было
когда-то, все выглядело бы иначе. Но я, черт возьми, не  желаю  скормить
свое единственное достояние прожорливой прорве его Условия!
   - Мне следует предположить, что вы тоже знаете его Условие?
   - Знаю. Оно еще забавнее, чем  то,  каким  наградила  меня  мать  под
впечатлением своей собственной не сложившейся личной жизни.  Но  вам  не
скажу. Как я уже говорила, преданность моя безусловна. Извините, но  раз
вы дали мне именно слово Брогау, я должна это как-то учитывать.
   Уриен встал, привычно подбросил  в  огонь  дров,  запалил  канделябр.
Аранта  выпила  бы  сейчас  вина,  но  здесь  на  это  рассчитывать   не
приходилось. И без того была  не  оправданная  никаким  здравым  смыслом
роскошь от того, что нашелся человек, согласный поговорить с ней о ней.
   - Не кажется ли вам странным, миледи, что  война,  такая  затяжная  и
вязкая,  какой  она  была  вначале,  с  вашим  появлением  возле  короля
завершилась в один сезон его блестящим триумфом?
   - Это так вы "не верите" в колдовство, мэтр? Вы, кажется,  утверждали
в начале нашего разговора, что для этого достаточно было гения  Рэндалла
и его военной силы? Тем не менее продолжайте.
   - Отмечено и общепризнанно, что Рэндалл Баккара способен разбудить  и
поставить себе на службу лучшие человеческие побуждения.  Таким  образом
он вдохновлял своих людей на подвиги сверх  людской  мощи.  Так  говорят
байки, но в  каждой  байке  есть  доля...  байки.  Почему  после  вашего
появления у него это стало лучше получаться?
   - И у вас есть предположения?
   - Представьте себе. Такие вещи не обходятся безнаказанно.  Фигурально
выражаясь, за каждую душу Рэндаллу  Баккара  приходилось  расплачиваться
собственной душой. А души на всех не хватит. Может быть, ему было  проще
держать вас. Женщину, заклятую на кровь. А  остальное  уже  предоставить
вам.  Вы  боготворили  его,  а  ваше  чувство  заражало  всех,  кто   по
неосторожности оказывался в пределах досягаемости. Вы транслировали свои
восхищение и преданность точно так  же,  как  транслировали  бесчувствие
раненым на операционном  столе.  Согласитесь,  его  это  в  значительной
степени разгрузило и позволило прилагать силы более результативно. Иначе
зачем бы  вы  ему?  Какой  смысл  ему  в  ваших  советах,  когда  в  его
распоряжении были лучшие военачальники, каких  только  можно  купить  за
деньги? Единственное, о чем ему теперь приходилось заботиться,  так  это
чтобы ваша любовь к нему не угасала. Что, разумеется, никак  не  умаляет
чувств,  на  которые  он  себя  обрек.  Битва  при  Констанце,  Ведьмина
Высота... Вы станете утверждать, будто все это выросло из ничего?
   Одни  женщины  плачут,  когда  им  бросают  в  лицо   таким   образом
представленную правду. Другие не верят. Аранта почувствовала  себя  так,
словно все внутри нее пересохло. Должно быть,  она  никогда  не  ощущала
себя  женщиной-как-другие.  Умный  человек  не  обязан  смотреть  на  их
отношения с точки зрения глупого романтического подъема.
   - А что ему еще оставалось делать? Я полагаю, ему повезло, что  рядом
оказалась такая, как я. И я рада, что он сумел использовать меня должным
образом. Можете сказать, что ваша инквизиция пользуется вашими  услугами
иначе?
   Ей  показалось,  будто  он  пожалел  о  своих  словах,  но  это  было
секундное. Скорее игра огня в рельефах его лица, читать по  которому  ей
не дано.
   - Я не хотел причинять вам боль. Иногда люди... и даже монахи говорят
то, что говорить нельзя. Что я могу для вас сделать?
   - Разве я хотела, чтобы вы для меня что-то сделали? Я  просила  всего
только книгу. - Она помолчала. - Он хочет на мне жениться.  Это  значит,
он больше во мне не нуждается.
   - Вы говорите так,  будто  вам  не  нравится  сама  идея.  Что,  брак
каким-то образом нарушает ваше Условие?
   - Естественно, ведь я заклята на девственность.
   В жизни не могла надеяться  увидеть  этого  человека  с  вспыхнувшими
ушами. Удовольствие было столь велико, что она бы снова сказала,  выпади
удобный случай.
   - Так, - вымолвил мэтр Уриен, храбро  вступая  в  бой  с  собственным
смущением, - с  этого  момента  разговор  приобретает  статус  исповеди?
Потому что в глазах всего света вы и король... - осторожно  начал  он  и
замолк с пылающими мочками ушей. -  Или  есть  способы...  -  Он  вконец
замолчал, покраснев еще больше.
   "Хороший мальчик", - съехидничала про себя Аранта. В самом деле, не с
Кеннетом же обсуждать королевские матримониальные  планы.  А  поговорить
хотелось.
   - Никаких способов, -  сказала  она  строго,  смеясь  в  душе.  После
ночлежки, лагеря, лазарета уж об этом-то она могла  говорить  совершенно
спокойно. В принципе вполне равноценный отыгрыш за все те безобразия,  в
которых она его тайно подозревала. Обижаться ей не на  что.  -  Никогда.
Меж нами  всегда  все  было  очень  достойно.  По-королевски  высокое  и
благородное чувство. Хотя, опять же между нами, Рэндалла трудно  назвать
образцом супружеской верности.
   - Имейте в виду, ему не так-то просто на вас жениться при живой жене,
- сказал вдруг Уриен. - Для  развода  требуется  основание.  Супружеская
измена таковым не является. Причем учитывайте, что это королевский брак.
Если королю хочется это сделать, ему придется отыскать против  принцессы
рода  Амнези  что-то  очень  весомое.  А  там...  Возможно,  вы   что-то
приобретете взамен.
   - Вы меня успокоили, - едко отозвалась Аранта. - Едва  ли  это  будет
больше того, что я имею сейчас, и гораздо  меньше,  чем  владеет  Венона
Сариана. А она всегда вызывала у меня снисходительную жалость, хоть  она
и природная принцесса.
   - Вы его не любите.
   - Что? - Она вытаращилась на него в совершенно искреннем  недоумении.
- Вы с ума сошли? Как это может быть? Это... вырублено топором на камне,
подписано  королем  и  скреплено  гербовой   печатью!   Это   чувство...
прихлопнуто магией.
   - Это ваше дело - гадать, как. Это ваши колдовские  штучки.  Не  могу
сослаться на личный опыт, но я выслушал достаточно  исповедей.  Я  видел
людей с обнаженной душой. Во всем, что вы мне тут рассказали, я и намека
на любовь не заметил. Ни с вашей, ни с его стороны.  Иначе  вы  были  бы
вместе сто лет назад и не рассуждали бы о потерях. Или вы мне врете. Что
я, разумеется, не могу запретить.
   Аранта несколько раз глубоко вздохнула. Еще немного, и  она  подпалит
ему библиотеку.
   - Все не так, - сказала она. - Поймите, Рэндалл как никто знает,  что
это значит для человека. Он не мог сорвать меня, не  дав  расцвести.  Он
хотел, чтобы я достигла своей вершины.
   - И что, вы ее достигли?
   Она пожала плечами.
   - Не знаю. Обстоятельства изменились. Это связано... да,  уверена,  с
ним самим и с его Условием. Ему это жизненно надо. Давайте  сойдемся  на
том, что здесь ни вы, ни я - не эксперт. И не будем  совать  сюда  носы.
Даже, - она подчеркнула, - очень длинные инквизиторские носы.
   - Уриен, - позвала она его, когда он повернулся к  ней  спиной,  -  я
видела вас с мечом. Я... разбираюсь. Вы очень хороши.  Мне  это  кажется
странным... при ваших-то обетах.
   - Это мой нос вы назвали инквизиторским?
   - Наш разговор все еще имеет статус исповеди?
   - Это не имеет ни малейшего отношения к исповеди. Во-первых,  как  вы
могли заметить, я работал тренировочным мечом.  Им  можно  поранить  или
убить только по несчастливой случайности,  а  уж  настолько-то,  как  вы
справедливо заметили, я хорош. Во-вторых, несколько сотен  лет  назад  в
списке принимаемых обетов не было ничего о запрете  на  прикосновение  к
оружию. Монах не имеет права защищать  собственную  жизнь.  Но  если  он
здоровый мужик, то он может и обязан защищать свои идеалы, свои стены  и
тех, кто  ищет  в  них  пристанища.  И  даже  более  того,  существовало
несколько особо выделенных военизированных монашеских орденов, служить в
которых было честью для отпрысков даже  самого  высшего  дворянства.  Их
называли рыцарями Храма. Влияние их было огромно, сокровища -  несметны,
а их  вооруженные  силы  под  предлогом  борьбы  с  сарацинами  за  Гроб
Господень использовались  при  экспансии  на  Ближнем  Востоке.  Они  не
гнушались отстаивать славу своего оружия даже на  презренных  и  суетных
светских игрищах. Когда они превратились в силу,  угрожающую  престолам,
их уничтожили по обвинению... догадайтесь  с  одного  раза!..  в  черной
магии и в нарушении обетов.  Так  появился  этот  высосанный  из  пальца
запрет. А то, чего не было изначально, не может быть нерушимо. Тем более
это доставляет мне удовольствие, и, безусловно, полезно. - Он потянулся,
забросив руки со сцепленными пальцами за голову,  хрустнув  суставами  и
поведя плечами. - Отец ходатайствовал  о  продолжении  моих  занятий,  и
полученное им разрешение никто не отменил.  Если  только  король,  -  он
оглянулся, - лично не позаботится.
   Аранта  некоторое  время  размышляла  о  полезности  некоторых   иных
запретных удовольствий. Для всех.
   - Сколько вам было лет, когда вы променяли на это... все?
   - Это  избыточная  информация,  -  сказал  он  резко.  Аранта  пожала
плечами. Ей еще хотелось спросить, была ли у него в жизни  девушка,  но,
похоже, именно здесь ее и срезали. В конце концов она  тоже  чувствовала
себя неловко, пока он выпытывал ее подноготную. Вот бы ей тогда  так  же
сказать, коротко и веско. Небось отвязался  бы.  Беда  в  том...  ей  не
хотелось, чтобы он отвязывался.
   - Четырнадцать, - услышала она из-за спины. - Довольно много. За рано
взрослеющими рыцарскими сыновьями к этому  возрасту  уже,  как  правило,
числятся  первые  служанки  на  сеновалах.  И  если  Гайберн  Брогаухоть
сколько-то хотел  перетянуть  канат  на  свою  сторону,  он  должен  был
постараться, чтобы сын его сделал выбор осознанно.  Впрочем...  пожалуй,
это действительно избыточное знание.
   "Только не говори мне впредь, будто не веришь в колдовство!"

***

   После вечерней ванны,  когда  замковые  служанки  вытаскивали  из  ее
покоев бронзовую бадью с мыльной водой, Аранта в полотняной  сорочке  до
пят и в алом халате - пора привыкать к хорошему!  -  собиралась  лечь  в
постель. У изголовья, рядом с  масляной  лампой,  ждала  ее  вожделенная
книга. Едва научившись складывать буквы в слова, Аранта пристрастилась к
чтению лежа  и  сейчас  предвкушала  удовольствие,  когда  она  задернет
занавеси балдахина и останется под ним в круге света, в  одиночестве,  с
книгой, пропитанной одной ей понятной магией.
   Место, где она жила, было обставлено с доступной  ей  роскошью.  Алые
пологи, золотистые шелковые  простыни  с  узорчатыми  каймами  -  короля
принимать на таких простынях! - пушистый сарацинский ковер,  поглощавший
сырое дыхание камня, зеркало из листовой бронзы. Она как раз расчесывала
перед ним влажные кудрявые волосы. Сегодня она себе даже нравилась. Окна
были застеклены  шариками  и  задернуты  портьерами.  Сквозняку  закрыта
дорога. Теплая, уютная, безопасная, охраняемая снаружи берлога.
   Из-за занавесей, отделявших ее спальню  от  сеней,  донесся  короткий
резкий стук. Услыхав его, Аранта со свистом втянула воздух сквозь  зубы.
Пока она, сжав кулаки, размашисто прошагала в  обиталище  Кеннета,  удар
повторился еще дважды.
   - А зайдет кто-нибудь в этот момент? - спросила она.
   - Научится вежливости и впредь будет стучать, -  невозмутимо  ответил
ее секретарь и страж.
   Из дверной доски  торчали  три  метательных  ножа  с  легкими  витыми
рукоятками, вбитые так, что вместе образовывали нечто  вроде  клеверного
листа.
   - Ты знаешь, я не переношу эту привычку.
   Он приподнял брови и ничего не сказал. Аранта развернулась обратно.
   - Погоди, - услышала она  за  спиной.  -  С  этим  человеком...  будь
поосторожнее, ладно?
   Она повернулась.
   - Ты о мэтре Уриене?
   - О ком же еще?
   - Я думала, вы друзья.
   - Мы друзья. Но, согласись, он не ради моих прекрасных глаз  там,  на
военном дворе, плюхается. При всем моем энтузиазме я ему  для  спарринга
не партнер. Таких, как я, Уриен может держать четверых, ковыряя при этом
в зубах. Он оказывает услугу... кому-то. Я этим просто пользуюсь.
   - Да, я знаю, кому оказывается эта услуга.
   - Зачем?
   Аранта сделала три шага обратно и присела на краешек тахты.
   - Если ты этим пользуешься, почему тебе не все равно?
   - Я за тебя умру.
   Она схватилась за голову.
   - Кеннет, это мы уже проходили. Все мы  тут  слишком  бодро  друг  за
дружку умираем. От тебя этого не требуется, усек? Единственное,  чего  я
пытаюсь от тебя добиться, чтобы ты жил нормально.
   Он дернул уголком рта, но не позволил ей перевести разговор на  себя.
Не стоит недооценивать Кеннета.
   - Стало быть, ты меня уже не ненавидишь?
   - А смысл?
   Нет, все-таки все, что было  сделано  для  Кеннета,  было  правильно.
Глядя в его глаза, она видела, что  парень  в  порядке.  Выглядело  так,
будто давний ее спор с Рэндаллом о смысле его дальнейшего существования,
в запале которого король припечатал Кеннета проклятием, обрекающим  того
на нищету, отчаяние и безнадежность, разрешился вопреки всякому здравому
смыслу в ее  пользу.  Словно  ее  магия  возобладала  над  магией  более
могучей, направляемой более опытным  волшебником.  Словно  она  выиграла
Кеннета у Рэндалла. Это радовало. От этого было тепло. Оно того стоило.
   - Хороший вопрос. Ну и зачем он возится с тобой, по-твоему?
   - Станешь убеждать меня, что он не делает одно ради другого?
   - И ты видишь в этом опасность для меня?
   - Тот еще  ферт,  -  повторил  Кеннет  с  чуть  заметной  улыбкой.  -
Обаятельный до черта.  Я  бы  с  ним  в  шахматы  играть  не  сел.  Будь
осторожна. На что только не пойдет инквизитор, чтобы обратать  пособницу
дьявола.
   - О-о!
   Вряд ли Кеннет понял, что сказал, но мысль  показалась  ей  достойной
того, чтобы задернуться вместе с нею за занавесками балдахина.
   - Он дал мне слово Брогау.
   Кеннет поглядел на нее с чуточным сожалением.
   - Держалась бы ты уж лучше Рэндалла. Он предсказуемее. Не хочу никого
обидеть, но последний человек, который до него размахивал словом Брогау,
одну жену законопатил в монастырь, у другой убил сына... ну,  попытался,
и вошел в историю с репутацией Узурпатора и Цареубийцы.
   - Это же не один и тот же человек.
   - Я имею в виду вопросы, которые он задает. Ему до смерти  интересно,
как ты устроена.
   Улыбка ее погасла, и банный румянец сошел с лица. Они сговорились все
сегодня? Осталось только Рэндаллу наговорить гадостей про тайные  мотивы
Кеннета аф Крейга, и круг замкнется. Но уже открывая для возражения рот,
поняла, что Уриену Брогау  тоже  не  стоило  недооценивать  Кеннета.  Он
интересуется историей новейших войн? Как бы не так!  Он  не  знает,  как
стояли войска под Констанцей. Он лучший друг попавшей в  затруднительное
положение женщины? Черта с два! Было слишком  неосторожно  недооценивать
своего первейшего врага - церковь, представляя ее себе  в  виде  скопища
пугливых мракобесов, в чьем арсенале лишь дыба и костер.  И  от  которых
бережет  ее  Рэндалл  Баккара,  потому  что  сам  такой   же.   Она   не
предполагала, что церковь  способна  выставить  против  нее  игрока,  на
которого она сама,  кровь  из  носу,  пожелает  произвести  впечатление.
Аранта почувствовала себя опустошенной, разбитой, преданной и униженной.
Дурой, купившейся на  ласку  человека,  чья  форма  черепа  казалась  ей
неотразимой, на краснеющие уши, на то, что мышек топтать не стал, на то,
что  немножко  нарушал  и  немножко  боялся.  Кот  не   дремлет,   когда
мышка-ведьма обнюхивает его усы.
   Вот только не переиграла ли церковь  самое  себя?  Человек  держит  у
изголовья книгу о заклятии крови. Он заявляет во  всеуслышание,  что  не
верит в  существование  сверхъестественных  сил,  и  в  то  же  время  с
легкостью оперирует основанными  на  них  логическими  построениями.  Он
знает о Могуществе много. Больше нее самой, обладающей им с рождения. Он
прочитал о нем много книг, выцеживая сведения буквально из междустрочий.
Он обладает дотошным и рьяным умом. Да он бредит запретным  Могуществом!
Она, Аранта - драгоценный источник, капля ее крови  сделает  его  равным
богам, но сама по себе кому и зачем она сдалась. Могущество, за  которым
мужчины не видят ее, как, бывает, не видят за деревьями  леса.  Или,  на
худой конец, карьера, если ему удастся разоблачить и  низвергнуть  столь
высоко взлетевшую ведьму. Так или иначе она могла бы дать ему  и  то,  и
другое. Во имя святейшей цели он мог даже решиться с ней переспать.  Ему
бы отпустили. Святой отец, вас ждет большое инквизиторское будущее.  Вот
только... не забывается ли он, представляя себя котом? Перед королем все
они - мыши. И мэтр Уриен ходит по куда более тонкой ниточке.
   Оказалось, она стоит босиком на каменном полу.
   - Мы посадим Рэндалла играть с ним в шахматы,  -  сказала  она.  -  И
посмотрим, что из этого получится.
   - Последнюю руку бы отдал, чтобы посмотреть, - хмыкнул Кеннет.
   Но это означало, что в библиотеку  она  больше  не  пойдет.  Задернув
полог, она с отвращением отодвинула от себя книгу, которой касались  его
руки, погасила лампу, свернулась под крытыми сукном овчинными  одеялами,
уместившись едва на четверти необъятных просторов своего ложа.
   Со всей силой оскорбленной в лучшем чувстве женщины,  помноженной  на
всю мощь жившего в  ней  волшебства,  она  воздвигла  меж  ним  и  собою
огненную стену. "На костре ты меня получишь!"  Только  церковь  защищает
Уриена Брогау  от  Рэндалла.  Только  Рэндалл  защищает  ее  от  церкви.
Рэндалл, который ярче золота и звонче серебра. Она всхлипнула и  заснула
с его именем на устах.
   Стояла отвратительно серая, слякотная и скучная зима.

7. ВЕНОНА САРИАНА НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР, ИЛИ ДА ПОРАЗИТ ТЕБЯ ГОСПОДЬ ЦЕЛЛЮЛИТОМ!

   Ничто, как будто, не случилось. Аранте,  как  и  прежде,  приходилось
разбираться в хитросплетениях дворянского наследования, привычно лавируя
в поле действия разнонаправленных сил, а  в  качестве  отдыха  принимать
участие в зимней охоте по хрусткому снегу,  где  король  и  его  нотабли
тешили тело молодеческой забавой.
   Для королевской  охоты  выбирался,  как  правило,  солнечный  день  с
умеренным морозцем. Выезжали на охотничью  дачу  толпой,  тесным  кругом
приближенных, попасть в который  было  золотой  мечтой  всей  дворянской
молодежи.  Громко  и  сбивчиво  толковали  о  специфике,  дышали  паром,
нянчились со своими собаками, вечерами пили вино  у  камина,  днем  пили
вино прямо на улице, сидя в сбитых из снега и залитых водой креслах,  на
которые набрасывали ковры или меха. Пили  "Драконью  кровь"  и  "Львиное
молоко", и в качестве экзотики - какую-то совершенно невозможную горилку
с привкусом дыма. Никогда прежде она не уходила спать настолько  пьяной.
Аранте запомнились эти дни  прикосновением  к  щекам  воротника  дамской
беличьей шубки, интригующим положением единственной дамы в исключительно
мужской компании, тяжестью и запахом медвежьей дохи Рэндалла, которую он
оставлял ей держать, отправляясь куда-то с рогатиной, по колено в снегу,
утолять свою страсть победителя. На солнечной  стороне  охотничьей  дачи
звенела капель, превращая  края  крыши  в  изысканные  ледяные  кружева.
Внешне нотабли проявляли по отношению к ней  галантность,  обусловленную
присутствием короля, но тем, что было ей  дано  сверх  обычного,  Аранта
почти физически ощущала их гадливость и страх, как  будто  их  вынуждали
касаться гадюки.
   Ее присутствие при  отсутствии  Веноны  Сарианы  приняло  официальный
характер, а отсутствие королевы было уже скорее правилом. И  это  что-то
значило... ей не  хотелось  размышлять,  что  именно.  По  крайней  мере
Рэндалл обладал достаточным влиянием,  чтобы  заставить  их  терпеть  ее
возле трона. Однако он по-прежнему оставлял ее одну в ее покоях, и  часы
досуга она проводила теперь, глядя в свое окно через площадь, на то, как
в руках строителей воплощается Белая Мечта