ли? Подстройка к позе, подстройка к дыханию: Так?
   - Так. Не торможение коры головного мозга, как  при  обычном  гипнозе,  а
наоборот, создание локализованного гипервозбужденного участка в коре. Честно
скажу - эффективно.
   - Фигня! Вот на бабки ты ее развел эффективно. Знаешь, я  даже  проникся.
Давай сюда, как раз надо за сотовый уплатить.
   - Э! Погоди! - попробовал  возмутиться  Фролов.  -  Дернули  меня  черти,
поставить жучек раньше, чем взять деньги : А ты  тоже:  Акустик,  чтоб  его:
Слухач.
   - Давай, давай, не жмись! - широко улыбнулся Джек. - Бог велел делиться.
   -  Ладно,  тогда  пополам!  -  неохотно  согласился  Саша,  вытягивая  из
пиджачного кармана новенькую зелененькую купюру. - Блин, а я  хотел  Маринке
цветы купить, в кои то веки! Конфет коробку, крутые колготки:
   - На все это хватит двадцатки. - Джек порылся в заднем кармане джинсов  и
выудил мятую двадцатидолларовую купюру. - Вот, возьми. А эту  давай,  давай!
Фролов неохотно разжал пальцы и добытая в честном бою пятидесятка затерялась
в недрах Джекова кармана. Оставалось только вздохнуть.
   - Вообще-то, сотовый телефон, это буржуйство и роскошь: -  в  который  уж
раз начал Саша.
   - Ага: - с ироничным пониманием наморщился Джек и яркий отблеск  монитора
отчетливо отразился в линзах очков. - Вот  когда  дашь  добро  на  то,  чтоб
провести нормальную линию, тогда и будешь говорить о роскоши.
   - Ну, блин, опять мочало с начала! Ты что, не понимаешь? Я хату  не  хочу
лишний раз палить! Телефон это ведь штука такая... Не успеют поставить,  как
внесут  в  кучу  всяческих  справочников  и  каждая   собака,   начиная   от
телефониста-линейщика и  кончая  любопытным  идиотом,  будет  знать  где  мы
разместились. Оно надо?
   - Фигню ты говоришь... - снова повернулся к монитору  Джек.  -  По  твоей
фамилии нас бы действительно вычислили, очень уж активную  жизнь  ведешь.  А
меня кто знает? Давно бы зарегистрировал телефон на меня и не надо  было  бы
геммороиться. А так лучше не фыркай, что деньги уходят. Без связи все  равно
жить нельзя.
   - Ладно, подумаю, веришь?
   - По крайней мере надеюсь.
   - Молодец. К утру не забудь отчет об услышанном.
   - Ага... - Джек уже углубился мыслями в недра какой-то новой программы  и
ничего вокруг не замечал.
   Скорее всего программа эта была написана им самим  и  очень  сомнительно,
что предназначалась для каких-нибудь добрых целей. Джек обладал удивительной
способностью по обрывкам разговора, по отдельным словам составлять  довольно
ясную и вполне целостную картину. Именно поэтому  Фролов  и  усадил  его  на
прослушку - одного знания английского было бы мало. Вечером  следующего  дня
Саша снова оделся в пиджак, выглаженную  сорочку  и  специально  подобранные
штаны, только галстук не стал одевать - надоел хуже горькой  редьки.  И  так
сойдет. - На задание? - усмехнулась Марина.
   За годы супружеской жизни она уже привыкла, что такого мужа  на  коротком
поводке держать просто нельзя - сдохнет со скуки.  Пусть  лучше  поиграется,
чем будет уныло сохнуть у  телевизора,  который  все  равно  не  смотрит  из
принципа.
   - Ага... - Фролов последний раз посмотрел на  висящий  в  шкафу  галстук,
сморщился и пошел в прихожую одевать туфли. - Минут через пятнадцать  звякни
Голубевым, пусть собирают Димку. А  я  на  минутку  к  ребятам  на  Лагерную
заскочу.
   - Давай, давай, только сильно не задерживайся.
   - Хорошо. Перетрахаю всех теток, какие попадутся и сразу домой.
   - На ужин хлеба нет, так что купи батон, когда будешь возвращаться.
   - Ага... - Саша отпер дверь и спешно выскочил в  подъезд.  -  К  двадцати
часам буду как штык, веришь?
   - Свежо предание...
 
   На Лагерной Джек сидел один, видно Женька опять умотал с  Таней,  но  это
как раз нормально. Пусть привыкает к человеческой жизни.
   - Ну что? - Саша оторвал друга от измученного компьютера.
   -  Никак  не  могу  отладить  эту  чертову  прогу.  Маленькая,  а   какая
зловредная...
   - Я не о том. Что с прослушкой? Что-нибудь выяснил? Где отчет?
   - Обойдешься без отчета, как все выясню, так и расскажу. Но пока  не  все
ясно, маловато информации. - Ну хоть что-нибудь расскажи! Я ведь туда иду, а
как соваться в пекло совершенно безоружным?
   - Топор возьми.
   - Нашел время умничать! У меня времени нет ни  копейки,  мне  еще  малого
Голубева надо забрать. - в голосе  Фролова  обозначились  нотки  нешуточного
раздражения.
   - Остынь и послушай. -  Джек  оторвался  от  клавиатуры.  -  Что-то  там,
конечно не ладно, вчера они подбивали какие-то сомнительные  списки,  но  из
обрывков слов целостную картину составить ой как трудно.
   - Поэтому я тебя и посадил. - фыркнул Саша.
   - Я тоже не бог! Разве что наполовину... Нужно изнутри поглядеть.  Ладно,
попробуй выяснить, много ли в старшей группе миссии неженатых и  незамужних,
а заодно обрати особое внимание на некоего Алекса Бертрана. Есть там  у  них
такой. Надо узнать за что он отвечает хотя бы приблизительно. В любом случае
вчера вечером он говорил с этой Мартой о Таниной маме.  Я  услышал  фамилию.
Понял?
   - Ну, хоть это... Что там по твоему вообще происходит?
   - Охмуряловка. - безразлично ответил Джек. - Вот только цели мне пока  не
совсем ясны. Но организация суровая, явно добиваются чего-то конкретного.
   - Ладно, спасибо хоть на этом. Все, я побежал.
   С Димой Голубевым встретились у самого кинотеатра.  Переговорили,  словно
заправские разведчики перед десантированием  на  оккупированную  территорию,
даже перемигнулись заговорщицки.
   - Гляди в оба! - шутливо напомнил Фролов. Но глаза парнишки  были  не  по
детски серьезными - не до шуточек. Для него это была не просто  игра  -  уже
понял, что дело  приходится  иметь  с  самым  настоящим  врагом.  Причем  за
прошедшие дни Саша ни словом не обмолвился о своем отношении к  американцам,
не зачем было, но мальчишка почуял все  сам.  То  ли  насмотрелся  вчера  на
пустые глаза одурманенных чуждой моралью сверстников, то ли  проклюнулись  в
нем едва ощутимые ростки  генной  памяти  предков-воинов,  умевших  по  едва
ощутим изменениям обстановки вычленять смертельную опасность для себя и  для
рода-племени. Навероне передается что-то такое по наследству... Голубев  все
таки улыбнулся, словно уронил последнюю  каплю  воды  из  опустевшей  фляги,
картинно козырнул  двумя  пальцами  и  первым  ступил  на  лестницу.  Фролов
невольно загляделся на гордую осанку  мальчика,  тот  шел  расправив  плечи,
будто гардемарин на последнюю  битву,  разве  что  не  хватало  снаряженного
свинцом карабина. Но он наверное был, этот карабин, точно был  -  невидимый,
мысленный, на истертом ветрами и солью ремне, иначе от чего бы так поднялось
угловатое мальчишечье плечико?
   Они поднялись по лестнице,  вошли  в  вестибюль  второго  этажа  и  почти
физически налетели на лучезарную улыбку  Марты.  -  Добрый  вечер!  -  мягко
поздоровалась она. - Дети уже почти все собрались. Иди Дима, там дядя  Алекс
с вами займется до начала уроков.
   - А потом? - с напускным  безразличием  спросил  Голубев,  словно  не  из
интереса даже, а лишь бы не промолчать.
   Умница а не мальчик.
   - Потом с вами займется Кэралайн, сегодня будет особый урок. А дядя Алекс
поможет мне заняться со старшей группой.
   - А... - так же безразлично кивнул Дима, но Фролов  заметил  выставленный
вниз указательный палец на его руке.
   Он сам учил мальчишку боевым сигналам и этот означал: "Обрати  внимание".
Во дает! Играет конечно, но разве не игры и не  книги  делают  из  мальчишек
героев? Иногда.
   Когда Дима ушел в зрительный зал, улыбка Марты сделалась если не шире, то
гораздо теплее.
   - Взрослые собираются потихоньку. Идемте, выпьем кофе. Кстати, вы  купили
себе бритву?
   - Выбираю...  -  немного  сконфузился  Саша,  все  же  заметив  в  глазах
американки холодный блеск льда. Припомнила... Ну-ну. За что боролась, на  то
и напоролось. Народ действительно уже сидел в одной из двух  комнат,  в  той
что побольше и без компьютера. Окна в ней не было,  только  удобные  кожаные
кресла и низкий столик из тонированного стекла. Свет мягкий,  успокаивающий,
льющийся неспешным потоком  из  низко  подвешенных  настенных  светильников.
Породистый запах горячего кофе. Интим...
   В креслах сидело всего пять человек, четверо женщин и  очень  застенчивый
молодой человек, прыщавый, худой, робко прятавший взгляд за  легким  налетом
притворной скуки. Женщины вели спокойную беседу, играя в светский  салон,  а
парень теребил в руках зеленую книжку  о  защите  окружающей  среды.  Фролов
ничуть бы не удивился, если бы он держал ее вверх ногами.
   Это была самая легкая мишень, почти  беззащитная.  Но  Фролов  знал  одно
верное правило - из всех мишеней надо выбирать самую сложную,  с  остальными
справиться будет легче. Ладно... Поработаем, как  любил  говаривать  Андрей.
Саша надел на лицо наиболее флиртующую из дежурных улыбок и подсел  к  самой
некрасивой  женщине.  Статный,  представительный  в   непривычном   костюме,
эффектно напружиненный - настоящий мужчина. От него даже пахло  уверенностью
и силой. Не человек,  а  сплошная  эротическая  фантазия  всех  сорокалетних
женщин. Снайперский выстрел в сердце. Наповал.
   - Вы новенький? - не замедлила получить пулю женщина. - Я вас  раньше  не
видела.
   - Да? А мне кажется мы уже где-то встречались. Глупо и заезжено,  но  для
этой клушки пойдет.
   - Да? Я работаю в читальном зале Морской библиотеки. Может быть там?
   - Да... Наверное. Но я такой рассеянный, когда читаю...
   В разговор вклинилась неприятная шершавая пауза.
   - Меня зовут Инной. - женщина на американский манер  протянула  руку  для
пожатия. Дурацкий обычай здороваться за руку с женщиной,  но  Фролов  пухлую
ладошку все же пожал, даже привстал из почтительности.  Увидела  бы  Марина,
дулась бы потом неделю - с ней он  галантных  манер  не  проявлял.  А  какая
женщина хотя бы в тайне не хочет рыцарского обхождения?  Но  для  Саши  жена
была намного больше чем просто  женщиной,  скорее  доброй  боевой  подругой.
Начальником тыла. Стеной, надежно прикрывающей спину. За все время, пока они
знакомы, он ни разу  не  услышал  вслед  банального:  "Будь  осторожен"  или
"Береги себя". Она и без этого знала, что он  вернется.  И  он  возвращался.
Всегда.
   -  А  меня  звать  Александром.  -  Саша  коротко  поклонился  на   манер
белогвардейского офицера.
   - Вы работаете? - пухленькая сорокалетняя Инна словно передернула затвор,
загоняя в ствол разговора первый патрон из обоймы дежурных  банальностей.  -
Уже нет. В отставке. Он хотел добавить: "Неженат, воспитываю сына", - но это
был бы уже явный перебор.
   Разговор постепенно выстраивался в  длинную  пулеметную  очередь  легкого
флирта и минут через десять Саша уже  знал  о  делах,  творящихся  в  миссии
больше, чем Джек со своими наушниками. Хотя и  не  совсем  в  том  ключе,  в
котором хотелось.
   Народ постепенно собирался, все  десять  кресел  уже  были  заняты,  а  в
стороне от столика собрались несколько оживленных группок по двое, по  трое.
Мужчины курили,  манерно  выпуская  дым  подобно  героям  боевиков,  женщины
обжигали кокетливые губки ароматным кофе.
   Да...  Действительно  клуб.  Интересно,  какова   же   тут   роль   самих
миссионеров? И чего они  ждут?  Что  же  по  их  понятию  называется  "вести
группу"?  Марта  перемещалась  от  одной  кучки  народа  к  другой,  шутила,
здоровалась,  показывала  какие-то  бумаги.  Мужчины   откровенно   на   нее
заглядывались, женщины взирали с неприкрытым почтением.  Ну  да,  конечно...
Представительница высокой  заокеанской  культуры.  Образец  для  подражания.
Ладная, энергичная.
   В дальнем углу собралась  довольно  большая  группа  женщин,  значительно
старше сорока лет, у многих на головах платки, будто в церкви,  а  в  глазах
особое выражение, какое бывает у сильно продвинутых богомольцев. Отрешенное.
На грани воинствующей тупости. Они оживленно  обсуждали  какую-то  книгу  со
здоровенным католическим крестом на мягкой обложке. Им было  интересно.  Тут
вообще всем было интересно, даже Саше, хотя каждая  группка  занималась,  по
сути, своими делами. Все разные и все какие-то одинаковые. Странно...  Среди
богомолок  Фролов  различил  ссутулившиеся  плечи  Таниной  мамы.  Так.   Не
пялиться, но и  глаз  не  спускать.  Может  удастся  что-то  понять  простым
визуальным осмотром? Из разговора с Инной Саша быстро выяснил главное, о чем
просил Джек - женатых и замужних в группе нет вовсе, только одинокие. Эдакая
вечеринка для тех, кому за тридцать, хотя за тридцать здесь было  далеко  не
всем. Посиделки.
   Фролов попробовал мысленно  втиснуть  себя  в  шкуру  тридцатипятилетнего
холостяка, для которого еще один брак  похлеще  занозы  в  заднице.  Да,  не
весело. А тут можно расслабиться, пообщаться, познакомиться.  И  все  легко,
прилично, даже без намека на  какую-либо  ответственность.  Красота!  Должно
быть очень привлекательно.
   В  шкуру  женщины  влезть  было  намного  сложнее,  но  Саша  все   равно
почувствовал некоторую привлекательность таких отношений. Да... На  женщинах
всегда лежит больше ответственности в отношениях полов, чем на мужчинах,  но
видимо тут научились с ней успешно расправляться. Наконец  Марта  подошла  к
столику и привлекла внимание собравшихся всем своим лучезарным видом.
   - Сегодня у нас особый вечер... - тихо начала она и  последние  разговоры
стихли. - Сегодня в наш клуб, в нашу  миссию,  в  нашу  семью  пришел  новый
человек. Его имя Александр Фролов. К нам приходит немало людей,  семья  наша
становится больше, крепче, но, как и раньше, мы встречаем каждого с  тем  же
вниманием, с той же любовью, с какой встречали первых, пришедших  в  миссию.
Она чуть повысила голос, едва заметно, но Саша моментально уловил подстройку
к фоновому шуму комнаты. Так... Начинается езда  по  ушам.  Эта  тетя  умеет
акцентировать внимание на чем нужно.
   - Что руководит Богом? Любовь! Что руководит нами? Любовь к Богу. И каким
же может быть высшее проявление любви? Проявить наивысшую любовь, можно лишь
уподобившись тому, кого любишь. Все мы создания  Божьи,  дети  Его,  подобия
Его.  В  каждом  из  нас  Его  искра.  И  эта  искра  -  любовь.  Любовь   и
самопожертвование во имя того, кого любишь.
   Марта чуть понизила голос, плавно выходя  из  подстройки,  но  народ  еще
некоторое время сидел тихо, переваривал услышанную чушь. Лишь через  минуту,
а то и полторы, разговоры вернулись в прежнее русло. Да они тут все  под  ее
каблуком! Особенно мужики. Черт... Едва в рот не заглядывают.
   Саше на миг показалось, что если бы американка  попросила  кого-нибудь  в
таком состоянии выпрыгнуть в окно ради  любви  и  самопожертвования,  он  бы
сделал это не задумываясь ни на миг.
   Конечно, все было не так уж плохо, подавить  волю  до  такого  состояния,
говорят, вообще не возможно, но реакция, которая видна невооруженным глазом,
тоже многого стоит. Они верят этой женщине. Она для них и есть бог. Хотя  не
для всех...
   Фролов подметил, что если  мужчины  даже  не  пытаются  скрыть  некоторое
раболепие во взглядах, то женщины ведут себя вполне пристойно, не  выказывая
ничего, кроме крайнего уважения. Хотя  нет...  Одна  черноволосая  красавица
бросала на Марту совершенно влюбленный взгляд из под обреза  угольно  черной
челки. Так...
   То, что все происходящее каким-то загадочным образом связанно  с  сексом,
понял  бы  и  непроходимый  тупица.  Куда  сложнее  было  уловить  суть  тех
веревочек, которые связывают любовь к Богу, о которой тут  столько  говорят,
секс, о котором тут все только и думают,  и  грустные  Танины  глаза.  Самое
смешное в том,  что  если  миссионеры  действительно  сплели  какую-то  сеть
мошенничества из шелковых нитей секса, то сеть эта вышла явно щербатой -  на
женщин  не  действовала.  Если,   конечно,   отбросить   небольшой   процент
нетрадиционно ориентированных. А так...
   Марта, конечно, выглядела необыкновенно эффектно,  умела  одеться,  умела
себя подать, скрыв недостатки и ярко подчеркнув достоинства. Но  этого  было
мало, хоть мужчины и млели от одного ее вида, хоть и готовы были  под  таким
соусом  воспринять  и  принять  чуть  ли  не  любую  чушь,   предназначенную
неизвестно для чего.
   Но то мужчины...
   А женщины?
   Очень скоро Саша получил ответ и на этот вопрос. В  комнату,  извинившись
за  опоздание,  вошел  настолько  блистательный  мужчина,  что  Фролов  даже
мысленно присвистнул. Умеют набирать персонал! - А вот и Алекс!  -  радостно
воскликнула Марта, а все до единого женские взгляды обратились к вошедшему.
   Даже богомолки оторвались от обсуждения явно священного текста.
   Начался длительный процесс рукопожатий и улыбок, а сидящая рядом Инна тут
же отвлеклась от собеседника и превратилась  в  нечто,  созданное  лишь  для
обожания этого необычного человека.
   Необычнейшего.
   Он сверкал как граненный алмаз, он весь  состоял  из  улыбки,  прекрасных
зубов, безукоризненной прически и отменных манер, он двигался как Апполон  и
Марс одновременно.  Это  было  какое-то  совершенно  невозможное  воплощение
мужественности. И не только внешне! За этим  человеком  чувствовалась  сила,
ум, умение решать любые проблемы легким взмахом руки. За  ним  чувствовались
деньги.
   Алекс представлял  собой  некий  благородный  сплав  одинокого  рыцаря  и
менестреля,  соединяя  в  себе  удивительный  романтизм  и   безукоризненную
точность движений. А когда Марта подошла к  нему  и  взяла  под  руку,  Саша
понял, что этот тандем может вить веревки из любого  посетителя  миссии.  Он
выдохнул  застоявшийся  в  легких  воздух  и  немного  расслабился.   Теперь
предстояло выяснить, какие именно веревки собираются тут  вить  и  для  чего
потом приспосабливать. Но то, что дело не доброе - видно сразу. Сразу?
   Фролов мысленно усмехнулся, продолжая  расслабленно  сидеть  в  кресле  и
попробовал выстроить мысли в стройный логический ряд.
   Нет. Сразу не видно. Просто весь жизненный опыт подсказывал - добро столь
великолепным не бывает. Вот и все. Но это первое  впечатление,  ему  слишком
доверять не стоит. Надо смотреть и примерять увиденное к давно  отработанной
теории, иначе можно таких дров наломать, что на всю зиму хватит,  еще  и  на
лето останется.
   - Поскольку у нас новенький, - лучезарно  улыбнулась  Марта.  -  Наверное
стоит устроить вечер знакомства. Как вы думаете?
   Со всех сторон послышались одобрительные голоса.
   - Сначала я всех по очереди представлю, а потом каждый расскажет о  своих
друзьях, чтоб не получилось хвастовства. Саша никак не мог  понять,  что  же
такого  странного  в  этой  обстановке,  но  уже  начал  чувствовать  -  она
потихоньку действует и на него. Потом понял.
   Доверительность.
   Никто не вел себя естественно, все играли, стараясь  казаться  лучше,  но
никого это не удручало. Игра была веселой, захватывающей, каждый  знал,  что
это только игра. Возвращение в комфортное состояние беззаботного детства.  И
поскольку играли все, причем в  одну  и  ту  же  игру,  то  общее  состояние
доверительности спаяло разрозненных людей в  единую  группу.  Это  состояние
комфорта,  практически  недоступного  за  пределами  уютного  мирка  миссии,
притягивало как магнит, действовало как наркотик.  Расслабляло.  Каждый  мог
делать не то, что надо, а то что хочется, мог быть не самим  собой,  а  тем,
кого сам себе выдумал.
   Неудивительно, что все чувствовали себя единым братством. Homo ludenus. И
Фролов  неожиданно  тоже  почувствовал  себя  частью  целого,  частью  этого
маленького тепленького мирка. Беззаботного. Точно - единая семья.
   Пришлось даже встряхнуться, чтоб сбить накатившееся наваждение.
   Да, тут всем правила  доверительность  и  любовь.  Никто  никому  не  был
должен, ни перед кем не было обязательств. И короткие загрузы Марты попадали
на очень благодатную почву. Вечер шел своим чередом, американка  по