еди, - за  эти  месяцы  я  успел  потерять  прежнюю
сноровку. Подъем стоил мне двух изрядных водянок и нескольких  мгновений
страха, когда стена, на которую я опирался, ушла из-под ног.
   Оказавшись наверху, я поспешил отвязать веревку и спустился в  темный
пустой переулок. Микаса встречала меня тишиной и ночным холодом.
   Почти сразу же мне встретилась стража - четверо здоровенных лбов  при
полном параде. Я сунул под нос бородатому комавенту табличку с  печатью,
велев провести меня в храм Поседайона. Теперь я  был  спокоен  -  первая
часть задуманного выполнена.
   Храмовая стража тоже не узнала ванакта. Я прошел знакомыми коридорами
и спустился в подземелье, где когда-то богоравный Арейфоой  беседовал  с
царским мушкенумом Нургал-Сином. Но теперь меня ждал не он, а всего лишь
Пеней  -  бледная   тень   покойного   интригана.   Суетящийся   старик,
растерянный, с испуганными глазами. Кажется, его только что разбудили.
   - Что... что хочет от меня ванактисса? Он не смотрел в лицо, все  еще
принимая меня за посланца Ктимены.
   Я огляделся - да, именно здесь мы разговаривали с Арейфооем. Идол все
так же усмехался, тараща пустые глаза, горел огонь в небольшом трехногом
жертвеннике.  Именно  тут  бывшему  царскому  мушкенуму  повелели  стать
мертвецом...
   - Радуйся, богоравный Пеней, -  вздохнул  я,  усаживаясь  в  знакомое
кресло. - Извини, что потревожил тебя среди ночи.
   - Ванакт... - его голос дрогнул, но усталое лицо осталось прежним.  -
Зачем ты здесь?
   Я  хотел  выдать  цветистую  фразу   по   поводу   своих   чувств   к
Поседайону-Землевержцу, но понял - ни  к  чему.  Пеней  не  глуп  и  все
понимает не хуже меня.
   - Я тут один, жрец. Пока - один. Через несколько дней  сюда  подойдут
мои шардана.
   - Знаю, - кивнул он. - Твои люди взяли Тиринф.
   Я не удержался, чтобы не хмыкнуть.  Калиб,  дядюшка  рыжей  колдуньи,
сдержал слово. Интересно, как это ему  удалось?  Если  его  посланец  не
опоздал, то моя женушка уже в пути...
   - Будет война, жрец. Я возьму город. Он вновь  кивнул,  все  понимая.
Если шардана выломают Львиные ворота, никто - даже я-не удержит их.  Как
говорят в Ассуре, полетят клочья по закоулкам...
   - Что я могу сделать, ванакт? - наконец поинтересовался он.
   - Когда мое войско подойдет к Микенам,  ты  и  твои  жрецы  прикажете
открыть ворота...
   - Меня не послушают.
   Я вздохнул - старика как-то слишком быстро запугали. Арейфоой на  его
месте вел бы себя иначе.
   - Послушают, жрец! Если не будет приказа из дворца.
   - Если не будет приказа из дворца, - повторил он.  -  Если  Мантос  и
твоя сестра сами не поднимутся на стены...
   - Да. Тогда тебя послушают. Дельфийское пророчество уже известно?
   Впервые он улыбнулся, впрочем, тоже невесело.
   - Да, ванакт. Его пытались скрыть, но кто-то постарался рассказать  о
нем всем, кто хотел слушать. По-моему, тут не обошлось без Эрифа...
   Я задумался.  Похоже,  толстый  весельчак  начал  выздоравливать.  Но
рисковать не хотелось.
   - Он, кажется, болеет, богоравный Пеней? Не будем его тревожить. Жрец
вновь усмехнулся.
   - Ктимена обещала очень многое - и ему, и мне.  Я  ответил  честно  -
Поседайон молчит. Эриф, - он покачал головой, - Эриф обещал  дать  ответ
через месяц.
   Вспомнились слова Дейотары. Выходит, царица не зря говорила  об  этом
сроке! Что ж, Эриф поступил мудро -  если  за  месяц  я  не  верну  себе
престол,  значит,  великий  Дий  и  вправду   отвернулся   от   Клеотера
Микенского!
   - Боги за тебя, ванакт, - вздохнул Пеней. - Но твоя сестра не  боится
богов. Она не боится ничего - даже того, что Микены превратятся  в  кучу
пепла.
   - Пожалуй, - согласился я. - Но я все же попытаюсь...
   - Если она сама возглавит оборону... - жрец покачал головой.
   - Я поговорю с ней.
   - Ты?! - поразился Пеней.
   " - Да, - я встал. - И немедленно.
   К темной  громаде  дворца  меня  проводила  храмовая  стража.  Мантос
позаботился об охране, но потайная дверь в  стене,  выходящей  в  старый
сад, не была известна даже ему. Это был  секрет  Дейотары,  которым  она
поделилась со мной совсем недавно. Механизм оказался старым, изношенным,
и я долго ждал, пока каменная обшивка со скрежетом и скрипом  отойдет  в
сторону.
   Коридор... Я вспомнил: налево - тронный зал,  мои  покои  -  направо.
Интересно, где сейчас моя сестренка?
   Далеко пройти не удалось. За углом меня  встретили  стражники,  и  я,
сняв шлем и полюбовавшись их очумелыми рожами, велел отвести меня  прямо
к Мантосу. Мы пошли вдоль по коридору, и я сообразил, что лавагет сейчас
в покоях Ктимены. Что ж, так даже лучше...
   Караульные у дверей долго не могли прийти в себя, а затем загрохотали
кулаками по высоким дубовым створкам. Прошло несколько мгновений, и  вот
дверь приоткрылась.  На  пороге  стоял  Мантос  в  небрежно  наброшенном
фаросе. Рука сжимала меч, в другой был щит -  тот  самый,  что  когда-то
вручили мне в храме Поседайона.
   - Радуйся, лавагет! - хмыкнул я, подходя по-ближе. - Ну и  нагнал  же
ты страху! И прежде всего - на самого себя!
   - А-а! Т-ты?
   Его глаза застыли, словно сын Корона увидел призрак.
   Не ожидая, покуда Мантос придет в себя,  я  отодвинул  его  плечом  и
вошел в комнату. Ктимена уже проснулась. Она сидела  на  ложе,  держа  в
руках большой странный сверток. Я не сразу понял, что  это,  но  царевна
повернулась, и я заметил маленькое красноватое личико.
   Племянничек...
   Что-то в  этой  сцене  показалось  мне  необычным,  и  лишь  потом  я
сообразил - ребенок молчал, хотя наверняка проснулся...
   Я захлопнул дверь и задвинул засов. Надо было решать быстро, пока они
не очухались. Но Ктимена опередила меня:
   - Убей его! Скорее, пока он не начал говорить!
   Мантоса дернуло, но я не двинулся с места. Лавагет был без  кольчуги,
с коротким мечом, я мог зарубить его в любой момент. Но  тогда  придется
убить Ктимену, а в этом случае весь мой замысел ничего не стоил.
   - Убей!
   Ее рука скользнула по стене, где висел еще один  меч  -  побольше,  в
тяжелых кожаных ножнах, но внезапно  послышался  странный  звук.  Кто-то
хрипел. Я еле удержался, чтобы не оглянуться в поисках того, кого решили
придушить прямо в покоях царевны.
   Ктимена отшатнулась, и тут я понял - ребенок! Он не  мог  кричать,  и
его искаженный рот заходился в хрипе. Над головой приподнялась маленькая
ручонка, и я подумал, что мой племянник уже слишком велик  для  пеленок.
Ктимена зря его кутает...
   Царевна нерешительно обернулась, лицо дернулось болью.
   - Подойди к ребенку, - велел я, и Ктимена молча повиновалась.
   - Ну, в общем, так, ребята, - я поудобнее уселся в кресло, скинув  на
пол чей-то синий хитон тонкой тирской ткани. - Извините, что помешал, но
вы продули...
   Мантос неуверенно поглядел на царевну,  но  та  была  слишком  занята
сыном. Я вздохнул.
   - Лавагет, очнись! Я говорю прежде  всего  для  тебя.  Ты  военный  и
можешь рассудить здраво.  Про  Тиринф  ты  уже  знаешь,  но  это  только
начало...
   Выигрышными костями у меня был забит пояс, и я швырял их, не глядя.
   - Через несколько часов вы узнаете про  Немею  и  Навплию.  А  завтра
будет Лерна. От моря я вас уже отрезал...
   За Немею мне ручался Телл, которому тамошний геквет приходился не  то
родичем, не то близким другом, Навплия была не так далеко от Ти-ринфа, и
я понадеялся на Калиба, а Лерну просто приплел для солидности.
   - Соседи вам не помогут. Они ждут моей победы -  и,  как  видите,  не
зря. Дельфы меня поддержали. Даже тут, в Микасе, Эриф и Пеней молчат - и
это не в вашу пользу. Кстати, дорогу к Артосу  я  уже  перерезал,  и  на
Сикион - тоже...
   Последнее я выдумал, но, в общем, прозвучало убедительно.
   - Но это все мелочи... - я  выждал  несколько  мгновений,  приберегая
главное. - У вас по-прежнему тысячи воинов, у меня  -  лишь  сотни.  Но,
ребята, это уже не имеет значения...
   Следовало  убедить  Мантоса  -  он  вояка,  привык  считать  большими
числами. Но такое поймет даже он.
   - Вся Ахиява, кроме тех мест,  где  стоят  гарнизоны,  уже  не  ваша.
Богоравные козопасы в шкурах поднялись на защиту своих богов - и  заодно
законного ванакта. Мать Рея позвала своих сыновей...
   - Хватит!  -  Ктимена  выпрямилась,  не  обращая  внимания  на  хрип,
доносившийся из свертка. - Мантос! Не слушай его!
   - Слушай, слушай, лавагет! - перебил я. -  У  тебя  есть  день  -  не
больше. Бери две колесницы, в одну грузи ее  и  сына,  в  другую  -  что
хочешь из сокровищницы - и кати отсюда  к  ближайшей  границе.  Если  вы
поселитесь где-нибудь на Крите или в Милаванде, я закрою глаза...
   Мантос  молчал.  Он  понял  -   должен   понять.   Микенская   армия,
разбросанная по  трем  десяткам  гарнизонов,  превратилась  в  маленький
архипелаг среди враждебного моря. А ведь большинство воинов -  такие  же
козопасы, только в рогатых шлемах...
   - Мантос! Очнись! - царевна шагнула вперед, ее глаза  на  бледном,  с
красными пятнами лице недобро блеснули. - Он лжет! Иначе  он  просто  бы
убил и тебя, и меня, и его...
   Она кивнула на ложе, где заходился в хрипе Главк-младший, в  недобрый
час провозглашенный ванактом микенским.
   - Я никого не хочу убивать, - вздохнул я. - Мантос, решай!
   Убивать их и в самом деле не имело смысла.
   И не только потому, что ошалевшие от ужаса даматы и стражники  успеют
прикончить меня самого, прежде чем сообразят, что дело проиграно. И даже
не из-за пророчества старой девы в Дельфийском святилище...
   - Первое предательство еще можно считать подвигом, - на миг мне стало
жаль парня. - Но второе - предательство без оговорок...
   - Да! Да! - Ктимена, оттолкнув Мантоса, шагнула ко мне. -  Он  предал
Ифимедея, а затем - тебя! Предал - потому  что  так  велела  я!  Понятно
тебе, мой самозванный братец? И теперь он сделает то, что я скажу...
   Губы лавагета шевельнулись, но он смолчал. Внезапно я понял - Ктимена
права, а я, кажется, здорово просчитался.
   - Сейчас я открою дверь, -  продолжала  она.  -  Можешь  убить  меня,
самозванец!
   Она подошла  к  засову  и  начала  его  отодвигать.  Тяжелая  щеколда
поддавалась с трудом, но я спокойно ждал. Наконец дверь приоткрылась,  и
сразу же в комнату ворвались стражники - много, больше десятка; Копья  в
такой тесноте бесполезны, и возле моего лица  сверкнули  лезвия  тяжелых
бронзовых мечей.
   - А теперь послушай меня, Клеотер, - Ктимена оскалилась, и я  на  миг
удивился тому, что Мантос до сих пор не бежал от нее на  край  света.  -
Будь ты действительно моим братом, толковать нам было бы не о чем. Но ты
всего лишь самозванец, и мы можем поговорить.
   - О чем, царевна? - удивился я. - Сначала скажи о  моем  самозванстве
всем соседям, скажи дельфийским жрицам...
   Она хрипло рассмеялась:
   - Эти дураки в Фивах признали тебя  -  значит,  признают  и  меня!  А
пророчество можно читать по-разному.  Ты  действительно  Клеотер  -  сын
комавента Лая. Пифия сказала именно это!
   ...Она тоже знала - наверное, Скир постарался  и  здесь.  Но  не  это
испугало. Мантос! Почему он молчит?
   - Да, ты Клеотер, и ты будешь ванактом - на  один  миг.  Завтра  тебя
посадят на трон, и я первая поклонюсь тебе. А потом...
   Остроумно - хотя и не  оригинально.  (Хамура-би  проделал  такое  еще
несколько веков тому назад.) Потом самозванного  ванакта  можно  прибить
бронзовыми гвоздями к кресту. Правда, гвозди они отменили...
   - А потом тебя разрубят на части - медленно, кусок за куском...
   Я кивнул - идея для матери несчастного больного  ребенка  не  так  уж
плоха.
   И тут наконец заговорил Мантос:
   - Царица! Он не искал нашей смерти... Увы, это было все,  на  что  он
решился. О боги Аннуаки, почему вы  допускаете  шлюху  Иштар  к  мужским
делам!
   - Дурак! Лучше забери у него секиру!
   Я дернулся, словно меня ударили. Главнокомандующего титулуют  дураком
при воинах! И кто - глава государства!
   Все, конец! И ей, и ему,  и,  вероятно,  мне.  Хоть  бы  по-хеттийски
ругались...
   Мантос нерешительно отодвинул молчаливых стражников и протянул  руку.
Я сплюнул и бросил секиру на пол.
   - Далеко не прячь, о мужественный лавагет! И помни -  ты  забрал  мой
щит.
   Меч я бросил рядом, а небольшой кинжал, укрепленный под мышкой, решил
оставить. В этом бабском царстве пройдет и не такое...
   - Сейчас тебя как следует запрут, Клеотер, - царевна зло усмехнулась.
- Завтра утром я поговорю  с  тобой  в  последний  раз.  Ты  выйдешь  на
площадь, при всех признаешься в самозванстве  и  передашь  мне  диадему.
Если ты сделаешь это - посмотрим... Иначе я  на  часок-другой  воображу,
что ты - мой настоящий брат, предавший сестру ради  этой  поганой  суки,
ради этой подстилки, этой...
   Странно, у царевен богохранимой Микасы на диво однообразный лексикон.
Правда, Дейотара никогда не унизила бы мужа перед чужими. Хотя  будь  на
моем месте Прет, кто знает...
   Я надеялся, что лавагет опомнится, но тщетно - Мантос  молчал,  глядя
куда-то в сторону.
   Все - я проиграл! Проиграл, недооценив  обаяние  костистых  прелестей
своей сестрицы. О Адад, нельзя мерить противника  по  себе,  как  я  мог
забыть об этом?
   Можно было еще попытаться. Напомнить,  что  они  забыли  о  сестричке
Дейотаре, которая  охотно  превратит  Микасу  в  пепел,  особенно  после
убийства  законного  ванакта.  И  что  соседи  в  тот  же  час  перейдут
границы... Но я понял - бесполезно.  Ктимена  не  видит  ничего  -  даже
исказившегося в муке лица своего несчастного ребенка. Мантос видит  все,
но будет молчать...
   Я ждал, рискнут ли обыскать ванакта, хотя бы и  бывшего.  Обошлось  -
просто подтолкнули в спину и потащили все тем же коридором  налево,  где
начиналась лестница, ведущая в подземелье.
   Сестрица обещала как следует запереть меня, но не сдержала  слова.  В
подземной  темнице,  как  и  в  других  узилищах   Микасы,   замков   не
предусматривалось. Вместо  этого  имелись  чудовищной  толщины  дверь  и
громадный засов, роль которого  выполняло  средних  размеров  бревно.  С
подобной практикой  я  столкнулся  в  первую  же  ночь,  когда  навестил
богоравного Арейфооя. В дворцовых подвалах все было  устроено  не  хуже,
чем в подземельях храма Землевержца, только двери потолще, а камни  стен
- покрупнее. Окошек, естественно,  не  имелось,  зато  полагался  факел,
который горел приблизительно полчаса, после чего  можно  смело  ложиться
спать - до прихода стражи ничего нового произойти не могло.
   Первым делом я пожалел, что в свое  время  не  приказал  поставить  в
узилище что-нибудь вроде деревянного ложа. Камни  пола  были  холодны  и
жестки. Я завернулся в плащ и сел в угол,  стараясь  не  прислоняться  к
ледяной стене. Все, Нур-гал-Син, приплыли...
   Признаться, .расстроился  я  изрядно.  И  не  только  из-за  обещания
превратить меня  в  груду  мясных  объедков.  Впервые  пришлось  воевать
по-крупному - и я проиграл быстро и успешно, даже не потеряв ни  единого
человека. А ведь все это я придумал не сам. Дейотара,  Прет,  богоравный
Телл, Калиб, Тея, наконец, - люди  неглупые  и  уж,  во  всяком  случае,
поумнее этой костлявой истерички. Но Ктимена победила -  просто  потому,
что мы готовились воевать  с  умными  людьми.  Тупое  бабское  упорство,
нелепое "Ни за что!" - и она победила. Конечно, ее  победа  -  всего  на
час. Дейотара и Прет вскроют  Львиные  ворота,  как  амфору  с  критским
вином, но тогда начнется резня - именно то, чего мы хотели  избежать.  К
тому же я имел все шансы не увидеть даже этого...
   Почему-то мысль договориться с Ктименой ни разу не пришла в голову. И
вовсе не потому, что после отречения меня не пощадят. Моя сестрица дура,
но не настолько же! Пощадить можно настоящего царевича, но,  не  наглого
самозванца. Просто сработала  давняя  привычка  наемника  -  драться  до
конца.  Нас,  "серых  коршунов",  считают  оборотнями.  Сегодня   служим
хеттийскому Солнцу, завтра -  царю  Ассура,  а  после  -  Великому  Дому
Та-Кемт. Верно, но мы дослуживаем свой срок до последнего часа,  и  если
попадаем в плен, то не предаем своих хозяев. В этом нет героизма, это  -
правило, иначе никто бы не позвал  нас  на  службу.  Нургал-Син,  бывший
царский мушкенум, получил  дурацкую  работенку  в  этой  крысиной  норе.
Работенка была мне не по душе с первого часа, но я делаю, что могу, и не
собираюсь дезертировать. Настоящему Клеотеру, наверное, было  бы  легче.
Сунул в зубы этой костлявой диадему - и дай Бел-Мардук  ноги  до  самого
Южного моря!
   ...Нет, поганая диадема снимается только с головой - тут моя супруга,
пожалуй, права...
   Я быстро успокоился. Что поделаешь, победа и поражение - удел  воина.
Остались лишь усталость и злость на дурака Мантоса. Нас, вояк,  обвиняют
в том, что мы вечно путаемся со шлюхами. Верно  -  так  и  должно  быть!
Шлюхам ничего  не  нужно,  кроме  огрызка  серебра.  Лучше  валяться  на
подстилке  с  последней  храмовой  рабыней  из  святилища   Иштар,   чем
позволять,  чтобы  богоравная  сука  титуловала   тебя   дураком   перед
собственными воинами!
   Впрочем, я злился не на него, а  на  себя.  Я  поверил  Мантосу  -  и
ошибся. Затем вновь поверил - но уже не  в  его  верность,  а  просто  в
здравый смысл. И вновь просчитался - костлявые ключицы застили ему свет.
Тем хуже для Мантоса - и тем хуже для меня...
   Все-таки удалось уснуть - помогла давняя привычка. Проснулся я уже  в
полной темноте. Факел давным-давно догорел, а сквозь тяжелые двери могла
просочиться лишь тьма подземного коридора. Но я не мог ошибиться -  там,
наверху, уже утро. Ктимена обещала навестить меня, но похоже, забыла.
   Забыла?
   Я быстро прикинул обстановку. Ее  шансы  малы,  попросту  -  никакие.
Дурацкая  идейка  с  разрубанием  на  куски  моей  скромной  персоны   -
единственное, что пришло ей в голову. Правда, еще  можно  поторговаться,
поманить самозванца надеждой на жизнь... Но каждый час дорог.  Прет  уже
ведет  своих  шардана  на   столицу,   кентавры   и   братья-разбойнички
перекрывают дороги, а Ктимена... А  моя  сестричка  начисто  забывает  о
своей последней кости, хотя и не выигрышной! Почему?  Из-за  Мантоса?  Я
фыркнул - такие, как она (впрочем, как и моя женушка), лежа  под  мужем,
думают о небеленом потолке. Ребенок?  Такая  потащит  ребенка  даже  под
стрелы. Значит, что-то другое...
   Время шло, коридор за  дубовой  дверью  словно  вымер,  и  я  начинал
догадываться. Только одно могло отвлечь  мою  сестричку  от  ее  нелепых
планов. У ворот Златообильных Микен уже кто-то  стоит!  Прет,  Калиб,  а
может, и моя супруга собственной  персоной  решили  поспешить.  Итак,  у
ворот уже кто-то стоит... и моя  сестрица  потянула  Мантоса  на  стену!
Значит, у меня появилось время, и я напрасно замерзаю  в  этом  дурацком
подземелье...
   Темнота не помешала мне внимательно обследовать дверь.  Нет,  тут  не
пройти. Будь у меня "черная бронза", я бы попытался -  с  условием,  что
коридор пуст. Но кинжал, оставленный растяпами-стражниками, годился лишь
на то, чтобы отрезать кому-нибудь ухо. С ним  я  провожусь  год  -  если
предварительно не умру от скуки. Стены... Я  всмотрелся  в  непроглядный
сумрак и покачал головой. В храме Дия еще могут встретиться тайные  ходы
или замаскированные тоннели, но в  дворцовом  подземелье  такие  подарки
исключены. Иначе что за цена этим подземельям?..
   Я прошелся вдоль стены, ощупывая рукой шероховатый камень.  В  Микасе
не мелочились - каждая глыба оказалась  размером  с  ларнак!.  Не  иначе
строители   пригласили   в   помощь   моего   приятеля   Роха   с    его
соплеменниками-киклопами!
   Потолок... Я взглянул  вверх,  ничего  не  разглядев  в  темноте,  но
вспомнил - до него не достать. Оставался пол, но под ногами были все  те
же каменные блоки, еще крупнее и неподъемнее.
   Что ж, придется подождать, пока дверь откроют, и ударить  первого  же
стражника в не защищенную панцирем шею. Потом -  вырвать  меч,  толкнуть
обвисшее тело на т