ой-то странной, - Нагу не сразу понял, что говорит он на другом языке, на языке детей Тигрольва. Косой взгляд на сына, и приказ:
     - Переводи!
     Положенные восхваления и благодарности были произнесены. Теперь говорили о нем, о Нагу.
     - Мы ждали храбрых сыновей Тигрольва еще по весне. Достаточен ли оставшийся срок для того, чтобы молодой сын Тигрольва, бесстрашный Нагу подготовился к Посвящению? Дети Волка готовы и до следующей весны давать кров и пищу тому, кто спас их младших сыновей и дочерей от волосатого единорога. Дети Волка готовы и на большее. Они полюбили твоего сына, о Сильный!
     (Говорит Тилом, вождь. Армер одобрительно кивает головой. А-Туук смотрит на Нагу, улыбается и украдкой подмигивает.)
     - Сыновья Тигрольва благодарят детей Волка за щедрое гостеприимство. Но в этом нет нужды. Наши старики сказали: ?Победитель волосатого единорога уже доказал, что он достоин быть мужчиной-охотником! Наш великий Род нуждается в таких, как он?. Старики сказали: ?Дети Волка храбры, умелы и щедры. Они не оставят нашего Нагу без наставлений и помощи?. Наш могучий колдун сказал: ?Духи покровительствуют таким храбрецам, как наш Нагу! Он достойно пройдет Испытание?. И тогда наш вождь, Великий Тигролев, сказал: ?Пусть отец и брат возвратят нам храброго Нагу! Осенью он должен стать мужчиной. А свое жилище ему помогут построить братья и его первая избранница?. Мы пришли сюда за нашим сыном и братом.
     - Когда же отважные сыновья Тигрольва встанут на обратную тропу? Дети Волка должны подготовить ответные дары.
     (Видимо, дары детей Тигрольва уже принесены, пока он был с Атой.)
     - Будет ли следующий день достаточен для наших щедрых хозяев? Мы были бы рады оставаться под вашим гостеприимным кровом и больше, но путь далек, а срок Посвящения близок.
     - К следующему закату все будет готово.
     Отец обернулся к толмачу и заговорил уже по-простому:
     - Иди! Прощайся с друзьями и собирайся в дорогу.
     Но когда Нагу поднялся, придержал его и заговорил, вновь обращаясь к своим собеседникам:
     - И пусть знают все: по нашему обычаю молодой мужчина вводит под свой кров первую жену. Нагу! Многие дочери Ледяных Лисиц мечтают о тебе, победителе волосатого единорога. Но если ты нашел свою избранницу здесь, смело назови ее имя перед нашим вождем и старейшинами нашего Рода. Мы верим: такому, как ты, в хорошей жене не откажет никто!
     Нагу просиял. Отец все знает, и нет нужды притворяться, что под его кров войдет какая-то девчонка из Ледяных Лисиц! Все будет хорошо, какое счастье! Он видел, что и А-Туук рад за него... за них рад.
     Но отец смотрел на колдуна детей Волка строго, без улыбки. И лицо Армера было непроницаемо.
     А ночью случилась еще одна радость. Совсем нечаянная: Армер ушел куда-то, да еще предупредил: ?Вернусь на рассвете?. Нагу перебрался к Ате (?Лучше уж я к тебе. Устал от своей лежанки?), и они до утренних птиц занимались любовью. Как муж и жена. И говорили, говорили... То есть это Нагу говорил о том, что отец все знает и не возражает против дочери Серой Совы и теперь все будет хорошо: он вернется за Атой еще до зимы. Или по самому первому снегу. Она поддакивала и терлась щекой о его лицо и тело.
     Нагу откинул полог на самой заре и увидел, что Ар-мер сидит неподалеку, на старом вывороченном корне, и смотрит на восток, туда, где Небесный Олень уже выставил первые свои рога, уже приготовился к бегу по Лазурным Полям. Даже не оглянувшись, колдун хлопнул ладонью по коряге: ?Садись!? (Глаза у него на затылке, что ли?) Когда Нагу примостился рядом, Армер только и спросил:
     - Ата спит?
     - Да.
     - Хорошо.
     Помолчали, слушая птичью разноголосицу. И вдруг колдун сказал такое, от чего у Нагу буквально глаза полезли на лоб:
     - Нагу! Хочешь быть моим учеником? Станешь колдуном - вернешься в свой Род. Или здесь останешься; как пожелаешь.
     Он даже не знал, что отвечать на такое.
     - Но... как же... ведь отец сказал... Ведь за мной послали, меня ждут!
     Армер нетерпеливо дернул щекой:
     - Об этом не беспокойся; они согласятся, будь уверен. Еще и рады будут; я знаю. Главное не это. Главное - я ночью говорил с духами, и они согласны тебя отпустить. Если ты сам того захочешь. Будешь служить им как колдун. А то, что должно, - совершится после...
     Нагу даже не вслушивался в эти колдунские заморочки.
     - ...И с Атой все будет в порядке: колдуны могут иметь жен - таков наш обычай, да и ваш, по-моему, тоже. Для Аты это самое лучшее...
     (Так вот в чем депо! Он просто боится за Ату.) Нагу больше не слушал. Он думал о том, как бы произнести свой отказ так, чтобы не обидеть хорошего человека. Ведь Армер им добра желает, это ясно. Он просто не понимает, что Нагу - победитель волосатого единорога - действительно взрослый и может постоять за себя и за свою жену.
     - Армер! Я знаю: ты хочешь как лучше, ты добра нам хочешь. Но прости, я не могу. Это правда: Роду Тигрольва нужны мужчины-охотники. Сильные мужчины-охотники. А я вдруг - на тебе - в колдуны переметнусь. За Ату не бойся: ее никто не посмеет обидеть. Знаю: у нас не так, как у вас, - да я-то ее и пальцем не трону; мне и вторая жена не нужна... А если кто другой... Да ты же видел: меня там ждут. И сам отец сказал...
     Нагу вдруг понял, что его не слушают. Армер сидел неподвижно, уставившись в одну точку, его губы кривились в полуулыбке и шептали непонятное:
     - Все - так. Потому и согласились, что знали...
     И тогда Нагу неожиданно добавил:
     - И потом, Армер, у меня там мать. Она ждет: столько не виделись!..
     Это было услышано. Колдун встерпенулся, метнул на собеседника быстрый взгляд, словно что-то хотел сказать. Но улыбнулся своей обычной улыбкой и сказал, по-видимому, иное:
     - Ну что ж. Тогда собирайся; сегодня твой последний день у нас. Теперь до снега не увидимся, ведь так?
     Нагу просиял:
     - Может быть, и раньше!

7

     И вот они втроем на обратной тропе - отец и двое сыновей: старший и младший. Идти легко, хотя заплечник с его вещами и дарами детей Волка увесист. В правой руке два легких копья, тяжелое он получит только после Посвящения. У правого бедра - колчан со стрелами; оба лука со спущенными тетивами - свой и подарок А-Туука - пристроены за левым плечом. Нагу не терпится показать свое умение. Конечно, мужской, наговоренный лук он пустит в дело, только став мужчиной. Но он и со своим неплохо управляется. Вон того кобчика запросто бы на лету срезал.
     Но отец молчит. Он опять угрюм и словно чем-то недоволен. Молчит и старший брат. Значит, должен молчать и он, победитель волосатого единорога.
     Идти было легко, радостно, хоть и остались за спиной те, с кем успел сжиться за эти годы. И Ата... Но это ненадолго: Ату он скоро заберет с собой. Насовсем. В родное стойбище... Мать небось заждалась...
     Радостно возвращаться, зная, что тебя ждут, тобой гордятся, что ты не посрамил свой Род. И все же при мыслях о матери что-то словно покалывало. Почему? Ведь никто ничего не говорил... Или именно поэтому?
     На привале, во время столь же молчаливой трапезы, Нагу все же решился:
     - Отец! А как там моя мама? Сильно скучает?
     Отец посмотрел исподлобья, но ответил. Спокойно так ответил, как само собой разумеющееся:
     - Нет. Не скучает и не ждет. Она ушла к своим предкам. Сразу после того, как мы тебя отвели к детям Волка.

Глава 4

РОДСТВЕННАЯ ПОМОЩЬ

1

     В памяти почти не сохранилось само возвращение домой. Что было там? Кто его встретил? Отрывочные воспоминания о Мужском Доме; Посвящение... А потом? Многое смешалось, и уже не разобрать, что было раньше, что потом. Но тот день, случившийся три года спустя, он запомнил во всех деталях.)
     Да, уже прошло три года с того времени, как он уже не Нагу - Аймик. Сын Тигрольва! Охотник. Женатый охотник. Вот только... - Ата!
     Полог откинулся мгновенно. Конечно, она ждала. Прислушивалась к шагам на тропе, к разговорам, выкрикам и смеху. Ждала мужа. И не смела покинуть его жилище... Нет, их жилище!
     Аймик постарался улыбнуться как можно приветливее. Ничего, скоро все будет хорошо.
     - Посмотри!
     Положив тяжелое копье-рогатину, он снял с плеча увесистый груз, завернутый в кусок мамонтовой шкуры. Развернул. На солнце заблестели два свежих бивня молодой мамонтихи.
     - Это лучшие! Один колдуну отнесу, чтобы хорошее заклятье дал. И снадобье. А второй... Прямо сегодня и начнем, хорошо? И еще... - Аймик скинул заплечник. - Здесь ее сердце. Уже готовое. Заговоренное. Был вчера у Ледяных Аисиц, самая плодовитая из наших сестер заговор навела!..
     (Защемило душу, - с такой надеждой смотрела на него жена.)
     - Все хорошо будет, вот увидишь!
     Ата улыбнулась вымученной улыбкой:
     - Только... я ведь не знаю, как? Серые Совы таких амулетов не делали. И дочери Волка...
     - Ты - моя жена!
     Ата вздрогнула, и на миг у него сжалось сердце: ну зачем так резко? Ведь ей и без того тяжело. Но Аймик подавил возникшее было желание обнять, утешить. Он - мужчина, сын Тигрольва! В конце концов, ему тоже тяжело: и без того чуть ли не чужаком считают. Даже прозвище дали Чужак.
     Давно ли это было: он, один из прошедших Посвящение, стоит перед вождем - Великим Тигрольвом, перед старейшинами Рода и на вопрос: ?Аймик, сын Тигрольва! Кто же будет рожать от тебя наших новых сородичей?? - ответил без колебаний: ?Ата, дочь Серой Совы!?
     Да, он верил, что отец и впрямь будет рад выбору своего младшего сына. Что он действительно вправе выбирать сам.
     Но по толпе сородичей-охотников прокатился ропот. Но отец упорно смотрел не на сына - в землю и жевал губы и усы. Но Оймирон был мрачен, как и отец, а Пейяган чему-то улыбался, перемигиваясь со своим сыном. И бывший Лизун еле слышно хихикает в ответ...
     (Трое их, прошедших Посвящение: бывший Крепыш, бывший Лизун и он... бывший Ублюдок. Дядя и два племянника; все трое - почти одногодки. У племянников невесты, как положено, дочери Ледяной Лисицы, заранее сговоренные отцами. А у дяди...)
     Но здесь, у Священного Камня, слово выбора, сказанное молодым охотником перед вождем и старейшинами, нерушимо. Его не может отменить никто. Только будет ли хорошо тому, чье слово нарушает волю его отца и сородичей?
     И все же потом, когда Аймик пришел к Волкам за своей невестой, они оба были счастливы. Радостная Ата призналась: ?Не думала, что ты вернешься!? Жениха встретили как своего; его спутников - как дорогих гостей. Собственно, там, у детей Волка, и была их настоящая свадьба; Род Волка дал за невесту (несмотря на то, что чужачка!) щедрые дары, но и Аймик положил к ногам их колдуна Армера богато расшитый пояс (материнское наследство) и бивневый налобник (сам сделал). Из полученного самый дорогой дар - давно обещанный лук. А-Туук, передавая оружие, улыбнулся:
     - Не забыл ли молодой мужчина то, что хорошо знал Нагу-подросток? - И на энергичное отрицание добавил, уже серьезно: - Это настоящий лук. Армер его заговорил. А я дал ему имя. Каболт - ?Разящий?. Люби его, береги, говори с ним, если заскучает без дела. Верным другом будет тебе!
     Кажется, и спутники Аймика остались довольны. Даже старший брат. Гостили, впрочем, недолго; торопились назад, к своим. И Аймик торопился: хоть и хорошо здесь, а все не терпится ввести жену под свой кров. Возвращались по первой пороше. Дни стояли сухие, морозные, яркие. Небо слепило, тонкий наст искрился среди черных проплешин, и его уже рассекали цепочки следов - звериных и человечьих... Ата, как подобает женщине, несла на плечах и тянула на волокуше свое приданое и провизию на всех. Аймик же, как и другие сыновья Тигрольва, шел рядом, сжимая в правой руке тяжелое копье, готовый в любой миг сдернуть с плеча свой Каболт. Он верил: все будет хорошо! Отец и сородичи поймут, какая Ата хорошая. Она и сыновей народит столько, сколько дочерям Ледяной Лисицы и не снилось.
     Аймик помотал головой, отгоняя ненужные воспоминания. Сейчас не о прошлом следует думать, а поскорее за дело приниматься. Амулет должен помочь, обязательно должен.
     - Смотри, Ата! Я только намечу, а дальше придется самой делать. Пока делаешь, смотри, не говори ни с кем! И думай, все время думай... Знаешь о чем. Духов своих призывай. И я буду просить - наших. А потом...
     Ата робко коснулась его рукава:
     - Муж мой! Я все сделаю, как ты скажешь. Только давай сперва поедим. Ты ведь устал. И голоден.
     (Конечно, он голоден. И еще больше - соскучился по своей Ате. Но ложиться с ней сейчас нельзя; только когда будет готов родильный амулет. А поесть - что ж. И поговорить заодно; он расскажет, как мамонтиху добыл.)
     ...Да, это было нелегко. Совсем не то, что подогнать к краю обрыва огнем и криками целое стадо мамонтов - могучих, умных, осторожных, но... быстро впадающих в панику и уж тогда теряющих разум и волю. Так издревле охотятся на мамонтов сыновья Тигрольва и сыновья Ледяной Лисицы. Но чтобы убить одного избранного зверя, да еще самку, полную сил, - тут нужна особая сноровка. И большое мужество. Охотник, под прикрытием шкуры, измазанной мамонтовым пометом, должен подползти вплотную к намеченной жертве, прямо под ее брюхо, - и нанести копьем сильный косой удар в низ живота. Дело сделано... если только он сумеет при этом откатиться в сторону, улизнуть от мощных ног обезумевшего от боли зверя, не попасть под удар хобота или бивней. А ведь у жертвы есть еще и свои сородичи! Тут на помощь должны прийти спутники охотника-одиночки: постараться направить стадо в другую сторону.
     Что и говорить, дело многотрудное. Тут, конечно, и сноровка нужна, но больше - охотничья удача. Помощь духов-покровителей. Ведь приключись даже не оплошка - малейшая случайность - и все, конец! Потому-то и выступают на такую охоту сыновья Тигрольва редко. Только в крайней нужде и только с согласия старейшин.
     Аймик согласие получил, и духи ему способствовали. Но уже подобравшись к молодой мамонтихе, вдыхая ее запах, слушая спокойные вздохи и довольное хрумканье, он вдруг почувствовал жалость. И перед тем, как нанести Удар, прошептал: ?Прости своего убийцу! Твои бивни и твое сердце очень нужны моей Ате! Нам обоим очень нужны!? И потом, два дня преследуя смертельно раненного зверя, безнадежно пытавшегося уйти от этой невыносимой боли, он снова и снова повторял: ?Прости меня за то, что я убил тебя!?... Нет, любая другая охота легче, чем эта.
     Аймик не рассказывал подробности охоты своей жене: женщинам не положено знать слишком много о мужских делах. Спросил только:
     - Ты знала, что со мной все в порядке? Они должны были вернуться еще две ночи назад.
     - Да. Заходил Сильнорукий. Он сказал.
     (Сильнорукий. Бывший Крепыш-младший. Теперь он относился к своему дяде-ровеснику совсем не так, как в детстве. Даже там, в Мужском Доме, до Посвящения. Видно, знал, что рядом с ним - победитель волосатого единорога. У них даже что-то вроде дружбы стало складываться - там, в Мужском Доме, пока к Посвящению готовились. Потом все изменилось, о дружбе и речи нет, но Сильнорукий знает: победить единорога может не каждый...)
     Аймик внимательно посмотрел на жену. Ему показалось: Ата чего-то не договаривает.
     - Что-то случилось?
     - Нет... Но... Только не сердись на меня, хорошо?
     - Говори.
     - Муж мой! Ведь такой амулет... Говорят, он может принадлежать только вашим сестрам. Или дочерям Ледяной Лисицы.
     (Вот оно что. Когда они преследовали несчастную мамонтиху, никак не желавшую умирать, его спутники поглядывали на Аймика если не с восхищением, то по крайней мере с удовлетворением. Как на своего. А Ловкач, старый охотник, даже бросил: ?А ты, оказывается, охотник! Зря Чужаком кличут!? Но потом, когда они уже разделывали тушу и Аймик принялся укладывать в заплечник сердце и связывать бивни, тот же Ловкач хмуро пробурчал:
     - Гоже ли для чужой - наши амулеты?)
     Плохо! Значит, и Ате что-то такое сказали. Но почему же тогда ни колдун, ни вождь, ни старейшины не возражали против его охоты? Вслух же ответил одно:
     - Ты - моя жена!
     Ата вздохнула:
     - Все же поговори с колдуном, хорошо?
     - Ну конечно же, поговорю. Без него все равно не справиться.
     Он постарался улыбнуться как можно ласковее. И, ободренная, Ата решилась вновь заговорить о запретном:
     - Аймик! Муж мой! Выслушай... Я знаю: ты хочешь как лучше... Но у вас другие обычаи, а я к вам пришла... И видишь, как все вышло. Третья весна минула... Послушайся отца, стариков послушайся - возьми вторую жену! Поверь: всем будет лучше. И мне тоже.
     (Год назад к ним в дом пришел отец. И сказал сыну, не глядя на чужачку, словно ее и нет здесь, словно они только вдвоем:
     - У сыновей Тигрольва по две жены, по три жены. И они рожают. Или мой сын - не мужчина?
     Тогда Аймик вспылил и наговорил лишнее. А когда отец ушел и Ата сама заговорила о том, почему бы ему не взять вторую жену, если таковы их обычаи, - он обозлился еще больше и навсегда запретил Ате даже упоминать об этом.
     Прошел еще год, и уже старейшины призвали молодого охотника. Женатого, но бездетного. Говорили, что негоже такое. Другая жена нужна, если первая не рожает, - так исстари повелось! Намекали, что духи их Рода потому-то, должно быть, и отказывают в потомстве, что не рады чужачке. ?Попроси отца, братьев попроси, пусть высватают тебе дочь Ледяной Лисицы. Родит от тебя одна из тех, что самими предками сыновьям Тигрольва в жены назначены, - может, тогда и над твоей Серой Совой наши духи смилуются, чрево ее откроют?.
     Аймик слушал в угрюмом молчании. Согласия не дал, но вспомнил о древнем амулете, который их женщинам помогает от бесплодия. Слышал, и не раз: особенно действен родильный амулет, если муж бесплодной сам, один на один, молодую мамонтиху убьет и принесет своей жене кость для амулета и заговоренное сердце как снадобье. Говорят, средство верное, только мало кто решается на такую охоту. А и решится - не всякому позволят: мужчин мало. И он решил: ?Попробую еще это! Если не поможет - возьму вторую жену!?
     Старикам не все сказал, только разрешение на одинокую охоту попросил. Уж с кем говорили они и о чем, Ай-мик не знает, а только через день сказали ему: ?Иди, если хочешь!? И спутников дали...)
     - Ата, ты знаешь, - его голос был ровным, спокойным, - мне никакая другая не нужна. Только ты. Будут у нас дети. Амулет поможет. Ну а если нет... посмотрим.

2

     С бивнем на плече - своим малым даром - Аймик шел к жилищу колдуна. Кивал встречным охотникам, сдержанно поклонился своей старшей матери Койре, сидящей у входа в отцовское жилище и растирающей на песчаниковой плите какие-то коренья. Та ответила на поклон, и на губах зазмеилась улыбка. Торжествующая улыбка! (Или ему уже невесть что мерещится?)
     Может быть, может быть... Ему и во взглядах охотников чудится что-то... нехорошее. Словно его рассматривают. То ли с жалостью, то ли с насмешкой...
     (Не думай об этом, не чуди. Ничего особенного не происходит вокруг. Вообще ничего не происходит; все как прежде... Нет, прав отец, и Ата права. Надо взять вторую жену, - глядишь, перестанут смотреть как на чужого. И к Ате переменятся, быть может...)
     Полуземлянка колдуна. Вкопанные черепа мамонта у входа, волчьи черепа на палках. Но за пологом - голоса; колдун не один. Придется подождать.
     ...Вот уж чего он никак не ожидал. Из жилища колдуна вышли отец и два брата. И вновь что-то не то почудилось Аймику в односложных ответах на его приветствие. Отец едва кивнул своему младшему, во взгляде Оймиро-на явно угадывалось сочувствие, а вот Пейяган поприветствовал своего брата материнской улыбкой. Такой же, как и Койра.
     Все трое удалились не сказав ни слова, кроме необходимых приветствий. Аймик смотрел вслед своим родственникам, словно позабыв, зачем он сам пришел сюда. Низкий, густой голос вывел его из задумчивости:
     - Что привело к моему обиталищу Аймика, молодого сына одного из славнейших охотников детей Тигрольва, сына того, чье прозвище Сильный?
     Аймик вздрогнул и оглянулся. Массивная фигура колдуна заполняла