ли  реальную  опасность.
Выглянув из-за угла, Аранта с Кеннетом имели возможность наблюдать,  как
одна из таких стай с визгливой бранью кидала булыжники в окна  какого-то
дома, вроде бы булочной.
   - В городе беспорядки, - озадаченно сказал Кеннет. - Надо  бы  нам  с
тобой идти потише и закоулки выбирать поглуше.  Тебя,  ведьма,  конечно,
голыми руками не взять, однако  взвод  гвардейцев  не  помешал  бы.  Как
думаешь?
   Она согласилась, кивнув,  и  дальше  пошли  крадучись,  перебегая  из
подворотни в подворотню, отступая в  дверные  ниши  при  малейшем  звуке
встречных шагов. У одного из оборванцев, кого они пропустили  мимо  себя
буквально на расстоянии вытянутой руки, высокого и тощего,  как  смерть,
изображенная на гравюре, на шее бантом  был  завязан  шелковый  чулочек.
Судя по остекленевшим глазам, мертвецки пьян. Их встретилось еще  много,
по двое-трое возвращавшихся из  центра,  то  возбужденных  донельзя,  то
крадущихся,  озираясь,  с  затравленным  лицом,  словно  боящихся   быть
уличенными в стыдном. И эти вторые, хоть и одеты  поприличнее,  казались
почему-то страшнее.
   Ни в одном окне Аранта не увидела огня. Те, кто притаился  по  домам,
явно опасались сигнализировать бродящим по улицам стаям.
   - Ни патруля, - сказала она  озадаченно,  -  ни  ночной  стражи.  Что
творится?
   - Беспорядки, - лаконично повторил Кеннет.  -  Внутреннее  напряжение
черни должно выкипеть. Вот ему и дают выплеснуться. А утром, с  восходом
солнца, сами уползут. Как тогда. Или ты забыла?
   Значит, и он провел те же параллели. Значит, в этом и  впрямь  что-то
было.
   - Нет, - ответила она. -  Я  ничего  не  забыла.  -  И  когда  Кеннет
отделился  от  стены,  готовый  головой  вперед  нырнуть   в   очередную
перебежку, она осталась на месте, словно приклеившись  спиной  к  стене.
Или до предела обессилев.
   - Что с тобой? - спросил он, возвращаясь. - Ноги отказали? Понести?
   - Кеннет... я туда не вернусь.
   Некоторое время  оба  они  стояли  молча  в  дверной  нише  какого-то
доходного дома, дававшей достаточно густую тень, чтобы их не заметили.
   - Ну, - осторожно поинтересовался Кеннет, - а куда?
   - Потом решу.
   - Возвращаться, собираться, прощаться - не будешь?
   - Нет, ясное дело! Кто меня тогда выпустит?
   - Оружие, деньги, тряпки, все, что нужно в дорогу?
   Аранта подняла руку, вынула из ушей гранатовые серьги стоимостью не в
одну раду, похожие на капельки крови, и протянула их ему на ладони.
   - Ага, - согласился ее спутник. - Теперь я верю, что ты  не  сходя  с
места могла оплатить Веноне Сариане проезд на  родину.  Только,  сдается
мне, - он поднял голову,  и  Аранта,  следуя  направлению  его  взгляда,
увидела отсвет пожара на стеклянных шариках, вправленных в раму верхнего
этажа, - сегодня такие безделушки будут дешевы.
   Аранта бледно усмехнулась. Будучи первой - ну ладно, второй! -  дамой
королевства, она всегда помнила историю своего  возвышения.  Имея  право
брать то, в чем она нуждаюсь, прямо с лотка, и будучи уверена, что казна
заплатит, она тем не менее запихала по золотой монете под стельку каждой
своей туфли. Вдруг надо - а у нее нет! Тому, чья карьера  не  испытывала
скачков, наверное, подобное и в голову не придет. Сегодня они целый день
мешали ей ходить.
   - А я не понял, ты боишься идти замуж или не хочешь?
   - Не хочу! - взрыкнула на него Аранта.
   - А, извини, дело твое. Видимо, вопрос стоит серьезно, коли ты решила
отказаться от пожизненного содержания собственного выезда  и  крыши  над
головой. Однако... ты же  всегда  можешь  вернуться,  если  передумаешь?
Нет?
   - Посмотрим. А что, ты со мной собрался?
   - И собрался, и пойду, и не прогонишь. Если не для защиты, то хотя бы
для вида. Потом сама посмотришь, насколько я тебе мешаю.
   Молча, в темноте, Аранта пожала ему руку. Они  развернулись  и  пошли
прочь, даже не выйдя на площадь, где полыхал огнем Белый Дворец.
   - В этом нельзя, - резонно заметил Кеннет. - Красное  же.  Тебя,  как
полковое знамя, издалека видно.
   - Модные магазины закрыты, - огрызнулась Аранта.
   - А тебе модное и не надо. Проще надо быть. Незаметнее.  Может  быть,
придется ношеным ограничиться. Через людные места пойдем.
   - Ношеным? Раздеть, что ли, кого в подворотне?
   - Не остри, пожалуйста, миледи. Понадобится -  разденем.  Представляй
себе, что  в  городе  творится,  когда  твой  бывший  поводья  отпустил.
Пройдем-ка мы с тобой закраиной  торговых  рядов.  Их,  как  пить  дать,
громят. Рискнем присоединиться. Убежим, если что. Пока  темно,  особенно
не видно, что на тебе красное. Да в  этих  модных  лавках  каких  только
цветов  нет:  все  сословия  перемешались.  Рутгер,  наверное,  в  гробу
вертится. Пьяной сможешь прикинуться?
   - Ты б еще сказал - девкой!
   Кеннет дернул уголком рта, из чего Аранта заключила, что и сказал бы,
но вот удержался же. Она не слишком привыкла полагаться на чужой расчет,
особенно расчет мужчины. В глубине души ненавидела эту  зависимость,  из
которой никогда  ничего  доброго  не  выходило.  Однако  вынуждена  была
признать, что на данный момент не может предложить ничего лучшего.
   - Погоди-ка. - Движением руки она заставила Кеннета отступить в  тень
и, повернувшись к нему спиной, сняла туфли и чулки.  Ощущение  холодного
мокрого булыжника под  ногами  походило  на  дурное  предзнаменование  и
напомнило ей прошлое. Именно то, что ей  хотелось  бы  забыть  навсегда.
Сразу мучительно захотелось вымыть ноги. Однако  она  не  знала  лучшего
способа разом изменить походку и осанку. Следом она распустила волосы по
спине, разрушив прическу, которой дождь и  так  уже  нанес  непоправимый
ущерб. Пробежалась по запястьям и шее, убеждаясь  в  отсутствии  дорогих
побрякушек. В заключение она подоткнула длинную юбку сбоку, чтобы  иметь
босяцкую непринужденность в ходьбе, надорвала корсаж у плеча и  измазала
грязью бок и рукав, как если  бы  платье  некоторое  время  волочили  по
земле. Теперь оно выглядело так, словно  его  сняли  с  ее  собственного
трупа.
   - Туфли ты лучше надень,  -  посоветовал  Кеннет,  которого  позвали,
чтобы оценить результат. - Порежешься на битом стекле.
   О да, еще каком битом! Отсюда слышен этот звук,  сопровождаемый  воем
воодушевленной толпы.
   - Сандалии будут первым, что я постараюсь стащить,  -  пообещала  ему
Аранта. - Постой-ка, а ты?
   - А я - вор. - Кеннет похлопал себя по увечной руке. -  Мне  там,  на
грабеже и разбое, самое место.
   Аранта выразительно скривилась. Кеннета  с  его  взглядом  целящегося
лучника, с ясным челом, с  повадкой  немедленно  порубить  противника  с
седла, можно было выдать самое большее за  мальчика  из  хорошей  семьи.
Офицер-дворянин. Кем он, собственно, и был, точно так же  как  сама  она
вышла из простых. В глазах Аранты он был безусловно узнаваем.  А  узнают
его - и она внимательного глаза от себя не отведет.
   - Хорошо, - согласился он подозрительно быстро. - Тогда я  -  это  я.
Подцепил девку, похожую на Красную Ведьму, и отрываюсь.  Я,  может,  всю
жизнь на королевские объедки облизывался.
   - Кеннет, - сказала Аранта с расстановкой. - Ты у меня  гляди!  Я  не
барышня, я могу и в зуб дать.
   - Если это поднимет твой боевой дух, то от моих зубов не убудет.
   Она только рукой махнула:
   - Пошли!
   Лавки громили и предавали огню сперва из религиозных  побуждений,  но
потом, как и  следовало  ожидать,  все  пошло  обычным  путем.  Особенно
свирепствовали женщины, ведь им буквально под ноги  сыпались  сокровища,
которые до сих пор они с завистливой тоской могли только разглядывать на
своих   более   удачливых   соседках.   Девчонки-горничные,    модистки,
белошвейки, цветочницы,  булочницы,  подавальщицы,  разбегаясь  глазами,
соблазняясь на яркое,  как  сороки,  гребли  в  подолы  бусы,  пуговицы,
шелковые чулки, ленты и кружевные перчатки. Женщины поопытнее, постарше,
среди которых попадались вполне благополучные  лавочницы,  чьи  лица  до
неузнаваемости  исказил  азарт,  выбирали   из   куч   барахла   вещички
попрактичнее:  добротную  кожаную  обувь,  полотняное   белье,   материю
штуками, цветом потемнее, чтоб на каждый день, ну и если что  понаряднее
привалит, так тоже не пропадет, за пазуху его али в  карман!  Под  шумок
перекинулись на продуктовые лавки, вроде бы никоим боком не  подпадавшие
под борьбу с развратом. Аранту чуть с ног  не  сбил  здоровенный  мужик,
возможно -  кузнец  и  почти  наверняка  отец  семейства,  скорым  шагом
удалявшийся прочь с мешком муки на плечах и кругом сыра под мышкой. Отцы
семейств, вообще говоря, куда ни глянь, вкалывали здесь, как на  работе.
Юмор ситуации коснулся ее сознания: лавочницы грабят лавки! Должно быть,
сами - из другого квартала?
   Вцепившись Кеннету в локоть и таким образом оказавшись посреди самого
мародерского  разгула,   Аранта   пришла   в   состояние   лихорадочного
возбуждения. Должно быть, в  него  перерос  преодоленный  ею  страх.  Во
всяком случае, она чувствовала себя вполне  опьяненной.  И  даже  Кеннет
отметил, мельком на нее оглянувшись:
   -  Вижу,  тебе  и  притворяться  не  надо!  Ну  что,  оставить   тебя
порезвиться?
   Аранта обратила внимание, что он косится на оружейную лавку за углом.
   Она кивнула и, набрав в  грудь  воздуха,  словно  собиралась  нырять,
погрузилась в процесс добычи.
   Ступать  следовало  осторожно:  в  этом  квартале   жили   зажиточные
лавочники,  и  витрины  они  себе  заказали   новомодные,   из   стекла.
Соответственно и разлетелись они вдрызг  от  первого  булыжника.  На  ее
счастье из лавок, торгующих одеждой, тряпья было выброшено столько,  что
по нему без опаски можно было и  босиком  пройти.  Аранта  пригляделась,
прищурившись,  и  цапнула  из-под  опрокинутой  стойки  кожаный  ботинок
излюбленной ею модели "буржуа". Вторая ее  рука  встретилась  на  втором
ботинке с рукой соперницы.
   - А ну,  отдай!  -  рявкнула  та,  надвигаясь  толстым  рябым  лицом.
Сокрушительная баба. - Ишь, вырядилась, будто сама...
   - А может, сама и  есть!  -  бесшабашно  прошипела  в  ответ  Аранта,
чувствуя себя вполне в своем праве. Еще бы, первый-то ботинок был уже  у
нее в подоле, значит,  в  споре  она  была  права  как  минимум  на  три
четверти. - Говорили - похожа! Гляди, ща как заколдую!
   С этими словами она с размаху свистнула соперницу первым ботинком  по
голове. Проходивший мимо мужчина, глянув на нее, в  сердцах  сплюнул.  А
Кеннет-то оказался прав! Никто в здравом уме ее не опознает. Они думают,
Красная Ведьма в эту минуту королевскую постель греет.
   Воровать  сейчас  оказалось  куда  веселее  и  проще,  чем  тогда,  в
восемнадцать лет, когда она стояла столбом и  не  могла  заставить  себя
взять картофелину, умирая при этом с голоду. Дело было даже не в  азарте
и не в том, что все кругом, покрикивая друг на дружку, занимались тем же
самым, и ей, в сущности, ничего не грозило. Дело, как  она  подозревала,
было в Кеннете, который ухитрился сделать из их  участия  в  грабеже  не
трагедию и даже не драму, а нечто жизнеутверждающее, и даже  не  обратил
ее внимание на то,  что  от  успеха  их  озорной  эскапады  зависит  все
предприятие, а возможно - и жизни.  Они  оба  не  могли  позволить  себе
думать о жертвах мародеров, которые остались сегодня  вне  поля  зрения.
Сегодня на ее рассудок разом  навалилось  столько  трагедий...  Хотя  бы
только для того, чтобы его сохранить,  требовалось  изменить  ракурс.  В
любом случае это было совсем не похоже  на  воровство  в  компании  того
парня... она не смогла вспомнить ни его лица, ни имени, кроме того,  что
Рэндалл как-то унизительно его обыграл.
   Держа на плече тючок и размахивая добытыми в честном  бою  башмаками,
они не  спеша  удалялись  со  сцены.  Похоже,  завтра  весь  город,  все
демократические низы будут разодеты в модные штучки от  Веноны  Сарианы.
Достойный аплодисментов ответный ход.
   - Эй! - В бок Аранте  воткнулся  чей-то  локоть.  -  Товарка,  уступи
красавчика! Глянь, чего дам...
   Из сложенных лодочкой ладоней на Аранту хлынул водопад  перламутровых
пуговиц. Она могла поклясться, что рука Кеннета дернулась к ножу.
   - Еще чего, - буркнула она, покрепче цепляясь за его локоть. - Я сама
за него жемчужные буйки отдала! Иди мимо, подруга!
   Они  поспешно  завернули  за  угол  и  припустили  бегом,  пока  одна
подворотня не показалась ей подходящей.
   - Стой! - задыхаясь, сказала она. - Подожди здесь. Я переоденусь.
   - Погоди-ка!
   Из складок дорожного плаща - которого раньше не было! - Кеннет достал
маленький  взведенный  арбалет  с  металлической  стрелкой,  похожей  на
блестящую головки змеи.
   - Докатился, - с горьким смешком сказал он. - Оружие для  убогих.  Но
лука я сейчас не натяну, увы.
   Арбалетчик бы с ним не согласился, но Аранта решила оставить извечный
спор традиционных лучников с  поклонниками  усовершенствованного  оружия
для специалистов.
   Кеннет отодвинул ее, огляделся, убедившись, что если  он  оставит  ее
одну на пустой улице, то с нею не случится ничего худого. Аранта  только
усмехалась,  глядя,  как  предпринимает  меры  ее   собственная   служба
безопасности. Разве она не доказала, что может справиться сама?
   Кеннет, держа арбалет на взводе, сунулся  носом  во  тьму.  И  голос,
каким оттуда взвизгнули, никак не мог принадлежать ему. Даже  пронзенные
сталью, мужчины хрипят от боли по-другому. Аранта подобралась  к  самому
зеву  подворотни,  часто  моргая,  в  тщетной  попытке  что-нибудь   там
разглядеть, но услыхала только: "Нет! Пожалуйста, не надо!"
   Кеннет выскочил, словно на него там кипятком плеснули.
   - Слушай, - сказал он виновато, - может, ты посмотришь? Мне  кажется,
лучше женщина...
   -  Огниво  есть?  -  перебила  его  Аранта,  почти  не   надеясь   на
утвердительный ответ. Но он кивнул. Хм. Едва ли, выходя из Белого Дворца
посмотреть на казнь королевы, он собирался, как  в  поход.  Что  еще  он
насовал в карманы, пока она сражалась за башмаки?
   Щелкнув несколько раз, им удалось подпалить полоску ткани, оторванную
от нижней юбки. Незаметно сделав  левой  рукой  отводящий  знак,  Аранта
нырнула в подворотню головой вперед. Смешно. Неужели  Кеннет  исхитрился
наступить на нечисть страшнее ее самой?
   Выглядело это как комок грязного тряпья,  забившийся  от  ее  робкого
огонька как можно дальше, где лопатки уже упирались в  угол  меж  глухой
каменной кладкой и заложенными засовом и  запертыми  на  замок  воротами
полуподвального  склада.  Взглянув  на  замок,   Аранта   ощутила   укол
угасающего, уже почти профессионального интереса. Заступница, неужели ей
могло понравиться воровать? В нелепой  попытке  остановить  ее  движение
вперед "нечисть" вытянула перед собой дрожащую руку, примерно  настолько
же грязную, насколько грязными были после прогулки босиком ноги  Аранты.
Видимо, их обладатель какую-то часть пути проделал на четвереньках.
   Обладатель? А ногти-то  -  в  облезлом  лаке!  Аранта  опустилась  на
корточки, держа огонек меж собой и ею.
   - Не бойся, - сказала она, искренне желая,  чтобы  перепуганное  дитя
успокоилось. Тут работают те же интонации, с какими успокаивают лошадей.
- Ты меня знаешь, наверное.
   Глаза и рот  замарашки  округлились  в  беззвучном  "о!",  когда  она
разглядела и, кажется, опознала Красную Ведьму в облике, годящемся разве
только для портовой шлюхи. Вид у нее был такой, словно она оцепенела  от
изумления, однако, как оказалось, вид этот был  обманчив.  Подобрав  под
себя  ноги  и  стремительно  перекатившись  вперед,  она  уже  привычным
способом, на четвереньках, ринулась вперед, мимо Аранты, и едва не сбила
с ног Кеннета, поймавшего ее за ворот, чтобы без лишних  слов  водворить
на прежнее место. Он был прав. Глупо упускать человека, который видел их
живыми, вместе, и мог опознать.
   - Это в самом деле вы?
   - Неле?
   - Аннелиза Эмилия ван дер Хевен,  -  пискнула  девица.  -  Урожденная
леди. Какой толк теперь от этого "ван  дер"?  Не...  не  называйте  меня
Неле! Это королева придумала.  И  это  имя  принесло  несчастье.  -  Она
всхлипнула. - Меня дома Анелькой звали.
   - Что произошло? - Аранта встряхнула девушку за тощенькое плечико.  -
Почему ты здесь и в таком виде?
   - Погоди-ка, миледи.
   Кеннет выудил из кармана красивую флягу. Аранта ее у него не  помнила
и в очередной раз поглядела на него с уважением. Она-то билась только за
башмаки и тряпки, а вот ее "секретарь и страж" времени даром не терял.
   - На, отвинти сама крышку и глотни.
   "Существо" припало губами к фляге, послушно глотнуло  полным  ртом  и
немедленно зашлось в кашле, брызгаясь слюной и слезами.
   - Да, - сказал Кеннет, оправдываясь. - Это бренди. Оно нужно всегда.
   - Хорошо, что хоть здесь, - угрюмо и запоздало  огрызнулась  Аннелиза
Эмилия ван дер Хевен, урожденная леди. - И  хорошо,  что  хоть  в  таком
виде. Сами-то!
   -  А  это  у  миледи  защитная  окраска,  -  вмешался  Кеннет,   явно
забавляясь. - Слыхала про такую?
   - Ага. Это когда красятся в красное,  да?  В  общем,  когда  королеву
отпустили на все четыре стороны, и король умыл руки и снял с себя всякую
ответственность, стражу от  Белого  Дворца  убрали.  Какой-то  священник
привел ко дворцу толпу. Зорить гнездо греха, как он сказал.
   - Нас там довольно много гнездилось, знаете ли...  Ну  и  никто...  в
смысле, совсем никто не ушел. Погромщики швыряли из окон вещи,  картины,
и жгли их тут же, в саду, а священник их все подгонял и подзадоривал,  и
грозился карами небесными...
   - Кеннет, - Аранта сжала кулаки,  -  наши  планы  меняются.  Мы  идем
поджигать дом епископу Саватеру.
   - Как скажешь, миледи.
   - Погодите! - Анелька вцепилась в ее платье, словно Красная Ведьма  и
в самом деле сейчас, не  дослушав,  собиралась  идти  громить  епископа.
Совершенно механически Аранта погладила ее по стриженой  голове.  Эффект
случился неожиданный: девушка разрыдалась.
   Восстановить дальнейшую историю не составило труда.  Перед  мысленным
взором  Аранты  развернулась  подробная  картина  всего  того,  что   не
случилось, когда она одна, стоя лицом к толпе, удерживала Белый  Дворец.
Анелька добавляла лишь леденящие воображение частности.
   - Один художник из наших все кричал, что не  отдаст  на  костер  свое
полотно, что он в него всю жизнь вложил и всю Душу... А его стукнули  по
голове и сбросили в кучу, к вещам... и  подожгли  вместе.  А  этот...  в
белом, все вещал, что нужно-де очистить мир и привести его к покаянию, и
тогда настанет царство божьей любви.
   - Кеннет, - спросила Аранта, - а  у  вас  в  степях  тоже  исповедуют
учение Каменщика?
   - У нас там все не так строго, - смущенно ответил молодой  офицер.  -
Ну, сказано - из глины нас вылепили, пусть будет  из  глины.  Душу-то  в
мертвую глину вложили из вольного ветра. За неосторожное слово людей  не
жгут. Мало ли, какой сор ветер носит. Вот  если  слух  пройдет,  что  ты
скотину портишь, тогда и впрямь туго придется.
   - Я умею лошадей лечить, - призналась Аранта.
   - Ни в коем случае!  -  Скупой  на  жестикуляцию  Кеннет  даже  рукой
махнул. - Все лошадиные доктора на моей памяти кончали плохо. Всегда  же
найдется какая-нибудь кляча, которая сдохнет у  тебя  на  руках,  словно
нарочно, чтобы тебя оговорили.
   - Они гонялись за нами по дворцу, - продолжила Анелька, -  а  попутно
ломали все, что под руку попадется, били зеркала,  гадили  на  лестнице.
Мужчины отделались легко. Их просто поубивали. А на женщинах все  искали
колдовские метки. Ну и творили, ясное дело, все, что они  делают,  когда
думают, что уйдут безнаказанными. Потом все равно убивали без разбору. И
нас, и горничных, и парикмахерш.
   Она извернулась в объятиях Аранты  и  вытерла  нос  о  плечо.  Аранта
сидела неподвижно, ошеломленная тем, что  жестокость  солдата  на  войне
нельзя, оказывается, даже сравнить  с  жестокостью  обывателя,  которого
сперва напугали, а опосля благословили.  Солдат  иде