывая:
     - Хорошо, что ты согласился наконец-то взять жену, угодную нашим духам. Я приму твой малый дар и передам духам твою просьбу. Но если ты хочешь, чтобы тебе помогли, слушайся беспрекословно!
     - Я готов.
     - Ты должен вернуться в свой дом. Сегодня бесплодная дочь Серой Совы не должна касаться ни бивня, ни сердца мамонтихи. Иных запретов для вас нет. А завтра к тебе придет твой брат Оймирон и ты пойдешь с ним на охоту. Если хочешь, чтобы тебе помогли.
     Аймик понял: слова сказаны, нужно уходить. Но когда он, закончив слова благодарности и прощания, уже собрался вставать, колдун поднял ладонь:
     - Скажи, Аймик, сын Сильного, прозванный Чужаком... те странные сны тебе еще снятся? Он удивленно помотал головой:
     - Нет. Давно уже нет. Я и забыл о них.
     Колдун удовлетворенно кивнул, жестом отпуская своего гостя.

3

     Охота оказалась удачной. Когда братья взяли олений след, Аймик забыл о тревогах и горестях. Брат, конечно, в охоте дока, но и он не промах. И ему было радостно распутывать тропу их будущей добычи: вот здесь кустарник щипал, у сосны долго чесал бок, да что-то его спугнуло... Нет, не спугнуло, на встречу спешил.
     ...А вот и сами они впереди. Красавцы, ничего не скажешь. Гона еще нет, самцы держатся в стороне от самок, и охотиться сейчас положено на них, рогачей.
     Оймирон показал знаками: ?В обход от кустарника, по ложку, и на бросок мвталки?. Все так, но он, Аймик, хочет показать, на что способен лук в умелых руках. Оймирон недоволен, это видно по нему, но почему-то не возражает.
     ...Кустарник. С такого расстояния, через ложок, даже самая сильная, самая умелая рука дротик не метнет. Их не услышат даже чуткие оленьи уши: мешает ветер. Но Аймик, натягивая тетиву, невольно сдерживает дыхание. Теперь - стрела. ОН САМ - СТРЕЛА!.. Колотится сердце: ?Не подведи, родной, моими руками согнутый, берестой оплетенный?. Ветер отклонит вправо... Так! А которого из двоих?.. Решено!
     Гудит тетива и... Удар! Удача! Воистину, сами духи-покровители направили его стрелу! С победным криком, не разбирая дороги, Аймик мчится туда, где бьется смертельно раненный олень.
     Они разделывают добычу кремневыми ножами, помогая себе длинными узкими лопаточками, изготовленными из ребер мамонта. Солнце жарит вовсю, и гнус тут как тут: слетелся на запах крови и человеческого пота. Отмахиваться бесполезно.
     - Что, припекло? - усмехается в бороду Оймирон. - Давай-ка я дымокур сооружу, все будет полегче.
     Действительно, с дымокуром дело заспорилось. Старший брат знает, как надо: такие травы подмешал, что дым хотя и пощипывает глаза, а запах приятный, какой-то пряный.
     Работают молча, но Аймик чувствует: Оймирон заговорит, обязательно заговорит о чем-то важном. Да и ему самому есть что сказать брату.
     - Металкой ты плохо владеешь. Хуже Мосластого, должно быть.
     Аймик вздрогнул от неожиданности и обиды. Он-то ждал похвалы своему выстрелу! И Оймирон угадал его мысли:
     - Твой выстрел хорош! Хорош, да оружие не наше. Даже у Ледяных Лисиц лук не в такой уж чести; тоже металку предпочитают. Забыл, что мы говорим? Лук - оружие труса! А ты словно и не сыном Тигрольва, а сыном Волка от духов вернулся. Вот и прозвали тебя... так, что и называть не хочется. Да ведь прозвище - не палый лист: рукой не отлепишь! А ты еще и обижаешься: сородичей своих так и зовешь по именам. Даже меня, даже нашего Шатало, родных твоих братьев. Словно не знаешь, что так и беду на человека легко накликать.
     (Да что он такое говорит! При чем тут какая-то обида?)
     - Ойми... Ох, прости, Крепыш! Да я же вовсе не от обиды. Просто...
     Сказал и осекся. Что - ?просто?? Просто привык к тому, что у детей Тигрольва не принято. И брат догадался - закивал с печальной усмешкой:
     - Вот-вот. Просто дети Волка зовут друг друга по именам, не по кличкам, так?
     - И у них всяко бывает, - буркнул Аймик, не желая сдаваться.
     - Всяко, да не по-нашему! Все они - черные колдуны, вот и не страшатся злым духам свои имена открывать. Зачем скрывать от своих? Мы-то давно это знаем, потому и не хотим ссор с черными колдунами. Не воевать же с ними. У нас и мужчин для этого мало, а почему? Вс„ они. Черная порча! - Оймирон (КРЕПЫШ!) тяжело вздохнул и продолжил: - Но и дружба их нам ни к чему! И оружие их колдовское. Вишь, как оно бьет! А только никто из наших со злыми духами не якшается. Если же кто попробует, смерть!
     Аймик не знал, что и думать. Старший брат говорил убедительно, очень убедительно. И все же...
     - Постой, Крепыш! А меня-то зачем тогда к ним послали? И почему не забрали раньше? Я же и к Посвящению меньше племянников готовился из-за этого!
     - Зачем послали? Да тебя же их злые духи своим хотели сделать! Через тебя на наших сородичей порчу наводили; или ты забыл. Все она... - Оймирона передернуло от ненависти. - Тебя должны были убить как черного колдуна, да отец стариков упросил, колдуна нашего долго умолял. Наш-то колдун - не злой, не черный! Посмотрел он на тебя тогда, духов, что тобой овладели, увидел. Долго с ними боролся, у-у-у как долго! Но одолел. Только они условие поставили: ?Пусть-де мальчишка нас назад отнесет. К нашим. Там мы от него совсем отстанем!? Так оно и вышло. Да только не совсем так.
     Аймик не пытался возражать. Слушал.
     - Спрашиваешь: почему раньше тебя не забрали? Приходили за тобой. К сроку. Да ты был... почти мертвый. Не жилец. Их колдун сказал: ?Ему не жить!? - да мы и сами видели. Вот и ушли ни с чем. А он хитрый! Выходить тебя выходил, да только заодно и порчу навел! Новую порчу... Не понимаешь?
     Оймирон смотрел строго, в самые глаза: - Вижу: не понимаешь. Девку они тебе подложили! Невесть откуда пришедшую! Пустопорожнюю!
     - Оймирон! Не надо...
     - Нет уж! До конца дослушай, а там как знаешь... Сами-то они ею брезговали; небось никто из сыновей Волка или как их там... Рыжей Лисицы в жены ее взять не пожелал. Тебе подложили! А через нее и тебя чужим для нас делают! Чужаком для сородичей твоих.
     Аймик, стиснув зубы, молча работал над шкурой. В душе билось: ?Как же теперь Ата?? И еще одно, самое страшное: ?Что, если это - правда?!? Старший брат уже заканчивал свою речь: - ...Колдун сказал: мамонтиха тебя не стоптала, жизнь свою тебе отдала, - значит, духи к тебе благосклонны. Помогут и с этой... твоей... А вторую жену возьмешь - совсем хорошо будет... (?Помогут?? Значит, с Атой все будет хорошо?) Вот и последние наставления:
     - ...Помни, братишка: Род - самое главное. Сородичи - они и едой поделятся, и защитят, и бабу найдут, и в беде помогут. Только они! И сейчас готовы тебе помочь... если ты и вправду наш. А прозвище твое... Оно хоть и не лист, да само отпасть может! Ты изменишься, и сородичи будут иначе кликать тебя.
     Работу закончили молча. Аймик так ничего и не ответил. А что отвечать? Неужто он и впрямь чужак своему Роду? Нет, конечно! И вторую жену возьмет, если уж это так им важно. Главное - Ате помочь согласились. Значит, расскажут, как амулет вырезать из бивня - вторую себя сделать. Потом колдун вдохнет в амулет новую душу, и... все будет хорошо! И нет ему никакого дела до детей Волка. ?Черные колдуны?? Ну и пусть их себе. Он-то - сын Тигрольва! И его жена родит нового сына Тигрольва, обязательно родит, да еще и не одного.
     Сейчас он воистину любил сородичей. Как хорошо, что его на охоту отправили! Ведь пока родильный амулет не готов, мужчина даже говорить со своей женой не должен, не то чтобы коснуться ее. Вот вернется он с охоты, а у Аты на шее - вторая Ата, и он должен будет всю свою мужскую силу добавить...
     Аймик тихонько рассмеялся. Что-что, а уж к этому он готов.
     Когда возвращались, у него не было никаких дурных предчувствий.

4

     Почему у его жилища такая толпа? Что-то случилось? С Атой? Сбросив с плеча голову оленя, Аймик, не обращая внимания на крики старшего брата, побежал к дому. - Что...
     Полог откинулся, и появился Мосластый. Не замечая Аймика, ухмыльнулся:
     - А она ничего! Только уж больно худа...
     Аймика схватили сразу несколько мужских рук; вырвали копье. Ничего не соображая, он бился, пытаясь вырваться; кажется, что-то кричал... Тщетно.
     - ПРЕКРАТИ! - Колдун. Трясет своими жирными щеками: - Духи повелели твоим сородичам очистить пришлую. Очистившись, она сможет рожать. Или будет изгнана из общины. Ступай и передай ей повеление духов. А завтра ты пойдешь с отцом в общину детей Ледяной Лисицы за настоящей женой. Твой отец уже сговорился, осталось принести Жениховский Дар...
     Кажется, он продолжал что-то болтать, но Аймик уже не слышал. Он обводил взглядом лица мужчин. Сородичей. Некоторые отводили глаза, другие словно говорили: ?Ну что, Чужак, - съел? Так тебе и надо!? Мосластый, встретившись взглядом с Аймиком, осклабился и подмигнул своему дяде. Пейяган, его отец, шутливо дернул сынка за ухо.
     - СТУПАЙ ЖЕ!
     Руки разжались. Лук... Его руками сделанный... Переломленный пополам, он валяется у ног. Кто-то (кажется, отец) протягивает отнятое копье. В спину звучит голос Оймирона: - Брат! Твоя доля...
     Не коснувшись ни оружия, ни добычи, ни на кого больше не глядя, Аймик делает первый шаг ко входу в свое оскверненное жилище.

Глава 5

?Я НЕ ВЕРНУСЬ!?

1

     Он сидел на истоптанной шкуре подле дымящегося очага. Как вошел в жилище, так и опустился на пол: ноги вдруг отказали. Ни на свою, мужскую половину не прошел, ни туда. Она лежала ничком, обхватив голову руками. Не взглянула; даже не пошевелилась... Жива ли?
     ?За Ату не бойся; ев никто не посмеет обидеть!.. Я-то ее и пальцем не трону; а если кто другой...?
     Аймик до крови закусил руку от отчаяния и бессильной злобы. Почему, ну почему он не внял совету Армера?
     Снаружи за пологом слышались голоса. Кажется, старики что-то выговаривали Пейягану. За сына? А он оправдывался, должно быть; долетела фраза: ?...А что такого сказал Мосластый?? Все равно!
     Аймик огляделся. Это жилище он строил долго, с любовью. Для семьи. И для детей, сколько бы их ни было. Он радовался, что его дом просторнее других... Его дом? Нет, уже нет. Чужой. Оскверненный.
     ...Как они посмели? Нет, как они посмели; по какому закону?! ?Кроме законов есть еще и обычаи...? Но разве он нарушил хоть один обычай? Разве он осмелился бы отказать гостю, посетившему его жилище? Нет, Ата легла бы с ним на гостевую лежанку, ибо таков обычай! Но это! ...Что же теперь делать? Так и оставаться жить здесь - с этим? Среди ?своих??!
     Снаружи за шкурами шорох и тихий смех. И вдруг - громогласный хор детских голосов:

     Эй, Чужак-нерожак,
     Ты не знаешь чем и как?

     Хохот и поспешный топот ног...
     ...Аймик смотрел на опорный столб. Там на специальном сучке висел лук со спущенной тетивой. Тот самый - Разящий. Подарок Йорра. Счастье, что не с ним пошел охотиться, а с тем, что сам смастерил. Не жалко... Главное - Дар друга остался... Не самое ли время? Натянуть тетиву, выйти и...
     (Пальцы выпрямляются. Хлопок, и стрела уходит вперед со зловещим свистом, и он видит, как его бывший брат, Пейяган, падает замертво, пораженный точным ударом под левую лопатку! Мститель выпускает подряд еще две стрелы - и еще два трупа!.. А вот он на сосне... стрела уходит в небо, чтобы спуститься по дуге туда, куда ей надлежит... Удар! Первым падает этот старый лис, из-за которого... Ну что, помогло тебе твое колдовство?..)
     Аймик помотал головой, разгоняя невесть откуда взявшиеся видения. Чепуха все это, - сколько стрел он успеет выпустить? Одну, две? И что потом будет с Атой? ...А чей-то голос не кричал даже - РЕВЕЛ: ?Трус! Ты не мужчина, нет! Мужчины мстят! Трус! Трус! Трус!..?
     ...Не оторвать взгляда от Разящего. И видения - одно соблазнительней другого...
     И вновь - песенка за стеной из шкур:

     Эй, Чужак-нерожак,
     Мы покажем чем и как!

     На этот раз послышались сердитые мужские голоса; звуки оплеух. И визгливый плач.
     ?ТРУС!? Аймик стиснул кулаки.
     ?Да заткнись ты!.. Кто бы ты ни был!? - Он даже не понял, вслух или про себя выдохнул эти слов-а. Но стало полегче: дразнящий голос утих. И вернулось главное: АТА!
     ...В самом деле, что с ней будет? После того, что уже случилось?
     Он понимал, что должен подойти к Ате. Посмотреть. Помочь. И сказать... ЧТО? Душили отчаяние, бессилие и все нарастающая злоба... в том числе и на нее самое.
     Аймик уставился на гаснущее пламя очага. Угли мерцали, переливались, наполняясь каким-то странным цветом. В воздухе заплясали красно-желтые точки. И пришел запах...
     (В голове мелькнуло: ?Прелые листья в разгаре лета?! И вспомнилось...)
     ...тот самый запах. Казалось, прочно забытый. Потом окружающее исчезло и начался странный сон.
     Он знает, что очень сильно... обидел... ее; она в белом наряде невесты (но платье разорвано, и на нем кровавые пятна), и все же...
     ...и все же улыбается ему оттуда, с Небесной Тропы. Ветреный день; она рядом, но сердце в тоске, а ветер все сильнее, и это уже не просто ветер - вьющийся черный столб, и его руки, и ноги, и тело словно стиснуты ремнями, а столб охватывает ее и...
     ...Это не просто высокие холмы; они из камня, хотя внизу высокий лес (как кустарник, как трава!), а вершины голы, и белы, и сияют! И кто-то зовет его - оттуда...
     И снова призыв. Из тьмы. Возникает голубое сияние, и в нем - ОНА...
     ...звери, проходящие сквозь камень и остающиеся на камне...
     ...и многое другое, чему нет названия.

2

     Мир вернулся на свое место, и Аймик понял, что лежит у очага в своем жилище. Уже стемнело: в этот раз духи долго не отпускали его (если это и впрямь духи), и много смутного было в том, что они явили. Непонятного. Или он просто не смог все донести до этого Мира.
     Аймик заметил у входа мешок; прежде его здесь не было. Даже не раскрывая, догадался: его охотничья доля; Оймирон оставил. Ну что ж. Пригодится. Теперь не было ни отчаяния, ни бессилия... даже злоба как будто уменьшилась. Теперь он знал, что должен делать. Но только... Кажется, пошевелилась Ата. Великие духи, только бы... Он подошел. Взял трогательную, безвольную руку... (Жива!)
     ...и произнес первое слово с тех пор, как вернулся с охоты:
     - Ата!
     Она не ответила. Даже попыталась освободить свою руку, но Аймик крепко держал ее, слегка поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони.
     - Ата, нужно собираться. Скоро ночь. Как только совсем стемнеет и все угомонятся, мы уйдем отсюда.
     Она резко повернула к нему заплаканное, изможденное лицо. И в ее глазах не ужас был и не боль - недоумение.
     - Как... уйдем? Ведь это... ты сам... Он ничего не понимал:
     - Что - ?сам??
     Она молчала, вглядываясь в лицо мужа, словно впервые его видела. Потом заговорила:
     - Они... пришли; сказали, что ваши духи разгневаны. Что я... нечиста. Что ты... ты просил... ты решил взять настоящую жену, а меня... меня после всего... вторую... или...
     Ата зашлась слезами, вжавшись лицом в его колени. Аймик тихо гладил ее голову. То, что он чувствовал сейчас... Нет, это не злоба. Во всяком случае, не бессильная злоба.
     - Кто сказал тебе такое?
     - Пейяган. Он... вошел... первый...
     - Хорошо. Успокойся. Нам нужно собираться.
     Рыдания стихли быстро. Слезы были выплаканы за день. Осторожно поддерживая жену за плечи, Аймик помог ей сесть. Теперь Ата сама взяла его руку в свои ладони:
     - Нет, муж мой, нет. Твои сородичи... Пойми: они правы! Это твой Род; тебе нужна жена, которой ваши духи не закроют чрева, которая будет рожать. А я... если тебе нужно... останусь. Но лучше...
     Дальше он не стал слушать:
     - Перестань. ?Твои сородичи!? Да, я просил их о помощи. Я убил мамонтиху ради родильного амулета, с их дозволения. И они обещали помочь. И вот - помогли... Больше сородичей у меня нет! Я сказал: мы уйдем вместе!
     - Куда? Нам некуда идти. К детям Волка я не вернусь ни за что! После всего... А мои сородичи... Где они, кто знает? Нам некуда идти, муж мой!
     - Мы пойдем совсем в другую сторону. На юг.
     - На юг? - непонимающе переспросила Ата. - Но ведь там...
     - Там - чужие. Да нам-то с тобой теперь все равно! У нас своих нет; мы оба - безродные. Вот и будем жить сами. Подальше ото всех. И потом... - Аймик задумался. Стоит ли говорить об этом?.. - И потом, где-то там Земля Истоков, где обитают Первопредки и самые могучие духи. Как знать, а вдруг мы доберемся до нее?..
     Он говорил тихо, почти в самое ухо жены, обнимая ее за плечи, и чувствовал, что Ата уже поддается, уже не возражает, только слушает. Конечно, было бы проще приказать, как и положено: ?Женщина, я сказал! Собирай вещи!? Но так положено сыновьям Тигрольва. А он отныне - не их!
     Снаружи послышались шаги, и Аймик почувствовал, как под его рукой вздрогнули и напряглись худые плечи. Знакомый голос негромко произнес:
     - Аймик, охотник! Твой брат Оймирон у входа! (Надо же! Даже по имени назвал себя - не по кличке.) Он сжал зубы, чувствуя, что в груди появился тяжелый, раскаленный булыжник. Висящий на опорном столбе подарок Йорра манил, притягивал... И снова откуда-то из самой глубины его ?я? поднималось то тяжелое, осклизлое и злобное, что утром призывало его пустить в дело свой лук... НЕТ!.. На первый гостевой оклик хозяин может и промолчать. Но на второй обязан ответить, хотя бы отказом... Вот только хватит ли у него сил, чтобы сдержаться?..
     За пологом послышался кашель и удаляющиеся шаги. Аймик облегченно перевел дыхание.
     Собирались без спешки: взять нужно было все необходимое, все, без чего не