езвычайно  тягостным  оказалось
чувство, что Рэндалл Баккара глаз с него не сводит.
   - Ладно, - сказал король спустя неопределенное время, - снимайте это,
и сделаем перерыв.
   - Совсем?
   - Да.
   Флегматичные,  голые  по  пояс  подручные  палача  разомкнули   цепи,
подцепили тело багром и сбросили его в ту же дыру. Внизу глухо плюхнуло.
На полу остался влажный след.
   - А теперь пошли все вон. Мэтр Уриен! - Король поднял палец вверх.  -
Теперь  несколько  вопросов  для  вас...  в  частной  обстановке.   Пара
молодцов,   способных   прикинуться   глухими,   не    помешают    вашей
откровенности? Ибо мне кажется, из всех моих сегодняшних собеседников вы
- самый интересный.
   У  табурета  не  было  спинки,  и  столик  они  тоже  поставили  сюда
неудобный: колени упирались в крышку снизу, а локти свисали. Чрезвычайно
трудно сохранить достойный  вид,  сидя  в  такой  неустойчивой  позиции.
Достоинство было единственным, что стоило  сохранять,  поскольку  жизнь,
по-видимому, сохранить не удастся. Впрочем, отметив периферийным зрением
освободившееся место у стены, Уриен Брогау предположил, что  не  следует
слишком надеяться на то, что они  позволят  ему  сохранить  достоинство.
Ситуация странным образом напоминала шахматную партию, где ему,  Уриену,
выпало играть черными.
   - Сегодняшний день  оказался  богат  на  события,  причиняющие  ущерб
престижу  власти,  -  начал  Рэндалл,  поднявшись  со  своего  места   и
присаживаясь боком на стол к Уриену. Он ничем  не  рисковал.  Стражники,
оставшиеся при нем, размером и телосложением напоминали  поднявшихся  на
дыбы медведей. Да и любой убивалкой из тех, что лежали, висели, валялись
в  пределах  досягаемости,  Рэндалл  владел  не  хуже  профессионального
бретера или мастера по оружию. Едва ли  королевские  рефлексы  хуже  его
собственных. Внезапно в Уриене всколыхнулось желание встретиться с ним в
поединке на каком угодно равном оружии - разумеется,  учебном,  -  чтобы
удовлетворить извечный мальчишеский интерес: кто круче. Но, в общем, так
было даже лучше: король загородил собою тот, другой столик.
   - Таких событий случилось три, - продолжил король, покачивая ногой  в
ботфорте. -  Внешне  они  выглядят  независимыми  друг  от  друга,  и  я
подозреваю, что как минимум в одно  вы  замешаны.  Событие  номер  один:
сегодняшней ночью в результате  налета  на  государственную  тюрьму  был
освобожден и увезен  в  неизвестном  направлении  ваш  брат  Константин.
Второе: утром была предпринята попытка освобождения Веноны Сарианы.
   - Она удалась? -  живо  поинтересовался  Уриен.  -  Простите,  я  вас
перебил.
   - Нет, - сухо ответил Рэндалл. - Но я помиловал королеву своим Словом
и изгнал с ликвидацией брака.
   - Не поймите меня не правильно, сир. Всех поздравляю.
   Некоторое время Рэндалл молчал, барабаня  пальцами  по  столу.  Уриен
взял перо в руки. Они меньше дрожат, если  заняты.  Король  отметил  его
движение быстрым острым взглядом: наверное, подумал о том же.
   - Я читал ваши "Катрены к шатлене", - неожиданно  сказал  он.  -  Они
меня позабавили. Я не знал, что  людям  вашего  положения  позволительно
баловаться любовной лирикой.
   -  Упражнение  ума,  не  более  того.  Вольное   переложение   Гийома
Аквитанского.   Это   был   единственный   доступный   мне   текст    на
старофранцузском.
   - Ну-ну, не скромничайте, переводчик в  стихах  -  соперник.  Правда,
насколько мне известно, церковь  не  поощряет  беллетристику.  Считается
суетной гордыней, своею волей сотворять людей и диктовать им развитие их
судеб, когда сию линию позволительно чертить лишь Богу. Это, как говорит
епископ Саватер, ложный акт творения, премерзостная  пародия  на  вышний
промысел. У вас не было проблем с вашими "Катренами"?
   - Не хотел бы я попасться на язык епископу Саватеру. К  счастью,  это
мелкое хулиганство сошло мне с рук. Так, пожурили в частной  обстановке.
Да и какие проблемы могут быть у сына короля?
   - Ну, - сказал Рэндалл, - вот наконец мы и договорились до того,  кем
вы себя считаете.
   - А кем мне прикажете себя считать?  Я  понимаю,  это  задевает  ваши
чувства, но мой  отец  в  течение  продолжительного  времени  возглавлял
правительство, собирал налоги, подписывал международные соглашения...
   - ...и сослал в монастырь вашу мать, чтобы назваться титулом, который
не принадлежал ему по праву крови.
   - Он исполнял обязанности короля и делал это неплохо. Если  мы  будем
обсуждать  законность  европейского   престолонаследия,   нам   придется
отказать в  правах  и  Тюдорам,  и  Валуа,  и  еще  процентам  девяноста
царствующих династий. Сейчас на этом месте сидите вы.  Так  что  -  дело
прошлое.
   - Хорошо. Вернемся к делам сегодняшним. В деле нападения на Башню имя
вашего брата Клемента само просится на язык. Вы имеете сказать  что-либо
по этому поводу?
   Уриен покачал головой:
   - Я ничего не знаю ни о планах Клемента, ни о его местонахождении.  С
тех пор, как я принял постриг, мы почти не встречались лично. К тому же,
как вы, возможно, помните, мы не друзья.
   - Но вы друзья с Константином, не так ли? Знаете, никогда не  одобрял
этой возни с младенцами. Теоретически они готовы отдать за вас  жизнь  и
бегают за вами с поноской в зубах, а в результате путаются у вас в ногах
со своей собачьей  преданностью  и  несутся  к  вам  с  каждой  разбитой
коленкой,  и  вы  обязаны  лично  улаживать  все  их  взаимоотношения  с
недружественным окружающим миром.
   - Зато Клемент зарекся  колотить  нас  поодиночке.  Вы  полагаете,  я
прикрылся саном, спрятал под рясой  меч  и  в  одиночку  перебил  полста
человек башенной стражи? Я, увы, не  Роланд,  а  если  бы  даже  и  так,
неужели вы думаете, что мои обеты настолько мало для меня значат?
   - В вашем случае я полагаю только  одно:  тот,  кто  вас  недооценит,
очень скоро обнаружит себя сидящим в вонючей и грязной луже.
   - Благодарю вас. Спасибо, что не подозреваете в попытке  освобождения
принцессы Амнези. Или...
   -  Не  торопитесь.  Любое  из  трех  огорчивших  меня  событий  может
маскировать собой остальные два. Кто-то же благословил  Ферзена  на  его
дурь. Мне известно, что вы вернулись во дворец под утро.
   - Я всю  ночь  провел  в  книгохранилище  архиепископа  за  подборкой
документов к его выступлению. Могу  показать  выписки.  Работа  срочная,
поэтому пришлось сидеть ночью.  Меня  этот  режим  не  затрудняет,  я  -
"сова". Соответственно днем я спал.
   Рэндалл кивнул со скучным видом.
   - Архиепископ подтверждает ваши слова. Однако он ведь не сторожил вас
всю ночь в книгохранилище?
   - Да, но служитель отпер мне двери, впустил,  запер,  а  на  рассвете
выпустил обычным порядком. Спросите его.
   - Спросили, будьте спокойны. То есть я бы  на  вашем  месте  не  был.
Спросили бы и свели вас на очную  ставку,  но  он,  к  сожалению,  умер.
Оступился на темной лестнице и сломал себе шею, бедняга. Таким  образом,
алиби у вас нет. Он не может подтвердить ваших слов.
   - Возможно, подтвердил бы, останься он в живых. -  Взгляды,  которыми
они обменялись, вполне могли заменить удары шпагой. Оба были  достаточно
искушены, чтобы один понял, на что намекнул другой.
   - Я хорошо знал отца Анваро, - продолжил Уриен спустя благопристойную
паузу. - Архиепископ держал его при себе не за  достоинства,  а  потому,
что привык к нему. У него шалили и глаза, и память, и он всегда  ко  мне
хорошо относился. Я уверен, он и не  вспомнил  бы:  вчера,  сегодня  или
третьего дня он выпускал меня из библиотеки. Я там бываю довольно часто.
Для меня его смерть скорее потеря. Ну а  бриллианты  короны,  часом,  на
месте? Честное слово, я не брал.
   Рэндалл смерил собеседника взглядом из-под насупленных бровей и выбил
пальцами быструю дробь.
   - Хотите место придворного шута? - неожиданно предложил он.  -  Тогда
вы сможете говорить такие вещи совершенно безнаказанно.
   - Я для того недостаточно горбат.
   Выразительный взгляд Рэндалла сказал ему, что  это  дело  поправимое.
Уриен посмотрел в сторону дыры в стене и услыхал:
   - Ход ваших мыслей совершенно верен.
   - Пропала миледи Аранта,  -  добавил  Рэндалл  после  продолжительной
паузы.
   - Это ваше третье неприятное событие?
   - Едва ли вы можете представить себе, какая это потеря.
   - Ну почему же... - Уриен потупил глаза. Терять... нечего.  -  Не  на
кого  теперь  переложить  неуверенность,  сомнения,   страхи,   стыд   и
ответственность. Некому нести груз, пока вы собираете  урожай.  Придется
самому. Может быть, она что-то не одобряла? Скажем, принятый у вас стиль
семейной жизни? Или тяжесть оказалась... чрезмерной?
   - Я задам ей все вопросы, когда найду.
   - Спросите у этого парня, Кеннета аф Крейга. Она без него не ходит.
   - Спасибо за совет от души! -  ехидно  отозвался  король.  -  Сам  бы
нипочем не догадался. Нет нигде Кеннета.
   - Ах, ну тогда о чем вам беспокоиться!  Молодой  человек  всецело  ей
предан... - Едва острота сорвалась с  его  уст,  Уриен  понял,  что  его
заставят за нее заплатить.
   - Должен вас разочаровать, - сказал он серьезно. -  Я  уже  несколько
месяцев не видел миледи Аранту. Я понятия не имею, чем она живет. А если
бы она  случайно  была  со  мной  откровенна,  я  не  имел  бы  никакого
морального права делиться ее секретами с кем бы то ни было, включая вас.
Это элементарная этика. В конце концов, она сама сказала бы вам то, что,
по ее мнению, вам следовало знать.
   - Знаете, - спросил король, - кто был тот человек?
   - Этот? - Уриен глазами метнулся к зеву пролома в стене.
   - Он самый. Это солдат стражи, регулярно стоявший свои смены у дверей
ее покоев. Он ничего не знал. Я должен был убедиться, что он  ничего  не
знает. Миледи Аранта доверяла вам в течение нескольких месяцев.  У  меня
намного больше оснований задавать вам те же вопросы.
   - Миледи Аранта внезапно прекратила со мной всякие отношения.
   - Почему?
   - Почему? -  вернул  ему  вопрос  Уриен.  Рэндалл  задумчиво  покачал
головой.
   - Возможно, потому, что я несколько раз просил ее об этом. Угрожая  в
противном случае познакомить вас с этим местом намного раньше.
   - Но почему?
   Рэндалл казался усталым и выжатым.
   - При всей той несомненной ценности, что представляет для меня миледи
Аранта, приходится признать,  что  она  немного  слишком  добра  и  ищет
излишнего добра в людях, которые были бы не совсем к ней злы. Боюсь, она
имела неосторожность считать вас другом. Тогда  как  женщин,  обладающих
талантом,  мужчины  вроде  нас  с  вами,  Брогау,  сановитые  или   нет,
предпочитают использовать в своих целях. Небезупречных  с  точки  зрения
уважаемой вами этики. Аранта - женщина, которую я люблю,  и  мое  слабое
место. Я не хочу верить в то, что она просто встала  и  ушла.  Этого  не
может быть. Мы выжжены друг в друге  огнем.  Я  скорее  поверю,  что  ее
устранили, чтобы меня ослабить. Что ее  похитили,  чтобы  диктовать  мне
чужую волю. Кому это выгодно, Рогау?
   - Тому, кто ищет повода объявить террор.  Если  одно  из  трех  может
маскировать остальные два, не вижу причины,  почему  все  они  не  могут
покрывать четвертое. Моим словам есть столько же доказательств,  сколько
вашим. Ноль не больше ноля.
   Гусиное перо, которое  Уриен  машинально  вертел,  время  от  времени
покалывая себя острым концом в подушечку пальца, с треском  переломилось
пополам. Чувствуя настоятельную потребность занять руки, он взял  другое
и принялся кропотливо очинять его крохотным, в мизинец, перочинным ножом
из набора. Привычное успокаивающее занятие. Сколько перьев он  на  своем
веку очинил!
   - Какой стыд, - укоризненно прокомментировал Рэндалл. - Сломать перо!
Это же профессиональный позор для  писца.  Вы  б  кляксу  еще  посадили.
Знаете, в чем ваша беда? Вы полагаете, что сила вашего ума способна быть
выставлена на игровое поле. Как я уже  сказал,  у  меня  намного  больше
оснований поговорить начистоту  с  вами.  А  разве  с  вами  можно  быть
уверенным? - Тон Рэндалла свидетельствовал, что разговор закончен.  -  Я
надеялся посмотреть, насколько ловко вы будете рокироваться, а вы вместо
этого предъявили мне ваше искусство владеть юридическим инструментом, на
всем скаку обвинив в фальсификации  улик,  в  нападении  на  собственный
гарнизон, а в довершение всего - в устранении собственной  невесты  ради
права на размах праведного гнева. Я такой прыти  даже  не  ожидал.  Экое
чудовище - залюбоваться можно! Что с вами - истерика? С  холодным  носом
этого не придумаешь. И с чистой совестью -  тоже.  Готов  поспорить,  вы
сидите тут весь в "гусиной коже". Господи... - король брезгливо поднял с
поверхности столика измаранный палимпсест, -  это  по-арабски?  Это  ваш
хваленый почерк? Брогау, неужели все это время у вас тряслись руки?
   Уриен опустил руки перед собой на стол и поднял глаза, встретившись с
королем взглядом. Он видел освещенное пламенем подвижное  нервное  лицо,
из тех, что пленяют  живостью  и  пылкостью  отражаемых  страстей.  Лицо
человека, для которого имело значение лишь то, чего он еще не достиг. Он
был одарен способностью восхищать, и был опасен, как мельничный  жернов.
И столь же  неуязвим.  Он,  Уриен,  мог  только  сказать  ему  несколько
гадостей напоследок. Было глупой отвагой садиться  играть  с  человеком,
кто в любой момент в  состоянии  смахнуть  фигуры  с  доски  и  объявить
результат  недействительным.  Краем  глаза  он  отметил,  что  стражники
придвинулись ближе.
   - Да вы  здоровы  ли?  -  участливо  спросил  Рэндалл.  -  Что-то  вы
позеленели.
   В глазах его блестело осознание полной безнаказанности.  Он  протянул
руку,  прекрасно  понимая,   что   физическим   прикосновением   наносит
оскорбление своему визави, взял Уриена за подбородок и  силой  развернул
его лицо к свету. Как когда-то, когда он попытался сделать  это,  но  не
рискнул, связанный приличиями, присутствием Аранты и  нежеланием  раньше
времени наживать себе врагов. Когда он только хотел убедиться, что перед
ним действительно Брогау.  Наверное,  выслушать  Уриен  мог  еще  много,
постепенно все больше и больше вымерзая изнутри. "Человек есть кровь,  и
грязь, и слизь,  и  сукровица..."  Но  не  это  прикосновение  как  знак
собственности  и  обещание  любого  возможного  насилия!  Он   отшвырнул
королевскую руку прочь раньше, чем успел даже помыслить об этом  как  об
акте неповиновения, да и обо всем, что  немедленно  за  этим  последует.
Полсекунды спустя его лицо размажут  по  каменной  стене,  и  плечи  его
доживают в суставах свои последние пять минут.  Но  сейчас  он  с  силой
выросшей в нем ненависти отшвырнул королевскую руку.  Словно  арбалетная
стрела сорвалась.
   Рэндалл отшатнулся, подавив крик боли, привычным жестом отдернув руку
назад и к плечу, и соскочил со своего насеста,  зажимая  запястье  левой
рукой. Столик пошатнулся, Уриен встал, опираясь руками и  чувствуя  себя
так, словно его равномерно били  молотом  по  голове,  причем  по  обоим
вискам  одновременно.  Мгновенная  боль  сменилась  в  глазах   Рэндалла
выражением угрюмого торжества. Теперь он мог сказать, что  Уриен  Брогау
дал ему даже формальный повод, между пальцами по рукаву  стекала  густая
кровь, выглядевшая  черной  при  факельном  свете.  Уриен  посмотрел  на
зажатый в своей руке  маленький  нож  для  очинки  перьев.  Двухдюймовое
лезвие, недостаточно длинное, чтобы дойти до сердца. Списать ли  все  на
стечение обстоятельств или предположить, что это  Бог  хотел,  чтобы  он
разрубил вену Рэндаллу Баккара? Эй, кто-нибудь здесь верит в Бога?
   Резким движением Рэндалл бросил руку назад, в направлении  стражника,
сделавшего к нему неуверенное встречное движение:
   - Перетяни!
   Прикосновение крови мага. Стражнику оставалось жизни столько, сколько
надо, чтобы наложить жгут. О, легендами полнилась земля!
   Никто из главных действующих лиц не успел ни  охнуть,  ни  вздохнуть,
когда огромный охранник вместо того, чтобы оказать первую помощь  своему
королю, привычно грубым движением  заломил  ему  за  спину  кровоточащую
руку. Рэндалл дернулся, зашипел от боли, выдавившей ему  на  глаза  злые
слезы, и пока он дергался и шипел,  обездвиженный  и  преданный,  второй
охранник защелкнул на поврежденной руке железный браслет кандалов.  Снял
с пояса короля выложенный серебром кинжал и положил на стол. Так,  чтобы
Рэндалл видел его, но дотянуться смог бы только в том случае, если  цепь
будет разомкнута. В этом была какая-то утонченная жестокость.
   - Милорд, мы к вашим услугам и ждем указаний.
   - Вы - люди моего брата? - предположил слегка ошарашенный Уриен.
   Две головы отвесили ему поклон.
   - Отойдите в сторону, - скорее попросил он. - Мы не закончили  с  Его
Величеством.
   Послушные его воле, стражники снова замерли у стены.
   Рэндалл ждал, прислонившись спиной к стене,  частью  своего  сознания
все еще здесь, а частью, кажется, прислушиваясь к эманациям ада, у  врат
которого он стоял. Взгляд Уриена  почти  против  его  воли  приковало  к
черному вязкому ручейку жизни, вытекавшей из короля.
   Прикосновение горячей  крови  мага.  Какая  потрясающая  возможность!
Какое проклятое искушение! Кто еще может  похвастать  столь  драгоценным
опытом? И как он будет клясть себя за трусливую брезгливость, если иного
случая не представится?
   Медленно и  с  трудом,  словно  преодолевая  сопротивление  воды,  он
протянул руку мимо лица короля, отразившего за  это  краткое  время  все
возможные стадии презрения, и осторожно взял на палец каплю. Всего одну.
И не почувствовал в себе никакой перемены.
   - Что, - хрипло сказал ему Рэндалл, - тоже, поди, хочется? А  на  что
ты это употребишь? Ты никогда не будешь в безумной  скачке  перемахивать
канавы, никогда в своих объятиях не доведешь женщину до  блаженства,  не
расскажешь детям, почему им стоит тобой гордиться.  Ты...  ты  даже  мою
корону надеть постесняешься. В летописи обо мне напишут:. "Убит жертвой,
загнанной в угол". Или ты сам напишешь летопись? Это  твой  единственный
шанс выглядеть героем.
   Он неожиданно рассмеялся.
   - Ты ничего не получишь, соискатель. Я заклят на победу.  А  вы  меня
победили. Ты сам сейчас, и вы все, кто  отвесил  мне  эти  три  оплеухи.
Сейчас моя кровь не имеет никакой силы, и я пуст, как  флакон,  так  что
утрись. А даже если бы  не  так,  неужто  ты  думаешь,  я  не  сумел  бы
расставить  тебе  ловушку?  Я  заклял  бы  тебя  на  проклятие.   Владей
Могуществом, покуда никто тебя не проклял. Ха! Я верю, я знаю, что ходит
по земле человек - женщина! - которая проклянет каждый шаг, который  ты,
мой убийца, сделаешь по земле.
   - Ты был откровенен со мной, зная, что отсюда выйдет только  один  из
нас, - сказал Уриен. - Мне было бы  чрезвычайно  жаль  оставить  тебя  с
неудовлетворенным любопытством. Я не настолько жесток. Я был чрезвычайно
огорчен состоянием, в каком обнаружил брата.
   - Башня. - Рэндалл приподнял  отяжелевшую  голову.  -  Я  подозревал.
Клемент наверняка сам не хотел,  а  ты  один  не  мог.  Значит,  ты  его
заставил? Или купил?
   - Да, я это сделал. Клемент только дал  людей.  Я  не  имею  никакого
отношения к заговору в пользу Веноны Сарианы.
   Уриен опустил голову, собираясь с мыслями. Рэндалл молча ждал, и  это
вынуждало к откровенности.
   - Касательно миледи Аранты. Не то чтобы  она  доверяла  мне.  Но  она
нуждалась в доверии, или хотя бы в том, чтобы поговорить. Я даже уверен,
что она пыталась поговорить с тобой. Волей случая - но и твоей  тоже!  -
на твоем месте оказался я. Я ее выслушал. Я с ней поговорил. И я не  мог
отказаться от возможности кинуть зерно сомнения в  подходящую  почву.  И
если ты говоришь, что она ушла, это значит, что  посев  взошел.  У  меня
получилось.
   Рэндалл внезапно выгнулся дугой, упираясь пятками в  стену,  которая,
казалось, вздрогнула. Уриен смолк, почти  с  сочувствием  наблюдая,  чем
кончится эта отчаянная попытка освободиться.
   - Они всегда это