совсем растерялся я.
   - Запомни - буква "зайн". Я делаю это для тебя, Лико, чтобы ты  понял
- идолы бессильны.
   Ну, начинай...
   - Алеф, бет,  гимель,  -  ничего  не  понимая,  зашептал  я.  Хабирру
выпрямился и медленно протянул руку в сторону жреца.
   - Далет, хе...
   Губы старика сжались и еле заметно шевельнулись.
   - Зайн...
   Рука хабирру дрогнула. В тот же миг тощий жрец  согнулся,  словно  от
удара. Я не успел даже удивиться -  по  толпе  прошел  растерянный  гул,
медный истукан застыл, еще мгновение - и двор  содрогнулся  от  грохота.
Медный Баал лежал на каменных плитах, неподвижный, мертвый,  рассеченный
глубокими трещинами. ? Вот так,  Лико!  -  худая  ладонь  легла  мне  на
голову. - Никогда не бойся идолов!
   До сих пор не знаю, что сделал тогда старый хабирру. Позже я  слыхал,
что некоторые колдуны умеют наносить удары на расстоянии. Впрочем, это и
не важно. Их боги - только медь, камень и дерево.  Тогда  Баал  двигался
благодаря тощему жрецу. Сейчас же...
   Истукан уже нависал над Теей. Деревянные руки со скрипом и  скрежетом
тянулись к безмолвной от ужаса  девушке.  Я  заметил  довольную  ухмылку
Соклея. Нет, этот ни при чем, он - лишь зритель. Значит - Рексенор.
   Доставать секиру не было времени, и я ударил  жреца  рукой,  точно  в
"очаг солнца" на животе.  Обычно  второго  удара  не  требуется  -  тело
обвисло и начало медленно заваливаться на бок. В тот же миг  я  был  уже
около Теи. Ее рука показалась холодной, как у мертвеца. Я оттащил  ее  в
сторону-и вовремя. Они упали одновременно - потерявший сознание  жрец  и
занесший ногу  для  последнего  шага  идол.  Эхо  прокатилось  по  залу.
Деревянная рука разломилась пополам, обломки долго катились по каменному
полу...
   Засмотревшись на бессильного истукана, я упустил из  виду  Соклея.  И
напрасно - рука старого негодяя дернулась.  Я  успел  оттолкнуть  Тею  в
сторону, но опоздал - нож, нацеленный прямо  в  сердце,  вонзился  ей  в
плечо. Тея застонала  и  начала  сползать  на  пол,  судорожно  цепляясь
здоровой рукой за каменную стену.
   Соклей отпрыгнул назад, пытаясь развернуться, но я не дал ему бежать.
Короткий захват, рывок - и голова мерзавца бессильно повисла.  Я  бросил
труп рядом с поверженным идолом и оглянулся. Тея сидела на полу, пытаясь
зажать рану рукой, с Дием и Соклеем вопрос был решен, но  вот  Рексенор,
кажется, приходил в себя.
   - Ты решил спорить с богами, ванакт? - его голос был хриплым,  полным
ненависти и боли. -
   Напрасно...
   С запоздалым сожалением я понял, что Рексенора убивать нельзя. Он мне
нужен живым, чтобы как следует разобраться в этой  кровавой  истории.  Я
решил вновь двинуть его как следует, а затем заняться  Теей,  как  вдруг
откуда-то сверху послышались быстрые шаги. Их было много - кто-то спешил
к нам с верхней галереи.
   - Ты не испугался дерева, ванакт, - Рексенор, кряхтя, встал, массируя
живот. - Посмотрим, боишься ли ты бронзы?
   Мои  соплеменники  любят  болтать.  Жрец  потратил  несколько  лишних
мгновений на пустые слова,  вместо  того  чтобы  бежать.  Напрасно  -  я
схватил его за горло и оттащил к стене. Рексенор рванулся, но  я  только
усилил захват.
   - Дернешься - задушу. Понял?
   Кажется, я сказал это на языке  Баб-Или,  но  жрец  догадался  и  без
толмача. Между тем в зал уже вбегали те,  кто  спешил  ему  на  подмогу.
Рексенор не напрасно упомянул о бронзе  -  ее  оказалось  предостаточно.
Панцири, шлемы, наконечники копий... Не жрецы, не  разбойники  -  воины.
Шестеро - в  полном  вооружении,  включая  надвинутые  на  глаза  шлемы.
Доспехи сразу же показались знакомыми. Хеттийцы! Давно не виделись!..
   - Стоять на месте! - гаркнул я на языке Хаттусили.  -  Иначе  придушу
этого ублюдка!
   Рексенор что-то захрипел, но я  сжал  пальцы,  и  жрец  затих.  Воины
остановились в нерешительности. Копья опустились.
   - Тея! - позвал я. - Двигаться можешь?
   - Да, ванакт, - девушка сумела встать,  окровавленный  нож  лежал  на
полу. Она держалась молодцом, но я знал: если не перевязать  рану,  юная
ведьма истечет кровью.
   - Уходим!
   Я кивнул на проход, ведущий в знакомую нам комнату. Тея кивнула, но в
то же мгновенье стало ясно, что уходить  некуда  -  из  дверного  проема
вышли еще два хеттийца. Итак, нас обложили - по всем правилам.
   - Ванакт Клеотер! - послышался чей-то голос. - Отпусти жреца и положи
оружие. Ты наш пленник.
   Я лихорадочно обвел глазами зал. Их восемь, я - один. Тея  не  сможет
бежать. Значит - все?
   - Отпусти жреца, - повторил голос. - Мы сможем договориться.
   В это я точно не верил. Двигающийся идол - одно, а хеттийские воины в
центре Ахиявы - совсем другое. Это называется государственной изменой.
   - Ванакт! - услышал я шепот Теи. - Есть еще один путь.
   - Веди! - кивнул я. - Иди первая. Девушка,  сдерживая  стон,  шагнула
вперед. Копья угрожающе зашевелились.
   - Назад! - крикнул я. - Иначе прикончу жреца. Прикажи им!
   Я дал Рексенору хорошего пинка. Он застонал.
   - Ну? Я не шучу!
   - Пропустите их, - прохрипел жрец. - Не мешайте!
   Я не ошибся - Рексенор не собирался умирать. Тея оглянулась и кивнула
на один из дверных проемов. Она двигалась медленно, зажимая рукой  рану.
Я шел следом, волоча за собой жреца. Пару раз он пытался дернуться, но я
быстро его
   Успокаивал.
   Коридор - на этот раз широкий, освещенный факелами.  Мы  шли  куда-то
вглубь, в  самое  сердце  горы.  Хеттийцы,  держа  копья  наперевес,  не
отставали,  но  близко  подойти  не  решались.  Пару   раз   приходилось
останавливаться - Тея двигалась из последних сил. Я подумал,  что,  если
девушка упадет, придется отпустить Рексенора (не живым, понятно), но тут
наше путешествие кончилось. Тея, подойдя к  одному  из  темных  проемов,
остановилась:
   - Туда, ванакт. Осторожно, ступени! Внутри оказалось не так уж  темно
- серый сумрак позволял разглядеть  низкое  квадратное  помещение,  куда
вела каменная лестница. Я толкнул своего пленника, и он, не  удержавшись
на ногах, с криком покатился по ступеням. Хеттийцы были уже рядом, но  я
успел сорвать со стены факел и выхватить секиру. Здесь, в узком проходе,
численный перевес не имел особого значения.
   - Назад!
   Рука Теи тянула меня вниз. Ничего не  понимая,  я  отступил  на  пару
шагов. Девушка шарила рукой по стене. В  дверь  уже  просунулось  чье-то
копье, но тут  послышался  негромкий  скрежет.  Толстая  каменная  плита
опустилась вниз, отгородив нас от преследователей.
   - Все... - прошептала Тея,  опускаясь  на  ступеньки.  -  Снаружи  не
откроют.
   - Дочь греха! - послышался откуда-то  снизу  голос  Рексенора.  -  Ты
похоронила нас!
   - Заткнись! -  велел  я,  осторожно  поднимая  девушку,  но  жрец  не
умолкал:
   - Отсюда нет выхода! Плиту нельзя поднять - механизм давно сломан!
   - Проход... - простонала Тея. - Там, в глубине.
   - Он завален! - злобно выкрикнул жрец.  -  Десять  лет  назад,  когда
Поседайон сотряс землю!
   - Ладно! -  я  положил  Тею  на  холодный  пол  и  огляделся.  Первое
впечатление не обмануло:
   Сырое подземелье, низкие своды, в глубине -  темный  провал  туннеля.
Где-то наверху находился  световой  колодец,  но  сейчас  было  темно  -
наступала ночь.

***

   - Держи!
   Я сунул факел жрецу и сорвал с него фарос. Расстелив плащ на полу,  я
осторожно положил Тею и занялся раной. К счастью, полупустой бурдюк  все
еще был  в  моем  мешке.  Промыв  рану  вином,  я  огляделся  в  поисках
чего-нибудь подходящего для перевязки. Выбор был невелик.  Я  отобрал  у
жреца факел, сунул его в трещину в стене и  дернул  Рексенора  за  ворот
хитона.
   - Снимай!
   Он пытался что-то возразить, но затрещина тут же уладила спор.  Ткань
оказалась вполне подходящей - мягкой и относительно чистой. Я  перевязал
Тею, наложив тугую повязку. Девушка тихо стонала и закрыла глаза.
   Укрыв ее фаросом, снятым с Рексенора, я занялся самим жрецом. Остатки
хитона пошли на  то,  чтобы  скрутить  ему  руки  и  ноги.  Рексенор  не
сопротивлялся, и в благодарность я  оттащил  его  в  относительно  сухой
угол.
   Воспользовавшись тем, что факел догорел не  до  конца,  я  обследовал
нашу тюрьму. Увы, жрец не ошибся. Тоннель оказался засыпанным доверху, и
после первых же  попыток  разобрать  завал  я  признал  свое  поражение.
Оставалась дверь.  Я  поднялся  по  ступенькам  и  внимательно  осмотрел
огромную  плиту.  Рексенор  не  соврал  и  здесь:   механизм,   когда-то
поднимавший ее, был не только сломан, но и разобран. Я прикинул  толщину
плиты и покачал головой: мы были заперты не хуже, чем в  гробнице  земли
Та-Кемт.
   Снаружи еле слышно доносился стук. По плите колотили, но я понял, что
надеяться - или опасаться - нечего.
   -  И  что  ты  намерен   делать,   богоравный   Клеотер?   -   мрачно
поинтересовался жрец, пытаясь поудобнее пристроиться на твердых  камнях.
Отсутствие плаща и хитона делало эти попытки заранее тщетными.
   - Спать, - буркнул я. - Прошлой ночью пришлось общаться с  киклопами.
И не вздумай будить - придушу!
   Он, кажется,  поверил  и  заткнулся.  Я  пристроился  рядом  с  Теей,
рассчитывая, что услышу, если она проснется. Но, похоже,  вымотало  меня
здорово. Я провалился в черную яму,  и  вязкая  тишина  сомкнулась  надо
мной...
   - ...вечно, вечно проклята! И  кости  твоих  предков  встанут,  чтобы
растоптать тебя и смешать твой прах с грязью!
   Я понял, что не сплю. В нашем узилище стало заметно  светлее,  поверх
моего плаща лежала хлена Теи, а сама девушка сидела рядом, прислонившись
к стене. Рексенор скорчился в своем  углу,  его  голые  телеса  отливали
нездоровой синевой, но пыл явно не ослаб.
   -  Ты  предала  Дия,  Отца  богов!  За  это  я  лишаю  тебя  имени  и
проклинаю...
   - Давно это он? - поинтересовался я, вставая. По  бледным  губам  Теи
промелькнула улыбка:
   - Он хотел, чтобы я развязала его и отобрала у тебя секиру.
   - Разумно, - я  хлебнул  вина  и,  не  слушая  заклинаний  Рексенора,
занялся Теей. Рана выглядела прилично, но девушка потеряла много  крови.
Слишком много...
   - Мне лучше, ванакт! - Тея вновь  улыбнулась.  -  Нужно  еще  немного
полежать...
   Я не стал спорить, набросил ей на плечи хлену и решил заняться делом.
За ночь плита,  закрывающая  вход,  не  сдвинулась  с  места  -  значит,
добраться до нас враги не смогут. Правда,  в  этом  была  лишь  половина
успеха. Следовало подумать, как самим выйти из этой могилы.
   Я  осмотрел  сырые  неровные  стены,  вновь  заглянул  в  тоннель   и
безнадежно вздохнул. Да, накрыло нас крепко.
   - Нам не выбраться, ванакт, - злобно заметил жрец, следивший за  мною
из своего угла.
   - Похоже, - я подошел к нему, держа в руках секиру. -  Значит,  можно
заняться чем-нибудь другим, благородный Рексенор. Поговорим?
   - Ты... ты не посмеешь тронуть меня,  ванакт!  -  жрец  покосился  на
"черную бронзу". - Я - слуга Дия...
   Я покрутил секиру, разминая руки.  Когда-то  это  получалось  у  меня
достаточно ловко. Кажется, жрец оценил мое умение.
   - Вот так, - констатировал я, когда он  заткнулся.  -  Теперь  слушай
меня, Рексенор. Здесь прохладно. По-моему ты уже догадался об этом.
   Взгляд, которым он меня одарил, не оставлял сомнений, что я прав.
   - Нам обоим надо размяться, жрец. Итак, сыграем  в  игру.  Называется
она "мясо на ребрышках по-хеттийски".
   Я вновь крутанул секиру в воздухе,  ловко  поймал  и  легким  взмахом
отсек ему прядь волос.
   - Правила такие, жрец. Я задаю вопросы.  Правильный  ответ  -  все  в
порядке. Не правильный - я  начинаю  тебя  рубить.  Сначала  ухо,  затем
другое. Потом - еще что-нибудь. Затем пальцы на ногах...
   - Ты!.. - он все еще не верил.  Я  хотел  начать  с  левого  уха,  но
вовремя вспомнил о девушке.
   - Тея, отвернись, пожалуйста, и заткни уши. Это зрелище не для детей.
   - А можно я посмотрю, ванакт?  -  Тея,  оказывается,  была  не  прочь
подыграть. - Никогда не видела, как рубят на куски жреца Дия.
   - Хорошо, - смилостивился я. - Но только  недолго.  После  пальцев  я
перейду к тому, на что тебе смотреть еще рано.
   - Ты... шут! - выдохнул Рексенор. - Сын шлюхи!
   Клок волос снова упал на землю, на этот раз - с куском  его  скальпа.
Тея испуганно вскрикнула, а я заставил себя успокоиться. Мерзавец  нужен
мне живым.
   - Ответ не правильный, жрец. Ты будешь говорить?
   Все-таки он был не трус. Другие на его месте сдавались сразу.
   - Хорошо, - он поморщился от боли. - Но сначала перевяжешь меня.
   - Еще чего? - усмехнулся я. - Это еще  придется  заслужить.  И  учти,
Рексенор, мне в свое время довелось прирезать немало жрецов.  Однажды  я
забил насмерть жреца самого Бела-Мардука. Он, как и ты, был предателем -
продался Ассуру.
   - Я не предатель, ванакт. Все, что я делаю, - во имя Дия и Микен.
   - А хеттийцы? - хмыкнул я. - Что-то не помню таких в моем войске.
   - Это - храмовая стража. Храмы Дия имеют право набирать воинов...
   Он был прав, и я решил, что по возвращении в Микасу  с  этим  следует
разобраться в первую очередь.
   - Значит, Великий Дий, Отец богов, требует человеческих  жертв?  И  с
какого времени?
   - Это было всегда, - пожал плечами  жрец.  -  Главк  Старый  запретил
приносить в жертву людей, и мы стали  проводить  обряды  тайно.  Ванакты
догадывались об этом, но не мешали. Ведь помощь Дия и  Поседайона  нужна
всем.
   О, боги Аннуаки! Хотя что возьмешь с крысиной норы?
   - Почему за последние месяцы убийств стало больше?
   - Убийств - не знаю, - поморщился  Рексенор.  -  Я  не  в  ответе  за
разбойников. Но жертв стало больше - в этом виноват ты. Ты сверг и  убил
Ифимедея. Ты нарушил божественный порядок на нашей земле. Боги нуждались
в жертвах, чтобы их гнев не пал на Микены.
   Я задохнулся от злости. Выходит, всему виной моя скромная персона?  А
как же Арейфоой и Эриф?
   - Ладно, жрец, с богами я разберусь. Скажи,  в  Козьих  Выпасах  была
принесена жертва?
   - Да, - он бросил злобный взгляд в сторону Теи. - Мы зря не  принесли
в жертву эту колдунью! Напрасно ты  защищаешь  ее,  ванакт!  Эти  лесные
ведьмы, колдуны, знахари не чтят Дия, они верят в своих демонов...
   Я вспомнил наши разговоры с Теей и понял - жрец в чем-то прав.
   - Они - настоящие слуги Старых! Из-за  них  темный  народ,  пахари  и
козопасы, до сих пор не чтят истинных богов.
   - Не правда! - не выдержала Тея. - Мы...
   - Потом! - прервал я ее. - Итак,  благородный  Рексенор,  твои  слуги
ловят людей на дорогах,  покупают  пленных  у  разбойников  и  режут  им
глотки. Кое-кого приносят в жертву, остальных просто убивают. Так?
   Он молчал, и мне вновь захотелось отрубить ему левое ухо.
   - И одновременно вы распускаете слухи, что  во  всем  виноваты  слуги
Старых. Зачем? ... Впрочем, ответ я знал. Эриф, слуга Дия, уже несколько
раз просил объявить вне закона деревенских знахарей и колдунов, схватить
тех, кто им помогает, закрыть храмы, отобрать земли и имущество...
   Да, у Отца богов верные и разумные слуги! Вслух я ничего не сказал  -
ни к чему. Если выберемся отсюда, тогда можно будет поговорить,  но  уже
непосредственно с Эрифом.
   - Последний вопрос, - я присел и взглянул жрецу прямо в глаза.  -  Ты
назвал меня сыном шлюхи, Рексенор. За такие слова придется платить.
   - Правда всегда стоит дорого, Клеотер  Микенский,  -  жрец  не  отвел
взгляда, но царица Никтея не заслужила добрых слов.
   Я оторопел и в первое мгновенье ничего не понял. Никтея, жена ванакта
Главка, мать Клеотера. и Ктимены?  Та,  по  которой  так  убивалась  моя
названная сестра?
   - Или тебе неведомо, ванакт, из-за чего погиб твой отец?
   Любопытно, как бы поступил на моем месте настоящий Клеотер? Наверное,
разрубил мерзавца пополам и был  бы  прав.  Но  самозванцу  не  пристало
безрассудство. Вспомнились слова Прета, намеки старого Скира и Дейотары.
Что же случилось в богохранимой Микасе двадцать пять назад?
   - Я слыхал всякое, жрец. Но хочу знать правду.
   - Изволь, - в голосе Рексенора послышалась насмешка. - Наверное,  это
будет стоить мне жизни, но мы  все  равно  не  выберемся  отсюда.  Лучше
умереть от твоей секиры, чем от голода.
   - Говори! - поторопил я, думая о том,  что  он  ошибается.  Секира  в
умелых руках творит чудеса.
   - Главк и Ифимедей были не только братьями, но и друзьями. Но Никтея,
жена ванакта, влюбилась в Ифимедея.  Говорят...  Говорили,  что  царевич
Клеотер - не сын Главка.
   Я чуть не присвистнул от удивления, но вовремя сдержался.
   - Если Клеотер... Если я - сын Ифимедея,  то  почему  он  хотел  меня
убить?
   - Убить? - удивился жрец. - Об этом  болтали  на  рынке,  но  большей
глупости придумать нельзя. Тебя  отослали  из  Микен,  чтобы  спасти  от
убийц, ванакт! Именно поэтому Ифимедей велел объявить о твоей  смерти  и
отправил тебя за море.
   У меня отвисла челюсть. О великий Адад, податель всех благ!
   - Жрец, мне надоели  загадки.  Говори  яснее!  Рексенор  вновь  пожал
плечами:
   - Главк, ванакт микенский, нажил многих врагов.  С  людьми  ссориться
опасно, с  богами  -  еще  опаснее.  Он  пытался  умалить  славу  Дия  и
Поседайона...
   -  Хотел  забрать  храмовые  земли?  Запрещал  жрецам  вмешиваться  в
управление?
   - Ты догадлив, ванакт. Твой отец был проклят, и боги обрушили на  его
голову свой гнев. Его  жена  полюбила  другого,  а  когда  ванакт  узнал
правду, то совершил еще одну ошибку, на этот раз последнюю. Он  приказал
Скиру, геквету стражи, убить царицу Никтею. Ее убили в царской  спальне,
на глазах у мужа. Потом он послал за братом, но тут вмешались боги...
   - Значит, Ифимедей не убивал Главка! - поразился я. -
   ...Вспомнились последние слова ванакта. Ифимедею казалось, что  перед
ним - призрак его брата.
   - Не знаю... Этого - не знаю. Говорили всякое, но правду  знали  лишь
Арейфоой и Кефей - он был верховным жрецом Дия в те годы. Проклятье пало
не только на Главка, но и на его детей. Для всех ты  был  сыном  Главка,
ванакт. Но Ифимедей не хотел твоей смерти.
   - Почему же Арейфоой  и  Эриф  призвали  меня  на  трон?  Ведь  я  же
проклят?
   - Поэтому мы и приносим жертвы, - усмехнулся  Рексенор.  -  Два  года
назад с тебя и твоей сестры проклятие было снято...
   ...Два  года  назад  посланец  вручил  мне   половину   разрубленного
ожерелья. Чем же Клеотер заслужил такую милость? Впрочем, я  догадывался
- Ифимедей тоже повздорил с богами. Точнее, с их слугами.
   - Я рассказал тебе все, ванакт, - заключил жрец.  -  Теперь  перевяжи
меня и не забудь прикончить эту ведьму. Она слышала наш разговор.
   О боги! Я совсем забыл о Tee!
   Я вздохнул и неторопливо поднялся. Кажется, Рексенор  поймал  меня  в
ловушку, специально затеяв этот разговор,  чтобы  погубить  ту,  которую
считал предательницей. Я обернулся и поглядел на Тею
   Она сидела молча, в глазах ее плавал ужас.
   - Теперь ты убьешь ее, - повторил жрец. - Я не умру один.
   Итак, я не ошибся. Ошибся он - не люблю, когда  со  мной  обращаются,
как с куклой.
   - Чего же ты медлишь? -  поторопил  жрец.  -  Перевяжи  меня!  Ты  же
обещал!
   - Я? Я лишь сказал, что это следует заслужить. А  твое  вранье  стоит
дешево, благородный Рексенор.
   Кровь заливала ему лицо,  текла  по  шее,  но  я  видел,  что  ничего
страшного  жрецу  не  грозит.  Рана  затянется,  а  лишнего  холста  для
перевязки у меня нет.
   Итак, я узнал, что хотел, и даже много больше.
   Оставался пустяк - выбраться из каменной могилы.
   Когда в подземелье совсем стемнело, я спустился по ступеням и  присел
рядом с Теей. Несколько часов ушло на попытки разобраться с  механизмом,
поднимавшим плиту. Он оказался не очень  сложен  -  рычаг,  два  колеса,
ворот. Но рычаг был сломан,  колеса  исчезли,  а  ворот  бесполезен  без
веревок. Впрочем, там, наверное, были даже не  веревки,  а  бычьи  жилы.
Нечто подобное я видел в Баб-Или и, будь у меня нужные части, починил бы
механизм без особого труда. Увы!
   Мы разделили с Теей кусочек лепе