рый был в ее душе. Она почувствовала какое-то движение рядом и обернулась. Поль отошел от нее и смотрел так, словно видел ее впервые в жизни.
     Все было кончено. Тот кошмар, который преследовал ее четыре года, стал явью.

ГЛАВА 2

     - Выглядит совершенно неприступным, - растерянно проговорил Клэй, глядя на прилегающие друг к другу крытые дранкой крыши особняков поместья на Кейп-Коде, которое было их целью. - Дом охранника, забор, и я видел собаку... - Он пытался выглядеть холодным, уверенным профессионалом, а не семнадцатилетним подростком, но рука его, сжимающая руку Лоры, была ледяной. Ее рука тоже была ледяной, но ему Лора казалась спокойной; она всегда казалась более решительной и целенаправленной, чем он, а потом, она же была старше на год и уже закончила школу. Придвинувшись ближе к ней на заднем сиденье взятого напрокат автомобиля, он добавил, когда они проезжали мимо летней резиденции Сэлинджеров: - Бьюсь об заклад, что у них много собак.
     - Наверное, - согласился Бен. Он немного снизил скорость, чтобы хотя бы мельком увидеть океан, катера и яхты, стоящие на частных пристанях.
     - Но когда вы устроите меня туда, у меня не будет проблем улизнуть.
     - Ведь лодку можно преследовать точно так же, как и машину, - возразил Клэй.
     - И все-таки, почему ты выбрал это место? Это же неприступная крепость.
     - Выходим из игры, - низким голосом произнесла Лора. - Закончим с этим, а потом прекратим. Я сказала Бену, что это - последний раз, когда я помогаю ему; ты тоже можешь. Я бы и на этот раз отказалась, но уже обещала. Но ведь ты знаешь, - голос дрогнул, когда Лора в мыслях вернулась к соснам и бесконечно тянущимся, застывшим в абсолютном безмолвии дюнам и дикой траве, когда они проезжали Кейп-Код на обратном пути в Остервилл, - так ужасно быть настолько далеко от дома... и все такое... такое непохожее... чужое...
     Бен, услышав ее последние слова, глянул на Лору в зеркало и ухмыльнулся:
     - Я думал, что научил тебя быть в себе более уверенной. Разве есть на свете такой дом, куда мои умные братишка и сестренка не смогли бы проникнуть? Вы помогали мне справляться и с более крепкими орешками.
     - В Нью-Йорке, - сказал Клэй. - Мы знаем Нью-Йорк. Там есть подземка, парки и толпа народа, где ты можешь исчезнуть, раствориться, а не сдавать кросс по пересеченной местности, убегая от собак на этих сотнях гектаров.
     - Пяти гектарах, - мягко поправил Бен, - Летнее поместье Сэлинджеров - это шесть особняков на пяти гектарах земли, все это окружено забором, и еще дом охраны. Это все, что мы пока знаем. Узнаем больше, когда ты и Лора начнете там работать. Слушай, Клэй, я рассчитываю на тебя. Я рассчитываю на вас обоих. Я доверяю вам.
     Лора почувствовала прилив гордости - так было всегда, когда Бен хвалил ее. Он был намного старше ее, сыном их матери от первого брака. Мама вышла еще раз замуж, когда Бену было почти девять лет, а через год родилась Лора, а затем Клэй. Они всегда обожали Бена, ходили за ним по пятам по маленькому домику, который они снимали в Квинзе, стараясь заглянуть любопытными детскими глазенками на чердак, который он занимал, или шли за ним, когда он куда-то уходил, пока он не отсылал их домой. Потом, когда Лоре исполнилось четырнадцать, родители погибли в автокатастрофе, и Бен Гарднер, которому было тогда двадцать три года, взрослый и красивый, у которого было огромное количество подружек, неожиданно стал опекуном Лоры и Клэя. И с тех пор он стал для них больше матерью и отцом, чем сводным братом: в основном, чтобы быть с ними, он оставался на ночь дома, брал их на прогулки, катал на машине и помогал с уроками.
     Он же научил их воровать. Изо всего, чем Бен когда-либо занимался, воровство привлекало его больше всего. Много он этим не зарабатывал и все время извинялся, что не слишком в этом профессионален, но он не входил ни в одну из группировок или банд и никогда не искал пути, чтобы стать частью страшного преступного мира с его суровыми законами, где занимались продажей и укрыванием краденого, контролировали цены и более серьезный бизнес в Нью-Йорке. Все еще занимаясь этим, он работал официантом. Они переехали в маленькую темную квартирку в верхней части Вест-энд-авеню, но у них было множество расходов, а воровство - это то, чем Бен всегда занимался, и поэтому он продолжал делать это, и успешнее, чем всегда, как он говорил, потому что теперь у него были помощники.
     У Лоры и Клэя это получалось хорошо. Они были проворные, с ловкими, быстрыми руками, все время начеку, когда забирались по водосточным трубам или спутанным ветвям старого плюща, тихо проскальзывая сквозь узкое окно в темную комнату, или раскрывая его пошире, чтобы проник Бен, потом также быстро спускались вниз и растворялись в тени безликой мрачной подземки.
     Они все схватывали на лету, учились все запоминать. Они научились отличать шаги полицейского от шагов случайного прохожего; только раз пройдя по комнате, они точно знали, где стоит стереоаппаратура, висят картины или предметы искусства, они слышали, как в холле двадцатью этажами ниже начинает двигаться лифт; они прикасались ко всему с легкостью перышка и были почти незаметны, когда очищали карманы в метро или растворялись среди толпы уставших людей, которые после рабочего дня ловили такси на Уолл-стрит.
     Это всегда было возбуждающе и опасно, и что лучше всего, это было делом, которое делилось между ними: они составляли планы, осуществляли их и начинали все сначала. Поэтому, когда Лора неожиданно для себя поняла, что не хочет больше этим заниматься, она молчала об этом. Она не могла сказать Бену, что возненавидела то, что они делали: это было бы то же самое, что сказать, что она ненавидит его, ведь он был единственным, кто любил ее и Клэя и заботился о них.
     Но потом жизнь стала тяжелее. Она была очень одинока. Это был последний учебный год в школе, и у всех девочек были друзья, которых они могли приводить домой после занятий, или оставить их ночевать, или постоять в школьном дворе, вместе смеясь, обсуждая свидания или туалеты, вечеринки по субботам, или мальчиков, или своих ужасных родителей. Но Лора не могла сблизиться ни с кем из них, и поэтому у нее не было друга или подруги, она не ходила на субботние вечеринки и не могла оставить подругу ночевать, потому что в одной комнате спал Бен, а в другой - они с Клэем, разделенные парой занавесок, которые они нашли на свалке в контейнере для мусора на Очард-стрит. Она могла время от времени случайно поболтать с одноклассниками в коридорах школы об уроках или телевизионных передачах, не никогда о том, что действительно занимало ее, что она чувствовала, о чем думала, о чем мечтала. Она всегда была одна.
     Но еще страшнее одиночества был страх. С тех пор как их с Клэем поймали, когда ей было пятнадцать лет, она боялась. Воспоминание об этом было все еще очень свежо, она никогда не забудет: гулко звучащие шаги, преследующие их, запах полицейского участка, как полицейский пригвоздил кончики ее пальцев к подушечке, смоченной краской, плоское лицо полицейского фотографа, который протяжно тянул:
     - Повернись налево, повернись направо, смотри прямо в камеру, ты, маленькая шлюха, - а потом так ухватил ее за зад, что она закричала.
     Бен пришел за ними в участок со знакомым адвокатом, вызволил их под залог, и потом почти год об этом ничего не было слышно, до тех пор, пока не начали рассматривать их дело. Их признали виновными, дали год испытательного срока и определили на попечение Мелоди Чейз. Она была просто одной из подружек Бена, но он был уверен, что служители правосудия не освободят двух детей под опеку молодого неженатого человека, к тому же он не хотел быть как-то замешанным в этом деле. Поэтому он привел в суд Мелоди, и она сказала, что она - тетя Лоры и Клэя, и они вчетвером ушли из суда. В действительности никому до этого не было дела. Единственное, чего хотел суд, - это просто избавиться от них, передав хоть кому-нибудь.
     Таким образом, они были свободны. Но у полиции были ах фотографии и отпечатки пальцев, и Лора постоянно думала о том, что у нее было прошлое.
     Это было одной из причин, почему она наконец-то сказала Бену, что больше не хочет помогать ему. Она не хочет быть воровкой, она хочет поступить в колледж и иметь друзей. Она выступала в нескольких ролях в школьных постановках и думала, что ей понравится быть актрисой или кем-нибудь еще, чтобы уважать себя и гордиться этим.
     Они ссорились из-за этого. Бен знал, что ей не по душе лазить по карманам; она всегда отправляла обратно кошельки, после того как вынимала оттуда деньги. Ей неприятно было думать, что вместе с деньгами люди теряют и то, что еще было в кошельке: стихи и рецепты, наскоро записанные адреса и номера телефонов, членские карточки, страховые полисы, кредитные карточки, что было не нужно ей, а особенно - фотографии любимых людей. Когда она сказала Бену, что не хочет больше воровать, он думал, что это просто сентиментальность, как и ее отношение к кошелькам. Но Лора нашла такие объяснения, что он понял: это нечто большее и она действительно серьезно относится к этому. Она должна была так поступить и обещала себе самой, что дело Сэлинджера будет последним. Навсегда.
     - Я знал, ты доверяешь нам, - сказал Клэй, все еще сжимая руку Лоры, сидя на заднем сиденье машины, - но мы никогда не работали в таком месте, как это. Какого черта они делают с таким количеством пространства и света?
     Бен остановился в одном квартале от дома охраны!
     - Вы должны быть там, через пять минут. Будьте спокойны, просто помните, как мы репетировали это. И не волнуйтесь: вас возьмут на работу. Богатым людям в летних поместьях всегда не хватает слуг. Я буду ждать вас здесь.
     - Он-то не из тех, кто будет работать на них, - пробормотал Клэй, когда охрана пропускала их через ворота. - Он просто сидит где-то рядом, пока мы все готовим и делаем, а потом в темпе вальса влетает, берет драгоценности и вылетает обратно. А мы все еще там.
     - Это неправда! - горячо вступилась Лора. - Бен ничего не будет делать, пока мы не придумаем алиби.
     Она отвернулась, чтобы не видеть усмешку Клэя, и потом, когда шла, все поворачивалась и поворачивалась, стараясь увидеть как можно больше через густую листву деревьев. Мельком она видела бархатистые лужайки, оконные пролеты в доме, яркие всплески красок цветов в саду, пруд с фонтаном, крышу оранжереи. Ансамбль, состоявший из шести домов, примыкающих друг к другу, расположившийся на берегу океана, казался намного больше, чем тогда, когда они смотрели на него из машины, и более внушительным. Как изображение на открытке, подумала Лора: все так красиво, нет ни грязных улиц, ни мусора.
     - Как бы то ни было, - сказала она Клэю, - мы не будем болтаться там слишком долго после того, как он сделает дело. Поработаем совсем немножко, так что никто не подумает, что мы как-то связаны с кражей.
     - Мы все еще здесь, - угрюмо повторил Клэй.
     Они подошли к маленькому каменному дому с цветными шторами на окнах и изящной мебелью на крыльце, и Лора тяжело сглотнула:
     - Черт возьми, мы сотни раз проходили через это. Я уже нервничаю, а ты еще говоришь такое. Бен знает, что делает. И он действительно рискует: его могут поймать или ранить, а что мы можем сделать, чтобы помочь ему?
     Клэй молчал. Лора знала, что на самом деле он не злился, он обожал Бена. Она все сделала, чтобы удержать его в школе после того, как ему исполнилось шестнадцать, и он хотел бросить учебу и делать то, что делал Бен. Она не знала, как сложится все теперь, когда она уже закончила школу. Если бы она могла достать денег, чтобы учиться в колледже! Она хотела уехать из этой квартиры, она мечтала о собственной комнате, в которой на стенах будут полки с книгами, хорошенькая мебель, по радио будет звучать ее любимая музыка... Но что тогда будет с Клэем?
     - Увидимся позже, - попрощался Клэй, когда к ним подошла высокая молодая женщина. - Она в вашем распоряжении. А я отправляюсь к начальнику служб в оранжереях. - Он ушел, когда дама приблизилась к Лоре.
     - Лора Фэрчайлд? Я Ленни Сэлинджер. Давайте сядем на крыльце и поговорим. Домик принадлежит Джонсу - охраннику, вызнаете, и я не хочу занимать его гостиную, пока нет дождя. Но сегодня чудесный день, ведь правда? Погода в июне всегда здесь немного капризна: не совсем весна и не совсем лето, но сегодня великолепно. И конечно, мы очень любим тишину. Все меняется в июле, когда приезжают туристы. По телефону вы сказали, что у вас есть рекомендации тех мест, где вы работали раньше.
     - О! - убаюканная сказочным голосом Ленни, Лора почти забыла, зачем она здесь. - У меня они есть... - Она неловко стала рыться в своей черной сумке. Как только она увидела Ленни Сэлинджер в белой соломенной шляпе, она сразу же поняла, что черная сумочка была не по сезону, и знала, что и все остальное тоже никуда не годилось, когда она представила себя рядом с этой высокой, прекрасно сложенной женщиной в великолепно отутюженных брюках и полотняной рубашке с пуговицами цвета слоновой кости. Длинные, холеные ногти, лицо и голос абсолютно спокойны - ей не о чем было волноваться: она знала, что бы ни произошло в жизни, у нее будет все прекрасно.
     Я никогда не буду так выглядеть. Я никогда ни в чем не уверена.
     - Лора? - Ленни изучала ее. - Тебе не нужно нервничать: я не кусаюсь. Ты знаешь, я даже не ворчу, и мы стараемся, чтобы наши служащие чувствовали себя хорошо, но я действительно должна узнать что-нибудь о тебе, прежде чем ввести в наш дом, в хозяйство.
     - Извините, я думала о том, какая вы красивая и что вам не о чем беспокоиться в жизни. Я хотела сказать: вам не нужно ни о чем беспокоиться, - добавила Лора, сделав кучу грамматических ошибок, и, сразу поняв это, замолкла, сжав губы. Как она может быть таким наивным ребенком? Она выпалила все сразу и сделала те самые грамматические ошибки, за которые учительница снижала ей оценки. Что подумает о ней эта элегантная дама, которая никогда ничего не говорила, не обдумав прежде, и которая не делала ошибок. Стараясь выглядеть уверенной, она подала Ленни три рекомендательных письма, которые отпечатал Бен и подписал вымышленными именами, и когда он читал их Лоре, у нее даже дыхание останавливалось.
     - Очень внушительно, - сказала Ленни. - Так много сделать в восемнадцать лет. Я не знакома с людьми, которые писали все это, и должна сказать, они были очень небрежны - причем все. Как это ни удивительно, они не указали телефонные номера. О'Хара, Стоун, Филлипс - Боже, даже только инициалы! Как же сложно найти их в телефонном справочнике. Ты помнишь их телефонные номера?
     - Нет, - помедлив, ответила Лора, точно, как они репетировали с Беном. - Но я могу найти их. Я имею в виду, если вы хотите. Я буду обзванивать людей с такими инициалами, пока не попаду на тех, у которых работала, а потом вы сможете поговорить с ними. Мне действительно нужна эта работа; я все сделаю...
     - Хорошо, - задумчиво сказала Ленни, - это не главное, конечно... и довольно трудно найти кого-нибудь, тем более действительно заинтересованного человека. Я должна немного подумать. - Она посмотрела на Лору. - Расскажи мне о себе. Где ты живешь?
     - В Нью-Йорке.
     Бен предупреждал ее, что разговор, может быть, коснется личной жизни. Она сидела очень прямо и говорила, тщательно подбирая слова, но быстро, чтобы покончить с этой частью разговора насколько возможно скорее.
     - Мои родители умерли, и мы с братом живем у родственников, но, конечно, они не были довольны этим, и поэтому год назад мы сняли свою квартиру. На прошлой неделе я закончила школу.
     Некоторое время спустя Ленни спросила:
     - А что еще? Ты собираешься в колледж?
     - О, я бы очень хотела. Если бы я смогла достать денег...
     Ленни кивнула:
     - Поэтому тебе нужна работа. Но почему не в Нью-Йорке? Почему ты приехала на Кейп-Код?
     Какое-то мгновение Лора колебалась, они не обсуждали эти вопросы заранее.
     - Просто чтобы уехать. У нас крошечная квартира, а летом там ужасно жарко, чувствуешь себя запертой... А кто-то в школе рассказывал, как здесь хорошо. - Она смотрела вдаль, где за деревьями сверкал и переливался океан. - Так и есть. Даже более красиво, чем я думала.
     Ленни пристально глядела на нее:
     - А как вы добрались сюда? У вас есть машина?
     Лору охватило нетерпение. Почему она продолжает задавать вопросы?
     - Нас привезли друзья, - кратко ответила она.
     - А как вы вернетесь обратно?
     - Я надеюсь, что нам не придется возвращаться. - Она смотрела на руки. - Я хотела сказать, что надеялась, что вы примете нас на работу, и тогда мы сможем просто... остаться.
     - Остаться... где? - мягко спросила Ленни.
     - О, мы нашли бы место. Мы купили газету, и там есть объявления о сдаче комнат в Остервилле и Сентервилле... Если бы вы дали нам эту возможность, я знаю, что мы все бы уладили. Вам не пришлось бы волноваться за нас, мы могли сами о себе позаботиться...
     - Да, я думаю, что вы можете, - пробормотала Ленни. Она оглянулась: - Эллисон, тебе нужно что-нибудь?
     - Да, партнер для игры в теннис.
     Молодая женщина, которая стояла у ступенек крыльца, была приблизительно одного с Лорой возраста и напоминала Ленни в молодости: такая же высокая и худая, у нее были светлые, прямые волосы, а у Ленни коротко подстрижены и лежали волнами. У молодой дамы был уверенный и несколько наглый вид, чего совершенно не было у Ленни.
     - Патриция не хочет играть. Не хочешь ли партию?
     - Моя дочь Эллисон, - представила ее Ленни. - Это Лора Фэрчайлд, Эллисон. Она хочет получить место помощницы Розы.
     - Роза очень милая, - сказала Эллисон. - Но она совершенный тиран на своей кухне. Она высосет из тебя все соки за неделю. Или, может быть, возьмет тебя под свое крылышко, и тогда ты наберешь пятьдесят фунтов. - Она повернулась к матери: - Разве ты не слышала, как она говорила, что Лора слишком худа?
     - Разве? - с волнением спросила Лора. Она стыдилась своего платья и черных туфель, купленных на распродаже в дешевом магазине, и волос, уныло свисавших, - такими они стали от влажного соленого воздуха. Она знала, что ее лицо слишком бледно на фоне этих двух загорелых женщин, но она совсем не думала, что она к тому же еще и худа.
     Я не получу работу, если я худа и уродлива. Они хотят, чтобы у них работали красивые девушки.
     Бен и Клэй всегда говорили ей, что она хорошенькая, но они были ее братьями. Она нервно поправила волосы, заложив их за уши, стараясь выглядеть выше, сидя на тоненькой, скользкой подушке стула, поставленного плотно в ряд с другими.
     Но не только внешний вид волновал ее - она завидовала той теплоте, которая чувствовалась в отношениях Эллисон и ее матери. Она никогда не знала ничего подобного, даже когда была жива мать. Но они нравились Лоре, она даже завидовала им. Она подумала, как это плохо, что им придется обокрасть их.
     Она вспомнила еще одно предупреждение Бена.
     Лучше не знать всех подробностей. Но если это неизбежно, не сближайся, сохраняй дистанцию.
     Лора почувствовала сожаление. Должно быть, приятно быть в хороших отношениях с Ленни и Эллисон.
     - С твоей фигурой все в порядке, не волнуйся, - сказала Ленни. - Ну, может быть, несколько фунтов, и ты станешь более округлой... молоденькие девушки выглядят такими изможденными в наше время. Они хотят быть тонкими, как ивы, и качаться, как камыш или что-то в этом роде. Мне это всегда напоминает некое растение, которое растет в нездоровом, влажном климате. Да, я думаю, тебе не помешают несколько лишних фунтов... Может быть, ты не очень хорошо питаешься? Ты ешь горячий завтрак каждый день?
     Лора и Эллисон переглянулись и засмеялись.
     - О, хорошо, - вздохнула Ленни. - Я думаю, ты слышала все это много раз. - Но на самом деле она ни о чем не думала - она слушала, как смеется Эллисон, и с удивлением смотрела на это, так как обычно лишь надменная улыбка слегка трогала великолепные губы Эллисон, не позволяя вырываться смеху. Ленни частенько беспокоила эта холодная насм