амбал лет  тридцати.  Хищный  прищур
небольших, глубоко посаженных глаз, мощный квадратный подбородок,  плос-
кие уши боксера, стрижка бобриком, из-за которой и без того его  крупная
голова казалась еще больше, - все это вместе придавало его облику внуши-
тельность и агрессивность. Правда, праздничный блеск  глаз  и  резиновая
улыбка, с которой он выслушивал остальных, несколько сглаживали устраша-
ющее впечатление. Улыбка редко появляется на его лице.
   Сегодня, двенадцатого августа, у него был день рождения. Ради  такого
дня, который, как известно, бывает лишь раз  в  году,  можно  и  рассла-
биться, можно изредка и улыбнуться.
   Веселье было в самом разгаре - разливалось спиртное, звучали тосты, с
хрустальным звоном сдвигались бокалы. Пожилой бородатый бард  с  акусти-
ческой гитарой, типичный ресторанный мужик типа Звездинского,  хрипел  с
подиума в центре зала куплеты на блатной фене:
   В кабак заехал на "стрелу",
   Подсел я правильно к окну,
   И объяснил все в исключительной манере.
   Двоих я сразу срисовал -
   Один у плинтуса стоял.
   Я понял: "крыша" - это милиционеры.
   Впрочем, собравшиеся почти не слушали барда, их внимание было  сосре-
доточено на виновнике торжества.
   - За новорожденного!
   - За тебя, Свеча!
   - Чтобы свечи твоим врагам на могилы ставили! - щегольнул  каламбуром
один из пацанов.
   В голове плыл негромкий гул  -  умиротворяющий,  приятный,  сиреневой
дымкой отделяя собравшихся от будней, минувших и будущих:  с  "терками",
"наездами", "стрелками", коварными ментовскими прокладками и прочими из-
держками их опасной профессии. Причем настолько опасной, что каждый день
может  в  любой  момент  закончиться  кабинетом   следователя,   "хатой"
следственного изолятора, зарешеченными окнами печально известной двадца-
той больницы или секционным залом морга.
   Это только в уголовной лирике, столь любимой  прыщавыми  малолетками,
"гнущих пальцы" на блатной манер, будни бандитов представлены в романти-
ческо-возвышенном ореоле. Вон и ресторанный мужичок  на  подиуме  хрипит
под гитару:
   Когда бугор у них пришел,
   Они - за "перья", я - за ствол.
   Но ничего тут не поделаешь: работа.
   Но кто же будет отвечать?
   Они вдруг заднюю включать,
   А мне валить их тоже, в общем, неохота...
   На самом-то деле все проще, бесхитростней, но куда с большей кровью и
жесткостью.
   Жизнь коротка, и никто из собравшихся на дне  рождения  бригадира  не
мог сказать, насколько коротка. Вот и хочется каждый день  прожить  так,
словно бы он последний.
   - Ну что, Свеча? - Маленький, верткий пацан в  светло-сером  пиджаке,
подняв стопочку с водкой, обвел гостей взглядом. - За твой день рождения
уже пили, за погибель всех твоих врагов тоже. А давайте  я  философский,
проникновенный тост скажу, а?
   Присутствовавшие, явно ожидая чего-то веселого, оживились.
   - Давай, Укол, говори!
   Тот, кого гости назвали Уколом, состроил серьезное лицо и произнес:
   - Поэт сказал: "Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно".
   Улыбки застыли на лицах пацанов.
   - А при чем тут звезды? - спросил один.
   - Ты че - в профессора, в ботаники записался? - хохотнул другой.
   - Укол, братишка, поясни пацанам, о  каких  таких  звездах  базар?  -
Свечников, хотя и понимал, что это какая-то хитрая шутка, но почемуто  и
на своем дне рождении хотел выглядеть значительным и серьезным. - Уж  не
о тех ли, что у мусоров на погонах?
   - Когда мента поганого хоронят, всегда на могиле ставят  типовой  па-
мятник с красной звездой, - пояснил  произносивший  тост.  -  За  что  и
выпьем!
   Последние слова заглушили одобрительные возгласы:  тост  пришелся  по
вкусу, явно понравился. Выпив, братва наконец вспомнила и о приглашенных
бизнесменах. Те по-прежнему напряженно сидели с краю, точно пленники лю-
доедов.
   Они пришли на день  рождения  бригадира  "крышников"  с  подношениями
(столик, естественно, был оплачен ими же), и теперь  настал  момент  эти
подношения преподнести.
   - Ну, барыги, когда будете нашего старшого поздравлять? - Укол,  лихо
опрокинув стопочку с водкой, обернулся к одному из бизнесменов  -  толс-
тенькому, чернявому мужчине, напоминающему навозного жука.
   Тот засуетился, полез в карман, извлекая оттуда небольшую коробочку.
   - Сергей Иванович, - произнес жукообразный задушевным  голосом,  -  в
этот торжественный день позвольте преподнести вам наш скромный  подарок.
Пусть стрелки этих часов, - бизнесмен открыл футляр,  извлекая  из  него
золотые часы, - отсчитывают для вас только радостные минуты жизни.  И  я
хочу выпить, чтобы вы...
   Укол вновь разлил спиртное, а Свеча, не дослушав бизнесмена даже ради
приличия, уже принимал из его рук презент.
   - Ни хера себе! "Патрик Филипп"! - благосклонно воскликнул он. -  Ну,
удружил, Гена, удружил! Давно о таких мечтал.
   Жукообразный хотел было сказать еще чтото, но его одернул все тот  же
Укол.
   - Ну что, пацаны, какая у нас дальше культурная программа?
   - Барух бы каких снять, бухла прикупить, да в сауну, - предложил Све-
ча, щелкнув золотым браслетиком на широком запястье.
   - Тоже неплохо. - Видимо, поведение подшефных барыг было столь безуп-
речным, что Укол, бывший на дне рождения своего бригадира  кем-то  вроде
распорядителя, посчитал возможным пригласить и их.  -  Ну  что,  господа
бизнесмены, поехали с нами? Не пожалеете. Гулять так  гулять!  Есть  тут
один спорткомплекс. Телок потрахаем, заодно, как  говорится,  и  помоем-
ся... Слышь, Свеча, тут животных наберем или по дороге наснимаем?
   Однако веселую поездку в сауну, обещавшую стать достойным венцом  дня
рождения, пришлось временно отложить: в  дверном  проеме  появились  еще
двое, отлично знакомые всем, кто сидел за столом. Это были братья  Луки-
ны, Миша и Коля, несомненные лидеры группировки, под началом которой ра-
ботал и Свеча, и пацаны его бригады. Оба рослые, широкоскулые,  накачан-
ные, с поразительно одинаковым выражением лиц,  по  которому  невозможно
было прочитать, что у братьев на уме.
   Группировка братьев, получившая название урицкой, нарисовалась в сто-
лице довольно давно, в конце восьмидесятых - начале девяностых.  Братья,
обладавшие несомненным организаторским талантом, сумели  сбить  довольно
крепкую силовую бригаду, куда вошли как вышедшие в  тираж  спортсмены  -
штангисты, борцы, боксеры, биатлонисты, многоборцы, - так  и  профессио-
нальные уголовники, имевшие за спиной как минимум по одной  "командиров-
ке" "за решки, за колючки". Хотя Лукины не имели ни одной судимости,  не
побывали даже на "хате" изолятора временного содержания, к воровским по-
нятиям они относились весьма лояльно. У группировки был и вор, ее  кури-
ровавший, - довольно  авторитетный  в  столице  законник  Крапленый.  Не
"апельсин", но настоящий, правильный вор, выступавший не только  в  роли
третейского судьи, но и в качестве своеобразного буфера  между  урицкими
пацанами и остальной воровской публикой.
   Так же, как и многие в те времена, урицкие пацаны начинали с  элемен-
тарных автокидков, вышибания долгов, наездов на владельцев кооперативных
киосков. Вскоре в поле их зрения попали  несколько  перспективных  фирм,
которых не стали мелочно дербанить почем зря, а, наоборот, растили из их
владельцев "кабанчиков", чтобы дербануть всего лишь разок, но  покрупно-
му. Такая тактика оправдала себя на сто процентов -  деньги,  полученные
братьями Лукиными в конечном итоге, вкладывались в  наиболее  прибыльный
бизнес: производство фальшивой водки, бензоколонки, автосервис, увесели-
тельные заведения.
   Реальная сила любой оргпреступной группировки  характеризуется  тремя
факторами: финансовыми возможностями, количеством стволов и связями.
   К середине девяносто пятого года по количеству подопечных фирм и бан-
ков, по числу стволов урицкая группировка не могла сравниться ни  с  ог-
ромной империей солнцевских, ни  с  беспредельными  дагестанцами,  ни  с
дерзкой "долгопой". Но они тем не менее занимали собственную нишу в сто-
личном криминальном мире, которую не собирались ни с кем делить  ни  при
каких обстоятельствах.
   Братья Лукины стояли во главе урицких около пяти  лет.  Авторитет  их
был непререкаем не только из-за своеобразных талантов, но и еще по одной
причине: братья ревностно следили за внутренними делами в бригадах и  не
позволяли усилиться кому-нибудь из пацанов. И не дай Бог было кому-то из
них набрать вес: такого либо по предварительной  договоренности  сдавали
конкурентам (с последующим "завалом" на  какой-нибудь  "стрелке"),  либо
выбрасывали на раздербан руоповцам.
   Свеча, выросший в небольшом провинциальном городке российского Нечер-
ноземья, ничем особым не выделялся: окончил спортивную  спецшколу  олим-
пийского резерва, отслужил срочную в армии,  вернулся  домой.  Женитьба,
рождение ребенка, развод. Несколько раз конфликтовал с законом, имел  за
плечами условную судимость. Он попал в группировку сразу же после смерти
брата. Покойный Глобус примерно за год до смерти вызвал его в  Москву  и
ввел братана в криминальные структуры Москвы, выступив в качестве  свое-
образного толкача. В те времена авторитет Глобуса способствовал  карьере
брата. Свечников, человек неглупый и достаточно дальновидный, рос как на
дрожжах. У Лукиных, с которыми Глобус поддерживал  приятельские  отноше-
ния, недавний провинциальный мастер спорта по боксу довольно быстро  вы-
бился сперва в звеньевые, а затем в бригадиры. Но после внезапной смерти
брата-законника Сергея Свечникова стали тормозить. Это вовсе не  означа-
ло, что он не был авторитетным у пацанов. Но Лукины, понимая, что конку-
рент им ни к чему, сознательно не поручали ему дел важных и  перспектив-
ных...
   В последнее время, как казалось Свече, братья стали косо смотреть  на
него. Неизбежно назревал крупный "рамс", или  "непонятка",  как  принято
говорить в подобных случаях.
   К тому же природное самолюбие Свечникова не позволяло ему долго оста-
ваться бригадиром. Он понимал, что братва ждет от него Поступка -  одно-
го-единственного. И брат законного вора, погибшего от руки киллера,  уже
догадывался, какого именно.
   Нет, не то, чтобы ему говорили открытым текстом  или  даже  намекали:
неглупый человек сам должен просчитывать на несколько ходов наперед.
   - Ну, Серега, поздравляем, - Миша, старший из Лукиных, с чувством по-
жал имениннику руку.
   - Всех благ тебе, братан, - Коля Лукин, приязненно улыбнувшись,  вру-
чил подарок, черную коробочку пейджера. - Расти большой, слушайся  стар-
ших, не забывай о братве. Давай, пристегивай к ремешку, чтобы было  куда
тебе названивать. У тебя мобильный вечно ломается или зависаешь где  по-
пало...
   Свеча, сдержанно поблагодарив братьев, снова уселся за стол.
   - Тут предложение поступило, - Укол принялся разливать спиртное  при-
позднившимся братьям, - взять каких-нибудь телок, и в сауну.
   Старший Лукин благосклонно улыбнулся.
   - Сауна - это хорошо. Особенно, если сисястая  телка  спинку  потрет,
яйца до блеска языком начистит. Все правильно: чистота - залог здоровья.
Только давайте еще немного посидим. Тут один человек должен подойти, мо-
жет, и его с собой прихватим...
   Естественно, и ситуация, и субординация не позволили никому  из  соб-
равшихся поинтересоваться, что это за человек, хотя  Свечников,  естест-
венно, несколько насторожился. От Лукиных в любой момент можно было ожи-
дать подвоха: что другое, а это он усвоил наверняка.
   Человек, о котором шла речь, не заставил себя долго ждать - он подсел
к столику минут через двадцать после прихода братьев.
   Пожилой, невысокий, с аккуратно подстриженной бородкой, мягкими  дви-
жениями и интеллигентностью манер, он напоминал то ли доктора  провинци-
альной больницы, то ли ушедшего на заслуженный  отдых  директора  школы.
Впрочем, густые фиолетовые татуировки-перстни  на  пальцах  красноречиво
свидетельствовали: этот человек далек и от медицины, и от народного  об-
разования.
   Обладатель аккуратно подстриженной бородки был не кем иным, как Крап-
леным - натуральным вором в законе, своеобразным "куратором" урицких.
   - Ну,  здравствуйте  всем,  -  негромко,  с  подчеркнутой  доброжела-
тельностью произнес он. - А где же наш именинник?
   Николай Лукин кивнул в сторону Свечи - тот было поднялся, чтобы осво-
бодить Крапленому почетное место, однако Крапленый, улыбнувшись, покачал
головой:
   - Спасибо. Не суетись, братан. Сегодня твой праздник. Подарок за мной
- извини, слишком поздно узнал...
   Вор, опустившись в кресло, предупредительно  освобожденное  одним  из
пацанов, принял в руки стопочку со спиртным, налитую другим  пацаном,  и
сказал с чувством:
   - Ну, за тебя, братан Свеча, за твои успехи, за твой авторитет. Репу-
тация у тебя хорошая, наслышан - никаких "косяков" за тобой не водилось.
Искренне желаю тебе, чтоб достиг ты того же, чего в  свое  время  достиг
брат твой покойный, Глобус, земля ему пухом!.. -  закончил  он,  немного
понизив голос.
   Упоминание о погибшем брате заставило Свечникова едва заметно вздрог-
нуть. Уже при появлении вора именинник понял, что сегодня за праздничным
столом речь обязательно зайдет и об убитом братане Валере.
   Вскоре веселье возобновилось - ввиду появления авторитетного человека
бизнесмены были спешно выпровождены из-за стола. Нетрезвые пацаны  разб-
релись по залу, присматриваясь к сидевшим тут телкам, сыпали  недвусмыс-
ленными комплиментами, ангажируя барышень провести веселую ночь.
   Крапленый вновь подлил в стопку водки и пристально взглянул  на  име-
нинника:
   - А я ведь не зря твоего братана вспомнил.
   Свеча внутренне напрягся - он знал, что такие разговоры просто так не
заводят. И уж тем более такие люди, как вор.
   - Парился я с твоим братишкой на Бутырке, по спецу на  одной  "хате".
Толковый и авторитетный был Валера. Умный, энергичный, хватка у него бы-
ла. Такие раз в сто лет рождаются! Ни себя, ни пацанов своих в обиду  не
давал. Мы на него тогда поставили - думали, сумеет  поднять  нашу  идею.
Я-то в свое время был одним из тех, кто венец воровской на  него  возло-
жил. А конец, видишь, какой...
   Недоговорив, Крапленый закурил. Свечников, внимательно глядя на собе-
седника, уже прокручивал в голове продолжение этой беседы.  И  приблизи-
тельно знал, о чем будет тереть с ним вор дальше.
   - Как дальше жить собираешься? - продолжая внимательно  рассматривать
Свечу, поинтересовался тот.
   - По понятиям и с уважением к братве, -  с  готовностью  ответствовал
бригадир.
   - Ну-ну, - прищурился собеседник. - По понятиям - это хорошо.  Только
братишка твой, Глобус, вот уже больше года в земле лежит, а убийца  его,
беспредельщик хренов, на воле гуляет.
   Свечников нахмурился.
   - Он ведь в "матросске" сидел... Мы все тогда думали, что гада  этого
там блатные завалят. Да сбежал вот, сука.
   - Сбежал, сука. Греется теперь где-нибудь на Багамах или  Канарах,  -
невозмутимо продолжал Крапленый. - А вы, пацаны, тут сидите,  жиром  об-
растаете, жизнь прожигаете. А он... Кровь твоего брата - на нем! А  ведь
Глобус и мне братом был. Да и  не  только  Балерина  кровь.  Много  кого
еще... Да и неизвестно, скольких еще воров, скольких золотых пацанов  он
перешмаляет!
   Свеча понял: теперь или никогда! Вот он, шанс: дать вору слово  найти
и завалить киллера Солоника, выпустить нутро из  этой  суки,  поднявшего
руку на вора. Мало того, что получить моральное  удовлетворение,  еще  и
упрочить свое положение в уголовном мире, завоевать  весомый  авторитет.
Уж после такого братья Лукины наверняка начнут с ним считаться!
   - Так что скажешь?
   Лицо Свечникова сделалось каким-то торжественным и в то же время неп-
роницаемым.
   - Слово даю, если этого урода не найду и не вальну! Бля  буду,  слово
пацана!..
   На лице Крапленого обозначилось нечто вроде улыбки.
   - Уже теплей... Только ведь он хитрожопый, сука. Прячется.  Это  тебе
не бизнесмен, на которого пацаны наехали, - снял квартиру на другом кон-
це Москвы и руководит оттуда своим бизнесом по мобильному. Это -  профи.
Тут о нем по Москве разная параша ходит: будто бы и кагэбэшники  его  на
что-то там натаскивали, будто бы стреляет он, как Бог. Насчет кагэбэшни-
ков не знаю, но то что снайпер он классный, это точно.
   - Да уж знаю, - Свеча закурил, глубоко затянувшись. - Наплели  о  нем
всякого... Мало того, что натуральный урод, так еще и бывший мусор!  Все
газеты только о нем и пишут!
   - Ну, и когда его искать начнешь? - невозмутимо поинтересовался Крап-
леный.
   Это был ключевой момент. Все! Слово дано, обратного пути нет. Автори-
тетный пацан, дав однажды слово вору, не может его нарушить ни при каких
обстоятельствах. За язык Свечу никто не тянул. Не нашел, не завалил гни-
ду - считай, офоршмачился. А офоршмачившись перед вором,  пацан  никогда
не сможет рассчитывать выбиться в авторитеты.
   С силой затушив окурок, брат покойного законника произнес:
   - Прямо завтра и начну. Эй, пацаны! - крикнул он своим бригадирам.  -
Подгребайте к столу, базар тут один интересный...
   Спустя несколько минут Свеча уже говорил, и голос его звучал сурово и
внушительно:
   - Я говорю, все слышат: даю слово Крапленому, что найду ту гниду, ко-
торая братана моего вальнула. Слово пацана даю. Имя киллера вы все знае-
те - Солоник. Его еще называют Саша Македонский. Он сам родом из  Курга-
на, бывший мусор, по слухам, тасовался с шадринскими. Крови на нем  мно-
го. Знаете о нем и то, что с месяц назад он сделал лыжи из  "матросски".
Теперь в бегах. Менты его ищут, "контора", все дела... Так вот: объявля-
ем на него розыск. Мы не менты, за зарплату не работаем. Дела наши с ба-
рыгами и разборку с березовскими отложим на потом. На святое  дело  отп-
равляемся. Короче говоря, завтра же вылетаем туда. Волыны  и  лимоны  не
берем, едем пустыми. Ты, Рыжий, - Свечников обернулся к  пацану,  фигура
которого свидетельствовала, что в свое время  он  занимался  штангой,  -
отправишься со стволами самостоятельно. Не впервой. В Кургане  встретим-
ся.
   - Ну, приедем мы в Курган, а там что? - спросил Укол.
   - Посмотрим, - поморщился Свеча. - На месте разберемся. Может быть, с
местной братвой сойдемся, может быть, кого из  его  родных  в  заложники
возьмем. Дети у него там вроде, старики. К каждому по мусору не  приста-
вишь. Обещаю всем одно, - бригадир выразительно взглянул на вора, - это-
му сученку не жить...
   Крапленый благосклонно выслушал слова Свечникова - этот человек  вну-
шал ему мысль, что Солонику действительно не жить. И не только в  покой-
ном Глобусе тут дело. Что теперь былое ворошить?  Длугач  мертв,  а  он,
Крапленый, жив. Так же, как и Македонский. И как  знать  -  не  его  ли,
Крапленого, голова появится когданибудь в перекрестье оптического прице-
ла знаменитого киллера?
   Пацаны из бригады особо не высказывали эмоций. Что поделаешь,  работа
такая. Надо все бросать и лететь в какой-то там Курган -  значит,  надо.
Да и уважаемый вор вроде бы в том заинтересован...
   А братья Лукины встретили обещание Свечи без особого энтузиазма.  Они
знали: в том случае, если брат покойного Глобуса  действительно  сдержит
слово, с таким человеком придется разговаривать по-иному...


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   "Если ты не придешь в политику, то политика сама придет к тебе".  На-
верное, эта расхожая премудрость по справедливости применима к сегодняш-
ней России.
   Организованная преступность, уличный бандитизм со стрельбой и взрыва-
ми, заказные убийства, похищение детей с целью  выкупа,  короче  говоря,
полномасштабный криминальный беспредел - это  не  только  суровая  проза
российских будней, не только предмет ежедневных страхов  среднестатисти-
ческого налогоплательщика, не только горе, кровь и слезы, но и серьезный
козырь в политической игре. И козырь этот, извлеченный в нужное время  и
в нужном месте, способен крыть едва ли не все остальные карты.
   Наверное, именно об этом думали те, кто собрались