ие.
     Ни  в  комнате  Эдди, ни  у  Хендрикса я ничего  не нашел.  При осмотре
комнаты  Сэнди выяснилось  лишь,  что  он нечист  на  руку и  ворует у  Отто
спиртное  не  умеренными дозами,  как  Лонни,  а  бутылками.  Комнаты  "Трех
апостолов" я  пропустил в  уверенности, что  осмотр  их  не  даст  ничего, а
проверять комнату Конрада мне и в голову не пришло.
     Когда  я  вернулся  в кают-компанию,  шел  уже  четвертый  час.  Начало
смеркаться. Лонни и оба его спутника,  должно быть, давно нагнали Отто. Пора
бы им и вернуться, подумал я. Мэри, по ее словам успевшая перекусить, подала
мне жаркое с  картофелем, приготовленное  из замороженных полуфабрикатов. На
лице ее была тревога.  Причин для беспокойства у нее хватало, но я знал, чем
она озабочена в данную минуту.
     - Куда же они запропастились? - проговорила  девушка. -  С ними  что-то
случилось.
     - С  ними  все  в  порядке. Просто дорога  оказалась  длиннее, чем  они
рассчитывали, только и всего.
     - Хорошо бы, а то темнеть начинает и снег повалил... - Замолчав, Мэри с
осуждением посмотрела на меня. - Уж больно вы умный.
     - Очень хочется быть  умным, ей-Богу, - признался я, отодвинув тарелку,
к которой почти не притронулся, и поднялся из-за стола. - Спасибо. Дело не в
вашем кулинарном искусстве, просто есть не хочется. Я буду у себя в комнате.
     - Смеркается, - опять сказала она невпопад.
     - Я ненадолго.
     Сев  на койку,  я  осмотрел свою добычу.  Долго  разглядывать  ее  было
некогда,  да  и  незачем.  Платежные  ведомости  были красноречивы,  но  еще
красноречивее  оказалась  связь  между записями  в  чековой  книжке  Отто  и
банковской  книжкой  Гуэна.  Однако  самым  любопытным  предметом,  пожалуй,
оказалась крупномасштабная врезка, изображающая залив Эвьебукта. Разглядывая
карту, я стал размышлять обо  всем, что связано с отцом Мэри Стюарт. И вот в
эту минуту вошла сама Мэри.
     - Там идут какие-то люди.
     - Кто именно?
     - Не знаю. Уже темно, и снег валит.
     - И откуда?
     - Оттуда. - Мэри ткнула в южном направлении.
     - Это, должно быть,  Хендрикс и "Три  апостола".  -  Завернув бумаги  в
полотенце,  я  протянул  их  девушке. - Спрячьте это  у  себя.  -  А  затем,
перевернув  вверх  дном  свой  медицинский чемоданчик, я  извлек  из кармана
шоферскую отвертку и начал отворачивать четыре винта,  служившие в  качестве
подставки.
     - Хорошо, хорошо. - Помолчав, Мэри спросила: - А вы мне не объясните, в
чем дело?
     - Бывают такие  бессовестные  люди, которым  ничего не стоит порыться в
чужих вещах. Особенно моих. Разумеется, в мое отсутствие. - Я снял основание
и  стал вытаскивать  плоский  металлический ящик, который  был вмонтирован в
днище чемоданчика.
     - Вы уходите, - произнесла Мэри монотонным голосом. - Куда?
     - Не  в кабак, можете быть уверены. - Вынув черный ящик, я протянул его
девушке. - Осторожно. Он тяжелый. Спрячьте и это, да как следует.
     - Но что же...
     - Торопитесь. Я уже слышу голоса.
     Она поспешно ушла к себе в спальню. Привинтив днище на прежнее место, я
направился в  кают-компанию, где уже находились Хендрикс и  " Три апостола".
Судя по тому, как  они хлопали в ладоши, чтобы восстановить  кровообращение,
прихлебывая  при  этом горячий кофе,  который  Мэри оставила  на  печке, все
четверо были  более  чем  счастливы,  вернувшись  в  жилой блок.  Но когда я
сообщил  им  о  смерти Джудит  Хейнс, все  сникли.  Как  и  остальные  члены
съемочной группы, особо теплых чувств к покойной они не питали, но их потряс
сам  факт  смерти знакомого  им  человека.  Хотя это и  было, по  их мнению,
самоубийство, оно произошло  в момент,  когда  не  изгладились  еще недавние
кошмарные  события.  Никто  из  четверых  не  успел  опомниться,  как  двери
распахнулись и  в  помещение, шатаясь, ввалился  Отто. Словно задыхаясь,  он
ловил ртом воздух, готовый вот-вот свалиться от изнеможения.  Я посмотрел на
него с деланным участием.
     - Не надо, мистер Джерран, не стоит принимать  это так близко к сердцу,
- сочувственно произнес я. - Я знаю, известие было для вас ужасным ударом...
     - Где она? - хрипло проговорил он. - Где моя дочь? Каким  образом, черт
побери...
     - Она у себя в комнате.  - Отто хотел было пойти в спальню Джудит, но я
преградил ему путь.
     -  Одну  минуту,  мистер  Джерран. Я  должен сначала  взглянуть... Сами
понимаете.
     Он посмотрел на меня исподлобья,  затем нетерпеливо кивнул в знак того,
что  он  понимает,  хотя я и  сам  не знал, что  именно следует  понимать, и
проговорил:
     - Только поживей.
     - Несколько секунд, не больше. - Посмотрев на Мэри Стюарт, я произнес:-
Налейте мистеру Джеррану бренди.
     На  все,  что мне нужно  было сделать в  комнате Джудит Хейнс,  ушло не
больше  десяти  секунд. Я не хотел,  чтобы Отто заинтересовался,  почему так
заботливо  завернуты в  ткань  бутылка  и  пузырек.  Держа  обе  емкости  за
горлышко, я осторожно размотал полотенце, поставил бутылки на видное место и
позвал  Джеррана. Послонявшись  по комнате  с подобающим  выражением скорби,
издавая  при этом жалобные звуки,  он не стал протестовать, когда я взял его
под руку и стал убеждать, что в этой комнате ему не стоит оставаться.
     - Разумеется, самоубийство? - спросил он меня в коридоре.
     - В этом нет никакого сомнения.
     - Господи, как я казню себя... - вздохнул он.
     - Вам не в чем себя упрекнуть, мистер Джерран.  Вы же сами знаете,  как
она переживала, узнав о смерти мужа. Обыкновенная старомодная тоска.
     - Хорошо иметь рядом такого человека, как вы, в столь трудные минуты, -
изрек Отто.  Я  скромно промолчал,  подведя его  к столу,  где для него  был
приготовлен стакан бренди, и спросил:
     - А где остальные?
     - С минуты на минуту придут. Я бежал впереди.
     - Почему Лонни и оба его спутника так долго вас искали?
     -  День  для  съемок   был  великолепный.   Снимали  натуру.  Постоянно
перемещались  с места на  место. Каждый новый  кадр был  лучше  предыдущего.
Потом пришлось заняться  этими спасательными работами. Господи, ну невезучая
же наша экспедиция!..
     - Спасательные работы? -  спросил я удивленно, пытаясь скрыть  холодную
дрожь, пробежавшую по спине.
     - Хейтер.  Получил  травму. - Отпив из стакана, Отто  покачал  головой,
давая понять, сколь  тяжело бремя забот, навалившееся ему на плечи. - Они со
Смитом  карабкались  по  склону,  и  тут  Хейтер  сорвался  и  упал.  Не  то
растяжение,  не  то  перелом лодыжки,  точно не  знаю.  Они  видели, как  мы
двигались по дороге  Лернера примерно в том же  направлении. Правда, оба они
находились гораздо выше нас. Хейтер, похоже, уговорил Смита продолжать путь,
сказал, что  позовет нас на помощь. - Снова покачав головой, Отто допил свой
стакан. - Вот дурак!
     -  Не  понимаю,  -произнес  я.  Послышался шум  мотора  приближающегося
снегохода.
     - Вместо  того  чтобы лежать и ждать, когда мы к нему подойдем поближе,
он  попытался  спуститься.  Ясное дело, поврежденная  щиколотка дала о  себе
знать, нога  у  него подвернулась,  он упал  в  лощину  и  сильно  расшибся.
Неизвестно, сколько времени он пролежал без сознания. Мы услышали его  крики
о  помощи лишь  после полудня.  Чертовски тяжело  было  нести его по склону,
просто чертовски. Это не снегоход там трещит?
     Я кивнул. Отто поднялся из-за стола, и мы оба направились к двери.
     - А Смита вы не видели?
     - Смита? -  с некоторым изумлением  посмотрел на  меня  Отто. - Конечно
нет. Я же сказал, он ушел вперед.
     - Разумеется, - отозвался я.  - Совсем забыл.  Не  успели мы  подойти к
двери,  как  она распахнулась. Вошли Конрад  и  Граф,  поддерживая  Хейтера,
который прыгал на  одной  ноге. Он опустил голову,  лицо  бледное, на правой
щеке и виске следы ушибов.
     Мы посадили его на  кушетку, я снял с его правой ноги сапог.  Щиколотка
распухла и посинела, кожный покров  местами был поврежден и кровоточил. Пока
Мэри  Стюарт  грела  воду,  я  приподнял  раненого, дал  коньяку,  улыбнулся
ободряющей докторской улыбкой и посочувствовал его неудаче. Он был обречен.


Глава 12

     Запасы   спиртного  Отто  убывали  катастрофически.  Общеизвестно,  что
некоторые в состоянии  стресса начинают много есть. В кинокомпании "Олимпиус
продакшнз" таких не водилось. Пища спроса не находила,  зато сильно возросла
тяга  к крепким напиткам. В  кают-компании  стоял  такой дух, что хоть топор
вешай, - точь-в-точь, как в кабаке в Глазго после  сокрушительного  разгрома
шотландской  футбольной  команды игроками  из  исстари  враждебной  соседней
страны,  что расположена к югу от границы.  За исключением раненого Хейтера,
никто из шестнадцати человек, находившихся  в кают-компании, не выказывал ни
малейшего желания разойтись по  спальням.  Все  почему-то полагали,  что раз
Джудит Хейнс умерла у себя в  спальне, то это же может случиться с любым  из
них. Группками  по  двое, по трое присутствующие расселись где попало, молча
пили  или переговаривались  вполголоса,  время от  времени озираясь  вокруг.
Атмосфера  становилась все более гнетущей;  причиной тому служила скорее  не
смерть Джудит, а страх перед  новой опасностью. Хотя  было  уже около семи и
наступила темнота, а с  севера  надвигалась снежная пелена, Хейсман,  Гуэн и
Юнгбек все не возвращались.
     Странное  дело, Отто сидел  обособленно от всех. Он жевал сигару, но не
пил,  производя впечатление человека, который гадает,  какие  новые  грозные
испытания  готовит ему судьба. Я обменялся  с ним  несколькими фразами. Отто
был непоколебимо убежден, что все трое утонули, поскольку,  утверждал он, ни
один из них не умел управлять моторкой. Даже если бы им и удалось удержаться
на  воде в течение  нескольких минут, по мнению Отто, надежды на их спасение
нет никакой: по гладким отвесным  скалам  на берег не  подняться. Но случись
невероятное - им все же удалось выкарабкаться  на сушу - в мокрой одежде они
тотчас бы замерзли. Если они не вернутся, заявил Джерран, а теперь ясно, что
они уже не вернутся, он прекратит съемки и станет ждать, когда Смит приведет
помощь. Если  же штурман не вернется в ближайшее время,  надо всей компанией
искать спасения в Тунгейме.
     Все  присутствующие  разом  замолчали.  Посмотрев  на  меня,  стоявшего
поодаль, Отто, напряженно улыбаясь, произнес, пытаясь разрядить обстановку:
     - Подходите же, доктор Марлоу. Вижу, у вас нет стакана.
     -  Нет,  -  ответил  я.  - Думаю, это неразумно. Отто оглядел сидящих в
кают-компании. Если он и был расстроен, что стадо его быстро уменьшается, то
горе свое он скрывал умело.
     - Похоже на то, что остальные не считают такое занятие неразумным.
     - Остальным не придется выходить на мороз.
     - Что? - уставился на меня Отто. - Что вы хотите этим сказать?
     -  Хочу сказать,  что, если Хейсман,  Юнгбек и  Гуэн не  вернутся через
несколько минут, я возьму моторку и отправлюсь на их поиски.
     - Что? - воскликнул он совсем иным тоном, с трудом поднимаясь со стула,
как  делал это всегда, когда желал произвести впечатление. - Отправитесь  на
их поиски? Вы с ума сошли, сударь?  Какие могут быть поиски? Темно хоть глаз
коли.  Ну уж нет, я и так  потерял много  людей. Категорически  запрещаю вам
уходить.
     - А  вам не пришло в  голову, что  у них попросту отказал мотор? Что их
относит ветром и они могут замерзнуть, пока мы тут сидим и точим лясы?
     -  Я  об  этом  подумал  и  считаю,  что  поломка  лодочного  двигателя
исключена.   Перед   началом   экспедиции   все   моторы   были   капитально
отремонтированы,  а  Юнгбек, насколько  мне известно, превосходный  механик.
Такой вариант отпадает.
     - Я все равно пойду их искать.
     - Хочу напомнить вам, что моторная лодка принадлежит киностудии.
     - А кто мне помешает ее взять?
     - Вы отдаете себе отчет... - брызнул слюной Отто.
     - Отдаю, - ответил я, устав от Джеррана. - Я уволен.
     - Тогда и меня увольняйте, - произнес Конрад. Все повернулись к нему. -
Я отправляюсь с доктором Марлоу.
     Иного я  от Конрада и не ожидал.  Ведь это он  организовал поиски Смита
сразу после  нашей высадки на остров. Спорить с ним я не стал. Я видел,  как
Мэри Стюарт, положив  руку на его локоть, с  тревогой  смотрела на  молодого
человека. Уж если ей не удалось его отговорить, зачем же мне стараться.
     -  Чарльз! - внушительно произнес Джерран. - Хочу напомнить вам, что вы
подписали контракт...
     -  Плевал я на ваш контракт, - ответил Конрад. Не веря своим ушам, Отто
уставился  на  взбунтовавшегося  актера  и вдруг,  плотно сжав  губы,  круто
развернулся  и  отправился  к себе  в комнату.  После его  ухода  все  разом
заговорили. Я подошел к Графу, который в задумчивости потягивал свой коньяк.
Тот вскинул на меня глаза и безрадостно улыбнулся.
     - Если вам нужен третий самоубийца, мой дорогой...
     - Давно ли вы знакомы с Отто Джерраном?
     -  Что вы сказали?  - Граф на мгновение растерялся, затем, отхлебнув из
стакана, ответил:- Лет тридцать с гаком. Это всем известно. Я познакомился с
ним в Вене еще до войны. А почему вы об этом меня спрашиваете?
     - Вы занимались тогда кинобизнесом?
     - И  да и нет. -  Польский аристократ загадочно  улыбнулся. - И об этом
указано в анкетах.  В те годы, мой  дорогой, граф Тадеуш  Лещинский, то есть
ваш покорный слуга, был если  не Крезом, то, во всяком случае, состоятельным
человеком  и главной  финансовой  опорой Отто.  - Снова улыбка, на  этот раз
веселая. - Как вы считаете, почему я являюсь членом правления кинокомпании?
     - Что вам известно об  обстоятельствах внезапного исчезновения Хейсмана
из Вены в 1938 году? Веселой улыбки как не бывало.
     - Итак, этого в анкетах нет. - Я помолчал, ожидая ответа, и, не получив
его, добавил:- Берегите свою спину. Граф.
     - Мою... что? Спину?
     - Да,  ту  часть  тела,  которую так часто поражают острые предметы или
летящие с  большой  скоростью  тупые.  Неужели вы  не  заметили,  что  члены
правления компании "Олимпиус" мрут один  за другим, словно от эпидемии? Один
лежит  в  хозяйственном блоке,  другой  в  своей спальне,  еще двоим  грозит
опасность, если  только они уже не погибли в волнах. Почему вы считаете себя
удачливее  остальных? Остерегайтесь  пращи  и  стрелы,  Тадеуш.  Неплохо  бы
предупредить Нила  Дивайна и  Лонни  Гилберта, чтобы  опасались  того же. Во
всяком случае, в мое отсутствие. Особенно это касается Лонни. Буду рад, если
вы  проследите,  чтобы  он без  меня  не выходил из  этого  помещения. Очень
уязвимое это место - спина.
     Помолчав  несколько   секунд,  с  бесстрастным   выражением  лица  Граф
произнес:
     - Честное слово, не понимаю, о чем вы толкуете.
     - Ни минуты в этом не сомневался, - ответил я, похлопав  по объемистому
карману его малицы. - Он должен лежать здесь, а не валяться без пользы у вас
в комнате.
     - Что должно здесь лежать, скажите ради Бога?
     - Ваш пистолет типа "беретта" калибром девять  миллиметров. - Произнеся
эту загадочную фразу, я подошел к Лонни, ковавшему железо, пока оно  горячо.
Рука  его,  державшая стакан, тряслась  мелкой дрожью, глаза остекленели, но
речь была, как обычно, понятна и отчетлива:
     -  И снова  наш рыцарствующий  лекарь  скачет  кому-то  на  выручку,  -
продекламировал Лонни. - Не нахожу слов,  дорогой  мой, чтобы описать, какой
гордостью наполнено мое сердце...
     -  Оставайтесь в помещении, пока меня  не  будет, Лонни. Не выходите из
этого помещения. Ни единожды. Пожалуйста. Обещаете? Ради меня.
     - Боже милостивый! - воскликнул Лонни и громко икнул. - Можно подумать,
мне грозит опасность.
     - Так оно и есть. Поверьте, это сущая правда.
     - Мне грозит опасность? - искренне изумился Гилберт. - Кто может желать
зла бедному, старому, безвредному Лонни?
     - Вы  будете  поражены,  узнав, сколько  человек  желает  зла  бедному,
старому,  безвредному  Лонни.  Забудьте  свои  проповеди  насчет  врожденной
доброты  человека  и обещайте,  твердо  обещайте  нынче  вечером  никуда  не
выходить!
     - Это для тебя так важно, мой мальчик?
     - Да.
     - Тогда ладно. Положив эту скрюченную руку на бочку с отменным ячменным
виски...
     Не  дожидаясь, когда он  закончит тираду, я направился к Конраду и Мэри
Стюарт,  которые  вполголоса,  но  очень  бурно обсуждали какую-то проблему.
Заметив меня,  оба  замолчали.  Взяв  меня за руку, Мэри  умоляющим  голосом
произнесла:
     - Прошу вас, доктор Марлоу, скажите Чарльзу,  чтобы он не ездил с вами.
Вас он послушается. Я уверена.  - Она повела плечами. - Я знаю, нынче  ночью
должно произойти нечто ужасное.
     -  Возможно,  вы и  правы,  -  согласился  я.  - Мистер  Конрад, вы еще
понадобитесь.
     Произнеся эту  фразу,  я понял, что сформулировал свою  мысль неудачно.
Вместо того  чтобы  глядеть  на  Конрада, девушка  смотрела на  меня,  поняв
значение моих  слов  раньше, чем я. Взяв меня обеими руками  за  плечо,  она
заглянула мне в лицо глазами, полными отчаяния, повернулась и пошла к себе.
     - Пойдите к ней, - сказал я Конраду. - Велите ей...
     - Ни к чему. Я пойду с вами. Она это знает.
     - Идите к ней,  пусть  она  откроет  окно и положит на снег тот  черный
ящик, который я ей дал. Потом окно закроете.
     Конрад внимательно посмотрел на меня, хотел было что-то ответить, затем
ушел. Парень он был сообразительный и даже не кивнул в знак согласия.
     Минуту  спустя он  вернулся. Мы оделись потеплей  и  захватили  с собой
четыре самых мощных  фонаря.  Когда мы  подходили  к  двери,  маленькая Мэри
поднялась со стула, на котором сидела рядом с Алленом, и проговорила:
     - Доктор Марлоу!
     Приблизив губы к ее уху, я прошептал:
     - Замечательный я человек?
     Она  торжественно  кивнула,  посмотрев  на меня  грустными  глазами,  и
поцеловала. Не знаю, что подумали присутствующие,  наблюдая эту трогательную
сцену. Мне  это  было безразлично.  Скорее всего,  все  решили, что  то  был
прощальный поцелуй,  запечатленный на щеке доброго лекаря перед тем, как ему
быть исторгнуту во тьму внешнюю. Закрыв за собой дверь, Конрад посетовал:
     - Могла бы и меня поцеловать.
     - Думаю, свое вы получили  сполна, - ответил я. У Конрада хватило такта
промолчать. Не включая фонарей, мы подошли к складу продовольствия, постояли
там, чтобы убедиться, что за нами никто не следит. Потом, обойдя жилой блок,
подобрали  черный ящик  против  окна  Мэри  Стюарт.  Она  стояла  и, уверен,
заметила нас, но не подала и виду.
     Прямо по снегу мы спустились к причалу, спрятали черный ящик под слани,
завели  подвесной  мотор мощностью всего в пять  с половиной лошадиных  сил,
впрочем достаточной для четырехметровой лодки,  и отчалили. Когда мы огибали
северный конец причала, Конрад произнес:
     - Господи, темно, как у негра за пазухой. На что же вы рассчитываете?
     - В каком смысле?
     - Как отыщете Хейсмана с его спутниками?
     - Глаза  бы мои  их  не  видели,  -признался я откровенно. - Я их и  не
собираюсь искать. Наоборот,  надо принять  все  меры  к тому, чтобы избежать
встречи.
     Пока  Конрад  осмысливал  сказанное мною,  в целях  предосторожности  я
убавил  обороты  двигателя  и после того, как мы отошли на сотню  метров,  у
северного  берега  залива   Сор-Хамна  заглушил  мотор.  Пройдя  по  инерции
некоторое  расстояние, моторка  остановилась.  Я перебрался на  нос, опустил
якорь и вытравил трос.
     - Судя по карте, - заметил я,  - глубина здесь  три  сажени.  По мнению
специалистов,  для  того  чтобы  нас  не  сносило,  нужно  вытравить  метров
пятнадцать  троса.  Столько  мы и вытравили. А  поскольку находимся у самого
берега,  то практически невидимы,  и тому, кто приблизится с юга, разглядеть
очертания лодки будет невозможно. Курить, разумеется, запрещено.
     - Забавная история,  - сказал Конрад. Помолчав, он осторожно спросил: -
А кто должен приблизиться с юга?