ть в коробку.
     - Какое было интересное лето, - небрежно бросил он, изучая надпись на ?Истории Рима?.
     Сидя на полу рядом с ним, Лора улыбнулась:
     - Да, правда. Я многому научилась у Жюля. Я не смогу вас отблагодарить за эту работу.
     - Я не Жюля имел в виду, - сказал Оуэн, пристально глядя на нее. - Но если хочешь поговорить о нем, я не возражаю.
     - Извините, - произнесла она, смутившись. - Я знаю, что вы имеете в виду Поля. Но вы никогда не спрашивали о нем, поэтому я думала, вы не одобряете наши отношения.
     - То, что вы спите вместе или что вы любите друг друга?
     Заметив ее быстрый удивленно-смущенный взгляд, он положил ей руку на голову:
     - Ты действительно думала, что я ничего не знаю? Конечно, я уже в преклонном возрасте, но голова у меня еще светлая. Да и Ленни рассказала мне.
     Лора невольно улыбнулась:
     - О нас все говорят, да?
     - Конечно, говорят. Кто устоит перед соблазном не посудачить о молодых влюбленных, которые все время вместе, и это очевидно для всех? Я думаю, ты могла бы прийти ко мне, чтобы рассказать о своих чувствах.
     - Извините меня, - повторила Лора, - я хотела, но думала, что вы не одобрите этого.
     - Ты имеешь в виду то, что вы спите вместе? - Она кивнула. - Признаюсь, это не та форма отношений, о которых я могу судить на основании своего опыта. Ленни говорит, что сейчас все молодые люди так поступают. Для меня это удивительно, но я никого не сужу. Однако я немного тоскую по тем временам, когда был молод и порядочный мужчина не мог даже попытаться поцеловать женщину до помолвки. Даже тогда он спрашивал ее разрешения. И не всегда получал его.
     - Вы спрашивали разрешения у Айрис? Оуэн улыбнулся:
     - Насколько я помню, нам это приходило в голову одновременно и по этому поводу у нас не было долгих дискуссий.
     Они улыбнулись друг другу.
     - А потом вы попросили ее выйти за вас замуж?
     Он посмотрел на фотографию Айрис, стоящую рядом с уродливым узловатым деревом на Кейп-Коде. Прямые волосы развевались на ветру за спиной, она смеялась, прикрыв глаза рукой от солнца.
     - Знаешь, я не помню, спрашивал ли я ее об этом. Однажды вечером мы сидели у нее в гостиной и через открытую дверь видели ее отца, сидящего в кабинете. Он читал газету и держал ее перед собой так, чтобы мы могли целоваться, а потом мы заметили, что говорим уже о том, где будем жить.
     Лицо Лоры стало задумчивым.
     - Вы с Айрис всегда думали одинаково?
     - Почти всегда. - Оуэн опять положил руку на голову Лоры, медленно-медленно, в такт своим воспоминаниям гладя ее блестящие волосы. - И чем дольше мы были вместе, тем чаще. Вначале я был несколько необуздан, еще не вполне сформировался, как мужчина, а Айрис была женщиной, которая знала, что хочет. Она не пыталась изменить меня, по крайней мере, так, чтобы я заметил это, но очень целенаправленно лепила свою собственную жизнь так, как считала правильным и важным, и спустя какое-то время я разделял уже все ее стремления. Никогда не знал, каким волшебством она это сотворила, но очень скоро я стал семейным человеком, который со службы шел домой, воспитывал детей, строил отели для жены и сыновей, а не только для себя, и два или три раза в неделю облачался в смокинг, потому что моя красивая жена обожала балы. - Он посмотрел на Лору. - Как-то она сказала мне, что больше всего я ей нравлюсь, когда на мне нет ничего, потом в голубых джинсах и спортивной рубашке, а уж потом - в смокинге. Я думаю, с ее стороны изумительно отважно было говорить об этом.
     - Да. Вам повезло - вместе вам было хорошо и весело.
     - Знаешь, мы никогда не называли это так, но ты права: нам действительно было хорошо вместе. О, дорогая, все было так чудесно, радостно, казалось, нашу жизнь освещал свет, который не меркнул все годы. Когда она умерла, настала тьма. Я стоял рядом с гробом, но не видел ее, потому что не было света. Глазами своей памяти я видел ее только улыбающейся, когда она лежала рядом, смеющейся, когда она танцевала дома на Бикон-Хилл, в первый раз, когда она нянчила ребенка в колыбели в нашей спальне, а я лежал и наслаждался красотой и покоем этого мгновения. О, мое дорогое дитя, если бы я мог дать почувствовать тебе, как все у нас было! Мужчина может сеять зерно, построить империю, но это ничего не стоит, если он не может принести все женщине, которую любит и лелеет, и сказать: ?Прими это от меня. Я сделал это для тебя, и отныне это - твое?. Айрис была моей женой, центром, но также и границей всего, чего я когда-либо хотел.
     Он замолчал и откашлялся.
     - А потом она заболела. И все шло так быстро, что у нас даже не было возможности попрощаться. И она умерла... - Его голос прервался, потом он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он все еще нежно гладил голову Лоры, откашливался снова и снова, но голос оставался все же хрипловатым, когда он продолжил: - Я бродил по дому, протягивал руки, чтобы дотронуться до нее, но мои руки были пусты, как пуста моя жизнь. Я злился и кричал ее платьям, висящим в шкафу: ?Черт тебя возьми! Как ты оставила меня, когда знала, что я люблю тебя и ты нужна мне?!? Какое-то время я был настолько зол, что даже не носил траура. А потом гнев утих, и ничего не осталось. Тогда я сделался равнодушен ко всему. Два года я никуда не выходил, Роза заботилась о Феликсе и Асе и обо всем остальном, а я сидел дома и заново переживал годы, прожитые с Айрис, потому что это были единственные годы, которые имели для меня смысл. Роза, уперев руки в бока, стоя в проеме двери, говорила мне, что пора найти кого-нибудь, кто подарит мне дружбу, а может, и любовь, но я не смог сделать этого. Мне было очень тяжело и больно, я жаждал темноты; потому что в темноте была Айрис.
     В комнате царила тишина. Лора взяла его руку, которая покоилась на ее голове, и поцеловала. Оуэн почувствовал слезы на ее щеках.
     - Она как-то особенно улыбалась, - сказал он. - Будто все вокруг для нее было ново, будто все, на что она обращала взор, становилось прекрасным и удивительным открытием. Ты улыбаешься так же, как она, твои глаза загораются тем же светом. Когда ты улыбаешься, я почти вижу Айрис. Волосы у нее были почти такого же цвета, как и твои, чуть темнее, но не намного. И очень длинные, она укладывала их в сложную высокую прическу. А иногда ее взгляд был таким, словно она где-то далеко и видит то, что мы, остальные, видеть не можем... Нет, в ее взгляде было нечто большее, как тайна, которая принадлежала только ей. У тебя такой же взгляд.
     Пораженная, Лора смотрела на него:
     - Как будто у меня есть тайна? Он кивнул:
     - Это первое, что я увидел в тебе в тот день на пляже, и чувство это сохранилось до сих пор. Тайна. Это заставляет меня желать узнать, что скрывается за этим отрешенным взглядом. Айрис была такой же. В ней была загадка, и в ней была красота. Красота есть и в твоих глазах, и в улыбке. - Он замолчал, молчала и Лора. - Два года я сидел в кресле и вновь переживал эти годы с Айрис. Как-то в один из дней почему-то я стал думать об отелях. И, несмотря на то что я пытался не слишком углубляться в это, так как воспоминания об Айрис были важнее, я стал очень серьезно к этому относиться и уже не смог остановиться. Тогда я вновь вернулся к работе. - Он замолчал. - Итак, дорогая Лора, ты видишь, что я уделял большое внимание браку, любви, сексу. И тебе я уделяю большое внимание. Поэтому, если у тебя роман, а у меня появляются некоторые сомнения на этот счет, я должен их высказать. Лора удивленно спросила:
     - Опасения насчет Поля?
     - Насчет тебя и Поля. Я люблю этого мальчика и ясно его вижу: он ненасытен, как голодный койот. Она слабо улыбнулась:
     - Неужели вы не могли найти более подходящее сравнение?
     - В этом нет ничего плохого. Название у них некрасивое, но на самом деле они сильные и красивые, резкие, деятельные, прекрасные для своих семей, обладают великолепной жизненной силой. А еще они часто передвигаются и вдобавок славятся тем, что забывают то, что оставляют за собой.
     Лора отвернулась и занялась следующей стопкой книг.
     - Мой внучатый племянник... Я любил его еще с тех пор, как он был ребенком. Он, бывало, топтался по моему кабинету, и ничего не ускользало от него, у нею было ненасытное любопытство и упрямство. Одним из самых больших удовольствий для меня было знакомить Поля со всем удивительным в этом мире; его волновало узнаваемое, он воспринимал красоту и не был скуп. Он постиг, как взять жизнь в свои руки и наслаждаться каждым мгновением. Боюсь, что ему я уделял больше времени, чем своим собственным сыновьям, с Полем было очень забавно. Но потом он вырос и принялся кружить по всему свету, хватаясь за разные идеи, а потом отбрасывая их и двигаясь дальше. Я говорил, что то же он сделает и с женщинами. Не хотел бы думать, что он так поступит с тобой.
     Лора молча смотрела в окно, на листья, тронутые золотом и пурпуром.
     - Я не хотел сделать тебе больно и, уж конечно, чтобы ты обиделась на меня.
     Лора не отводила взгляда от деревьев:
     - Я не обиделась, но я думаю, вам не следует критиковать членов собственной семьи.
     - Чепуха! Я ясно вижу людей такими, какие они есть, хочу я этого или нет! Когда мне исполнилось семьдесят, я не мог больше обманывать себя, не мог больше притворяться, что люди добры, сердечны, очаровательны, если чертовски хорошо сознавал, что это не так. Я даже не мог притворяться, что люблю собственных сыновей, и это было очень больно, но я не мог не отдавать себе в этом отчет. Почему же я не могу честно говорить о своем внучатом племяннике, когда я люблю тебя так же, как и Поля, и беспокоюсь о тебе больше? Черт возьми, девочка, я не хочу, чтобы тебе было больно!
     Лора глянула на него через плечо:
     - Что было бы, если бы кто-то предупредил вас относительно Айрис?
     - Я бы не послушал. Может, даже выгнал бы его из города за то, что он говорил против Айрис.
     Она повернулась и опустилась перед ним на колени:
     - Вы были умнее, чем я?
     - Я знал больше о жизни.
     - Но вы сказали, что были необузданны и не вполне мужчина.
     - Черт возьми, юная леди, кто разрешил вам использовать слова старого человека против него же самого? - Но при этом он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Лору в лоб. - Может быть, мне не следует это говорить. Возможно, я ошибаюсь, хотя ошибаюсь я редко. Но я старею, вдруг Феликс прав и мне не следует вмешиваться в жизнь других людей?
     - Я хочу, чтобы вы вмешивались в мою жизнь. Я хочу, чтобы вы разделяли мою радость. Я так счастлива! Я никогда не была так счастлива!
     Он смотрел в ее сияющие глаза и чувствовал, что ему хочется плакать.
     - Я кое-что знаю о счастье. И может быть, ты как раз то, что хорошо для Поля - он немного остепенится, если ты сотворишь такое же чудо, какое Айрис сотворила со мной.
     Лора покачала головой:
     - Вы с Айрис были женаты. Мы с Полем - нет, и даже не заговаривали об этом. - Он даже не говорил, что любит меня. - Мне еще год учиться в колледже, а потом я собираюсь работать. Вы обещали мне, что поможете найти работу в отеле.
     - Я сделаю это, независимо от того, поженитесь вы с Полем или останетесь друзьями. Я буду помогать тебе, пока ты будешь работать. Но, - голос его стал грустным, - ты ведь останешься со мной до окончания колледжа?
     - Да, конечно, я не могу уехать. Я хочу оставаться с вами столько, сколько я буду нужна вам. Я могу помогать вам с вашими планами относительно отелей...
     - Чтобы вновь вернуть их к жизни, чтобы они снова стали прекрасными и шикарными. - Он улыбнулся. - И мы сделаем это вместе. Да, это звучит сказочно. А теперь принеси шерри, и мы выпьем вместе перед обедом. Или ты обедаешь со своим молодым человеком?
     Лора поднялась и пошла к бару, стоящему между книжными полками. Она взяла бутылку и два стакана и поставила на стол рядом со стулом Оуэна:
     - Мы планировали пообедать, вы не возражаете.
     - Если бы и возражал, то ничего бы не сказал. Я не могу диктовать тебе распорядок дня или следить, легла ты с кем-то в постель или нет.
     - Вы бы не захотели этого, - сказала Лора.
     - О, но мог бы. Подумай только, чему бы я мог научиться, ведь я никогда не был таким светским мужчиной, как Поль. - Он пристально посмотрел на нее. - Я заставил тебя покраснеть. Извини. - Он вздохнул. - Ты стала такой хорошенькой, дитя мое, и у тебя быстрый ум и хорошее воображение. Если будешь верить в себя и не будешь торопить время, станешь сильной женщиной и прекрасным руководителем. И если тебе потребуется, половина мужчин Восточного побережья будет у твоих ног.
     - А как насчет второй половины? - требовательно спросила Лора. Он усмехнулся:
     - Они - у ног Эллисон или, вернее, будут там, если она избавится от этого павлина, за которого Бог знает зачем решила выйти замуж. - Он опять вздохнул. - Вы делаете что хотите. Я вынужден держать свою мудрость при себе. Я потратил жизнь, чтобы приобрести опыт. Л кого это интересует?
     Лора рассмеялась и поцеловала его:
     - Меня, и вы не испытываете к себе и половину той жалости, как хотите показать.
     - Правда. - Он взял ее руку. - Я счастлив, потому что ты слушаешь меня, и горжусь, что из запуганной девочки сделал тебя счастливой женщиной, и чувствую любовь, а это самое всепоглощающее чувство. Как будто ты зажгла огонь, который погас со смертью Айрис.
     Об этом он думал и позже, когда Лора ушла. Она напоминала ему Айрис и сделала светлой его жизнь, но она была и такой, какая есть - теплая, любящая, обворожительная, абсолютно неповторимая. Он надеялся, что однажды она станет доверять ему настолько, что будет поверять свои тайны, но она не подала ни малейшего знака, что хочет этого, а значит, у него не было возможности объяснить ей, насколько они малозначащи. Конечно, у нее было право хранить свои секреты так долго, как она сама этого захочет, но он знал, как это тяжело, и ему хотелось хоть немного облегчить эту ношу, разделив ее тяжесть.
     ?Может быть, когда-нибудь?, - подумал он. Он вновь наполнил свой стакан, а потом задумчиво сидел, наблюдая, как гаснет свет ?ад водой, и позволил воспоминаниям завладеть его мыслями. Они были менее горькими, чем прежде, но такими же живыми.
     Айрис, как бы я хотел, чтобы ты была здесь. Лора - дочь, которой у нас никогда не было.

ГЛАВА 9

     На необычайно жарком майском солнце черное одеяние ощущалось стеганым одеялом, и Лора старалась думать о чем-нибудь прохладном, пока выступающий что-то читал, размеренно и медленно. ?Сосредоточься, - говорила она себе. - Наслаждайся церемонией. Только раз в жизни ты заканчиваешь колледж, и чтобы оказаться здесь, ты потратила много труда?. Но было слишком жарко, чтобы она могла собраться, мысли постоянно возвращались к Полю, который вместе с Оуэном и Эллисон сидел на торжестве в первом ряду. Клэй в самую последнюю минуту позвонил из Филадельфии и сообщил, что не сможет приехать.
     - У Уилларда грипп, а с тех пор как после увольнения Терри я стал героем и помощником менеджера, я просто связан по рукам и ногам, если его нет. Извини. Мне действительно хотелось быть...
     - Все в порядке. - Год назад она была бы расстроена, но сейчас Поль, Оуэн и Эллисон тоже были ее семьей, и она не чувствовала себя одинокой. - Я все подробно опишу тебе.
     - И думаю, твой красивый поклонник сделает много фотоснимков.
     - Надеюсь, - спокойно ответила Лора, не позволяя втянуть себя в спор о Поле. Глупо со стороны Клэя беспокоиться о том, что она любит одного из членов семьи Сэлинджеров, и говорить, что женщины теряют бдительность, ложась в постель с мужчиной. Спустя некоторое время она уже устала повторять ему, что ни страсть, ни что-то другое не усыпят ее и не заставят выдать их, потому что она захлопнула дверь в прошлое.
     Со времени кражи прошло четыре года. Никакие другие драгоценности Ленни не были найдены после того случая в ломбарде, и если бы не усиленная охрана домов, Сэлинджеры жили, как обычно, словно ничего не произошло. Почти так же Лора чувствовала себя в отношении восемнадцати лет своей жизни: это было как сон. Сейчас ей двадцать два года, и она стала совершенно другим человеком. Это было фантастично, но в основе своей почти правдой, потому что она достаточно долго пробыла с Сэлинджерами, чтобы стать свидетелем тех перемен, которые происходили в семье, а когда участвуешь в этих событиях, оказываешься действительно связанным с этими людьми.
     В прошлом году Ленни начала проводить значительно больше времени в Нью-Йорке. Она состояла в Совете попечителей больниц и музеев - так же, как и в Бостоне, и Феликс часто со сдержанной улыбкой на губах замечал, что отдал свою жену благотворительности, но Лора видела, что если Ленни сопровождала его на важных приемах или деловых встречах, то он никогда не просил ее больше времени проводить дома или с ним.
     Эллисон закончила колледж и вышла замуж за Тэда, но после медового месяца, который длился четыре месяца, и после трех, которые ушли на то, чтобы наконец-то осесть, у них была беспорядочная жизнь, которая напоминала Лоре агентство по найму на работу. Тэд пробовал одну работу за другой, а Эллисон, предвидя, что ему все скоро надоест, уже подыскивала ему новую.
     Они проводили каждый вечер обычно с новыми знакомыми, потому что старые друзья чувствовали себя неловко в атмосфере молчания, которое тяжелой тучей стояло между ними. Лора не обращала внимания на сплетни, которые ходили в семье, она знала, кого любит и что она о них думает.
     Лора смотрела на Сэлинджеров с возвышения, на котором стояла, отвечая им улыбкой и подняв руку в безмолвном приветствии, в то время как оратор закончил свое выступление длинной цитатой на греческом, которую почти никто не понял. Раздались громкие аплодисменты, в которых прозвучало также и всеобщее облегчение, а потом студентам вручили дипломы, и спустя некоторое время Лора стояла на искусственном мхе поля рядом со своими родными.
     - Одну минуту, - сказала она Эллисон и Полю, которые собирались обнять ее. - Я должна выбраться из этого одеяния.
     - Я думала, ты расплавишься, - заявила Эллисон.
     - Так оно и есть. - Лора сбросила специальную церемониальную мантию и приняла протянутые ей навстречу руки Оуэна.
     - Я так рада, что вы пришли.
     - Как же я мог пропустить такое? Ты была моей ученицей до того, как поступила в колледж. Знаешь, что Жюль сегодня хотел прийти? Пришлось сказать ему, что ты смогла раздобыть только три билета.
     - Он правда хотел прийти?
     - Ему хотелось разделить с тобой лавры, он считает, что выучил тебя всему в большей степени, чем профессора.
     - И он прав. Но вы учили меня больше, чем кто-либо другой.
     Оуэн усмехнулся.
     - Я не скажу Жюлю, что ты выразилась именно так. - Он опустил руку в карман и достал маленький бархатный футляр. - Это подарок тебе, моя дорогая, в день окончания колледжа, с моей любовью.
     Лора потянула за крошечную веревочку, чтобы открыть футляр. Она подняла крышку, и пальцы ощутили холод металла и острый кончик булавки еще до того, как Лора взяла в руки драгоценность и положила на ладонь. Это был цветок ириса, выполненный из великолепного голубовато-фиолетового опала с золотой сердцевиной. Она долго смотрела на украшение, потом подняла глаза и посмотрела на Оуэна. Ее лицо сияло.
     - Это принадлежало Айрис? Он кивнул:
     - Я заказал это для Айрис в нашу первую годовщину. Она была ей очень дорога. Лора обняла Оуэна и поцеловала:
     - Спасибо, спасибо... Этот подарок так дорог мне... как мне все объяснить?
     - Не нужно ничего объяснять. Я все вижу по твоему лицу. - Он немного отстранил ее от себя. - И ты похожа на нее, переполненная удивлением и восхищением... Да, хорошо. А теперь тебе пора идти. Эллисон отвезет меня домой, а вы с Полем отправляйтесь, начинайте свой медовый месяц. - Увидев ее пораженный взгляд, он слегка ударил себя кулаком по лбу. - Отпуск. Я хотел сказать - отпуск. Вы много трудились и заслужили отдых. - Он притянул ее к себе. - Я горжусь тобой, дорогая!
     Лора опять поцеловала его. Его усы легко, как перы