ти  и  грязи,
человеческая нога наверняка ступала сюда последний  раз  еще
до  победы  исторического  материализма.  Сквозь  маленькое,
странной  формы окно скупо пробивался дрожащий свет,  мощные
дубовые  стропила  были черны, словно обгорели.  А  на  полу
пыль, пыль, пыль...
     - Вот уж не думал, что тебе так дорог прах отечества...
       Тим,   махнув  мотыгой,  попал  во  что-то   твердое,
вгляделся, присел и восхищенно присвистнул:
      -  Хотя в нем иногда попадается кое-что стоячее.  Вот,
думаю, рваных на полета.
      В  руке  он  держал  четырехгранную бутылочку,  сплошь
испещренную  ликами святых и замысловатой славянской  вязью.
На одной из граней отчетливо читалось: "Вера твоя спасет тя.
Иди с миром. Святая вода Угрежского монастыря".
      -  Да, на Аллаха надейся, а сам не плошай. - Андрон  с
(-b%`%a.,  повертел бутылку и осторожно положил в угол,  где
лежали остальные трофеи. - Пристроим с Божьей помощью.  Есть
у меня барыга один, как раз на старине сидит.
     Тесен мир. Не далее как третьего дня его нагло обрызгал
щегольской, крашенный в желтое "Москвич-"люкс". Андрон,  как
водится, не стерпел, подобрал булыжник, оружие пролетариата,
да  и запустил вдогонку - рабочий класс он, такую мать,  или
нет?! Правда, стекло, к сожалению, не разбил, но загрохотало
знатно, видимо, пришлось по крыше. "Москвич" тут же  дал  по
тормозам,  из  него  выскочил  мэн  с  монтажкой  и,  словно
наскипидаренный  бросился на Андрона -  мол,  я  тебе  пасть
порву  моргалы выколю, всю оставшуюся жизнь будешь на аптеку
работать. Все как в кино. Только Андрон его бить не стал, да
и  мэн,  протерев  глаза,  опустил монтажку  и  расплылся  в
ухмылке.
     - Ух ты, бля, сука! Ну ништяк!
      Это был Сява Лебедев, давешний Андронов избавитель  он
рекрутчины,  но в каком виде: неописуемо крутой  джинскостюм
"левис", невыразимо сногсшибательные шузы "монтана", модный,
в  три  волосины,  причесон "гаврош".  А  золотая  гайка  на
пальце,  а  ненаша сигаретина в зубах, а сияющий, с  молдин-
гами,  автомобиль  "Москвич"! Правда,  покопанный  в  районе
крыши...
     - Вот тебе, сука бля, и ништяк! - Андрон демонстративно
отряхнул  штаны  и  протянул  Сяве  обтюханную  руку.  -  Ну
здравствуй, хрен мордастый! Что, забурел? Волну гонишь?
     В общем, разговорились.
      - Значит, отслужил-таки? Отдал два года молодой жизни?
Ну и дурак! - Сява соболезнующе покосился на Андронов прикид
и  протянул  ему нераспечатанную пачку "Мальборо".  -  Бери,
бери,   защитник  отечества.  Заслужил.  А  я  все,  отканал
подчистую,  белый  билет купил. Не годен к  строевой,  да  и
вообще  ни к какой. Занимаюсь стариной-матушкой. Всякие  там
иконки,  книжонки,  монетки, крестики, прочий  триппер.  Два
кента  у  меня  на подхвате, арканят лохов у  "бронзы"  и  у
"Букиниста".  Как  подсохнет,  будем  зависать  в  Сосновке,
солнце,  воздух, бабки, сразу все тридцать три удовольствия.
Надумаешь,  вливайся,  не обижу. Ну ладно,  пора  мне,  люди
ждут. Давай.
      Оставив  телефон, Сява небрежно попрощался, вскочил  в
свой покопанный "Москвич" и умчался, ревя мотором. Чертовски
шикарно!
     - Барыга - это хорошо. Барыга - это славно. - Тим опять
махнул  мотыгой  и  извлек еще одну  бутылку,  на  этот  раз
пивную. - Вот ему из той же серии.
      Бутылка была огромной и, несмотря на грязь, невероятно
нарядной:  двуглавый  орел, земной шар  и  горделивые  буквы
полукругом:   "Калинкинъ.   Петроградъ.   Заявленъ    отделу
промышленности".  Работать сразу  стало  в  лом,  захотелось
покоя,  неспешной  беседы  по  душам,  а  главное  -   пива,
ларечного "Жигулевского", разбодяженного. Но увы, в  наличии
и  этакого  не оказалось. Пришлось удовлетвориться  чаем  из
батовского  самовара,  доставшегося  от  Лапина-старшего.  С
творожной,  ворованной  у  детей запеканкой,  со  сгущенным,
c*`   $%--k,   у  детей  же  молоком.  Потом  поговорили   о
преимуществах  локтевой  техники  на  дистанции   клинча   и
поставили для души Аркашу Северного.

     Шел трамвай девятый номер,
     А в трамвае кто-то помер,
     Тянут, тянут мертвеца.
     Лаца-дрица-ацаца.

     Не страшно, что на всю катушку - на базе только свои, а
Варвара Ардальоновна даром что сделалась глуховатой, так еще
принимала на ночь снотворное. Пушкой не разбудишь.
      Утром  Тим  отправился учиться, учиться и  учиться,  а
Андрон  с головой окунулся в хозяйственные хлопоты, стараясь
не  думать о предстоящем вечере. Тот еще предстоял  вечерок,
полный  страсти, сюсюканья и ненужных разговоров. Предстояло
ехать  трахать  Анжелу  и  при  этом  быть  еще  начитанным,
галантным и влюбленным до гроба. Да, Анжела, Анжела, хваткая
девушка, у такой не сорвется. Тогда, в феврале, она заманила-
таки  Андрона в постель, была как следует оттрахана и  утром
сказала торжественно и влюбленно:
      -  Это  судьба. Мы созданы друг для друга. Ты из  всех
мужчин  самый лучший. Ну иди же сюда, поцелуй свою маленькую
девочку!
      В общем, втюрилась словно кошка. И пристала как банный
лист.  Презентовала  на  23  февраля  настоящий  французский
парфюм  "Ван мэн шоу", затаскала по выставкам и театрам,  по
субботам  завела поздние обеды в кругу семьи.  С  коньячком,
под  рыбку и буженинку. Папа, Иван Ильич, принял Андрона как
родного.
      -  Орел, весь в батю! А знаешь, Андрюха, сколько мы  с
ним  фашистов положили? И не узнаешь! Давай наливай! Ну что,
споемте, друзья? А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер...
      Мама,  Катерина  Васильевна,  гостеприимно  улыбалась,
бросала  оценивающие взгляды и утирала  счастливую  слезу  -
молодец-то  каков.  И умен, и пригож, и  не  закладывает  за
воротник.  Может,  Анжелка угомонится,  перестанет  вешаться
мужикам  на  шею...  А  Андрон ел себе со  вкусом  буженину,
помалкивал    и   чувствовал   себя   бугаем-производителем,
благословляемым в торжественной обстановке на случку. Ничего
у  него  не было к Анжеле, единственное их связующее  -  это
койка...
      А  в  городе  вовсю бушевала весна. На  день  рождения
Ленина кто-то зашвырнул круг "краковской" на его памятник  у
Смольного, и с поздравлениями вождю собрались все  окрестные
собаки.  При  выпуске  моряки-курсанты одели  на  бронзового
Крузеи-Штерна  огромную,  специально  сшитую   тельняшку   а
свежеиспеченные  военные инженеры надраили  до  блеска  муди
медного коня, хорошо хоть не добрались до всадника. А  из-за
пивного  ларька на проспекте Горького скоммуниздили трафарет
Звезды Героя, при помощи которого обновляли портрет генсека,
вывешенный  на стене соседнего дома. Искало КГБ с  собаками,
но  не  нашло.  Собаки те убежали к Смольному,  к  памятнику
Ленина... Весна...

                            Хорст
                           (1966)

     Касатки были белобрюхи, до жути зубасты и вели себя как-
то странно. Слишком уж организованно. Синхронно, всей стаей,
кружились   вокруг,  делали  боевые  развороты,   выписывали
спирали  и с каждым витком приближались все ближе  и  ближе.
Вот,  перегруппировавшись, они сбились в клин,  и  головная,
пятиметровая   рыбина   устремилась  прямиком   на   Хорста.
Промахнулась,  расшвыряла Ганса и Фрица и по инерции,  живой
торпедой, пронеслась вперед. С боевым ножом Хорста  в  боку.
Ганс   с  Фрицем  застыли  рядом,  спина  к  спине,  образуя
треугольник,  в  руках  их  сверкали  длинные  боевые  ножи.
Точнее,  дрожали...  Такие  дела. Атлантика,  дно  маленькой
уютной  бухты,  что  у Багамов, когорта  разъяренных  рыб  и
треугольник людей. Пока еще живых.
      И  черт знает, откуда они взялись, эти касатки. Уже  с
месяц Хорст сотоварищи тревожил ластами сии прозрачные  воды
и  ничего,  только водоросли, стайки рыбешек да плавучие,  в
виде буйков, гидрофоны - американцы поставили, чтобы враг не
прошел.  А  тут  вдруг  разъяренные  пятиметровые  чудовища.
Стаей, и, похоже, дрессированной...
       Раненая  касатка  развернулась,  поддала  хвостом   и
стремительно понеслась на Хорста. Мерзкая пасть ее кривилась
не  то от боли, не то в презрительной ухмылке... "Значит, на
таран?  -  Хорст  отнял  губы от металлического  наконечника
вентиля  и,  не задумываясь, инстинктивно, выбросил  баллоны
акваланга вперед. - На, жри!" Страшный удар кинул его  через
головы Фрица и Ганса, резкая боль иглой пронзила левую руку.
Мелькнули в пасти касатки вентили баллонов, и она,  дергаясь
всем телом, исчезла в глубине.
      Делая руками и ногами отчаянные движения, Хорст  пулей
пронесся  сквозь  пятиметровый слой воды, прикрыл  глаза  от
радужного   света  и,  с  жадностью  разевая   рот,   хватил
живительного  океанического бриза. Взглянул на вату  облаков
на  ясном небе, еще раз глубоко вдохнул и погрузился в  воду
ногами  вверх  -  пусть уж начинают с головы.  Чтобы  сразу.
Однако  же касатки дружно, словно по команде, вдруг потеряли
к  людям  интерес, сделали напоследок круг почета и медленно
ушли на глубину. Словно дрессированные звери с арены цирка.
      "Интересно,  а  кто  у них за Дурова?  -  Хорст  снова
вынырнул  на  поверхность, снова жадно вдохнул.  -  Ну  все,
вроде   финита".  Как  в  подтверждение  его  мыслей   рядом
булькнуло,  и  на  свет  Божий  появился  Ганс,  он   сорвал
опостылевший нагубник и, тяжело дыша, сказал:
     - Фрицу капут.
      -  Давай  аптечку, мою касатка сожрала. - Не показывая
вида, Хорст протянул ему раненую руку, глянул равнодушно  на
окровавленный рукав. - Акваланг остался?
     Все эмоции потом, сейчас выживать.
      - Остался. - Ганс с хрипом перевел дыхание и указал на
закипающие  на  водной глади пузыри. -  Только...  нагубника
нет.
     Понятное дело, откусили вместе с головой.
      - Ладно, тащи его сюда. И дай-ка нож, мой прикарманила
касатка.  -  Хорст подождал, пока Ганс скроется  в  воде,  и
принялся срезать резиновый рукав гидрокостюма - кожа на руке
была пропорота от кисти до локтя. Рана была бы много глубже,
если  бы  не  часы, они взяли на себя удар  касатки,  и  зуб
только на полдюйма углубился в тело. Опасности - ноль, а вот
дерет в соленой-то воде на все сто процентов.
      Ганс  не задержался, вернулся скоро, в руках он держал
акваланг с куцым, срезанным, словно бритвой, шлангом.  Помог
прицепить  его  Хорсту  на  спину, туго  перебинтовал  рану,
глянул вопросительно, с тревогой:
     - Ну как?
      -  Нормально. - Хорст, сплюнув, сунул обрубок  в  рот,
двинул  осторожно  рукой  и медленно  погрузился  в  воду  -
неглубоко,  на  метр,  но  и  то хлеб,  плыть  можно.  Если,
конечно, касатки не помешают.
      Через  полчаса они уже сушились на борту  "Валькирии",
квинтэссенции  германской инженерной  мысли,  воплощенной  в
металл  на  одной из секретных верфей Ливерпуля.  С  первого
взгляда,  это  была обыкновенная фешенебельная посудина,  на
каких бороздят океанские просторы эксцентричные миллиардеры:
вертолетная    палуба,    теннисный    корт,    бассейн    с
опресненнойодой.   А   реально  это   был   боевой,   хорошо
замаскированный,     до     зубов    вооруженный     корабль
неограниченного  района  плавания. С торпедными  аппаратами,
глубинными    бомбами,    ракетными    установками.     Плюс
современнейшие  системы  связи,  мощнейший  -  с   сонарами,
радарами,  гидрофонами  и  эхолотами  -  акустический  пост,
особое антитурбулентное покрытие корпуса. А скорость -  куда
там  торпедному  катеру! В кормовой  части  "Валькирии"  был
смонтирован  секретный  спуск  для  боевых  пловцов  и  двух
миниподлодок,  подвешенных на кранбалках в трюме.  И  каждая
субмарина несла самонаводящуюся торпеду, способную  потопить
линкор!
      И  все  же  "Валькирия" еще и служила  науке,  правда,
косвенно.   Плавучая   лаборатория  херра   Опо   пельбаума,
находящаяся  в  районе мидл-шпангоута, была  оборудована  по
последнему  слову техники: и магнитометрами, и спектральными
анализаторами,  и электронными микроскопами,  и  мембранными
хроматографами.  Кембридж,  Оксфорд  и  Академия  наук  СССР
лопнули бы от зависти. Появление "Валькирии" в здешних водах
было обставлено как часть кругосветного круиза, совершаемого
любимым   сыном  султана  Брунея,  натурой  похотливой,   на
редкость    эксцентричной   и   необузданной   в   желаниях.
Естественно, в компании визиря, евнуха и активисток  гарема.
Причем  все  было  продумано до мелочей, и  приятное  крепко
сочеталось   с  полезным  -  первая  жена  принца   являлась
радисткой-шифро-валыцицей.       Вторая       высококлассной
фельдшерицей,     третья     дипломированной     буфетчицей,
четвертая... Любвеобильное общество было совсем не  по  душе
капитану  "Валькириио Вильгельму Отто фон Ротенау,  бывалому
морскому   лису.  Женщина  на  корабле  -  к  беде.   А   уж
полдюжины... Однако что бы там ни думал Вильгельм  Отто  фон
Pотенау,   но   до   недавнего  времени   все   складывалось
великолепно  -  на  дне  океана у Багамских  островов  Хорст
сотоварищи обнаружил древний, построенный тысячи  лет  назад
город.  С  таинственными пирамидами, необозримыми  криптами,
какими-то непонятными величественными сооружениями.  Со  дна
были   подняты  огромный  рубин,  подставка  из  светящегося
металла,  предположительно орихалка,  внушительных  размеров
бронзовая   колонна,   заключающая  внутри   себя   какой-то
странный,  напоминающий  пропеллер  предмет.  Неподалеку  от
города был найден и испанский галеон, перевозивший некогда в
своих  трюмах золото. Все эти сундуки с пиастрами,  реалами,
эскудо  и  дукатами очень отвлекали, мешали археологическому
процессу.  Однако  работа  все  же  спорилась.   И   вот   -
дрессированные  касатки, битва не на  жизнь,  а  на  смерть,
трагическая гибель Фрица.
      -  Я  не  буду  накладывать  швы,  а  наложу  повязку.
Марлевую.  Плотную и очень стерильную, - сказала,  улыбаясь,
Хорсту  его  "вторая жена". - А ночью приду и сменю  ее.  Вы
ведь не против, штандартенфюрер?
     Да, да, штандартенфюрер. Свое внеочередное звание Хорст
получил,  когда  он  приволок  из  Индии  легендарный  трон,
некогда  принадлежащий Великим Моголам. Око Господне  -  это
хорошо,  но  и  золотой  престол с изображениями  павлиньих,
сплошь  усыпанных  бриллиантами хвостов. Молодец,  штурмбан-
фюрер, вот тебе дубовые листья на петлицы...
      -  Да,  странная  история, штандартенфюрер,  -  сказал
задумчиво херр Опопельбаум, когда они остались вдвоем в кают-
компании и с чувством помянули Фрица лангустами и шнапсом. -
Касатки эти очень мне напоминают легавых. Вопрос: кто же дал
им  команду "фас"? И как?.. Надо будет добыть хотя  бы  одну
особь.  И  непременно произвести воздушную разведку,  думаю,
без опытных псарей тут не обошлось.
      На утро минисубмарина и пять аквалангистов отправились
в  подводный город. Люди были в защитном, предохраняющем  от
акустических   ударов  снаряжении  и  вооружены   секретными
короткоимпульсными излучателями, использующими  пинч-эффект.
В   то   же   время  с  вертолетной  палубы  в  небо   взмыл
бронированный   геликоптер,  пилотируемый   асом-универсалом
Эрихом  Фердинандом Марией фон Плотгеном, стажировавшимся  в
Тушино   в   самый  пик  советско-немецкой   дружбы.   Уроки
сталинских  вколов даром не пропали - и часа не прошло,  как
он  засек подозрительную надводную цель, идентифицировал  ее
как  малое  научное судно "Академик Иоффе" и,  сделав  серию
фотоснимков,  на  бреющем  вернулся  на  базу.   А   тут   и
аквалангисты   вернулись  с  уловом  -  с   прицепленной   к
буксирному концу полудохлой парализованной касаткой.
       -  Давайте-ка  ее  на  корму,  там  света  больше,  -
распорядился  херр  Опопельбаум, надел  испытанный,  хорошей
кожи,  фартук  и повернулся к лаборанту, плечистому  крепышу
оберштурмфюреру. - Несите-ка инструментарий, голубчик. Будем
делать жидовскую рыбу фиш. Ха-ха-ха!
      Касатку  подцепили кран-балкой, вздернули на воздух  и
бросили на палубу у теннисного корта. Она бессильно разевала
пасть,  вяло шевелила поникшими плавниками. На месте глаз  у
-%% были страшные кроваво-черные свищи - с пинч-эффекгом  не
шутят!
      Крепыш  оберштурмфюрер вернулся с дисковой портативной
электропилой.
      -  Ну-с, голубчик, приступайте-ка к трепанации. - Херр
Опопельбаум  прищурился, примериваясь,  усмехнулся  и  задал
пальцем траекторию. - Для начала вот так.
     - Яволь!
       Взвизгнула  отточенная  сталь,  судорожно   дернулась
касатка,   по  палубе  побежала  кровавая  слизь,   Залетали
кругами,  заклекотали с надеждой белые как саван прожорливые
чайки,  в  воздухе  пронзительно запахло смертью,  первая  и
пятая  супруги  Хорста опустили ракетки, бросили  игру  и  с
интересом воззрились на процесс потрошения.
      - Достаточно, голубчик, достаточно. - Херр Опопельбаум
раскрыл   свой   верный  таксообразный  саквояж.   -   Ну-с,
приступим.
      Саквояж  был древний, чиненый-перечиненый, с огромными
заплатами  на боках. Правда, вшитыми аккуратно,  из  хорошей
кожи, а главное, совершенно в тон.
      - Пари-па-пам, пари-па-пам. - Херр Опопельбаум вытащил
хирургический набор, щелкнув, натянул резиновые  перчатки  и
ловко,  будто протрубил всю жизнь на рыборазделочном заводе,
принялся  работать  ножиком.  - Золото  Рейна,  пари-па-пам,
золото Рейна...
      Неожиданно он бросил петь, сильно изменился в лице,  и
презрительная усмешка искривила его бледные губы.
      -  Так  я  и  думал. Штандартенфюрер,  посмотрите!  Он
подошел  к Хорсту, стоящему у подветренного борта, и  разжал
окровавленный кулак.
     - Каково, а?
       На  мокрой  его  ладони  лежало  нечто,  напоминающее
сигаретный    фильтр.    Склизкий,   ощетинившийся    иглами
многочисленных контактов.
     - Да ведь это...
      -  И я о том же, штандартенфюрер, это транс-пондер.  А
как  вам  понравится  это? - Тут же в  пальцах  Опопельбаума
оказалась  лупа, и на поверхности сигаретного фильтра  стали
видны  какие-то  буквы,  знаки,  а  главное  -  пятиконечная
звезда.  Такая же как на Спасской башне, на крыльях  родины,
на  генеральских погонах. Вот ведь не удержались, вживили ее
и в рыбьи мозги.
      -  Так.  -  Хорст бросил сигарету в воду, взглянул  на
чаек,  рванувшихся к окурку. - Теперь понятно, под чью дудку
касатки пляшут. Вот, значит, кто заказывает музыку.
      События  последних дней мгновенно  выстроились  в  его
мозгу   в  четкую  логическую  последовательность.  Касатки,
гибель  Фрица, советское исследовательское судно с мерзейшим
сионистским названием. Нет бы - Павлов. Ну Келдыш  еще  куда
ни шло.
       А  то  ведь  Иоффе...  Все  это  звенья  одной  цепи,
затягивающейся  на арийской шее. Хозяйничать  в  затопленном
Клондайке Советам больше нравится самим... Ну-ну, посмотрим.
Как  там у них говорится на чужой каравай рот не разевай?  А
,.&%b,  вдарить  из  главного калибра  по  этому  "Академику
Иоффе"?  Нет,  надо выждать время и повышать  боеготовность.
Кто предупрежден, тот вооружен.
      -  Спасибо, херр Опопельбаум, вы славно поработали.  -
Хорст   кивнул,  подошел  к  переговорнику  и   объявил   на
"Валькирии" боевую тревогу.
     Под звуки ревунов вернулась в воду истерзанная касатка,
крепыш оберштурмфюрер смыл из шланга кровавую память о  ней.
А   тризну   справили   товарищи  -  белобрюхие,   зубастые,
разрывающие на части...
        Три    дня   тянулось   ожидание,   томительное    и
выматывающее...  Тем  не менее Хорсту улыбнулась  удача.  На
глубине  пятидесяти футов он обнаружил пирамиду со входом  у
вершины,  проплыл  по  узкой вертикальной  шахте  вниз  и  к
изумлению   своему  нашел  подобие  закрытой  двери   -   из
серебристого,   тускло   светящегося   во   тьме    металла.
Восторженно   осмотрелся,   вытащил   "взрыв-щипцы",   чтобы
справиться  с мудреным массивными запором, и тут  услышал  в
наушниках сигнал - тревога, общий сбор, аврал, касатки... Но
пока  Хорст  ворочался  в туннеле, запоминал  местоположение
пирамиды  и  усиленно работал ластами, все  было  кончено