смог вытерпеть больше одного дня. Позади него, в холле, раздался топот детских ножек. Винченцо резко обернулся. Сперва послышался рев плюшевого медведя, затем в комнату влетел сияющий Сэмми.
     Винченцо глядел на него, не отрывая глаз. На мгновение Марша испытала болезненный укол ревности, но ей сейчас же стало стыдно. Однако она отдала бы все, чтобы Винченцо когда-нибудь так же тепло и ласково улыбнулся ей самой.
     Сэмми всегда был дичком, не привыкшим к ласке и вниманию. Гости и родственники никогда не скрывали, что Джек и Лиззи нравятся им больше. И в свои три года он уже понял, что он здесь не вполне свой. И своих игрушек - тех, что принадлежали бы только ему, - у него не было. Поэтому плюшевый мишка Винченцо сразу растопил его маленькое сердечко.
     - Ты славный мальчик. - Винченцо присел на корточки и заглянул Сэмми в глаза. Малыш расплылся в улыбке.
     - Я больше не буду тебя кусать, - торжественно произнес он.
     - Пойду переоденусь, - пробормотала Марша, решив оставить их одних, вместо того чтобы топтаться здесь как незваная гостья.
     Однако в дверях она остановилась и сказала не оборачиваясь:
     - Я решила.
     - И что? - В вопросе чувствовалось напряжение.
     - Это будет лучшим выходом, сам знаешь для кого.
     Воцарилось долгое молчание. Но ни за какие деньги она сейчас не согласилась бы повернуться и поглядеть ему в лицо.
     - Винченцо?
     - Я все устрою, - скороговоркой пробормотал он.
     На верхней площадке лестницы ее поджидала Айрис.
     - Там снаружи лимузин с шофером! - с театральным пафосом прошептала она, пораженная до крайней степени. - Не хочешь выбрать какое-нибудь платье из моих?
     - Нет, спасибо.
     К тому времени, как она опять спустилась вниз, одетая в простую цветастую юбку и блузку, Винченцо уже успел всем рассказать, что они собираются пожениться. Ричард, явно для того, чтобы скрасить впечатление от неприветливого приема в прошлый раз и отпраздновать событие, открыл бутылку вина, а Айрис, непонятно для чего, обрядила Сэма в нарядный костюмчик, когда-то принадлежавший Джеку, но все еще "видный", как она выражалась. Однако мотивы этого поступка очень быстро прояснились.
     - Я думаю, что Сэмми должен поужинать с нами, - сказал Винченцо, окидывая Маршу спокойным, непроницаемым взглядом темных глаз.
     Если до этого у нее еще оставались какие-то надежды на то, что Винченцо решил отпраздновать событие наедине с ней, то после этих слов от них не осталось и следа. Она так надеялась побыть с ним вдвоем, и слова Винченцо пронзили ее, словно острый нож. Он еще раз показал, что она сама по себе для него не существует.

***

     Взгляд Марши упал на новенькое, сверкающее обручальное кольцо, и прежде чем она вновь обратилась к проносящимся за окнами лимузина пейзажам Сицилии, ее нежный рот болезненно сжался. Казалось, что пути не будет конца.
     Винченцо сказал, что они остановятся в его доме и поскольку он не стал уточнять никаких деталей. Марша ни о чем его не расспрашивала. Но постепенно пейзаж за окном начал меняться. Взбирающаяся все выше дорога проходила сейчас по густым сосновым и эвкалиптовым лесам, и сменяющие друг друга свет и тени причудливо играли в салоне автомобиля.
     Сегодня рано утром они обвенчались в местной церкви. Церемония была очень скромной.
     Винченцо не пригласил никого из своих родственников или друзей. И хотя Марша совсем не горела желанием снова встретиться с Лукой, но полное отсутствие гостей на их свадьбе унижало ее, показывало, сколь мало она значит для своего мужа.
     Последние три недели доказали это сполна, с горечью подумала Марша. За это время Винченцо несколько раз приезжал в Твейт-Мэнор, но все свое внимание уделял только сыну, а Марша постоянно оказывалась где-то в стороне. Когда она согласилась выйти замуж за Винченцо, то никак не ожидала, что он будет на нее смотреть как на ненужный довесок, который терпят только ради Сэмми!
     - Он действительно обожает ребенка, не правда ли? - сказала Айрис с несколько наигранным оживлением, хотя перед этим, когда Винченцо наконец согласился оставить у них мальчика на время их поездки на Сицилию, с трудом удержалась от вздоха облегчения за сестру...

***

     - Вот мы и приехали.
     Что-то в голосе Винченцо заставило Маршу пристально посмотреть на него. В нем слышались прежние ноты страстности и неуемной энергии, чего она не замечала уже три недели. Еще больше ее поразило, когда, взглянув на него, она заметила, что его рот больше не сжат в узкую линию, как было все эти дни. Винченцо походил на актера, который, выйдя за кулисы, наконец стряхнул с себя надоевшую роль и снова стал самим собой.
     Марша, может быть, и дальше продолжала бы смотреть на него, пораженная этой необычной метаморфозой, если бы ее внимание не привлекло нечто, появившееся впереди них. Лимузин поднимался по крутому, лесистому холму к чему-то, напоминающему старинную крепость.
     - Разве это твой дом?.. - неуверенно спросила Марша.
     - Уже три века семья Моничелли владеет этим замком и всеми окрестными угодьями. Обычно я добираюсь сюда на вертолете, но мне показалось, что долгое автомобильное путешествие по этим пустынным дорогам будет для тебя... как бы это лучше сказать... поучительным.
     Изумленная столь неожиданной для него в последнее время разговорчивостью, Марша ухватилась за тему для беседы.
     - Здесь очень красиво.
     - И очень пустынно. Долина изолирована от внешнего мира. Зимой по дороге часто невозможно проехать. Ты должна была заметить, что последний город мы проехали три часа назад. До ближайшей деревни несколько миль. Здесь нет никого, кроме нас и слуг.
     Пораженной Марше вдруг показалось, что она поняла причину столь внезапного изменения его настроения. Винченцо приехал домой, и то, что это событие может до такой степени смягчить его, очень обрадовало ее. Поэтому ей мрачные серые стены, возвышающиеся среди отвесных скал, совсем не показались устрашающими.
     Лимузин проехал под аркой гигантских ворот и оказался на мощенном булыжником дворе.
     - Как красиво, - в восхищении охнула Марша, вылезая из машины на прорезанный вытянувшимися под вечер тенями двор.
     - Да, но здесь далековато от привычных тебе развлечений и модных магазинов. Это не Париж и не Лондон.
     - Да, но иногда так хочется отдохнуть, развеяться... - Марша с восхищением осмотрелась вокруг. - Очень красиво!
     - Остается надеяться, что завтра ты не изменишь своего мнения об этих местах.
     Марша чувствовала такое облегчение, оттого что он снова разговаривает с ней, что просто светилась от счастья. Гордость говорила ей, что она должна держать себя в руках, но она слишком любила Винченцо, чтобы таить на него злобу. И как бы ей это ни было больно, понимала, что его враждебность в некоторой степени можно извинить. Он имел полное право гневаться на нее за то, что она столько лет скрывала от него сына. Но Марша надеялась, что теперь он уже примирился с этим и мало-помалу обо всем забудет и простит ее. Марше очень хотелось, чтобы несколько дней, проведенных наедине друг с другом, смогли по-настоящему соединить их.
     - Я люблю деревенскую жизнь, - приветливо сказала она.
     Винченцо ответил язвительной улыбкой.
     - Даже зимой?
     Разве мы будем жить здесь и зимой? - хотела спросить она, но в это время поприветствовать их подошла полная пожилая женщина небольшого роста, одетая во все черное. Он представил ее как свою домоправительницу Кармелу. Она совершенно не говорила по-английски, но улыбалась очень дружелюбно.
     - Я должна буду выучить итальянский, - рассмеялась Марша, чувствуя, что выглядит немного нелепо. Но она просто не могла скрыть рвущейся наружу радости от сознания того, что Винченцо наконец-то снова обратил на нее внимание.
     - У тебя будет для этого более чем достаточно времени.
     Почему ее все время не оставляет впечатление, что он постоянно чего-то недоговаривает? Однако она опять повторяла себе, что не надо быть глупой. Теперь Винченцо - ее муж, к тому же он достаточно воспитанный человек, чтобы не позволить себе распускаться при прислуге. В конце концов, он будет сдерживаться ради спокойствия Сэмми.
     - Кармела проводит тебя наверх. Ужин в девять часов, - сказал Винченцо.
     Из огромного холла наверх поднималась великолепная каменная лестница с коваными чугунными перилами. Марша повсюду замечала тщательно и с любовью сохраненные семейством свидетельства старины. Она поднялась вслед за Кармелой по великолепным ступеням. Широко распахнутая дверь вела в большую комнату, отделанную дубовыми панелями. В ее середине возвышалась широкая кровать в стиле барокко, украшенная причудливой резьбой. Войдя туда, Марша как будто перенеслась в семнадцатый век.
     Дверь в одном из углов вела в очаровательную ванную, остроумно переделанную из бывшей сторожевой башенки. Оставшись одна. Марша внимательно осмотрела все и нахмурилась, обнаружив, что комната явно предназначена для нее одной. Покраснев, она напомнила себе, что еще час назад ей даже в голову не приходило, что их брак будет не просто видимостью ради спокойствия ребенка. С того дня, как Винченцо узнал о Сэмми, он не пытался даже поцеловать ее, не говоря уже о большем.
     Теплая ванная успокоила ее. Войдя снова в спальню, она, к своему смущению, обнаружила там юную горничную, раскладывающую на кровати приготовленное для нее платье.
     - Но это не мои вещи. - Марша бережно коснулась тонкого как паутина шелкового белья, отделанного роскошными кружевами. Заметив рядом великолепное вечернее платье из блестящего атласа, она нахмурилась и спросила:
     - А где же мои платья?
     Молодая горничная казалась пораженной.
     - Вам не есть нравиться, синьора? - Она торопливо подошла к одному из больших старинных шкафов и широко распахнула дверцу. Марша едва не зажмурилась, ослепленная разноцветьем бесчисленных туалетов.
     Пораженная, она открыла другой шкаф и увидела такую же картину. Ящики были полны бельем, полки ломились от свитеров, а внизу аккуратными рядами стояли туфли, все до одной - новехонькие. Только теперь до нее дошло - Винченцо решил полностью обновить ее гардероб. Она была просто поражена, когда сравнила свои старые платья, аккуратно развешанные в том же шкафу, с приобретениями Винченцо - до того они казались убогими, просто нищенскими. Да рядом с великолепными изделиями лучших кутюрье их и платьями-то назвать было нельзя - так, жалкие старые тряпки!
     Она не могла оторвать взора от соблазнительного черного платья с глубоким декольте, разложенного на постели. Вежливо выпроводив горничную. Марша сама оделась и собрала волосы в свою любимый нетугой узел. Покрутившись перед огромным - во всю высоту стены - зеркалом, она восхищенно провела рукой по великолепной гладкой ткани, мягко шуршащей при каждом движении. Ее точеные плечи по контрасту с черным атласом корсажа казались, белоснежными.
     Как только Марша была готова, она тотчас же, не теряя ни секунды, сбежала вниз по лестнице. И вот уже высокие каблуки ее туфель застучали по полу центрального холла. Ей вдруг страшно захотелось поскорее увидеть Винченцо. За ней чинно шел слуга. Когда она остановилась, не зная, куда идти дальше, он распахнул перед ней дверь.
     Сквозь узкие и высокие зарешеченные окна в дальнем конце комнаты был виден огнем пылающий закат. Винченцо стоял возле окна. Вечерний свет отливал лиловым на его черных волосах, белый смокинг прекрасно подчеркивал смуглую кожу. При взгляде на него у Марши перехватило дыхание.
     - Ты выглядишь очень довольной. Именно этого я от тебя и ждал, - негромко произнес он.
     Раскрасневшаяся, сияющая Марша приняла эти слова за чистую монету.
     - Эти платья-прекрасный сюрприз, - торопливо сказала она. - Благодарю тебя за них.
     - Не стоит благодарности. Если моя жена будет плохо одета, стыдно будет мне самому, - сухо ответил Винченцо. - Кроме того, я собираюсь время от времени устраивать здесь приемы. И будет неудобно, если кто-нибудь примет тебя за служанку.
     Марша отпрянула, как будто он дал ей пощечину. Как в тумане она слышала, что он говорит с одним из слуг по имени Джанкарло. Перед ней на серебряном подносе появился наполненный до краев бокал шампанского. Дрожащей рукой она подняла его.
     - За что же мы будем пить? За законный брак? - сардонически ухмыльнулся Винченцо. - Или за твое вступление в новый мир?
     - О чем ты говоришь? - Голос Марши предательски дрогнул. Этими несколькими фразами Винченцо уничтожил все ее надежды на то, что теперь у них все пойдет по-другому.
     Величаво ступая, он отошел от окна, и ей стало видно его лучше. На его твердом смуглом лице явно читалось мрачное удовлетворение.
     - Хотя ты и одета не совсем подобающим для этого образом, но для тебя начинается жизнь, где свободы у тебя будет не больше, чем у монашки в монастыре со строгим уставом, - спокойно сказал он.
     - Ты что, пьян? - прошептала Марша. Это было единственным разумным объяснением, которое пришло ей в голову.
     Винченцо откинул голову и рассмеялся с видимым удовольствием.
     - Ты ведь никогда не спрашивала, где и как будешь жить, - напомнил он ей. - Теперь я тебе скажу. Ты будешь жить здесь.
     - Здесь... - неуверенно повторила Марша.
     - И не надейся, что я отвезу тебя обратно в Англию.
     - Но я думала, что мы будем жить в Лон...
     - Ты ошибалась. Я могу управлять своими компаниями откуда угодно. Современная техника позволяет мне это. Придется, конечно, иногда уезжать ненадолго, но ты будешь всегда оставаться здесь, поддерживать домашний очаг и посвящать все свое время и силы воспитанию нашего сына, - четко выговаривая слова, объяснил Винченцо. - Не думаю, чтобы ты особенно этому обрадовалась.
     Марша отхлебнула шампанского-просто для того, чтобы смочить пересохшее горло. Она посмотрела на него так, как будто он только что признался ей, что психически ненормален. Ее бирюзовые глаза недоверчиво расширились.
     - Но эта глушь совсем не подходит для воспитания Сэмми! - то было первое, что пришло ей в голову.
     - Очень даже подходит. Я купил все, что только нужно для ребенка. А когда придет время отдать Сэмми в школу, то в шести километрах отсюда, в деревне есть отличная школа. Я сам ее субсидирую, чтобы молодежь не разбегалась из этих мест. Мы здесь, в Сицилии, выше всего ставим преданность семье и родственникам. Тебе придется с этим смириться, - рубил Винченцо, не давая ей сказать ни слова.
     - Но Сэмми не знает ни слова по-итальянски! - воскликнула Марша, совершенно ошарашенная спокойной уверенностью, с какой Винченцо отметал все ее доводы.
     - Ничего, он быстро научится, - ответил Винченцо. - В возрасте Сэмми дети все схватывают на лету. Через пару лет он будет говорить не хуже меня.
     Слишком поздно до Марши стал доходить смысл его намеков о том, что здесь ей придется жить совсем другой жизнью, чем она привыкла. Он решил наказать ее заточением в этом угрюмом замке, где не будет ни праздников, ни развлечений-только тоскливые будни. Собственно говоря, она не лгала, когда говорила о том, что любит жить в деревне. Но то, что предлагал ей Винченцо, больше походило на заключение в тюрьму.
     - Ужин, - произнес Винченцо, положив свою сильную руку ей на спину и осторожно подталкивая ее к двери. - Ты удивлена, не правда ли?
     - Я не вижу никаких причин, чтобы тебе вести себя подобным образом! - беспомощно выкрикнула она. На самом же деле, зная мрачную и мстительную натуру Винченцо, она могла бы назвать множество причин для этого.
     - Заведешь любовника - убью. Так и знай, - почти неслышно шепнул ей Винченцо, наклоняясь к самому ее уху. - Так что здесь, в безлюдье, тебе будет даже спокойнее. Здесь нет никаких соблазнов для такой особы, как ты... в целях твоей же безопасности. И моего спокойствия тоже, - добавил он немного погодя.
     Она посмотрела невидящими глазами на прекрасно сервированный стол и медленно опустилась на предупредительно подвинутый ей стул. "Заведешь любовника - убью. Так и знай". Эти слова Винченцо окончательно сразили ее. Как он мог даже подумать об этом в день их свадьбы? Марша сидела неподвижно, тупо уставившись в свою тарелку. Все происходящее казалось ей длинным, кошмарным сном. Вот только очнуться от него ей, наверное, не удастся никогда...

7

     Джанкарло встряхнул салфетку и церемониальным жестом положил ее к ней на колени. Потом откупорил еще одну бутылку шампанского и, отойдя в сторону, произнес краткую речь на итальянском языке.
     - Если тебя это интересует, Джанкарло передает самые пламенные поздравления от прислуги и тактично выказывает надежду на то, что наш союз снова заполнит дом множеством детей. Без сомнения, он будет обрадован, когда узнает, что в этой области мы уже опередили их пожелания!
     Марша густо покраснела.
     - Винченцо... я не понимаю, откуда ты взял, что я могу...
     - ...Прыгнуть в постель к другому мужчине, если я не буду держать тебя на коротком поводке и глаз с тебя не спускать? - издевательски протянул Винченцо, с насмешкой глядя на ее зарозовевшие щеки. - Я знаю тебе цену, дорогая. Видал, что ты выделывала со стариком Шульцем и с Форбсом. Поучительное зрелище. Ростом ты, конечно, не вышла, зато все прочее в отменном виде. Будь я арабом, я заточил бы тебя в башню, ключ от которой имелся бы только у меня.
     - После тебя у меня никого не было! - Марша с вызовом подняла голову. - Хотя ты не заслуживаешь этого, но я должна тебе сказать, что...
     Винченцо до боли сжал ее хрупкую руку, оборвав фразу на полуслове.
     - Не лги! Саймон Форбс был твоим любовником. Я все знаю!
     - Во всяком случае то, что было до нашего знакомства с тобой, тебя не касается! - Марша сорвалась на крик.
     - Я оставляю тебя всего на сорок восемь часов, - пробормотал Винченцо таким тоном, что у нее кровь застыла в жилах, - и что я вижу? Форбс обнимает тебя! Он был и остался твоим любовником, и не пытайся отпираться!
     Марша вспомнила сцену в теплице перед появлением Винченцо. После того случая он не намекнул ни словом, ни взглядом на то, что его взволновало и расстроило происходившее между ней и Саймоном. Она уже решила, что он просто забыл об этой злосчастной встрече! Оказывается, он ловко скрывал от нее снедавшие его душу ненависть и ревность, и только сейчас они вырвались наружу...
     - Да, этого ты не сможешь отрицать, - с жестким удовлетворением продолжал Винченцо. - Когда вы были совсем юнцами, он влюбился в тебя... и он нравился тебе. Потом, может быть, все и изменилось, на твоем горизонте появился я, - куда более соблазнительная добыча... А когда у тебя не выгорело со мной, ты снова ухватилась за своего старого, верного Саймона. Ведь он по-прежнему обожал тебя. Что же, придется тебе привыкнуть к мысли, что ты больше никогда с ним не увидишься.
     - Кто тебе сказал, что у нас с Саймоном в юности был роман? - дрожа от волнения, спросила Марша.
     - Твоя сестра... и я не думаю, что она мне соврала.
     - Я не отрицаю, но уже за год до нашего знакомства с тобой у нас с ним все было кончено.
     - Но он до сих пор влюблен в тебя, - сухо перебил ее Винченцо.
     - Был влюблен... это верно. Но теперь - нет! - упрямо возражала Марша, охваченная гневом и разочарованием. - А что до Айрис, то она всегда хотела, чтобы я вышла замуж за Саймона и мы все стали бы одной большой семьей. Но если бы я желала этого, то согласилась бы выйти за него еще задолго до встречи с тобой.
     - Он не мог тебе особенно ничего предложить. Вряд ли он когда-нибудь разбогатеет. Вот ты и не захотела всерьез воспринять его как будущего мужа. Ты всегда знала, чего хочешь! А этот дурачок до сих пор свято верит, что во всем виноват я. Хитрый сицилийский злодей обманом завлек его верную подружку, напоил и соблазнил ее! Не появись я опять в твоей жизни, ты рано или поздно все равно вышла бы за него.
     Марша отшвырнула прочь салфетку и, вся дрожа от ярости, вскочила с места.
     - Видит Бог, я жалею, что так не поступила! - крикнула она срывающимся голосом. - Может быть, Саймон и не будет никогда богатым,