церов  из  "силовых"  Седьмого  и  Девятого
Главков (соответственно - спецназы и охрана членов правительства  и  ЦК)
было более чем проблематично, но Координатор с присущей ему  дипломатич-
ностью вывернулся и тут, предложив привлечь проверенных ребят, прошедших
Афганистан, или же, используя противоречия в преступной среде, - лиц, по
тем или иным причинам отошедших от криминалитета, но в той или иной мере
"замазанных" перед законом. Второе представлялось более удобным - "зама-
занные" легко управляемы, потому что их удобно шантажировать.
   Когда за окнами стемнело и над подземным  входом  в  метро  "Лубянка"
зажглись кровавокрасные, как мясной филей на срезе,  буквы  "М",  хозяин
начальственного кабинета, преисполненный ощущением хорошо прожитого дня,
вызвал из гаража служебный автомобиль, накинул плащ, но в самый  послед-
ний момент вновь поставил в видеомагнитофон кассету - ту самую.
   Наверное, он помнил ее наизусть - включая цифирьки часов, минут и го-
да в правом нижнем углу.  Причаливший  к  тротуару  тяжелый  темно-синий
"Мерседес", потрепанная зеленая "копейка", автоматный ствол, окровавлен-
ные бетонные плиты перед офисом, столб огня над молочной "девяткой"...
   - Чем же тогда мы будем отличаться от них? - спросил он  себя  вслух.
Ответ самому себе прозвучал парадоксально: - Да ничем...
   Предложение Координатора было принято руководством с некоторыми  сом-
нениями - все-таки теперь не  1919  год  с  его  "красным  террором",  и
действовать подобными кавалерийскими методами как  минимум  сомнительно.
Да и нет ничего тайного, что не становится явным. Утечка информации рано
или поздно произойдет, и реакцию  общественного  мнения,  подогреваемого
ненавистной прессой и еще более  ненавистным  телевидением,  предугадать
нетрудно.
   Но все-таки руководство дало согласие - видимо, картина, описанная  в
меморандуме, действительно оправдывала самые худшие  опасения.  Так  при
Главке Координатора появилось отдельное силовое подразделение "С". Прав-
да, появилось пока лишь на бумаге - предстояло решить  множество  техни-
ческих проблем: финансирование, материальная база, кадры... Но,  как  бы
то ни было, к середине лета подразделение "С" уже существовало как  бое-
вая единица - правда, скорее экспериментальная.  Авторитетные  аналитики
из Пятого ("идеологического") Главупра, просчитывающие ситуацию, опытные
инструкторы из "семерки", экономисты -  подбор  кадров  давал  основания
считать, что конечная цель, поставленная перед этим "эскадроном смерти",
будет решаться оперативно и грамотно.  Координатор  занимался  детальным
подбором исполнителей - эта проблема, одна из  самых  скользких,  должна
была разрешиться до конца года.
   Но одно дело - решить проблему теоретически, умозрительно, то есть на
бумаге. Совсем другое - правильно подобрать кадры, изыскать финансы, ре-
шить массу технических моментов, которые при составлении меморандума  не
представляются серьезными. К тому  же  в  самый  разгар  создания  новой
структуры из-за планового сокращения  центрального  лубянского  аппарата
сам Координатор вышел в резерв по возрасту.
   Как ни странно, но изменение в статусе бывший генерал-майор спецслужб
пережил почти безболезненно. В отличие от многочисленных  коллег  он  не
впадал в запой, не пытался пустить себе пулю в лоб  и  не  вербовался  в
"горячие точки".
   Основания для спокойствия давали многие вещи - во-первых,  наработан-
ные за время службы связи, позволившие заняться  относительно  серьезным
бизнесом. Во-вторых, жизненный опыт: кто-кто,  а  Координатор  прекрасно
знал, что он рано или поздно пригодится родному ведомству (правда,  воз-
можно, в ином качестве). Ну а в-третьих - и это самое главное! - все ни-
ти структуры "С" по-прежнему оставались в его руках. Тайное  спецподраз-
деление было его и только его детищем; генерал-майор был уверен,  что  у
человека, занявшего его бывший кабинет, вряд ли хватит выдержки, опыта и
ума, чтобы вести правильную политику. Да и  не  поручит  ему  начальство
столь щекотливое задание.
   Впрочем, он прекрасно оценивал возможности родной конторы.  В  случае
активизации структуры "С" она рано или поздно попала бы  в  поле  зрения
бывших коллег - а потому следовало найти компромисс.
   Координатор, скрытый честолюбец и опытный интриган, не мог не  понять
очевидного: теперь, в начале девяностых принадлежность к органам уже  не
давала той безусловной власти, как несколько лет назад.  Причастность  к
высшим государственным интересам и идеология отошли на задний план;  те-
перь в Москве, да, пожалуй, и во всей России  все  решали  прежде  всего
деньги.
   Структура "С", выведенная с Лубянки, никоим образом не соотносилась с
государством и, естественно, никак не подкармливалась, а это значит, что
ей рано или поздно пришлось бы  функционировать  на  самофинансировании,
добывая для себя средства к существованию.
   Выход, который напрашивался сам собой, был найден быстро: Координатор
зарегистрировал (естественно, на подставное лицо)  охранную  фирму,  под
вывеску которой в короткий срок собрал бывших коллег.  Нынешние  коллеги
помогли с льготами по налогам. Это решало проблему существования "С", но
лишь частично, разве что в плане легализации.
   Взвесив "за" и "против", бывший руководитель спецслужб дошел до  оче-
видного: ликвидация всех этих паханов, воров и авторитетов  ради  самого
факта ликвидации, то есть акта неотвратимого, но справедливого возмездия
(как и было задумано первоначально), - предприятие как минимум глупое  и
наивное. Теперь, в эпоху "дикого" капитализма, ликвидация оправдана лишь
в том случае, если деньги криминалитета переходят к законной власти.
   А какая власть в нынешней России законная, об этом Координатору можно
было и не говорить: сам ее более двадцати пяти лет утверждал и  защищал.
Уж наверняка не та, которая красуется по телевизору. Умные люди  никогда
не светятся - утверждение настолько очевидное, что  не  требует  доказа-
тельств.
   С такими мыслями он отправился на родную Лубянку, записался на  прием
к высокому начальству - аудиенция была дана, и резервный генерал беседо-
вал с действующим часа четыре.
   Координатор вышел из высокого кабинета усталый, но довольный и улыба-
ющийся - хозяин проводил его до дверей, улыбаясь в ответ - по этим улыб-
кам можно было догадаться, что они обо всем договорились.
   Или почти обо всем. Отослав за какой-то  надобностью  секретаря,  лу-
бянский начальник спросил хитро:
   - А вы не боитесь, что идея имеет свою изнанку?
   - Какую именно? - спросил посетитель, примерно понимая, какой  вопрос
теперь последует; он уже был внутренне готов к нему.
   - Эта структура, которую вы задумали еще в свою бытность тут...  про-
тивозаконна и антиконституционна. Вы ведь сами понимаете.
   Собеседник кивнул:
   - Естественно.
   - Но противозаконность действий порождает  естественную  вседозволен-
ность руководства и исполнителей. Сокрытие информации ведет к тотальному
государственному беспределу - последнее куда хуже беспредела  бандитско-
го, - наконец сформулировал хозяин. - Чем же тогда вы будете  отличаться
от какойнибудь люберецкой или, скажем, солнцевской преступной группиров-
ки?
   - Ничем, или - почти ничем. Цель оправдывает средства, а из двух зол,
как известно, выбирают меньшее. А потом деньги ведь не пахнут, - резерв-
ный генерал спецслужб был убежден, что афоризмы, особенно если они  свя-
заны логически, всегда действуют убедительно.
   Пожалуй, последний афоризм прозвучал наиболее веско - Координатор уже
знал, что теперь, в начале девяностых он актуален не только для  коммер-
ческих, но и для лубянских структур...


   ГЛАВА ВТОРАЯ

   Небольшой город Курган - неприметная точка на огромной  желто-зеленой
евразийской карте России, в  черно-синем  переплетении  артерий  автомо-
бильных и железных дорог, - почти ничем  не  примечателен.  Грязно-синяя
вена реки Тобол, темные трубы отравляющих воздух  заводов,  геометричес-
ки-правильные железобетонные коробки пролетарских микрорайонов по окраи-
нам, редкие автобусные остановки, как мухами, облепленные по утрам  спе-
шащим на родные заводы похмельным рабочим классом.
   Не город - областной центр, административная единица. Подобных в Рос-
сии десятки, и все, как один, неуловимо похожи друг на друга.
   И уж если, не дай Бог, доведется тут родиться и жить, то вряд ли мож-
но рассчитывать в дальнейшем на что-то путное. В таком городе, как  пра-
вило, не живут - существуют.
   В тоске забранного в бетон пространства жизненный сценарий  предопре-
делен на много лет вперед: школа, ПТУ, заарканивание дешевых,  вульгарно
накрашенных телок на дискотеках, армия, женитьба, завод по  производству
чего-то важного для страны, но по большому счету ненужного, праздники  -
баньки по субботам, бытовые пьянки с приятелями и  соседями  по  воскре-
сеньям, как-то незаметно перерастающие в бытовые драки с  жестоким  кро-
вопролитием...
   Тут, в провинциальных областных центрах,  люди  живут  не  мыслями  и
чувствами, а инстинктами, по большей части темными  и  непредсказуемыми.
И, наверное, именно потому в таких городках милиция лютует,  как  нигде.
Может быть, и справедливо: если бы не подсознательный страх перед мента-
ми, если бы не угроза наказания, вся эта дикая орава вечно пьяных бывших
пэтэушников, полных нереализованной силы молодых пролетариев, как саран-
ча, разбрелась бы из своих малосемеек, общаг и времянок, насилуя,  грабя
и сжигая все, что ни попадется, на своем пути.
   Короче - снедаемое темными  и  непредсказуемыми  страстями  огромное,
трудно управляемое человеческое стадо, которое надо  держать  в  жесткой
узде, не боясь перебрать. И потому именно  правоохранительные  органы  в
лице ментовки и прокуратуры - поводыри, пастухи и  воспитатели  одновре-
менно, руководящая, направляющая и карающая сила; само богатство опреде-
лений говорит о серьезности проблемы.
   Наверное, именно о карающей функции правоохранительных органов и  ду-
мала погожим весенним утром  женщина-следователь  городской  прокуратуры
Кургана, допрашивая невысокого молодого человека.
   Она была подчеркнуто деловита, грубовата и показательно строга -  ка-
чества, вполне подходящие для человека этой совсем неженской  должности.
Профессиональный цинизм и план  по  раскрываемости  преступности  быстро
приучают плевать на человеческие судьбы. На ней была синяя юбка,  чем-то
неуловимо напоминающая униформу, строгая белая блузка. На столе  -  слу-
жебные бумаги, телефон черного эбонита, папка с тесемками. Выражение ли-
ца - бездушное и безучастное - как нельзя более  подходило  к  казенному
слову "прокуратура". Наверняка это на вид бесполое существо и  внешность
свою получило из казны вместе с папкой, телефоном и этим маленьким каби-
нетом.
   А вот допрашиваемый, наоборот, выглядел спокойным, держался вежливо и
рассудительно: так может смотреться человек, уверенный в  себе.  Немного
оттопыренные уши, короткая стрижка темных волос, рельефные мускулы  кач-
ка, хорошо угадываемые под курткой, - классический курганский типаж.  Он
почти не высказывал волнения, и лишь глаза иногда беспокойно бегали,  не
в силах задержаться на чем-то одном.
   - Итак, с заявлением потерпевшей вы  уже  ознакомлены,  -  произнесла
следователь, глядя на допрашиваемого так, словно бы он  был  мелкой  де-
талью интерьера. - Вы признаете факт изнасилования?
   Подследственный передернул плечами.
   - Нет.
   - Но ведь факт интимной близости - признаете?
   - Естественно, - спокойно согласился молодой человек. И тут же  доба-
вил поспешно: - Но это было давно... Чуть меньше года назад и по  обоюд-
ному согласию. Я уже и забыл...
   - Но в заявлении потерпевшей указано, что в отношении ее было  приме-
нено насилие. - Несомненно, следователь прокуратуры не  верила  молодому
человеку - то ли исходя из женской солидарности с потерпевшей, то ли  из
профессиональных соображений. - А год назад  или  вчера...  Давности  по
данной статье не существует.
   - Товарищ следователь, я ведь сам в милиции служил, - казалось, моло-
дого человека было трудно смутить. - Это  явная  подставка.  Где  свиде-
тельские показания? Где данные медицинского освидетельствования?  Почему
я узнаю обо всем этом только теперь?
   - Значит, факта изнасилования вы не признаете. - Не принимая контрар-
гументы, следователь взглянула на часы, она явно куда-то  торопилась.  -
Хорошо. А как вы объясните, что кроме этого на вас поступило еще три за-
явления, и по той же статье?
   - Разрешите взглянуть, - молодой человек недоверчиво поджал губы.
   Лицо хозяйки кабинета приобрело сонное выражение.
   - Прошу.
   Серая бумага, катящиеся круглые буквы - по всему видно, под  диктовку
писалось.
   "...познакомились с ним в парке,  спустя  полчаса  он  предложил  мне
вступить в интимную близость. Когда я отказала, ко  мне  было  применено
грубое насилие... Половая близость в извращенной форме..."
   Подследственный категорично отодвинул бумаги.
   - Вранье. Таких не знаю.
   - Да только они вас откуда-то знают, - бумаги профессионально  быстро
исчезли в папке с веревочными тесемками. - Значит, вы отказываетесь?
   - Да.
   - А как же со свидетельскими показаниями? Кстати, вот и они.
   Впрочем, свидетельские показания, явно сфабрикованные так же,  как  и
заявления "потерпевших", можно было и не читать. Стало очевидно  -  если
уж его, пока еще подследственного, хотят посадить по одиозной 117-й ста-
тье, то посадят наверняка.
   И надо же - целых четыре изнасилования... Хорошо еще, что не всех од-
новременно.
   Хозяйка кабинета вновь посмотрела на часы, заерзала и, раскрыв папку,
произнесла:
   - Следствию необходимо еще раз уточнить анкетные данные.
   - Хорошо, - молодой человек взглянул на нее с явной ненавистью.
   - Фамилия?
   - Солоник.
   - Имя-отчество?
   - Александр Сергеевич.
   Дешевая ученическая авторучка следователя что-то пометила в папке.
   - Значит, после окончания школы  поступили  в  техникум,  призвались,
проходили службу в Группе Советских войск в Германии, потом перевелись в
техникуме на заочное отделение, работали в милиции, получили направление
в Горьковскую высшую школу милиции, откуда вас отчислили  за  аморальное
поведение... Затем - автоколонна,  служба  во  вневедомственной  охране,
после увольнения, работа на спецкомбинате. Все правильно?  -  говорившая
взглянула не на собеседника, а поверх его головы.
   - Да, - анкетные данные уточнялись в который уже раз.
   - Вот и хорошо. Гражданин Солоник, - следователь поднялась более пос-
пешно, чем требовалось, - вопросов к вам больше нет, вы свободны.
   - Простите, а как же очная ставка? Как же медицинское освидетельство-
вание? Откуда вообще эти три взялись? - забеспокоился тот,  кого  только
что назвали гражданином Солоником. - Я ведь сам в милиции служил,  знаю,
что такое закон.
   - Не учите прокуратуру вести следствие, - отрезала хозяйка  кабинета.
- А то, что вы служили в органах внутренних дел, мы учли. По такому  об-
винению вас вполне могли поместить  в  изолятор  временного  содержания,
взамен взята подписка о невыезде. Все, свободны. На суд явитесь  по  по-
вестке, в противном случае будете подвергнуты насильственному приводу.
   И равнодушно отвернулась, давая понять, что беседа завершена.
   Подследственный вздохнул, пробормотал нечто невнятное и вышел из  ка-
бинета.
   Он двинулся по устланному потертой ковровой дорожкой  коридору,  мимо
дверей служебных кабинетов с картонными  табличками,  вдоль  облупленных
стен, в густом запахе слежавшихся бумаг, пыли, плесени,  сырости  и  еще
чего-то нежилого, какой обычно бывает лишь в присутственных местах...
   Вышел из подъезда, с удовольствием вдыхая  свежий  воздух,  осмотрел-
ся...
   - А-а-а, Солоник? - неожиданно услышал он над самым ухом.
   Молодой человек обернулся - прямо на него шел невысокий чернявый муж-
чина. Выбритые до синевы щеки, короткая прическа, маленькие, глубоко по-
саженные глазки... Несмотря на штатскую одежду, можно было с полной уве-
ренностью сказать: это - ментовский оперативник.
   Опер смотрел на молодого человека  снисходительно,  с  явным  превос-
ходством.
   - Ну как дела? - спросил он, закуривая.
   Резкий дым дешевой "Примы" ударил в ноздри, и посетитель  прокуратуры
брезгливо поморщился.
   - А тебе какое дело?
   - Мог бы помочь... Может быть, договоримся?
   - А пошел ты в жопу, пидар дешевый, - душевно посоветовал молодой че-
ловек.
   Наверняка за свою многотрудную  службу  мусорскому  оперу  доводилось
выслушивать в свой адрес и не такие пожелания, даже не единожды на  дню,
и потому он не обиделся: видимо, привык за годы службы.
   А потому, выдохнув в лицо молодого человека табачный дым, он лишь ух-
мыльнулся.
   - Зря ты так... Ничего, когда тебя на зоне блатные  в  очко  трахнут,
вспомнишь, как меня в эту самую жопу посылал...
   Нет ничего печальней, чем несоответствие возможностей и желаний, осо-
бенно, если желания берут верх.
   Устремления, цели, смелые планы на будущее - что может  быть  естест-
венней, если тебе чуть больше двадцати, а ты только что дембельнулся  из
армии и уверен в себе, если у тебя есть на то все основания?
   Горизонты кажутся безграничными, небо над  головой  -  безоблачным  и
чистым. Рисуешь мысленные перспективы все смелей и смелей и видишь  себя
где-то далеко отсюда, с карманами, полными коричневых хрустящих  сторуб-
левок, разъезжающим по столичным бульварам на приличной тачке в  окруже-
нии доступных и красивых женщин, сильным и всемогущим...
   А о чем еще мечтать в Кургане? Впрочем, жизнь  в  затхлой  провинции,
где распитие "Портвейна-72", культпоходы в "стекляшку" с непременно  по-
бедной дракой кажутся пределом возможного, не способствует иному понима-
нию ценностей бытия.
   И, естественно, Саша Солоник - плоть от плоти курганский -  не  являл
собой исключение.
   Единственный ребенок в семье железнодорожника и медсестры,  казалось,
ничем не выделялся среди сверстников. Обыкновенная,  без  всяких  "укло-
нов", средняя школа, армейская служба в братской ГДР, техникум, где Саша
учился без особого рвения и энтузиазма, служба в милиции...
   В ментовку он попал скорей по инерции, нежели по осознанному желанию:
купился на дешевую  романтику  в  духе  популярного  советского  сериала
"Следствие ведут знатоки": служение законности и порядку, эдакое  мушке-
терское братство, где один за всех, а все за одного... Впрочем, романти-
ки в нелегкой милицейской службе не удалось бы найти и саперу с  миноис-
кателем и собакой, разве что создателям заказанных щелоковским МВД теле-
сериалов: это новый сотрудник понял меньше, чем через  месяц.  Свободное
время короталось в пьянках, за игрой в подкидного дурачка, перемежающей-
ся рассказами о постельных победах над местными девицами  -  по  большей
части мнимых. В  ментовке  царил  грубый  мат,  чинопочитание,  подозри-
тельность, тихое стукачество друг на  друга,  исподволь  поощряемое  на-
чальством, и до обидного не наблюдалось какого-либо благородства, подви-
гов и хитроумных расследований в духе майора Томина и капитана  Знаменс-
кого.
   Мусора ненавидят народ, и народ справедливо платит им тем же: человек
в погонах так или иначе вступает в сделку с собственной совестью, и  это
очевидно для всех. И слышать за собственной спиной шипение - вон  пидар,
мусор вонючий - нелегкий, но справедливый крест.
   Но человек - существо приспособляемое, даже если он в ментовской фор-
ме. И если естественная энергия не может быть  направлена  в  нормальное
русло (карьера, обогащение, власть), то она находит иные выходы. Как го-
ворится - "вода дырочку найдет". Нашел  такую  отдушину  и  сержант  МВД
Александр Солоник: бабы. Впрочем, в его возрасте выход более чем естест-
венный.
   Баб у него было много - счет шел на десятки, если не на  сотни.  Кур-
ганские телки, молодые и красивые, в  основном  непритязательны  и,  как
следст