внодавов, такому грех не подать.
      Не  разговаривая более, он повернулся к двери и  хотел
уйти, но Анжела мягко придержала его за локоть.
      - Не желаете денег, и не надо. А как насчет чаю? Голос
ее заметно потеплел, фиалковые глаза светились удивлением  и
интересом. Так смотрят на юродивых, не от мира сего.
      Ладно,  чаю так чаю... На кухне - шик, блеск, красота.
Чешская    мебель,    венгерская   сантехника,    поражающий
воображение  финский  холодильник. По виду  храм  кулинарии,
изысканного вкуса и правильного выделения желудочного сока.
     - Присаживайтесь, Андрей.
      Анжела набрала воды в электрочайник, включила в  сеть,
вздыхая  тяжело, полезла в холодильник - сыр, балык, миноги,
шпроты,  ветчина,  болгарские  томаты  в  собственном  соку.
Странное сочетание к чаю. Все навалом, нарезанное на толстые
куски, без любви к желудку и гастрономической эстетики.
      Андрон выдержал марку. Выпил чай под сырный бутерброд,
с достоинством поднялся:
      - Спасибо. Время. Все было очень вкусно. Вот так, знай
наших, хоть и бедные, но гордые.
      -  Я вас подкину до метро. - Анжела вышла вместе с ним
на   улицу,   гостеприимно  распахну  дверь   "Жигулей".   -
Садитесь...  И  все  же,  мне  кажется,  мы  с  вами  где-то
встречались.  Я  отличный физиономист. Специально  развивала
зрительную память по системе де Бройля. Приехали быстро.
      -  Спасибо  за  приятную компанию! Андрон  хотел  было
незамедлительно устремиться к дому, но отделаться от  Анжелы
сразу  не  удалось.  Такса не такса, но хватка  у  нее  была
бульдожья.
      -  Ты ведь знаешь телефон, да? - Она взяла Андрона  за
рукав  и заглянула ему в душу своим фиалковым, развратным  и
многообещающим  взглядом. - Ну так  позвони,  завтра  же.  Я
отправлю  родителей на дачу, испеку пирог с ромовой начинкой
и надену платье с глубоким декольте. Приезжай, не пожалеешь.
Поклянись, что позвонишь. Повторяй за мной, руку  вот  сюда,
мне на колено... Ладно, верю. Иди. Жду тебя завтра. Чао!
     Чувствовалось, что, несмотря на тачку, сногсшибательный
прикид  и  систему де Бройля, мужчины ее своим вниманием  не
баловали.

                        Стражи Родины
                           (1959)

        Генерал   вникал   медленно,   со   всей   степенной
обстоятельностью, проистекающей из золоченого шитья мундира,
дубовости  кабинета  и ширины лампаса.  По  вечерам,  аж  до
"Эстафеты  новостей",  горела лампа на  его  столе,  звенела
бронированная  дверца сейфа, метался по  приемной,  кляня  в
душе   все  и  вся,  замученный  дежурный  офицер.   Чертово
начальство  - то ему кофе, то ему пельницу, то ему  это,  то
ему то...
      Генерал  вчитывался в информацию к  размышлению.  Дело
касалось  Третьего  рейха, Южного полюса  и  необыкновенного
(-b%`%a  ,  проявленного этим самым Третьим рейхом  к  этому
самому  Южному  полюсу. Да, здесь было над  чем  задуматься.
Странная очень странная выкаблучивалась петрушка!
      В 1938 году Германия обнаружила необъяснимый интерес к
Антарктиде.  В  течение 38 - 39-х годов были  проведены  две
экспедиции  к Южному полюсу, научно-исследовательское  судно
"Швабия"  совершало  регулярные рейсы  между  Антарктидой  и
германскими  портами.  Самолеты  Третьего  рейха   произвели
детальное   фотографирование  территории,  ранее  совершенно
неизученной. При этом они сбросили над Антарктидой несколько
тысяч   металлических  вымпелов,  несущих  на   себе   знаки
свастики.  Впоследствии территория получила  название  Новой
Швабии и стала считаться частью Третьего рейха. Зачем только
вот  понадобилось великой Германии удаленная и  безжизненная
земля  площадью  приблизительно  шестьсот  тысяч  квадратных
километров?  Косвенный ответ дал в 1943  году  гросс-адмирал
Карл    Дениц,   обронив   после   доброй   порции    шнапса
примечательную  фразу: "Германский подводный  флот  гордится
тем, что создал для фюрера на другом конце света Шангриллу -
неприступную крепость". Получается, что все эти годы с 38-го
по  43-й в Антарктиде возводилась мощная секретная база. Для
транспортировки  грузов  сформировали  совершенно  секретное
соединение германских субмарин под кодовым названием "Конвой
фюрера"  -  тридцать пять подводных лодок, изготовленных  по
новейшей технологии. В самом конце войны в порту Киля с  них
сняли  торпеды и прочее вооружение, зато нагрузили какими-то
массивными  запечатанными  контейнерами.  Там  же  на   борт
субмарин  поднялись  пассажиры,  лица  которых,  видимо   из
соображений  конспирации,  были  закрыты  белыми   марлевыми
повязками, точное количество их не подлежит оценке...
     Генерал криво усмехнулся, потер крепкий свой затылок и,
перевернув лист, досадливо крякнул - сноска отправляла его к
секретной  папке с названием "Высокий прыжок". Это  значило,
что  нужно вылезать из кресла, идти к сейфу, бренча ключами,
открывать его, потом снова запирать, возвращаться... Нет уж,
фигушки.  Генерал нажал клавишу селектора, рявкнув,  коротко
отдал   приказ.  Закурил,  откинувшись  на  спинку   кресла,
подпустил к портрету Феликса струйку дыма, потянулся, а едва
в дверь постучали, выпрямился и милостиво разрешил:
     - Да, да.
     Вошел полковник-эрудит с внешностью истукана. Притопнул
каблуками, замер, изобразил доброжелательность и внимание  -
прибыл по вашему приказанию, готов к труду и обороне.
      - Присядьте. - Генерал кивнул на стул для подчиненных,
с  силой, словно вошь, раздавил окурок в пепельнице и с ходу
взял быка за рога:
      -  Что  это  за  операция такая проводилась,  "Высокий
прыжок", ну , в Антарктиде?
      - "Высокий прыжок"... "Высокий прыжок"... - полковник-
эрудит   пошевелил  губами,  скуластое  лицо  его   выразило
усиленную  работу мысли. - А, есть... Это, товарищ  генерал-
полковник,  была военная акция, замаскированная под  научную
экспедицию,  которую проводили в январе сорок седьмого  Года
ВМС  США. Командовал операцией адмирал Ричард Е. Берд. В его
`   a/.`o&%-((   был  авианосец  плюс  тринадцать   кораблей
поддержки,   а  также  двадцать  пять  единиц  самолетов   и
вертолетов   палубной  авиации.  Экспедиция   прошла   южный
полярный круг и встала на якорь вблизи Земли Королевы Мод.
      Были  проведены разведывательные полеты, сделано около
пятидесяти тысяч фотоснимков обширного района Антарктиды.  А
затем случилось что-то труднообъяснимое с позиций вульгарной
логики. Всего через неполный месяц, в феврале сорок седьмого
года,  операция "Высокий прыжок" была неожиданно свернута...
Почему?   Информации  ноль.  Последнюю  фразу  он   произнес
негромко,  извиняющимся  тоном,  но  всем  видом  показал  -
неподсудны мы, делали, что могли.
      -  Как это "информации ноль"? У нас здесь что, сборище
инвалидов? - Рявкнув, генерал преисполнился гнева, но  сразу
отошел,  вытащил папиросу и с важностью закурил. -  Ну  ведь
существуют же сплетни, толки, продажные газетенки,  народная
молва.  Земля,  она,  полковник,  всегда  слухами  полнится,
главное - уметь услышать...
      -  Так точно, товарищ генерал-полковник, - обрадовался
полковник-эрудит и осторожно скрипнул стулом, меняя позу,  -
есть непроверенная косвенная информация о том, что Берд  был
атакован   превосходящими  силами   противника   и   получил
чувствительное  поражение. Так, в мае  сорок  восьмого  года
журнал  "Бризант"  поместил статью, в которой  утверждалось,
что  вернулась экспедиция далеко не в полном составе.  Будто
бы как минимум один корабль, четыре самолета и до роты живой
силы  были потеряны вскоре после того, как эскадра  достигла
Земли  Королевы  Мод.  Известно также, что  Берд  признался,
будто  бы  прекращение  экспедиции было  вызвано  действиями
вражеской авиации.
     - Кто же это его так, а? - Генерал прервал полковника и
глубокомысленно  потер тяжелый, формой  напоминающий  кирпич
подбородок.  -  Может,  японцы?  За  Перл-Харбор?  Ну  а   в
газетенке той желтой что пишут по этому поводу?
      - В журнале "Бризант", товарищ генерал-полковник, была
выдвинута  любопытная гипотеза, - полковник  как-то  скис  и
выговаривал слова раздельно, словно на морозе, - будто бы  в
течение всей второй мировой войны немцы строили в Антарктиде
секретный подземный плацдарм. Американцы пронюхали что-то  и
послали   свои  ударные  отряды.  Однако  экспедиция   Берда
натолкнулась     на    превосходящие    силы     противника.
Предположительно немцев.
      "Ну  конечно  же немцев! Тех самых, в  белых  марлевых
повязках!" - генерал вспомнил и о Новой Швабии, и о так и не
найденных  подлодках  из конвоя фюрера,  и  о  красноречивом
высказывании  гросс-генерала Деница и,  не  показывая  вида,
спросил:
      -  Ну а сами-то вы что думаете по этому поводу? Пусть,
пусть скажет, посмотрим, далеко ли ему до генерала-майора.
     - Я, товарищ генерал-полковник, глубоко уверен, что это
деза. Грубая фальшивка, чтобы сбить нас с толку. - Полковник
еще больше выпрямился, глаза его презрительно сощурились.  -
Как  всегда, хотят пустить нас по ложному следу. Не  выйдет.
Да  где  это видано, чтобы немцы полезли в вечную мерзлоту?!
Dля них же главный враг - генерал мороз. Благодаря ему они и
до  Москвы-то  не  дошли. Гм... тут льды, айсберги,  торосы,
метели.  Опять-таки,  все белым-бело, зимушка-зима,  никакой
конспирации.  Медведь антарктический, и тот, когда  сидит  в
засаде, нос лапой закрывает, чтоб не выделялся, где в  таком
разрезе там устроить базу?
      - Нос закрывает? Лапой? - страшно удивился генерал,  и
голос его сразу подобрел. - Ишь ты, смышленый, стервец. Хоть
и белый, а в душе наш, Топтыгин. Значит, лапой?
     - Так точно, товарищ генерал-полковник! Передней левой,
когда  пингвинов  выслеживает.  -  Полковник  разрешил  себе
улыбнуться, но тут же снова стал серьезен и сделал резюме:
     - Все это происки ЦРУ. Тщетные...
     Оба и не подозревали, что в Антарктиде белые медведи не
водятся.

                             Тим
                           (1979)

      Март  наступил  незаметно. Жутко заорали  женихающиеся
коты,  девушки  похорошели, заневестились, с крыш  похотливо
свесились  фаллосы  сосулек. А как же иначе,  весна  -  пора
любви,  томления  и  взбудораженных гормонов.  Время  Эроса,
Венеры  и  Кондома.  И  несусветных глупостей.  Вот  и  Юрка
Ефименков  не уберегся, получил купидонову стрелу аккурат  в
чувствительное  место. И ведь нашел в  кого  влюбиться  -  в
первую   геофаковскую   красавицу,   четверокурсницу    Галю
Охапкину.  А  Галя была девушкой хваткой и цену себе  знала,
вращалась   исключительно   в   преподавательских    кругах.
Фигуристая,   смышленая,  родом  откуда-то  с  хутора   близ
Диканьки, она умело пользовалась тем, что так щедро отвалила
ей природа, - упругими бедрами, высокой грудью, смазливой, с
румянцем  во  всю щеку мордашкой. Да чтобы  с  каким-то  там
худосочным третьекурсником? Тьфу! Хай ему бисов!
      И  что только Юрка не делал - подарил Гале свое  фото,
красочно изображающее его в роскошном йоко-гири, звал  ее  в
кино  на  "Как украсть миллион" и "Этот безумный,  безумный,
безумный  мир", презентовал цветы, книги и даже  как-то  раз
духи,  но  ничего  не помогало. "Юрочка, ты такой  забавный,
хороший. Мальчик. Нет, нет, я занята".
     Совсем дошел бедный Ефименков, побледнел, спал с лица и
не  в силах более бороться с искусом попросил совета у Тима:
"Ты, сподвижник по пути, брат по духу, скажи истинно, как же
мне,  идущему с тобою рядом, быть?" О харакири, добровольной
кастрации   и   тайном   умыкании  объекта   страсти   речь,
естественно, не шла, не те времена. "Не знаю пока, брат",  -
честно  признался  Тим и в свою очередь,  не  откладывая  на
потом, обратился за мудростью к Лене.
      -  Эй,  кто тут у нас рыжая ведьма и знаток оккультных
прибамбасов?  Что нужно, дабы произвести на девушку  должное
половое  впечатление?  У  девушки  голубые  глаза,   а   все
остальное жопа.
      Разговаривали  вечером  на  измятой  Лениной  постели.
Тихон, обожравшись рыбы, дрых себе без задних лап на кресле,
"  комнате  было  полутемно и сурено, а  за  стеной  тихо  и
необитаемо  - неведомые мореплавающие родичи опять  отчалили
куда-то  за  горизонт. Ладно, и без них хорошо -  в  страсти
изойти  любовным потом, а после расслабляться  в  сладостной
истоме,  вкушая экзотические, недавно появившиеся в  продаже
плоды - грейпфруты. Именно так, как советовали газеты: "Плод
следует разрезать пополам, затем поверхность мякоти засыпать
сахарным  песком,  а затем выделившийся  сок  следует  брать
ложечкой".
      -  Голубые,  говоришь, глаза? - Лена  слишком  глубоко
черпанула ложечкой, и тягучая капля упала ей на грудь.  -  А
остальное жопа? Ах ты, баловник!
      Она  сидела на кровати по-турецки и здорово напоминала
индусскую  богиню Кади, такая же прекрасная,  пышногрудая  и
манящая,  правда, двурукая И выпачканная не  в  крови,  а  в
грейпфрутовом соке.
      - Не шевелись. - Тим подполз поближе, с чувством, чтоб
добро  не  пропадало,  облизал  ее  сосок.  -  не  для  себя
стараюсь,  для  друга.  Его девушки  хорошие  не  любят.  Ну
присоветуй  чего-нибудь, ваше сиятельство,  сделай  милость.
Этакое магическое.
      -  Ну,  приворотов существует множество. - Лена игриво
улыбнулась и, упав на спину, капнула грейпфрутом  на  другой
сосок.  - Можно высушить и стереть в порошок сердце  голубя,
печень   воробья   и   семенники  зайца,  прибавить   равное
количество  спермы  и  дать съесть  объекту  страсти.  Можно
скрутить  винтом  две свечи, приговаривая:  "Как  эти  свечи
свиты вместе, так и мы с тобой будем свиты", потом зажечь их
перед  образами  и  представлять со всей  страстностью,  как
будешь нежить особу, которой хочешь обладать. Можно положить
на  ее  пути  замок,  а  когда она  переступит  через  него,
запереть  и  ключ выбросить в воду, сказав  про  себя:  "Как
замок  теперь никто не откроет, так и нас с тобой  никто  не
разлучит".
      Лена  подождала, пока Тим слижет весь сок, и медленно,
сладострастно улыбаясь, выжала грейпфрут себе на лобок.
     - И еще я вспомнила отличное средство. Будешь послушным
мальчиком,  расскажу.  Так,  так,  еще,  молодец...   Ладно,
слушай.  Помнишь,  я  рассказывала про друга  моей  прабабки
барона  фон  Грозена?  Так  вот, дом  его  стоит  на  особом
магическом    месте,   откуда   есть   выход    таинственных
могущественных сил. Словом, если в конце последней  четверти
луны  залезть на крышу, взяться обеими руками за  флюгер,  а
он, если ты помнишь, сделан в форме пса, и загадать заветное
желание,  оно  обязательно исполнится. Но этот  твой  друган
должен  отыскать  дом  фон  Грозена  самостоятельно,  таково
условие. Ничего, пусть погуляет по Фонтанке. остынет, может,
и не захочется ему лезть на крышу.
      Далее она рассказывать не стала - и так все было ясно.
Дом, крыша, флюгер... Украл, выпил, в тюрьму...
      - Мистика какая-то, хреновина, чертовщина, - сказал на
следующее  утро  Ефименков, прослушав информационное  Тимово
сообщение,  однако купил справочник астронома  и  улизнул  с
занятий фланировать по Фонтанке.
      С  неделю околачивался Ефименков на ее берегах, гулял,
учил  таблицы фаз луны, дышал свежим слухом, играл то  ли  в
Пуаро,  то ли в Пинкертона, то ли в Шерлока Холмса.  Наконец
ранним утром позвонил Тиму домой.
     - Есть! Нашел!
      И  засмеялся  блаженно, словно сын турецко-подданного,
отыскавший последний, двенадцатый стул. В тот же день  после
третьей  пары были устроены рекогносцировка на местности,  а
потом и военный на той же самой местности.
      -  Значит,  не  соврала  рыжая,  -  подумал  вслух  и,
прислонившись задом к ограждению Фонтан-пристально уставился
на  двухэтажный особняк. - И ты, флюгер и впрямь как  собака
Баскервилей...
     - Два этажа, ерунда, - сказал возбужденный йменков. - Я
уже  смотрел, пожарная лестница есть. И сегодня как раз луна
идет  на убыль. Сама природа шепчет. Это ведь детсад,  никто
не дернется. Раз, два - и бобик сдох.
      В  предвкушении блаженства в компании Охапкиной  глаза
его сверкали похотью.
     На том и остановились: брать детсад сегодня же. Природа
благоприятствовала мероприятию. День, и без того  пасмурный,
быстро  превратился  в  ночь, темную,  безлунную,  сочащуюся
отвратительным  дождем. Погодка - хороший хозяин  собаку  не
выпустит.  Только  вот железному барбосу  на  крыше  детсада
деваться  было  некуда,  и  он терпеливо  сносил  балтийскую
меланхолию.   Привык  за  столько  лет.   Даже   поскуливать
перестал,  гоняясь  за  своим  хвостом.  С  годами  поумнел,
остепенился,  насмотрелся на двуногих с высоты.  Сколько  их
прошло  по  этим берегам - в ботфортах, туфельках,  обмотках
подкованных  солдатских  сапогах,  полуботинках  на  "манной
каше". Вот еще двое, носит их нелегкая. Не спится им в такую-
то  ночь,  когда  весь мир расчерчен гнусной сеткой  мороси.
Явно не с добром пришли ишь как озираются. Не иначе воры.
      А пришли это Ефименков с Тимом, мокрые, продрогшие, но
настроенные  решительно.  Операция  по  глобальному  решению
полового вопроса вступала в свою предваряющую фазу.
      -  Тим,  прикроешь,  если  что.  -  Юрка,  подпрыгнув,
ухватился   за   нижнюю  ступеньку  лестницы,   хотел   было
подтянуться,   не  смог  и  принялся  отчаянно  трепыхаться,
упираясь изо всех сил ногами в водосточную трубу.
      Скоро не выдюжили ни пальцы, ни ржавая, держащаяся  на
честном  слове  труба.  На  ее флейте  Ефименков  сбацал  не
ноктюрн,  а  похоронный  марш. По тишине.  Зато  приземлился
беззвучно, умело группируясь, как и учил сенсей, по принципу
мягкое  на  твердое. Правда, здорово ушиб локоть,  копчик  и
основание   черепа.  Пришлось  Тиму  подставлять   плечо   и
подталкивать  Юрку  в  зад,  дабы  обеспечить  его  успешное
восхождение  к  треклятому флюгеру. И вот оно  состоялось  -
гулко заиграла кровля, и послышался звук удара чем-то мягким
о  железо. Затем громко выругались, заскользив, поднялись  и
пошли  топотать  дальше. Наконец, наступила  тишина.  Только
продолжалась она недолго.
      Лязгнул  оглушительно засов, и из  особняка  выскочила
фигура,    плечистая,   в   ватнике,   настроенная    весьма
".(-ab"%--..  Мигом  сориентировавшись  в  обстановке,   она
бросилась  к пожарной лестнице ловко ухватилась за ступеньку
и без труда бы взобралась на крышу, если бы Тим не рванул ее
за ноги - Ефименков нуждался сейчас в полнейшем медитативном
покое. Хорошо рванул, от души.
     - А, так ты, сука, у них на шухере? - прорычала фигура,
поднимаясь   из   лужи,  и  целенаправленно,   со   зловещим
спокойствием стала приближаться к Тиму. - Значит, падлы,  на
госсобственность хвост подняли?
       Сомнений   не  оставалось,  пахло  дракой,   крупной,
решительной и бесповоротной. И пусть. Тим резко выдохнул  по
системе  ибуки,  сместил центр тяжести в "киноварное  поле",
сакральное  место  сосредоточения "ки",  и  занял  глубокую,
устойчивую позицию дзенку-цу-дачи. Все как сенсей  прописал.
Глаза   его  мерили  дистанцию,  лицо  было  покойно,   губы
улыбались - пускай, пускай только сунется, сразу узнает  всю
сокрушительную мощь традиционного боевого карате.
      Фигура  сунулась. Как-то неожиданно,  слишком  быстро,
чтобы  поймать  ее на стоп-удар. Вышла себе спокойненько  на
среднюю  дистанцию  и  как начала работать  сериями,  только
держись.  Какие  там  блоки, подставки,  активная  защита  и
встречная  техника. Остаться бы живу. Получив  "двойку"  под
дых,  Тим  и  сложился вдвое, тут же схлопотав под  глаз,  а
затем  в челюсть, залег, скорчившись, подобрал ноги к животу
и  приготовился  к  самому  худшему.  Боли,  правда,  он  не
чувствовал,  только  безмерную обиду и горечь.  Вот  тебе  и
карате-до, энергия "ки", непобедимый дух-разум.
      Не  сопротивляясь, он дал себя поднять,  поставить  на
ноги  и  доволочь  до  дверей детсада.  Потом  сильные  руки
потащили его наверх, по узкой винт