ми не бегают,
идолы не ходят, у киклопов не один глаз, а два...
   Словно вновь услыхав мои мысли, глыба ударилась о стену, отскочила  и
наконец замерла. Обрадоваться я не успел - в конце коридора  послышались
чьи-то шаги.
   Я вжался  в  нишу,  затаив  дыхание.  Огромная  фигура  на  мгновенье
остановилась над камнем и легко, словно это был надутый воздухом бурдюк,
катнула его дальше.
   И вдруг я почувствовал, как меня  разбирает  смех.  Еле  сдержавшись,
чтобы не расхохотаться во все горло, я поудобнее  укрыл  Тею  плащом  и,
тихо ступая, двинулся  следом.  Гигант  катил  камень  легко,  время  от
времени добавляя  ему  скорости.  Наконец  оба  -  камень  и  человек  -
повернули за угол.
   Я осторожно заглянул туда и чуть не  присвистнул  -  места  оказались
знакомыми. Этим коридором мы отступали, вот и памятный вход,  перекрытый
тяжелой известковой плитой... Да, мы были здесь, но попали сюда с другой
стороны. Значит, главный зал где-то впереди.
   Гигант лихо подкатил свой груз к  двери,  немного  постоял,  переводя
дыхание, а затем, легко подхватив камень, с размаху врезал им по  плите.
Я зажал уши, но грохот добрался до  меня  через  подошвы  сандалий.  Еще
удар! По плите поползли глубокие трещины...
   Я понял, что третьего удара мои уши могут не выдержать.
   - Богоравный Афикл! - крикнул я, стараясь не рассмеяться.  -  Где  же
твоя львиная шкура?
   Спина  гиганта  дернулась.  Афикл  медленно  повернулся,   в   полном
изумлении уставившись на меня. В первый миг я  решил,  что  он  меня  не
узнает, но вот голубые глаза мигнули, черная борода дрогнула:
   - Ванакт!
   - Радуйся, Афикл! - приступ нелепого смеха  внезапно  кончился,  и  я
почувствовал, что смертельно устал. - Ты не представляешь,  как  вовремя
появился!
   - Радуйся также  и  ты,  Клеотер  богоравный!  -  герой  окинул  меня
внимательным взглядом  и  покачал  головой.  -  Много,  я  вижу,  врагов
сокрушить довелось тебе ныне!
   Он шагнул ко мне, и я  испугался,  что  нашему  Гильгамешу  захочется
хлопнуть меня по плечу или - не дай Бел! - обнять. Но боги пожалели  мои
кости.
   - Сказано мне, что в подвале был заперт ты этом,  -  Афикл  кивнул  в
сторону плиты. - Вот и решил я...
   -  Это  правильно,  -  я  вспомнил  о  мерзавце  Рексеноре,  которого
следовало распять при ярком солнце. - А теперь  давай  по  порядку.  Кто
тебе сказал обо мне?
   - Рея, богов наших славная мать! - герой  важно  поднял  указательный
палец. - О тебе, богоравном, заботясь, с вестью  киклопа  послала.  Хоть
был тот киклоп зверовиден, зраком свиреп, но, однако же, доброго  нрава.
Он и нашел богоравных кентавров, успевших встретить  меня  у  Коринфа  и
верной дорогой направить...
   Я  вспомнил  Роха  из  племени  даров.   Косматый   парень   оказался
сообразительным. Впрочем, сам он едва ли сподобился бы на такое.
   Тея! Она попросила Роха!
   - С Теллом, вождем богоравных кентавров, сюда  я  добрался.  Встретил
разбойника мерзкого, правду глаголить заставил -  все  он  поведал,  что
знал! И юнец помогал нам безвинный, коего спас ты,  ванакт,  от  кончины
напрасной и горькой...
   Странная манера выражаться у моего родича! Главное все же я понял,  а
остальное могло подождать. И тут я вспомнил о Tee.
   - Афикл! Здесь девушка, она ранена. Нужен лекарь.
   - Телл, богоравный кентавр, славен тем, что раненья врачует, - кивнул
герой. - Ждет он у входа...
   - К нему поспешим мы скорее, - закончил я, стараясь попасть в такт.
   Тея,  перевязанная,  укутанная  и  накормленная,  спала   у   костра.
Богоравный Афикл  ушел  разбираться  с  дверью,  а  мы  с  Теллом  (тоже
богоравным) пили кислое вино из бурдюка и доедали подстреленного  оленя.
Телл,  вождь  кентавров,  оказался  о  двух  ногах  и  без  копыт,  и  я
окончательно убедился в своей правоте - и в чужой слепоте.
   Вождю было за пятьдесят, он был спокоен и неулыбчив.
   - Девицу оставим здесь, - Телл кивнул на спящую Тею. -  Мои  кентавры
побудут с нею...
   - Спасибо, вождь. Мне надо в Микасу... в Микены.
   - Мы дадим тебе коня. Будь осторожен с ним - это конь кентавров.
   Я уже успел осмотреть их коней - полудиких, злых и очень сильных.
   - Постараюсь. Скажи, вождь, почему люди считают  вас  чудовищами?  Он
даже не улыбнулся:
   - Иппоандросами? Слыхал я, заклятие лежит на нашем племени. Может,  и
правда... А как видишь нас ты?
   Я покосился на Телла. Кентавр был серьезен.
   - Вы - обычные люди, - начал  я  осторожно.  -  Крепкие...  С  тобой,
вождь, я не хотел бы соревноваться в кулачном бою.
   Он наконец-то улыбнулся.
   - Для многих я - иппоандрос, для тебя  -  человек.  Ты  бы  удивился,
ванакт, если бы узнал, какими мы видим себя сами... Но на то воля богов.
   Я сглотнул, но  спрашивать  поостерегся.  Странные  дела  творятся  в
богохранимой Ахияве!
   - Ты и твои люди...
   - Мои кентавры, - уже без улыбки поправил Телл.
   - Твои кентавры... Вы помогли мне и спасли девушку.  Будь  я  обычным
путником - сказал бы спасибо. Но меня здесь считают ванактом...
   - Тебя видят ванактом, - вновь уточнил вождь. - Сам же ты видишь себя
кем-то другим, верно? Будь тверд, Клеотер Микенский, и станешь тем,  кем
тебя видят. Подарки нам не нужны. Мы  -  не  твои  подданные,  мы  хотим
остаться свободными, но всегда готовы помочь. Я знал  покойного  Главка,
твоего отца. И хоть ты не похож на него лицом...
   Мне показалось, что я ослышался.
   - Извини, вождь, но верно ли я тебя понял? Все в Микасе... в  Микенах
говорят другое!..
   Телл внимательно взглянул на меня, и глаза его посуровели.
   - Вот тебе ответ, ванакт. Но в  ответе  -  загадка.  Для  всех  мы  -
двутелые чудища с копытами, а ты считаешь нас людьми.  Для  микенцев  ты
похож на Главка, но мои глаза не лгут, и память еще не ослабела.  Ты  не
похож на него, но в тебе есть что-то от Гипполоха, его отца. Как  решить
загадку, думай сам...
   Часть ответа  я  уже  знал  -  благодаря  сестричке  Дейотаре.  Но  с
остальным была  полная  неясность.  Хотелось  порасспросить  богоравного
Телла, но тут послышались тяжелые шаги. Из  вечернего  сумрака  вынырнул
богоравный  Афикл,  с  его  могучего  плеча  свисало  безжизненное  тело
Рексенора. Рядом с героем вприпрыжку бежал мальчишка,  спасенный  из-под
жертвенного ножа. Я уже знал, что его зовут Брахос - Лягушонок.
   - Жив он, - сообщил  Гильгамеш,  укладывая  свою  ношу  у  костра.  -
Дождется суда и заслуженной казни...
   - А мы с дядей Афиклом!.. - закричал Брахос, но увидев, что Тея спит,
тут же умолк. Я по-ь-.. дозвал мальчишку и взял его за ухо.
   Наглец ухмыльнулся и показал мне язык.
   В Микасу я прибыл после полудня. Первым, кто меня встретил, был Прет.
Мое отсутствие еще скрывали,  но  геквет  был  готов  завтра  же  начать
розыски.  Пришлось  выслушать  все,  что  он  думает  по   поводу   моих
похождений, и твердо  обещать  в  дальнейшем  не  выезжать  без  охраны.
Наконец он несколько успокоился, предложив тут же снять охрану с  покоев
Дейотары. Я не возражал, но разговор  с  сестричкой  решил  отложить  на
потом. Мне следовало успокоиться, ей - тоже.
   Прет был не прочь услышать  о  том,  где  пропадал  и  что  поделывал
микенский ванакт, но я предпочел не торопиться. Прежде  всего  следовало
поговорить с богоравным Эрифом. Я распорядился послать  за  ним  десяток
стражников, но оказалось, что жрец уже ждет. Велев провести  его  в  мои
покои, я на всякий случай прицепил к поясу кинжал и приказал поставить у
дверей дюжину шардана.
   Увидев меня, богоравный Эриф расплылся в улыбке. Я решил, что  первый
же смешок вобью ему в глотку вместе  с  зубами,  но  жрец  явно  обладал
неплохим чутьем.
   - Радуйся, ванакт! -  пухлое  лицо  лучилось  благожелательностью.  -
Вижу, великий Дий, Отец богов, был к тебе милостив.
   Я понял - он все знает. Неизвестно как, откуда-но знает. Я вздохнул и
мысленно сосчитал до десяти.
   - Не хотелось бы ссориться, жрец...
   - Ссора со мной - пустяк, - улыбка исчезла, глаза  стали  серьезными,
лишь в глубине по-прежнему светилась насмешка. - Но с Дием, Отцом богов,
тебе и вправду ссориться не с руки. Он был явно готов к разговору.
   - Убийства должны прекратиться, жрец,  -  я  посмотрел  ему  прямо  в
глаза, заметив, как медленно  гаснет  его  усмешка.  -  Храмовая  стража
должна быть распущена.
   - Это все? - он задумался, затем, не выдержав, хихикнул:
   - Ты и вправду  мудр,  ванакт.  Когда-то  твой  отец  в  подобной  же
ситуации решил отправить моего предшественника в царство Гадеса.
   Я вспомнил рассказ Рексенора - кажется, тот не врал.
   - Людей больше не будут убивать, -  повторил  я.  -  Оставь  в  покое
сельских знахарей и колдунов! Они - не враги Дию.
   - Ошибаешься, ванакт, - жрец покачал головой. -  Рексенор,  которого,
думаю, мы скоро увидим на кресте, - дурак и вел себя по-дурацки. То, что
он поднял на тебя руку, - глупость, и за нее он расплатится. Но он делал
то, что нужно Микенам. Да, в Старых никто уже не  верит,  но  знахари  и
колдуны слишком чтят всякую нежить, а это опасно. Чтить должны Дия, ведь
он - воплощение Единого, в Которого веришь ты, и в Которого верю я.
   Надеюсь, он ничего не смог прочесть на моем лице. Они убивали во  имя
Единого - что может быть страшнее!
   - Мы оба верим в Единого, ванакт. Но толпе нужны идолы. Так пусть  же
они поверят в Царя над богами! Когда-нибудь они смогут принять правду. А
те, которых ты защищаешь, отдаляют этот день.
   - Единому не нужны аресты и казни, жрец! - не выдержал я.
   - Аресты? - его маленькие глазки удивленно моргнули. - Месяц-другой -
и народ сам передушил бы всех колдунов, а  заодно  кое-кого  из  жрецов,
слишком преданных своим божкам. А ты бы навел порядок и прослыл мудрым и
справедливым.
   - Мне не нужна такая слава, жрец. И я не хочу, чтобы людей убивали на
алтарях Дия, Поседайона - или кого-нибудь еще.
   Эриф покачал головой:
   - И я не хочу, ванакт. Но мне  нужны  помощники,  а  многие  из  них,
подобно Рексенору, верят в полезность кровавых жертв. Всему свое  время,
ванакт... Ладно, ты больше ничего не услышишь об этом.
   Обещание звучало двусмысленно, но я понял - большего не добиться.
   - Храмовая стража, - напомнил я.
   - Ты поставишь своих гекветов, - улыбнулся Эриф. - Храмы нуждаются  в
охране - тут ничего не поделаешь.
   Я задумался. Кое-чего я все же достиг.  Убийств  не  будет,  кровавая
распря Ахияве больше не грозит. Пока по крайней мере...
   - Рексенор рассказал немало интересного о гибели моего отца...
   - Догадываюсь, - жрец кивнул. - Наверное, этот дурак сказал, что ты -
сын Ифимедея? И что Главк велел сам убить царицу?
   - Да.
   Лицо Эрифа на миг стало  серьезным,  в  уголках  губ  легла  глубокая
складка.
   - Мой отец тоже погиб в те дни, ванакт. Я сам хочу узнать правду,  но
эта история похожа на омут. То, что рассказал Рексенор, -  слухи,  столь
же  достоверные,  как  и  все  остальные.  Есть  один  человек,  знающий
правду...
   - Арейфоой?
   - Он знал - может быть. Но теперь он в  царстве  Гадеса...  Есть  еще
кое-кто. Помнишь юную деву, что так поразила тебя своей красотой?
   - Гирто? - изумился я.
   - Да. Говорят, в молодости она была и вправду  красива.  Говорят,  ее
любил Гипполох, твой дед. Всякое говорят, ванакт. Поэтому она до сих пор
жива - и будет жить еще долго... Кажется, она хотела, чтобы  ты  кого-то
убил?
   - Колдунью из Козьих Выпасов, - кивнул я. - Но она не умрет.
   Наши глаза вновь встретились. Эриф усмехнулся:
   - Тогда ей не следует быть колдуньей... Тот  храм,  где  ты  встретил
Рексенора, кажется, посвящен Рее, Матери богов?
   Храм был посвящен Дию, но я сообразил, что спорить не следует.
   - Там нужна главная жрица. Он улыбнулся - и я тоже.
   - Жрица Реи будет не по зубам красавице  Гирто?  -  уточнил  я.  Жрец
хихикнул.
   - Тогда скажи мне, Эриф, как Гирто узнала, куда я  еду?  Что  встречу
эту девушку? Он покачал головой:
   - Это тоже тайна. Все годы она знала, где ты  -  в  каком  городе,  в
какой стране. Единый не велит верить в колдовство и магию, но Гирто - не
просто деревенская ведьма. Помирись с нею, ванакт!
   Спорить не приходилось. И тут я вспомнил то, о чем хотел  спросить  с
самого начала.
   - Скажи, Эриф, идолы могут двигаться? Я ждал,  что  он  хихикнет,  но
жрец лишь улыбнулся.
   - Ты объяснишь? Он покачал головой.
   - Нет. Покажу.
   Эриф прикрыл  глаза,  пару  мгновений  посидел  неподвижно,  а  затем
медленно протянул руку. Кресло подо мной заколыхалось, и я почувствовал,
что поднимаюсь в воздух. Я охнул. Жрец повел рукой, и  кресло  не  спеша
вернулось на место.
   - Это нетрудно, - негромко заговорил он. -  Но  я  не  открою  тайну,
ванакт. И никто из нас, посвященных, не скажет тебе...
   - Понятно, - усмехнулся я.
   - Нет. Думаю, непонятно. Конечно, мы бережем  тайну,  чтобы  поражать
толпу. Но не только. Если  наш  секрет  узнают,  то  тут  же  попытаются
применить его не для невинных фокусов.  Представь  -  движением  руки  я
разрушаю башню или сбиваю с ног целый отряд...
   По спине пробежали мурашки. Жрец кивнул:
   - Теперь ты понял, и я рад. Как видишь, мы не поссорились, ванакт!
   Он  хихикнул,  я  подмигнул  в   ответ.   Мы   не   поссорились,   но
поворачиваться к нему спиной я бы не решился.
   Три дня я разбирался с делами. Вернулся Мантос,  ездивший  в  дальние
гарнизоны на юге, и мы занялись  храмовой  стражей.  Заодно  требовалось
подготовить суд над благородным Рексено-ром - тайно казнить негодяя было
нельзя. За это время не произошло ни одного нового убийства, и  я  начал
потихоньку успокаиваться.
   С Дейотарой мы ни разу не встречались  один  на  один.  Ей,  а  также
Мантосу и Прету я подробно рассказал о своей странной  поездке,  умолчав
лишь о некоторых  вещах,  не  понятных  мне  самому.  Перед  царевной  я
извинился особо, прося простить за недельный караул у ее дверей. Ответом
было снисходительное пожатие плечами. Я облегченно перевел дух.
   Вечером - это случилось на четвертый день после моего возвращения - я
зашел к ней, желая уточнить некоторые мелочи. Девушка держалась спокойно
и непривычно вежливо. Внезапно я почувствовал тревогу.
   -   Может,   желаешь   спросить   еще   о   чем-нибудь,   ванакт?   -
поинтересовалась Дейотара, когда я узнал все, что нужно.
   Ее голос был мягок и тих. Так мурлычет  львица,  прежде  чем  ударить
насмерть.
   - Пожалуй... - я принял вызов. - Ты не  помнишь,  как  звали  собаку,
которая  была  у  царевича  Клеотера?  Большая  черная  псина,  кажется,
ас-сурская.
   ...О своем странном сне я  не  решался  расспрашивать  ни  Эрифа,  ни
остальных. Но забыть его не мог.
   - Собаку? Копаешься в костях, свинопас? - мурлыкнула девушка.
   Удар был нацелен прямо в лицо, но я вовремя перехватил ее руку.  Сжав
пальцы, я ждал что она закричит, но  на  лице  Дейотары  появилась  лишь
привычная злая усмешка.
   - Можешь сломать мне кости, Нургал-Син, болванчик на троне! Вижу,  ты
доволен собой. Доволен, правда?
   Я проглотил и это. Отпустив ее руку, я отошел  подальше  и  присел  в
кресло.
   - Могу еще раз извиниться, царевна.
   - За семь дней с шардана у  дверей?  За  это  можешь  не  извиняться,
свинопас. Ты вообще можешь не извиняться - ни к чему.  Ты  доволен,  что
выполнил  работу,  достойную  простого  лазутчика,   -   так   оставайся
довольным! И слепым.
   Я понял - это не просто причуды ее характера.
   - Все  это  можно  было  устроить,  не  выезжая  из  Микен.  Ты  спас
сотню-другую козопасов, но проглядел главное.
   Она ждала вопроса, но я молчал. Объясняться не хотелось.
   - Неинтересно? - вновь усмехнулась царевна. - Пока  ванакт  бегает  с
секирой по горам на смех киклопам, его лавагет тоже кое-чем занят...
   - Что?!
   - Да ничего  особенного,  братец!  Твой  верный  слуга  проверял,  не
скучают ли  воины  неустрашимого  навплийского  .  Чем  не  занятие  для
лавагета?
   Она была в бешенстве, но я все еще  ничего  не  понимал.  Да,  Мантос
ездил в Навплию, где стоят два наших  opxa,  причем  далеко  не  худшие.
Обычная поездка...
   Орх - воинское подразделение, чуть больше батальона.
   - Еще не понял? - вздохнула она. - Он был  у  Ктимены.  Мантос,  твой
лавагет, спит с  этой  сукой.  Наверное,  наставил  себе  синяков,  пока
валялся на ее ребрах!..
   Ненависть порою делает нас остроумными. - В конце  концов,  Дейотара,
почему бы и нет?
   - Что? - подскочила она. - Думаешь, я берегу ее  невинность,  которую
она потеряла где-то в казарме еще десять лет назад? Ворона ты! Девка, да
еще с ее славой, никогда не взойдет на микенский трон! Но ее сын -  внук
Главка. Понял?
   Я невольно сглотнул.
   - Она беременна?
   - Да! Не знаю, от кого эта стерва забрюхатела -  от  Мантоса  или  от
первого попавшегося свинопаса. Ей все равно,  но  мне  нет!  Она  сможет
требовать трон для своего ублюдка!
   Услышанное мне не понравилось, но я оставался спокоен.
   - Но почему? На троне Микасы уже, кажется, кто-то сидит?
   - Там сидит самозванец! - оскалилась она. - Ты что думаешь - об  этом
не знают? Мантос - дурак, но ему вовремя расскажут. А Ктимена  прикончит
даже родного брата, чтобы отомстить мне и стать матерью  ванакта.  Из-за
твоей глупости мне придется подыхать! Ты...
   Кажется, началось... Я пожалел, что не отплыл в Тир еще месяц  назад.
Хотел помочь привести дела в порядок!
   Помог...
   - А ты в это время  пьянствуешь  с  киклопами  и  лишаешь  невинности
грязных сопливых пастушек! Думаешь, не знаю об этой рыжей ведьме? Может,
она тоже забрюхатела?
   О Tee я ей не рассказывал, но это мое упущение наверстали  другие.  ?
Царевна, - вздохнул я, - злость - плохой советчик. Эта девушка мне очень
помогла...
   - Скрасить время? Интересно, когда ты на  ней  валялся,  она  так  же
визжала, как эта шлюха Ктимена? Хороша парочка - свинопас и ведьма!
   - Прекрати! - я начал терять терпение. Оскорбление - не довод!
   - Не довод?! - она задохнулась от злости. Ну так слушай:  она  шлюха!
Подстилка! Что, не нравится? Твоя рыжая дрянь - всего лишь подстилка для
грязного свинопаса!..
   Я  ударил  ее  -  надеюсь,  сильно.  Не  позволив  встать,  подхватил
извивающееся тело и бросил на ложе. Острые ногти царапнули по щеке, но я
лишь рассмеялся:
   - Тея - не подстилка. А вот ты сейчас ею станешь!
   Я дернул за ворот ее хитона. Дейотара закричала, но я уже прижимал ее
руки к ложу, сдирая обрывки одежды.
   - Скот! Свинья! - шипела она. - Не посмеешь!
   - Всю жизнь мечтал изнасиловать царскую дочь, - хмыкнул я, надавливая
локтем ей на горло. - Извини, забыл надеть панцирь...
   Ее рот беззвучно раскрылся. На миг я ослабил хватку, давая вздохнуть,
а затем произнес, глядя прямо в глаза:
   - Дернешься - придушу! Мой  локоть  опять  сдавил  ей  горло,  и  тут
Дейотара наконец испугалась. Мелькнула мысль дать ей хорошего  тумака  и
оставить в покое, но я понял - она мне этого не  простит.  Что  ж,  свою
правоту можно доказывать по-разному.
   ...Она вскрикнула только один раз. Что бы я ни делал, закушенные губы
больше ни разу не разжались. Я  заметил  капельку  крови,  сползавшую  к
подбородку. Дейотара не  прикрывала  глаз,  и  взгляд  ее  был  взглядом
загнанного в ловушку зверя. Царевне было больно и страшно, но ненависть,
горящая в ее глазах, была сильнее - и боли, и страха...
   Я встал и долго не  мог  попасть  рукой  в  пройму  хитона.  Дейотара
лежала, не  двигаясь  и  не  закрывая  глаз.  Наконец  рука  ее  неловко
шевельнулась, проведя по окровавленному бедру.
   - Не думала... столько крови...
   Голос был незнакомым, хриплым. Кажется, я  сдавил  ей  горло  слишком
сильно.
   Отступать было поздно, извиняться - нелепо. Оставалось доводить  дело
до конца.
   - Кое-что приходится доказывать, царевна. Я сказал,  что  ты  станешь
подстилкой, и сказал правду. Ты, кажется, давно этого хотела?
   - Ублюдок...
   Она привстала, вновь упала на ложе  и  наконец  сумела  подняться.  Я
нево