ных девах сразу же вылетели  из  головы.
Вскоре я уже начисто забыл о том, где нахожусь. Крысиная нора впервые за
многие месяцы по-настоящему удивила.
   Крысы решили превратиться в волков и напасть на льва...
   "Лев болен", -  именно  так  и  начал  Итарай.  Особых  пояснений  не
требовалось - пилосский  ванакт  говорил  о  Хеттийском  льве.  Каменные
львицы над воротами Микасы -  память  о  давнем  господстве.  Но  теперь
Хаттусили больна, и больна неизлечимо.
   Голос горбуна стал резок и визглив, слушать его было нелегко, но  ему
внимали, словно лучшей певице. Да, лев болен, его логово скоро опустеет.
Гиены,  шакалы,  волки  уже  бродят  вокруг,  присматриваясь  к  будущей
добыче...
   ...В Пилосе неплохо разбирались в делах Востока,  значительно  лучше,
чем я мог предположить. Итарай напомнил о  многом.  Ашурбалит  Ассурский
отбросил хеттийцев от верховьев Тигра. Урарту теснят их к подножиям гор.
Города юга готовы отделиться.  И,  наконец,  каска  -  вечное  проклятие
Хаттусили. Лев уже не нападает, не думает о земле Та-Кемт или Баб-Или  -
а ведь хеттийцы бывали и на Евфрате, и на Хапи! Лев замкнулся в  логове,
на каменистых нагорьях своего полуострова, оберегая накопленную за  века
добычу...
   Я незаметно оглянулся - ванакты слушали, затаив дыхание. По-моему, им
было страшно. Козьи цари,  отбивавшие  дюжину  коров  у  соседей  и  тем
гордившиеся, замахнулись - пока  еще  в  мыслях  -  на  великое  Царство
Хеттийское. Но Итарай прав - лев болен, лев стар, к тому же враги теснят
его с востока, юга и севера.
   Оставался запад, а на западе - мы.
   Критянин и милавандиец согласно кивали - они-то давно присматривались
к близкой добыче. Гарп, как и я, был вначале  удивлен,  но  вскоре  тоже
весь обратился в слух. Я его понимал: удачная война - большая добыча.  С
хеттийским золотом можно не бояться каких-то лешаков.
   Старикашка Кодр то и  дело  поглядывал  в  мою  сторону  -  ему  было
интересно, и недаром. Ведь разговор предназначался главным  образом  для
меня. Ахиява - это прежде всего  Микаса:  без  моего  золота,  воинов  и
кораблей о походе нечего и мечтать.
   ...Мне приходилось бывать на военных  советах,  но  там  речь  шла  о
подкопах под вражескую стену, о ночных вылазках или тайной  разведке.  Я
не знал, как  объявляют  войну,  как  ее  готовят  и  тем  более  ведут.
Оставалось изображать из себя каменную статую из тех, что стоят в  земле
Та-Кемт, и слушать с непроницаемым лицом. Кажется, мне это удалось.
   Итарай сделал паузу, явно ожидая ответа - моего  ответа.  Можно  было
промолчать или отделаться цветистой фразой о больном льве и  его  шкуре,
которую мы начали делить слишком рано. Но разговор меня  изрядно  задел.
Да, лев болен, однако крысам в его логове  делать  нечего.  Удара  одной
лапы хватит, чтобы разметать все воинство богоравных козопасов.
   Я не выдержал и рассказал то, чему был сам свидетелем,  -  о  большом
военном смотре в Хат-тусили. Великое Солнце - Царь Хеттийский  -  собрал
войско, чтобы идти на халибов. Колесницы, панцирная конница,  легконогая
пехота в шлемах с красными перьями и, конечно, Сыновья Солнца -  гвардия
с оружием из железа. Что  может  противопоставить  этому  Ахиява?  Толпу
свинопасов с дубинами во главе  с  базилеями,  закованными  в  дедовские
панцири,  мешающие  сделать  лишний   шаг?   Неповоротливые   колесницы,
неспособные одолеть  легкий  подъем?  Тупые  мечи  из  скверной  местной
бронзы?
   Я не Адад весть какой рассказчик, к тому же мне было  изрядно  стыдно
за свой акцент. Но слушали внимательно - не меньше, чем Итарая.  Слушали
- и кивали. Пилосский ванакт не  думал  возражать  и  даже  сочувственно
качал головой, когда я говорил о том, насколько слабы крысиные зубы.  Но
как только я закончил, тут же встал толстяк Номион.
   Стало ясно - разговор готовился заранее. Ванакт Милаванды и не  думал
спорить, но  выбросил  из  пояса  беспроигрышную  кость  -  флот,  сотни
чернобоких  кораблей,  способных  высаживать  войска   в   любой   точке
побережья. Хеттийский флот слаб, он почти весь занят на юге. Берега  же,
подвластные  хеттийцам,  -  царьки,  которые  воюют  не  лучше   нашего.
Достаточно занять плацдарм - и уже оттуда удар за ударом добивать  льва.
И начать следует, конечно, с Вилюсы.
   При этом слове ванакты стали переглядываться-о Вилюсе  здесь  мечтали
давно. И не зря! Город, конечно, не сравним с Баб-Или, но богат - золота
там побольше, чем во всей Ахияве. Огромная ярмарка,  дорога  на  восток,
наконец, проливы, ведущие в море Мрака. Взяв Ви-люсу и соседние  города,
Троасу и Пергам, мы вцепимся в живую плоть Хаттусили. А за первым  шагом
последует второй. У присутствующих вновь заблестели  глаза.  Спорить  не
приходилось - в таким походе я и сам был готов участвовать даже  простым
наемником. Кодр, не  выдержав,  вскочил  и  с  гневом  стал  припоминать
какие-то давние обиды. Кажется, сын вилюсского царька украл чью-то  жену
или не выплатил штраф в Дельфы.  Во  всяком  случае,  поводы  для  войны
имеются, и гнев Дия вкупе  с  Землевержцем  Поседайоном,  без  сомнения,
готов обрушиться на нечестивцев.
   Теперь уже все шумели, и все чаще взгляды обращались на меня. Я вновь
ощутил себя самозванцем. От микенского правителя ждут решения, которое я
принять не могу...
   ...Но и отказаться невозможно. Для всех я  -  не  старший  полутысячи
разведчиков, а богоравный ванакт. Моими устами говорит Ахиява.
   И тут я вспомнил  -  шардана!  В  моем  поясе  тоже  спрятана  кость,
способная побить все прочие. Тысячи усачей на сотнях  кораблей  -  и  об
этом знаю один я...
   Я не говорил, а спрашивал.  Войска,  корабли  -  сколько?  Серебро  -
откуда? Союзники - наши и Вилюсы? И главное - тыл. Что будет  в  Ахияве,
когда  мы  уйдем  на  восток?  Гарнизоны  против   лешаков?   Гарнизоны,
охраняющие побережье? Резервы?
   Мне отвечали вразнобой, затем голоса стихли. Ванакты и базилеи  вновь
переглядывались, но уже  куда  менее  уверенно.  Наконец  Итарай  развел
руками, признав, что никто из них не вел большую  войну.  Ахиява  вообще
давно не воевала, если не считать стычек из-за угнанных коров. Но ванакт
микенский - опытный воин...
   Тут все закивали. Я понял - рассчитывали именно на меня. С  Ифимедеем
им, кажется, сговориться не удалось...
   Я сдержал усмешку, поинтересовавшись, предоставят ли они командующему
абсолютную власть. Не только над войсками, но и над  всем,  что  есть  у
бодливых козопасов. Настоящая война стоит дорого...
   На этом разговор, собственно, и завершился. Они решили подумать - что
всегда полезно. Пусть подсчитают слитки серебра в подвалах и привыкнут к
мысли, что все это вскоре будет принадлежать уже не им.
   Уже уходя, я услыхал чей-то голос: "Так все-таки, сколько?"  Хотелось
промолчать, но я все же высказал то, что  уже  потихоньку  прикинул:  не
меньше тысячи кораблей, пятьдесят тысяч воинов с хорошим  вооружением  и
припасы с расчетом на пять-семь лет войны. И это лишь для  того,  .чтобы
зацепиться за побережье.
   Рты раскрылись, подбородки отвисли. Я поглядел на компанию богоравных
и вышел, подумав, что поступил  правильно.  Они  испугались  -  и  пусть
боятся дальше! Но если все-таки они соберут армию, я ударю на Хаттусили.
Того, что есть в Ахияве, хватит на Вилюсу.
   А там приплывут шардана...
   Я  договорился  с  критянином  Фассом  встретиться   позднее,   чтобы
поговорить подробнее. Именно с этого следовало начинать - с моря...
   Во дворец, где разместились гости, мне удалось попасть лишь к вечеру.
По дороге я еще раз вспомнил весь разговор, решив, что действовал верно.
Теперь надо все рассказать Дейотаре...
   Царица еще не ложилась. В легком цветном хитоне из тирской ткани  она
показалась мне как никогда  соблазнительной  -  не  иначе  подействовало
Таинство. Но как только наши взгляды встретились, я разом  забыл  и  про
хитон, и про то, что под хитоном, - равно как про все прочее.
   - Я хотела устроить тебе сцену,  -  Дейотара  брезгливо  поморщилась,
поспешив накинуть  хлену.  -  Обычную  сцену,  которую  устраивают  жены
блудливым мужьям. Мы ведь, кажется, женаты?
   Я хотел отшутиться, но она перебила:
   - Все-таки ты  сволочь!  Спишь  с  царской  дочерью  и  не  брезгуешь
последними храмовыми шлюхами! О боги!  Голые  девки,  обмазанные  свиным
салом,  с  выщипанными  волосами  на  ногах  и  нарисованными   бровями!
Интересно, что ты пообещал за это Гарпу? Войну с дорийцами?
   Дейотара была, как всегда, близка к истине.
   - Был важный разговор, - начал я.
   - У меня тоже к  тебе  важный  разговор,  ванакт,  поэтому  я  отложу
семейные дела на потом... Она закусила губу и отвернулась.
   - Между прочим, я не изменяю тебе, Клеотер Микенский, хотя  ты  иного
не заслуживаешь. К тому же это хороший способ найти  союзников  -  сучка
Ктимена понимает толк в таких вещах...
   Внезапно я почувствовал себя виноватым. Не то что я часто  забавлялся
с дворцовыми служанками или молоденькими жрицами, но в чем-то  она  была
права.
   - Ладно... Но сначала скажи, ты сильно надышался этой дрянью?
   - О чем ты? - растерялся я. Дейотара зло рассмеялась:
   - Отец рассказывал мне про Таинство еще  много  лет  назад.  Думаешь,
девки, с которыми  ты  спал,  чем-то  отличаются  от  других?  Просто  в
светильники они насыпают какие-то сушеные корни, блудливые козлы,  вроде
тебя, вдыхают дым... Впрочем, остальное тебе известно самому...
   Вспомнилось - светильник действительно  горел,  и  дым  от  него  был
пряным, дурманящим.
   Я вздохнул.
   - Голова вроде ясная... Аида богоравный Гарп!..
   Мелькнула мысль, что Дейотара могла тоже не  полениться  и  раздобыть
подобные корешки. Может, мы бы и ссорились меньше.
   - Был разговор о лешаках, царица. И еще один - очень важный.
   - Потом...
   Дейотара пододвинула кресло и заговорила совсем тихо, хотя в  большой
комнате мы были одни.
   - Плохие новости, ванакт. Просто плохие и очень. С каких начать?
   - С очень плохих, - вздохнул я.
   - Я узнала, кто убил Эгеона.
   - Кто?
   - Подожди! - поморщилась она. - Пока  ты  валялся  с  этими  сальными
сучками... В общем, перед отъездом ты приказал  отпустить  геквета  того
орха, где служили убийцы. Я отменила твой приказ и  велела  пытать  его,
пока не сознается...
   Меня невольно передернуло. Царица, не заметив, продолжала:
   - Он молчал несколько дней, но я  позвала  самых  опытных  палачей...
Сегодня утром прибыл гонец - я оставила лошадей по  всей  дороге,  чтобы
узнавать новости первой. Приказ действительно был, ванакт.  Настоящий  -
не тот, что показали  тебе.  Тот  -  обычная  подделка.  А  в  настоящем
говорилось, чтобы геквет отправил десять воинов во главе с комавентом на
дорогу в Аргос, где должен был проезжать Эгеон, и прикончить его.  Убийц
после этого было велено убрать без следа, а в вещи комавента  подбросить
разбойничий перстень.
   Вначале я не поверил. Геквет посылает убийц?!
   - Кто... - в горле пересохло. - Кто отдал приказ?
   - Я узнала еще кое-что, - не отвечая, продолжала Дейотара. - Помнишь,
я говорила тебе, что брат Прета служил в Навплии, рядом с  дворцом  этой
суки? Так вот, Эгеон часто бывал у Кти-мены, особенно в последний месяц.
Как думаешь, кому он мог помешать?
   - Мантос... - прошептал я. - Нет, не может быть!
   В ответ послышался смех.
   - Глупый наемник! О чем ты думал, когда убивал  моего  отца?  Что  та
сволочь, которая толкает тебя в спину,  -  цвет  Микен?  Твой  Мантос  -
предатель, он предал отца и предал тебя!
   - Он... - слова давались с трудом. - Мантос мстил...
   - Он ползал под подолом у этой суки! А  ты  не  дал  Ктимене  ничего,
кроме головы моего отца. Ей мало крови...
   Вспомнился список, вытканный на священном покрывале.
   - Она умна!  Ты  приблизил  Мантоса  за  то,  что  он  предал  своего
господина, а Ктимена уложила его в постель. Теперь Мантос  будет  делать
все, чтобы послужить ей и своему ублюдку.  Этот  мальчишка,  Эгеон,  был
нужен ей на всякий случай - если Мантос струсит. А может, через него она
думала приманить Прета - ведь он тоже от тебя не в восторге...
   - Это очень плохая новость, - я уже начал приходить в себя.  -  Какая
же просто плохая?
   - В Микенах на каждом углу кричат, что ты  самозванец.  Толпы  бродят
возле толоса, где похоронен Клеотер, - говорят, там видели его  призрак.
А ведьма Гирто вопит, что тебя оставили боги и престол должен перейти  к
другим потомкам Главка.
   ...Да,  я  рано  успокоился,  рано  принялся  поучать  провинциальных
козопасов. Адад лишил меня разума!
   - Гирто... Она тоже говорит, что я самозванец?
   Дейотара пожала плечами:
   - Кажется, нет. Но гнев  Дия  на  твою  голову  призывает  достаточно
громко.
   - А Эриф? Царица фыркнула:
   - Заболел - не показывается ни в храме, ни на улице. Ждет... Это  еще
не все, ванакт. Кто-то  написал  Скиру,  что  его  сын  убит  по  твоему
приказу. Он поверил.
   О старом волке я не забывал, но за все эти дни мы с ним  ни  разу  не
встретились. Я  еще  подумал,  что  гостеприимный  хозяин  старается  не
пускать его на глаза гостю.
   Теперь мы оба молчали. Я старался не глядеть на  Дейотару,  заставляя
себя думать. Случилось  то,  чего  я  опасался  с  первого  дня.  Теперь
остается ждать, когда моя  .голова  украсит  крепостные  ворота,  -  или
бежать. Боги Аннуаки оказались все-таки милостивы к "серому коршуну".  У
меня есть несколько талантов, лошади и верные шардана. До моря недалеко,
и первый же корабль унесет меня прочь от берегов негостеприимной родины.
Я зря возвращался -  боги  посмеялись  над  бывшим  царским  мушкенумом,
искавшим новую службу. Вновь вспомнилась  байка  про  хабирру,  ставшего
наместником.  Парень  не  растерялся,  а  я  позволил  сделать  из  себя
"ушебти".
   Хватит!
   Я украдкой взглянул на Дейотару и вдруг понял - без  меня  ее  скорее
всего убьют.  Если  Ктимена  победит,  то  не  пожалеет  серебра,  чтобы
прикончить дочь Ифимедея.  Прикончить  -  а  еще  лучше  взять  живой  и
расплатиться за все. И расплачиваться будут не только с нею. Ктимена  за
эти месяцы выткала немало списков...
   А что, если уехать в  Тир  не  одному?  Конечно,  Дейотара  -  не  та
женщина, с которой станешь жить по доброй воле. Но ведь, в конце концов,
я ей кое-чем обязан...
   - Я виновата перед тобой, ванакт, - внезапно произнесла она.
   - Ты? - поразился я.
   Она кивнула:
   - Я сделала то, что обычно карается смертью, - воспользовалась  твоей
печатью...
   "Всего-то?" - чуть не брякнул я, но опомнился и нахмурил брови:
   - Ты? Ты посмела? Посмела?!
   Кажется, получилось весьма внушительно!
   - Погоди, Клеотер, - быстро заговорила он. - Печатью ванакта не смеет
распоряжаться никто, отец говорил мне об этом много раз. Но  у  меня  не
было времени...
   Интересно, зачем ей печать? Отправить письмо в Хаттусили  с  просьбой
об убежище?
   - Я приказала всем шардана уйти из Микен и занять  акрополь  Коринфа.
Их пятьдесят человек, без тебя они не удержат дворец. А Коринф рядом, мы
сможем там отсидеться - а затем ударить.
   Я задумался, затем кивнул - в ее словах был резон. Армия  подчиняется
Мантосу, ему несложно захватить Микасу. Но Коринф останется у меня.
   - Я послала письмо в Дельфы жрицам оракула с просьбой дать совет.  От
твоего имени.
   - Вот это ты зря! - искренне огорчился я.
   Три безумные старые девы -  что  они  могут  посоветовать?  Если  они
только узнают, кто я такой...
   - Уже знают. Ктимена послала к ним спросить - кто  должен  править  в
Микенах и кто тот, кого называют Клеотером? Эти старые девы, ванакт,  не
так глупы. Их устами вещает Гея...
   - Она тебе навещает, -  пообещал  я,  понимая  -  спорить  с  царицей
бесполезно.
   - Оракул признал тебя, помнишь? И благословил наш брак.
   - Ну, в этом он явно  ошибся!  Помоги  Адад,  чтобы  Гея  ошиблась  и
теперь!
   В тот же момент я  получил  по  скуле  -  причем  достаточно  сильно.
Дейотара, поморщившись, потерла ушибленные костяшки пальцев.
   - Это за твои слова, Клеотер.
   - Что с тобой, женушка? - поразился я. - С каких это пор  тебе  стали
дороги супружеские обязанности?
   -  Дурак!  -  отрезала  она.  -  Если  бы  я  искала  самозванца,  то
постаралась бы найти получше тебя. Почему я не мужчина?!
   - Боги несправедливы, царица, ты тут права.
   Ванакт Дейотар стал бы грозой всего мира. Ладно, ванактисса, может, я
расскажу тебе о беседе  с  несколькими  богоравными  любителями  сальных
девиц?
   Она выслушала меня молча, подумала и кивнула.
   - О войне с Вилюсой говорят давно. Отец был не против, но считал, что
мы еще не готовы. Золото Вилюсы решит многие проблемы, к тому  же  вождь
похода станет царем царей...
   - Если победим, - уточнил я. - На подготовку уйдут годы, а  Хаттусили
еще может постоять за себя.
   - Шардана, - кивнула она.
   - Да, шардана. С ними я бы рискнул...  А  пока,  царица,  подумаем  о
ближайшем будущем. В Микасу, как я понимаю, можно не  спешить.  Дейотара
покачала головой:
   - Ктимена  натравит  на  тебя  толпу,  а  Мантос  наведет  порядок  и
провозгласит ванактом своего сына. Поедем  в  Коринф  и  будем  собирать
силы. Тебе надо поговорить с Итараем и, конечно, с Гарпом.
   - Завтра охота, - напомнил я, - богоравные будут гоняться за каким-то
несчастным вепрем.
   - Да. Постарайся поговорить, с кем  нужно.  Но  будь  осторожен,  мой
глупый супруг. Этим вепрем можешь стать ты... И не вздумай  гоняться  за
лесными нимфами - те, кто имеет с ними дело, превращаются в бревна.
   ...Лет пять назад, когда мы были в Ассуре,  нас  пригласил  наместник
Нина на охоту в степь, где бродили дикие ослы. До сих  пор  помню  свист
ветра в ушах, топот копыт, рев труб - и ответный  рев,  когда  навстречу
выскочил  львиный  прайд,  тоже  вышедший  поохотиться.   Мы   чуть   не
превратились в добычу - всадники  падали,  огромные  когти  впивались  в
тела... Настоящий бой - без пленных и пощады.  Двое  ассурцев  заплатили
жизнями, мне повезло больше  -  львиные  зубы  слегка  оцарапали  бедро.
Огромную гривастую шкуру, доставшуюся мне  после  схватки,  я  продал  в
Баб-Или - и до сих пор жалею.
   Здесь все было иначе. Вепрь - по слухам, посланный  в  Фивы  какой-то
разгневанной богиней - оказался один против целой  толпы  козопасов,  не
считая нескольких десятков собак. Я искренне желал ему победы  и  только
порадовался,  когда  клыкастый  секач,  распугав  псов,  прорвал   строй
загонщиков и устремился в чащу. Да поможет ему разгневанная богиня!
   Богоравные изрядно запыхались - пришлось побегать  по  лесу,  и  Гарп
пригласил нас в небольшой домик посреди чащи, где, кажется, жил какой-то
жрец-отшельник. Поскольку секач оставил нас с носом, для гостей зарезали
безответную домашнюю свинью. Мы умылись и,  предвкушая  обед,  расселись
возле старого рассохшегося  стола,  где  уже  стояли  полдюжины  дорогих
критских кувшинов, украшенных изображениями зеленых водорослей и мрачных
осьминогов. Я заметил, что в домике собрались все те же - Гарп,  Итарай,
старикашка Кодр и наши гости из-за моря. Я был вместе с Претом, которого
в этот день решил не отпускать от себя, а  восьмым  за  столом  оказался
нежданный гость - Скир. Старый волк бросил на меня мрачный взгляд,  и  я
почувствовал тревогу. Прет коротко поздоровался с отцом, но не подошел к
нему.
   Уже за столом я понял, что обед - не главное, за чем нас  пригласили.
Пили мало - лишь  смачивали  губы  прекрасным  критским  вином.  Чего-то
ждали. Выглянув в окошко, я заметил на поляне невесть  откуда  взявшихся
воинов в тяжелых рогатых шлемах и  начищенных  панцирях.  Значит,  охота
здесь ни при чем.
   Я кивнул Прету, он понял и закусил губу.
   Обедали молча, никто не произносил здравиц.  Я  заметил,  что  соседи
стараются не смотреть в мою сторону. Секиру я не взял и чувствовал  себя
беззащитным. Правда, у нас с Претом были мечи, но  кому  в  случае  чего
придет на помощь первый геквет, было неясно.
   Нако