обеде, о праздновании; Эмилия присоединилась к Полю на сцене, взяв его под руку и принимая поздравления от окружавших. Ленни отвечала на вопросы Барбары. А Лора знала, что ей нужно выбираться оттуда. Она сидела с семьей, но была совершенно чужда им, ей нечего было с ними разделить, конечно, речь не шла о триумфе Поля. ?Этот вечер целиком их, а не мой, - подумала она, - нас с Джинни ждет обед?.
     - Пожалуйста, поздравь Поля от моего имени, - сказала она Ленни среди шума, царившего в зале. - Фильм замечателен. Мы не можем дольше оставаться; ты ему передашь, что он потрясающий кинорежиссер?
     - Конечно, - ответила Ленни. Она немного поговорила с Джинни, пока Лора прощалась с Дженсенами, затем снова повернулась к Лоре:
     - Может быть, мы встретимся еще раз? Лора пристально посмотрела на нее.
     - Надеюсь, скоро. Я пригласила тебя в мой отель.
     - Да.
     Ленни не забыла; она просто не могла решиться. Теперь она решилась. С улыбкой она протянула руку, автоматически Лора протянула свою, их холодные руки встретились в пожатии.
     - С удовольствием принимаю приглашение. Буду рада быть гостем в твоем отеле ?Бикон-Хилл?.

***

     В мае, за день до официального открытия, Совет попечителей женского госпиталя Филадельфии проводил свой ежегодный благотворительный показ моды и завтрак в качестве первого торжественного мероприятия в банкетном зале нового отеля ?Бикон-Хилл?. Лора Фэрчайлд устроила экскурсию по отелю для трех сотен женщин, которые самостоятельно или вместе с мужьями, можно сказать, управляли городскими организациями. Их имена были занесены в книгу гостей отеля, отныне они при желании могли заказать номера в любом из отелей ?Бикон-Хилл?, не прибегая к рекомендациям. Завтрак был устроен во французском стиле, из вин подали выдержанное ?Монтраше?, а букеты красных роз на каждом столе органично сочетались с цветом скатертей и салфеток. Помост для демонстрации мод был установлен так, что каждый без помех мог следить за показом непосредственно со своего места, музыка не оглушала, как это часто бывало на аналогичных шоу. Об этом событии помнили как о дне, полном совершенства, в ходе которого собрали около миллиона долларов пожертвований на нужды госпиталя; а бальных платьев, спортивной одежды, нижнего белья было распродано на сумму около двух миллионов. Организаторы приняли предложение Лоры пожертвовать несколько процентов от полученной выручки на нужды госпиталя.
     Лора всю первую неделю со дня открытия отеля находилась в Филадельфии, помогая решить мириады мелких проблем, которые, как она знала по опыту открытия отелей в Чикаго и Нью-Йорке, неизбежно возникнут и в этом случае. Клэй также отсутствовал; он вел переговоры с производителями на Юге относительно проблем с бельем, которое от них поступало. Поэтому когда Ленни Сэлинджер приехала теплым днем в среду и присела за старинным столиком в небольшом холле, где консьерж оформлял для нее фешенебельный номер на верхнем этаже, она была встречена управляющим ?Нью-Йорк Бикон-Хилла?.
     - Чем могу помочь, мадам? - сказал он, вручая ей пластиковую карточку, которыми использовались вместо ключа во всех отелях Лоры. - Пожалуйста, звоните. Я всегда на месте или кто-нибудь из моих помощников. Сейчас один из них проводит вас наверх.
     Как только Ленни повернулась, к регистрационному столу подошел смуглый человек с ослепительной улыбкой. Он устремил на нее свою концентрированную улыбку и пристальный взгляд, по которым она сразу поняла, что он относится к тому типу мужчин, которые никогда не упускают привлекательных женщин. Она первой отвела взгляд и не торопясь осмотрела холл.
     - О, мистер Серрано, - услышала она голос консьержа, - возьмите вашу почту. Буквально минуту назад звонил мистер Сэм Колби и просил передать, что был бы рад увидеть вас сегодня вечером. Номер его телефона... одну минуту...
     Он написал номер на листе бумаги и протянул.
     - Только не сегодня; сегодня невозможно. Прошу вас позвонить ему от моего имени; передайте, где-то на следующей неделе я постараюсь...
     Ленни не расслышала остальной части разговора, поскольку ее проводили к одному из лифтов в дальнем конце холла. Лифтов было четыре, их стены были отделаны одинаковым красным деревом, перемежавшимся с французскими гобеленами. Ленни вспомнила это дерево: Оуэн как-то рассказывал об этом особо любимом им излишестве в отделке отеля. Гобелены были новыми - замечательная идея, - и Ленни отметила про себя, что Лора сохранила все самые лучшие идеи. С одобрением она рассматривала гобелены в коридорах верхнего этажа: широкие, ярко освещенные старинными настенными канделябрами, напоминающие цветастые ковры над кроватями, новые, но вобравшие в себя дух минувших времен; с ними соседствовали нетронутые временем картинные рамы, обрамлявшие большие полотна с изображением ландшафтов прошлого века.
     Она проследовала за помощником консьержа в конец коридора, где располагался ее номер: две комнаты, в интерьере которых преобладали оттенки цвета слоновой кости и мягко-зеленого - ее любимых расцветок, на французском столике для кофе стояли художественно оформленные орхидеи - самые любимые ее цветы. Около цветов стоял чайный сервиз с дымящимся чайником и небольшими бутербродами на фарфоровой тарелке. Из букета цветов торчала записка, написанная от руки на открытке с разноцветным тиснением. ?Надеюсь, тебе понравится. Лора?.
     Послышался скромный стук в дверь.
     - Ваша горничная, мадам, - сказал помощник консьержа, открывая дверь. - Если понадобится помощь, пожалуйста, звоните.
     Он удалился прежде, чем Ленни успела дать на чай. Конечно, этого не следовало делать сейчас, она знала. Весь персонал будет ожидать ее благодарности при отъезде, и тогда придется дать нечто большее, чем скромные подарки, перепадавшие обслуживающему персоналу в большинстве других отелей.
     Пока горничная распаковывала ее вещи, развешивала по шкафам платья и блузки, складывала в ящики белье, она стояла у окна, выходившего на Пятьдесят восьмую улицу. Одно платье и две блузки горничная оставила.
     - Я поглажу их, мадам, и верну через несколько минут, - сказала она и не торопясь вышла.
     Ленни прошла по комнатам, посмотрела на книги, среди которых нашла сборники поэзии, короткие рассказы, повести, даже кроссворды, почти на все случаи жизни. В шкафу она обнаружила телевизор, видеомагнитофон и стереосистему; в нижнем его отделении был устроен холодильник, заполненный продуктами и вином, включая ее любимые утиный паштет и коньяк. Открыв небольшой старинный стол, она с удивлением обнаружила небольшой компьютер с принтером. В каждой из двух мраморных душевых висели мужские и женские халаты, украшенные той же цветной эмблемой, что и открытка Лоры; стояла полированная коробка с шампунями, принадлежности для бритья и набор мыла различных сортов. В проспекте, лежавшем на столе, говорилось, что она может пообедать у себя в номере или в отдельном кабинете на своем этаже, который будет подготовлен для нее Жераром Лионом, шефом ресторана; если необходимо устроить более крупный прием, отель берет на себя заботу договориться с несколькими трехзвездочными ресторанами, которые предоставляли приоритет гостям ?Бикон-Хилла? и их посетителям; по звонку к ней придут стенографы, парикмахеры, швеи, портные и горничные, работающие в отеле; любые газеты по выбору будут доставляться ей каждое утро; для поездок в аэропорт и обратно отель располагал лимузином, кроме того, его можно было заказать и для поездок на обед, в театры... Список продолжался и продолжался.
     ?Интересно, где она узнала обо всем этом? Мы не могли научить ее этому, потому что не предоставляли подобных услуг в своих отелях. Все это мы имеем у себя дома, но никогда... Вот и ответ. Лора купила отели Оуэна и превратила каждый из них (Ленни была более чем уверена, что все отели Лоры были одинаковыми) в дом, каким она его себе представляла.
     Такой подход оказался удивительно эффективным. Стоя в шикарной гостиной, поглядывая на видневшуюся через дверь широкую кровать с сатиновым стеганым одеялом, Ленни чувствовала себя здесь так же уютно, как у себя дома, окруженная собственными вещами и слугами. Ленни Сэлинджер, изрядно поколесившая по свету, никогда прежде не испытывала подобных ощущений ни в одном из отелей, даже в тех, которые носили ее фамилию.
     Она отвела три дня для выяснения, что же представляет собой тип отелей, управляемых Лорой. Но после того как она приняла ванну и переоделась, наложила крем ?Гермес?, применяемый после ванны, который она обнаружила в коробке розового цвета, она подумала, что могла бы прожить здесь целый месяц, забыв обо всех домашних заботах, будучи просто туристкой и любимой гостьей отеля.
     ?Нужно, чтобы она работала на нас?, - подумала она.
     В четыре часа Ленни нужно было быть в Рокфеллер-центре на митинге по сбору средств; в три тридцать она покинула номер и спустилась в холл на лифте. У стойки консьержа решила заказать билеты в театр на вечер; позже собиралась позвонить и пригласить с собой кого-нибудь из друзей.
     Консьерж отвечал на вопросы невысокого, крепко сбитого мужчины с большой головой и глубоким, почти рокочущим голосом. Ленни ждала, оглядывая холл. Среди находившихся там людей она узнала Даниэля Иноути, гавайского конструктора, с которым когда-то собирался работать Феликс; одного из наиболее преуспевающих владельцев винных погребов из Сан-Франциско, колумбийского миллиардера, часто останавливавшегося в отеле Сэлинджеров в Бостоне, короля и королеву из Европы, временно оказавшихся без трона. Почему бы и нег? Кому еще по карману цены в отелях Лоры?
     - Извините, - проговорил стоявший перед ней человек, поворачиваясь к ней лицом и отходя в сторону, - я не заметил вас.
     - Ничего, я подожду, - спокойно ответила Ленни, - нет причин прерывать ваши дела. Он улыбнулся:
     - Гостиничные дела: я только хотел узнать. Пожалуйста, проходите.
     Он был, по крайней мере, на три дюйма ниже Ленни, но благодаря властному виду казался выше. Его костюм, мастерски пошитый, скрывал диспропорции между низким ростом и широкими плечами; у него были редкие седые волосы, большой нос, придававший ему сходство со львом. А его улыбка таила красноречие и очарование. Ленни невольно улыбнулась в ответ, испытывая к нему расположение и одновременно желая узнать, какую роль он играл в отеле Лоры и какую информацию ему хотелось получить у консьержа.
     Однако он отошел в сторону, уступив ей место, поэтому она повернулась и спросила о билетах.
     - Конечно, мадам Сэлинджер, - проговорил консьерж, и краем глаза Ленни заметила, что стоявший рядом с ней человек внезапно насторожился.
     - Прошу прощения, - сказал он, - вы Ленни Сэлинджер?
     - Да.
     - Уэс Карриер. - Он протянул руку. - Рад приветствовать вас в отеле. Надеюсь, вам здесь понравится. Она вложила свою руку в его руку.
     - Вас что-то интересует в этом отеле?
     - Исключительно как инвестора. Мне нравится интересоваться состоянием дел и приветствовать некоторых гостей, когда я приезжаю в этот город.
     Он вновь улыбнулся:
     - К счастью, я могу побаловать себя.
     Его имя было отдаленно знакомым. ?Феликс, наверное, вспомнил бы его?, - подумала Ленни. Но сама она не имела отношений с деловыми людьми, если те не входили в список жертвователей средств для фонда.
     - Замечательный отель, - проговорила она, - а сейчас я оставлю вас с вашими вопросами, мне нужно спешить на встречу.
     - Мы можем вместе поехать, - предложил он, - мне нужно быть в центре через полчаса.
     - Нет, пройдусь пешком. С вами было приятно побеседовать...
     - Тогда я прогуляюсь с вами. Если позволите.
     Ленни посмотрела ему в глаза: серьезные, заинтересованные и решительные. ?Мужчина старше меня, - весело подумала она, - вот так новость?.
     - С радостью, - сказала она, и они вместе покинули отель.
     Переходя улицу, Уэс взял ее под руку, двигаясь по перекрестку перед рычащими автомобилями.
     - Вы давно в Нью-Йорке?
     - Уже три дня живу в отеле, - ответила она. Он обвел ее вокруг одеяла, разостланного на тротуаре с выложенными для продажи шарфами и бумажниками.
     - И как долго вы намерены пробыть здесь?
     Она рассмеялась, ей нравилась его поспешность.
     - Я живу в Нью-Йорке.
     - Я считал, что Сэлинджеры живут в Бостоне.
     - Большую часть времени я провожу теперь здесь.
     - Но не в отелях.
     - Нет, у меня дом в Ист-Сайде. А вы живете здесь?
     - У меня квартира, в которой я редко бываю. Почему вы остановились именно в этом отеле?
     - Гостиничный бизнес - наше семейное дело; я хотела узнать, на что похож этот отель. А как еще можно познакомиться с его функционированием, как не пожить в нем? - Звук отбойных молотков заглушил их слова, они помолчали, пока не отошли на достаточное расстояние.
     - И на что он похож? - спросил Карриер.
     - На дом. На мой, па ваш, на любой дом, построенный людьми, которые заботятся о красоте и комфорте, обладающими замечательным вкусом. Лора произвела на меня сильное впечатление. Мне говорили, что ее Чикагский отель столь же прекрасен.
     - Да. У нее специфический подход.
     - И поэтому вы вложили средства в ее корпорацию? Мне было интересно узнать, где она взяла средства на все то, что сделала. Вы давно с ней знакомы?
     - Нас несколько инвесторов; мы все ей доверяем. Вам нравится жить в Манхэттене?
     - Да, но в действительности для меня это не ново. Я жила здесь несколько лет. Почему вы редко посещаете свою квартиру?
     - Большую часть времени я путешествую. - Они прокладывали свой путь сквозь толпу, наблюдавшую игру в наперстки на небольшом столике: игрок, не переставая, говорил, а его руки передвигали три стаканчика с непостижимой быстротой; затем они обогнули вагончик, где продавали горячие сосиски, и молодого парня, сильно запрокидывавшего голову во время еды.
     - Он похож на шпагоглотателя, - рассмеялась Ленни. - Думаю, сосиски доставляют гораздо больше удовольствия, чем шпаги.
     - И несомненно, лучше на вкус.
     - Вы разъезжаете по делам или ради удовольствия? - спросила она.
     - Работа. Хотелось бы относиться к поездкам как к удовольствию, но пока не получается. Удивительно трудно оказывается организовать все так, как нам хочется, даже в том случае, когда мы достаточно взрослые, чтобы суметь выбрать варианты, и достаточно состоятельны, чтобы приобрести их.
     Ленни остановилась.
     - Это мне нравится. Вы сказали как раз то, над чем я думала, но не могла сформулировать так четко.
     Она взглянула вверх; они стояли перед одним из зданий Рокфеллер-центра.
     - Вот здесь у меня встреча. Мне было очень приятно прогуляться.
     - Когда вы закончите? - спросил Карриер.
     - Вероятно, около шести часов.
     - Давайте встретимся наверху в Радужной комнате? Немного выпьем и что-нибудь придумаем насчет обеда.
     - Хорошо, - без колебаний согласилась она. - В шесть.
     Карриер проследил, как она вошла в здание, затем поймал такси и поехал в деловую часть города. Он был настолько поражен ею, что потребовалось некоторое время, чтобы привести в порядок свои чувства. Он сам не знал, чего ожидал от сказанного ему Лорой, но он не ожидал увидеть этот ореол холодной ясности, мягкой, размеренной речи и столь разительно контрастировавший с этим обликом неуверенный взгляд ее глаз; казалось, она начинала что-то новое, не нанесенное на карту, но не имела ни малейшего понятия, к чему готовиться или как себя вести.
     Теперь я провожу большую часть времени в Нью-Йорке.
     Это могло оказаться той самой terra incognita - быть одинокой. Карриер знал, что без особых проблем может выяснить, в чем дело; у него были люди в Бостоне, которые знали все местные слухи и которые сообщили бы ему, что там происходило, но ему не хотелось прибегать к их услугам. Ему хотелось, чтобы Ленни Сэлинджер рассказала сама.
     Глядя в окно такси и ничего не замечая, он вспоминал ее улыбку и почувствовал влечение, толкнувшее его к ней еще до того, как он узнал ее имя. Он предупредил себя не действовать как юноша, продвигаться вперед медленно, высчитывая, чего он хотел достичь. Его отношения с женщинами продвигались медленно, после того как семь месяцев назад они с Лорой разошлись. Он приглашал женщин на обеды, с некоторыми из них проводил ночь, но никогда не предпринимал усилий, чтобы узнать или хотя бы влюбиться в них. Он уже переживал аналогичные периоды в жизни, наступавшие после разводов, но после лет, проведенных с Лорой, хотелось большего, не хотелось ждать. Он был одинок и поэтому раздражен. Несмотря на свою силу и средства, не удавалось построить простейших из человеческих взаимоотношений, хотя он знал: в супружестве мало простого. Теперь он состоятелен и достаточно энергичен, чтобы наслаждаться всем тем, что раньше откладывал до лучших времен.
     С какой стати медлить в отношениях с Ленни Сэлинджер? Его влекло к ней, а ее к нему; ему хотелось проводить с ней время и знать о ней все; ему хотелось с ней спать. В ее глазах таилась та неопределенность, которая говорила ему, что она вполне созрела для нового мужчины, так же как и он для новой женщины; что она также готова начать все заново. Ее отношения с Феликсом не имели никакого значения. Если они и были еще женаты, то их отношения мало походили на брак. Карриер никогда не позволял столь мелким неувязкам беспокоить себя; их всегда можно было решить быстро и эффективно, конечно, при наличии достаточного желания.
     Такси миновало Бликер-стрит, и он подумал о Лоре, дом которой находился в нескольких кварталах отсюда. Он собирался позвонить ей сегодня и поговорить: расходов по модернизации отелей оказалось больше, чем они предполагали. Но это может подождать. Он позволил себе вспомнить время, проведенное вместе с Лорой, его надежды, оставшиеся несбыточными, отказ признать поражение. Несбыточные, подумал он. Такие же несбыточные, как и ее попытка построить жизнь, свободную от пут прошлого.
     Мечты погасли, как гаснет сон перед пробуждением. Лора была деловым партнером и другом, кроме того, имелся ряд иных вещей, о которых следовало подумать. Он добрался до Уолл-стрит, встретился с клиентами и менее чем через два часа появился в Радужной комнате Рокфеллер-центра, устроившись около окна, откуда он мог видеть вход в зал. Через несколько минут показалась Ленни Сэлинджер. Она шла по направлению к нему. Он встал и пододвинул для нее стул. Увидев Уэса, она улыбнулась.

ГЛАВА 27

     Пятое ограбление происходило как раз перед рассветом. Стоял июль, самая жаркая его пора, одна из соседок готовилась к ранней утренней пробежке. Она видела Клэя со спины, но ничего дурного не подумала, поскольку он воспользовался ключом, чтобы открыть входную Дверь, а ей было хорошо известно, что Феликс и Ленни позволяли членам семьи и друзьям пользоваться домом в свое отсутствие.
     Больше никто не слышал и не видел, как Клэй проник в дом. Рядом с дверью находилась панель с сигнализацией; рукой, одетой в перчатку, он набрал шифр, отключающий сигнализацию, затем быстро осмотрелся вокруг в слабом свете уличного фонаря. Он стоял в небольшой прихожей, справа от него располагалась комната для гостей и ванная. Прямо перед ним - лестница наверх, рядом узкий коридор, ведущий в столовую, а под ней - проход на кухню и в огороженный стеной сад. Он поднялся вверх, шагая через две ступеньки, и через мгновение стоял в темной гостиной. Небольшим карманным фонариком он быстро осветил обитые бархатом кресла, резной круглый стол, стоящий посредине комнаты, картины, висевшие на обоях с мелким рисунком. ?Поццо, - подумал он, - слишком шикарно для старого Феликса?. Но того, что он искал, там не было: он прошел через дверь в библиотеку.
     Осветив фонариком стены комнаты, он вздохнул с облегчением. Три картины Роуалтса висели в нише над двухместным креслом. Положив фонарь на стол, он снял их со стены и, свернув в трубочку, засунул в кожаный футляр, которым пользуются художники и который он держал у себя под пиджаком. Затем он развернулся на месте и, освещая комнату фонарем, вновь принялся изучать