Аймик прикрыл глаза и уронил голову прямо на камни, чтобы не видеть крушения всех своих надежд...
     Знакомый, упоительный звук. Это же... СТРЕЛА! И вопль ярости и боли.
     Аймик рывком вскинул голову. Соленая струйка крови из разбитого носа заливает губы, но глаза целы и видят...
     Его враг даже позы переменить не успел, только лук Древних выпал из его рук и скользит по земле, целый и невредимый, прямо к Аймику. А у Седовласого на лице не усмешка - жуткая гримаса, и один глаз смотрит куда-то вверх, а второго и вовсе нет, вместо него - оперенная стрела, и набухающая красная капля прорывается кровавым потоком...
     Свист - и вторая стрела пронзает горло, и Седовласый, так и не донеся скрюченные пальцы до своего изуродованного лица, падает навзничь.
     А остальные? Аймик не видит, но слышит новый посвист стрел, слышит, как крики боли смешиваются с боевым победным кличем...
     ...СЫНОВЕЙ МАМОНТА.

6

     - Ну вовремя же мы подоспели!
     (Зетт. Военный вождь. Как он здесь оказался?) Аймик, уже развязанный, сидит на камне и озирается вокруг, еще ничего не понимая. На коленях - оружие Древних, бесценный дар Инельги. Его ладони непроизвольно гладят, гладят тело лука, побывавшее во вражеских руках, словно отирают грязные следы.
     Здесь был Зетт, широколицый чернобородый мужчина, в котором едва угадывался тот юноша, почти мальчик, что протянул когда-то Аймику ладонь, на которой лежали наконечники с боковой выемкой, изготовленные способом, принятым у сыновей Мамонта. И еще двое воинов, помоложе, и - Аймик едва верил своим глазам - Энгор, сын Айриты, подросток, явно не прошедший Посвящения. Какой-то незнакомый, но кого-то напоминающий мужчина - узколицый, с длинным тонким носом, рыжеволосый - обнимал его за плечи и с любопытством посматривал на Аймика.
     Это дети Мамонта. Но были, кроме них, и сыновья Бизона. Они осматривали трупы и по одному подтаскивали их поближе к валуну, на котором сидел Аймик. Ими руководил коренастый человек в меховом плаще-накидке и рогатой шапке. Аймик узнал его еще до того, как тот повернулся к нему лицом. Колдун. Последний из подносивших дары Вестнику. Самый настойчивый из всех, кто предлагал ему провожатых.
     - Да приди же в себя, во имя Могучих! - Зетт потряс его за плечо. - Все уже кончилось.
     (Действительно, что это он?)
     - Как же оказался здесь вождь сыновей Мамонта? И остальные?
     - О! - засмеялся Зетт. - Благодари Инельгу. И Айриту, - это ей Инельга сказала, что тебе грозит беда. А она - нам. Лучших наших стрелков взять пришлось, - так Айрита еще и мужа своего отправила с нами. - Зетт кивнул на мужчину, обнимающего Энгора. - И сына - даром, что малолетка. Сказала: ?Он должен быть там!?
     Аймик только головой покачал. Он знал, конечно, что у детей Мамонта и женщины своенравны, и обычаи необычны, но такое... пожалуй, чересчур даже для них. - Но как же вы смогли меня нагнать? И словно в ответ из-за поворота донеслось ржание и пофыркивание. (Лошади. Неужели?..) Зетт словно угадал его мысли:
     - Да, вот пришлось и нам шестиногими стать, а то бы ни за что не успели. Мы пришли на земли детей Сайги и рассказали, куда и зачем спешим. И по чьей воле. Кто же будет воле Бессмертной противиться? Да еще после Общей Клятвы? И сыновья Сайги сказали: ?Вам ни за что не догнать Вестника, если только вы не возьмете наших лошадей?. Да мы и сами знали, что это так... Что ж, понабивали себе шишек, пока не научились... У мальчишки-то ловко получилось: видно, в мать пошел; ну а у нас не сразу. Но, как видишь, и мы научились.
     Сыновья Бизона подтащили очередной труп. Седовласый вожак.
     Энгор вдруг вырвался из рук отца, со всех ног бросился к Аймику и уткнулся в его колени:
     - Северянин! Старый! Смотри: моя стрела! Первая - отцовская, вторая - моя!
     - Спасибо тебе, герой! - Аймик притянул подростка к себе. - Ты молодец. Будешь воином, стрелком будешь, не хуже своего отца!
     Поймав взгляд Вестника, рыжеволосый приблизился и отдал низкий поклон:
     - Ламон, сын Тхареда, горец из Рода Медведя, счастлив тем, что наши руки и глаза помогли Вестнику Мудрых и Могучих сохранить свою тропу!
     (А! Так вот почему его лицо показалось знакомым. Кажется, Аймик даже видел Ламона мельком на пиру Победы. Только еще безусого. А сейчас он похож на своего отца - такого, каким был тогда Тхаред...)

7

     Последнего убитого - того самого, что заманил Аймика в ловушку, - положили в стороне от остальных.
     - Хороший удар! - тихо сказал один из сыновей Бизона, почтительно возвращая Аймику его копье.
     И сыновья Мамонта, и горец, и сыновья Бизона собрались вместе, словно и не было между ними никогда никакой вражды.
     - Этот не наш. - Колдун Рода Бизона кивнул на убитого Аймиком. - А вот они - наши. Бывшие наши, - поправился он. - Да, приведите этого пащенка!
     Аймик только сейчас заметил, что мальчишка, прятавшийся за спинами тех, кто валялись бездыханными, не убит. Он стоял на коленях в стороне, прижав к груди руки, и трясся от страха. Двое охотников попытались его поднять, но мальчишка, жалко взвизгнув, забился в конвульсиях. Его так и подтащили, на коленях, и швырнули к ногам колдуна. - Сними рубаху! - приказал колдун. Мальчишка лязгал зубами и непонимающе смотрел в суровое лицо. Охотники сорвали с него рубаху, заломили руки. Пленный обезумел окончательно. Он даже не извивался - только вздрагивал в сильных мужских руках и уже не визжал - тонко скулил. По подбородку текла обильная слюна.
     Не обращая внимания, колдун внимательно осмотрел его грудь. Затем кивнул охотникам:
     - Хорошо. Оставьте его. Я говорю, - сурово продолжил он, - эти - бывшие наши. Они предали свой Род и посвятили себя Черному. И тем, кому служит Черный. Смотрите.
     Колдун подошел к телу Седовласого, разорвал на груди его рубаху и концом стрелы, выдернутой из горла трупа, указал на левый сосок. Склонившись вместе с остальными, Аймик увидел странный Знак: три крошечных кровавых червячка.
     - Знаком ли этот Знак Вестнику Могучих? Он медленно покачал головой. Нет. Но догадаться нетрудно.
     - Этот знак, - с горечью сказал колдун, - все чаще появляется на груди сыновей Бизона. Предательство, - вот что он означает. Человек, которому его нанес Черный Колдун, скрыто порвал со своим Родом и посвятил себя ему, Черному. И тем, кому служит он. Для такого важно только одно: слово Черного. Прикажет солгать - солжет, прикажет убить - убьет.
     - У тебя, - он резко повернулся к мальчишке, - этого знака нет. И это единственное, что еще может тебя спасти. Говори! ГОВОРИ ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ!
     Последние слова были произнесены с такой силой, что обезумевший от страха действительно начал что-то бормотать. Постепенно его речь стала более или менее осмысленной.
     - Тот... Черный... Схватить... Живым... Сказать... Если мертвый...
     - Вы должны были привести Вестника живым к Черному Колдуну? - переспросил допрашивающий. - Или убедиться в том, что он мертв, и доложить об этом? Так?
     Мальчишка закивал в ответ и даже попытался улыбнуться. Он не ожидал, что его поймут.
     - Почему ты пошел с ними? Как ты смел это сделать?
     Голос колдуна обрушился, словно удар грома. И от этого удара мальчишка съежился, втянул голову в плечи и залепетал, кивнув на труп Седовласого:
     - Он... говорил... так лучше... всем... все обмануты... сила... силу обещал...
     - Ты понимаешь, что ты наделал? Ты, только что прошедший Посвящение в сыновья Бизона, осмелился нарушить клятву, принесенную всем нашим Родом, предать своих братьев и сестер! Ты знаешь, что тебя ждет теперь?
     Судя по тому, с какой завистью посмотрел он на мертвые тела, - знал! Очень хорошо знал. И от невыносимого ужаса перед неизбежной пыткой и вечным позором тот, кто еще недавно так гордился своим посвящением в мужчины, в охотники, обхватил обеими руками свою непутевую голову и завыл.
     - Следите, чтобы не сбежал, - распорядился колдун. - Вначале покончим с этой падалью. Потом займемся живым.
     По его знаку сыновья Бизона принялись раздевать трупы своих бывших сородичей. Аймик встал. Он понимал, что должен немедленно удалиться, вместе с сыновьями Мамонта и мужем Айриты. Чужаки не смеют присутствовать на таком Обряде. Однако колдун детей Бизона их остановил:
     - Не уходите. Враждующие Роды объединились, чтобы спасти тебя, Вестник Могучих. Значит, это - наше общее дело... И кроме того, - добавил он, помолчав, - ты, Вестник, надежно защищен от Вражьего Ока. Я не в силах поставить такую защиту. И я не хочу, чтобы Он узнал о том, что здесь происходит... Останьтесь. Смотрите. Слушайте.
     Аймик безмолвно опустился на камень. Сыновья Мамонта, Ламон и Энгор, скрестив ноги устроились рядом, на красноватой земле, едва прикрытой пучками пожухлой травы.
     Колдун запел. Слов не разобрать: тайный язык. Под монотонное пение его сородичи резали и рвали одежды убитых, ломали их оружие и складывали все это в общую кучу.
     Пение оборвалось. Не обращая внимания на голые трупы, колдун медленно приблизился к приготовленной куче лохмотьев и обломков и тяжело опустился на землю. На его колени легли дощечка с почерневшими лунками и деревянная палочка: огненное сверло.
     Колдун вставил палочку в одну из лунок и, запрокинув лицо к белесому, словно выцветшему небу, принялся быстро вращать ее между ладонями.
     - А-а-а-а-а-а...
     Тягучий, вяжущий вой подхватили остальные сыновья Бизона. Из лунки закурился дымок... сильнее... Колдун, на какой-то миг прервав вращение, одним движением больших пальцев подвел к лунке комок трута. Затлел огонек.
     - А-а-а-а-а-а...
     То ли пение, то ли вой, то ли стон взлетел и оборвался на верхней ноте, когда пламя охватило остатки одежды и оружия врагов.
     Не вставая с места, колдун повелительным жестом указал на труп Седовласого. Двое сыновей Бизона подтащили его к колдуну и, повинуясь молчаливому указанию, положили спиной на выступающий из земли продолговатый камень. Еле внятное бормотание на тайном языке то становилось громче и убыстрялось, то затихало. Сама же согбенная фигура в рогатой шапке... Аймик невольно вздрогнул и протер глаза. Это был уже не человек. Не совсем человек. То человек, то бизон. Бизоночеловек кого-то уговаривал, с кем-то спорил, кому-то грозил...
     Темная, жилистая рука, сжимающая кремневый нож, метнулась из-под меховой накидки. Взмах - и красивые седые волосы вместе с куском кожи отделены от черепа и брошены в огонь. Успокаивающее бормотание.
     Два коротких, почти неуловимых удара ножа - и кровавые ошметки - содержимое глазниц - отброшены в сторону. Следом за ними - язык. И снова заклинания.
     Колеблется воздух, кружится голова... Аймику кажется, что обезображенный труп... шевелится! Слабо, еле заметно, но все же... Нож поперек вспарывает грудную клетку и вдоль, сверху до низу, - брюшину.
     Аймик содрогнулся. Когда рука бизоночеловека погрузилась в грудь Седовласого, чтобы извлечь и отбросить в сторону черное сердце, ему показалось... он услышал сдавленный крик, сорвавшийся с мертвых губ.
     ...Бизоночеловек неподвижно стоял во весь рост, воздев к небу руки, - огромный, страшный, окровавленный, - а воины его Рода, обняв друг друга за плечи, плясали, плясали, ПЛЯСАЛИ, втаптывая, вбивая в землю разбросанные внутренности, расчлененные останки Седовласого.
     Гортанный выкрик - и все замирают, и рука бизоночеловека указывает на следующий труп...
     ...Колеблется воздух, кружится голова, и что-то давит, давит на затылок, словно чей-то тяжелый взгляд пытается пробиться сюда сквозь белесую пелену. Но не может.
     Дад разочарованно оторвался от Ока Тьмы. Он надеялся, что после того, как Аймик будет схвачен... (Конечно же, он схвачен!)
     ...Защита исчезнет или хотя бы ослабеет. А она, похоже, даже усилилась. Как же быть? Он, Черный, не может здесь долго оставаться: ему нужно возвращаться в хижину, чтобы приготовить внука к Посвящению, а дочь - к жертве. И прежде всего - отдохнуть и набраться сил: общение с Оком Тьмы выматывает даже такого могучего колдуна, а он последние дни слишком часто заглядывал в это Око.
     ...Выхода нет, нужно идти. Ничего. Он вернется домой, а там, глядишь, и посланные объявятся и зятя приведут; иначе и быть не может.
     Дад ухмыльнулся. То-то будет радости от долгожданной встречи. И силы сразу восстановятся.

8

     Все кончилось. Теперь у дотлевающего костра стоял не огромный бизоночеловек, а просто колдун детей Бизона. Низкорослый, осунувшийся. С головы до ног забрызганный кровью и очень усталый.
     - Оставшуюся падаль растащат звери и расклюют птицы. Теперь даже самая Черная сила не сможет оживить их мертвые тела, а опозоренные души никогда не смогут соединиться с предками детей Бизона и с их духами-покровителями. Когда мы уйдем, этот распадок станет для нашего Рода Табу. Навсегда... А сейчас пора заняться живым.
     Аймик совсем позабыл про мальчишку. Взглянул - и екнуло сердце: сбежал! Но нет, он просто лежит. В обмороке или, быть может, мертв.
     Представив, что ожидает этого глупого сосунка, Аймик невольно подумал: ?Хоть бы он и в самом деле был мертв?. - Подними его и приведи ко мне, - приказал колдун одному из воинов, пожилому, угрюмому. Аймик обратил на него внимание во время пляски: он вбивал в землю вражьи останки с какой-то особенной яростью.
     Не говоря ни слова, тот подошел к распластанному телу мальчишки, потрогал ногой, наклонился, нанес несколько коротких ударов ладонью по щекам, снял с пояса кожаный бурдючок и плеснул в лицо водой. Послышался стон и затем слабое, почти радостное:
     - Отец!..
     - Я тебе не отец, - не выкрикнул даже - прорычал мужчина. Его трясло от ненависти и стыда. - У тебя нет отца. У меня был сын, тот самый, кого ты, лживый ублюдок звал старшим братом. Теперь-то я понимаю, что это был за медведь, свернувший ему шею! Твои дружки, их козни... Ничего! Ты сейчас вслед за ними отправишься, и я сам, сам...
     Последние слова несчастный отец произносил, уже намотав волосы сына на левую руку и волоча его по земле. Подтащил к ногам колдуна и, не отпуская волос, властно протянул правую ладонь:
     - Нож! Я сам!
     Но колдун не спешил:
     - Подожди, Хасси. Он еще не получил Знак Врага и, значит, все еще твой сын и мужчина нашего Рода.
     Тот, кого звали Хасси, упрямо помотал головой:
     - Пусть так. Он предал и умрет. От моей руки.
     Остальные сыновья Бизона одобрительно закивали:
     - Смерть предателю! Смерть отступнику! Смерть опозорившему наш Род!
     Мальчишка, несмотря на боль, которую, должно быть, причиняла отцовская рука, стискивающая его волосы, даже не стонал. По-видимому, он уже примирился с уготованной участью и не замечал малой боли в предчувствии грядущей. Но колдун говорил свое:
     - Будь на его теле Знак Врага, я бы первый сказал: ?Смерть отступнику!? Но сейчас... Мертвый он для нас бесполезен. Умерший злой смертью навсегда потерян и для Рода. А живой - он мог бы помочь и Вестнику и всем нам. И вернуть свое имя.
     Недоверчивое молчание прервал чей-то чуть насмешливый возглас:
     - Это как это?
     - Черный Колдун, несмотря на всю свою силу, не знает, что произошло, потому что Вестник защищен Могучими от его Тайного Взгляда... Я прав? Аймик молча кивнул.
     - Значит, Черный ждет своих посланцев. С пленным или с вестью о его гибели. И он - единственный, кто может принести Врагу такую весть.
     Рука колдуна указала на мальчишку, чье лицо вдруг осветилось безумной надеждой. Но его взгляд скользнул по лицам сородичей - и надежда угасла. Его отец выразил общее убеждение: - Почему ты думаешь, что эта падаль сделает все как надо? Пообещает из страха смерти - и снова предаст, все расскажет Черному. Будет только хуже. Нет, убить - и дело с концом. И так убить, чтобы эта вонючая крыса с моим настоящим сыном там не встретилась.
     Колдун задумался. Казалось, он и сам колеблется. Наконец решительно произнес:
     - Хорошо. Спросим Вестника. Он не нашего Рода, но совершенное свершилось ради его Тропы. Его Тропа - ему и решать.
     Аймик подошел, мягко коснулся рукой левого запястья Хасси. Кулак разжался, освобождая спутанные пряди волос.
     - Как твое имя? - спросил Аймик, приподнимая за подбородок опухшее от слез, безусое и безбородое лицо, на котором страх словно размыл всякую определенность черт.
     (Пухлые губы дрожат, изжелта-серые глаза смотрят недоумевающе: ?Имя? Но ведь у отступника, предавшего свой Род, имени нет?.)
     - Какое имя было тебе дано при Посвящении?
     Еле слышный шепот:
     - Касс.
     Аймик не отрываясь смотрел прямо в глаза Касса, входил сквозь них в его душу и судьбу. Появился и исчез запах прелых листьев; побывавший в Межмирье больше не нуждался в этом предварении Истинного видения... Еще одно внутреннее усилие... МИГ ОЗАРЕНИЯ, ОТКРЫВШИЕ ВСЕ. Аймик прикрыл глаза и медленно тыльной стороной кисти отер со лба пот. Как всегда после возвращения, почти все открывшееся скомкалось, потеряло ясность, растворилось. Но то, что он хотел узнать, - осталось.
     - Ты сделаешь все, что должно. И вернешь свое мужское имя. И больше не свернешь со своей Тропы. Никогда.
     И, обратившись к колдуну детей Бизона, Вестник твердо сказал:
     - Он не предаст.
     - Приди в себя и слушай внимательно, - раздельно, слово за словом внушал колдун все еще не вышедшему из оцепенения мальчишке. - Ты прямо сейчас, такой, как есть, пойдешь туда, в горы, к Черному. Да-да, к нему, к Черному! Пойдешь и скажешь, что у того, за кем вы были посланы, имелись лук и стрелы. Что из посланных за ним не уцелел никто, кроме тебя. Но и сам он не уцелел. Этот... ваш... - колдун брезгливо поморщился, - Вожак или как его вы называли... схватился с Вестником врукопашную, и оба упали в пропасть. Все понял? Повтори.
     И после того, как мальчишка дрожащим от всего пережитого голосом несколько раз повторил то, что он должен сделать и сказать, заговорил уже совсем мягко, как со своим:
     - Ну вот, а теперь поешь, попей, отдохни немного - и в путь. Смотри не мешкай! Сделаешь все как надо, вернешься - и ты снова наш, не отступник, а сын Бизона по имени Касс, и никто не напомнит тебе о том, что прошло.
     Сыновья Бизона молчали, не выказывая ни одобрения, ни порицания. В конце концов, колдун прав: это Тропа Вестника, и если он ошибся, - что ж, тем хуже для него.

9

     Мальчишка ушел первым. Затем к выходу из предательского распадка, ставшего отныне Табу, потянулись и остальные. К вечеру небо вновь поголубело, и косые солнечные лучи, почти не грея, наполняли пожухлую траву и осеннюю листву каким-то особенно насыщенным светом, словно возрождали их к новой, уже не земной жизни.
     Остановились на том самом месте, где Аймик свернул со своей Тропы, чтобы помочь попавшему в беду.
     - Ну что ж, Вестник, - заговорил Зетт, - теперь ты видишь сам: без провожатых не обойтись. Сыновья Мамонта готовы идти с тобой до конца. Мы вместе покончим с Черным Колдуном.
     - Рассчитывай и на нас, горцев, - добавил Ламон. - На меня и сына. Энгор еще не посвящен в мужчины, но Айрита, его мать, сказала: ?Он должен быть там!? Мы пойдем с тобой до конца.
     - И мы! - вмешался Хасси. - Давно пора покончить с этой Черной нечистью. А у меня с ним свои счеты...
     Но Аймик медленно и грустно покачал головой:
     - Спасибо, друзья! Если бы не вы - пропал бы Вестник. И не только я. Но дальше мне должно идти одному. Поймите: чем ближе к его логову, тем сильнее Враг... и тем слабее Защита Могучих. Отряд непременно будет выслежен, а один я могу и проскользнуть незамеченным. В схватке же с Черным бесполезны все ваши стрелы и копья. Только это. - Он коснулся тела диковинного лука, Дара Инельги. - И только одна стрела. Единственная надежда... Спасибо за все. И простите.
     Помолчали. И Зетт сказал со вздохом:
     - Ну что ж. Тогда будем прощаться.
     Простившись с Вестником, встали на обратную тропу и сыновья Мамонта вместе с мужем Айриты. По приказу колдуна ушли и сыновья Бизона. Остались двое: колдун и Вестник.
     - Я ведь помню тебя, - неожиданно сказал колду