анизации, ставящие в зависимость от наших  денег  целые
предприятия интересующих нас направлений. Мы бьемся в  рукопашную,  напрямую
беседуя с людьми, но у других есть дальнобойная  артиллерия  -  телевидение,
мины замедленного действия - голливудское кино, отравляющие газы -  реклама.
Вы  знаете,  майор,  что  лояльность  к  нашей   власти   в   Европе   прямо
пропорциональна количеству потребляемой в том или ином регионе  "Кока-колы"?
"Кока-кола" - символ  Америки,  всего  хорошего,  что  в  ней  есть.  Символ
беззаботности,  легкой  жизни,  определенного  стиля.  Вместе  с  ней   люди
впитывают  то,  что  впитали  мы  с  Вами.  Вместе  с  ней  они   становятся
американцами. А американцы не станут стрелять в собственную армию.  Мы  тоже
солдаты, майор, понимаете?
   - Значит вы воюете плохо... - насупился он. - За минувшие сутки в  городе
убито трое наших сограждан. Именно ваших солдат, как Вы их  называете.  Один
представитель вашей  миссии,  другой  представитель  брачного  агентства,  и
третий представитель финансового фонда. Можете пояснить?
   - Могу... - Марта не выглядела сконфуженно,  она  откровенно  смотрела  в
глаза майору. - Либо среди нас появился предатель, что  просто  немыслимо  -
нет мотива, либо кто-то из русских дикарей догадался об истинной цели  нашей
работы. Вообще  странно...  В  этом  городе  подавляющее  большинство  легко
проглатывало все, что мы приносили. И отношение к нам  сформировалось  очень
хорошее.
   - Я вижу... - съязвил майор.
   - Это ни  о  чем  не  говорит!  В  каждом  стаде  есть  паршивая  овца  -
непокорная. Для этого вы и приходите вслед за нами, чтоб подчищать тех, кого
мы не смогли убедить в  изумительности  американской  мечты.  Меня  удивляет
другое... Кто-то ведь поднял руку на нас, "мирных граждан", какими  выглядим
в их глазах! Никто из русских не способен на это! Я со всей ответственностью
могу заявить, что даже без нашей работы это  в  высшей  степени  невероятный
факт. Я тут работаю не один год и знаю,  о  чем  говорю!  Да,  некоторые  из
русских, хоть и меньшинство, еще способны на  сопротивление  Америке.  Но  и
они, в крайнем случае, способны на сопротивление солдатам, армии,  но  никак
не мирным гражданам, пришедшим без привычного  оружия.  Для  них  мы  гости,
учителя, помощники. Понимаете? Если мы сделаем  явную  ошибку,  прокол,  нас
могут выгнать вон, попросить  не  вмешиваться,  но  не  стрелять  в  нас  из
снайперских винтовок! Их собственная мораль,  которую  они  считают  исконно
русской, не позволяет им этого сделать! Эта мораль  позволяет  убивать  лишь
тех, кто пришел "с мечом", как они сами выражаются. А женщины и дети  вообще
табу! В русских еще до сих пор сидят язычники, для которых женщины и дети  -
святое.  Даже  ЧУЖИЕ  женщины  и  дети!  На  эту  древнюю  дурь   наложилось
христианское "не убий" и в результате мы получили народ, берущийся за оружие
лишь в самом крайнем случае. Только при прямом нападении, не иначе!  Помните
вторую чеченскую войну? Они толком не взялись за оружие, пока их, как  скот,
не начали взрывать в собственных домах. Они ОЧЕНЬ сильно отличаются от  нас,
майор. Это мы могли бомбить Белград графитовыми бомбами, зная, что родильные
дома останутся без электричества, а  с  ним  десятки  новорожденных  лишатся
малейшего шанса дожить до утра. Но мы добивались великой  цели  -  воцарения
нужного нам строя на стратегически важной территории. Мы прекрасно понимаем,
что десяток новорожденных стоят меньше, чем возможность показать нашу силу в
Европе. А эти дикари так не  могут.  Вы  знаете,  что  останавливало  их  от
бомбежки Грозного? Я  смотрела  их  собственные  телепередачи,  я  знаю!  Их
останавливало  то,  что  там,  кроме  бандитов,   есть   женщины   и   дети.
Представляете?
   - Наверное для дикарей это нормально. Они же  до  сих  пор  в  варварском
состоянии. - пожал плечами майор. -  Причесались,  умылись,  некоторые  даже
выучились говорить по-людски. Но как были дикарями, так и  остались.  А  мы,
американцы, всегда добивались того, чего хотели. И никакие  краснокожие  или
русские дикари нам преградой не станут.
   - Нам это понятно, - кивнула Марта. -  Но  я  не  могу  себе  представить
русского,  стреляющего  в  проповедника.   Или   в   консультанта   брачного
агентства... Бред!
   - Вы думаете, что среди наших сограждан, проживающих  в  городе,  нашелся
предатель? - удивленно вскинул брови майор.
   - Нет. Я бы не поверила  в  это  даже  если  бы  кто-то  предоставил  мне
доказательства. Какой идиот откажется от благ  американской  цивилизации  во
имя... Даже не знаю во имя чего! Нет... Стрелял русский. Но русский в высшей
степени необычный. Его тут пытается вычислить  местная  полиция,  но  думаю,
ничего у них не выйдет. Они не знают и не могут знать мотив, необходимый для
такого убийства. А без мотива его не найти.
   - Почему же не знают? -  майор  немного  расслабился,  перестав  теребить
фуражку. - Вроде все просто. Не надо быть очень умным, чтоб понять -  каждый
американец, кто бы он ни был, работает на  Америку,  внедряет  ее  ценности,
идеологию и мораль. В принципе, с точки  зрения  русских,  это  диверсионная
работа. Вы все -  диверсанты.  Вас  вычислили  и  начали  отстреливать,  это
нормально. Поэтому мы и получили команду вас эвакуировать.
   - Вы не знаете русских,  майор!  Им  в  голову  НИКОГДА  не  придет,  что
проповедник или представитель финансового фонда - диверсант. А даже если  до
них дойдет, то стрелять они не станут.  Думаете  почему  наше  правительство
вбухивало миллионные средства в пропаганду американского  образа  жизни?  Да
потому, что никто из русских  не  сочтет  это  диверсией.  Они  считают  это
приобщением к мировым ценностям, понимаете? Не то что защищаться не  станут,
но еще и радуются! Они сами считают себя ниже нас. Мы  богаче,  мы  сильнее,
значит мы лучше, значит на нас  надо  ровняться.  Она  неуловимым  движением
подтянула брюки и расслабленно расставила ноги,  словно  в  уютной  домашней
обстановке после долгого дня.
   - Поэтому я считаю, - понизила она голос. - Что ночной стрелок  -  фигура
удивительная. Его необходимо найти и изучить его мотивации, понять,  что  им
движет. Ведь если выяснится, что эти мотивации могут двигать не  только  им,
то наша экспансия в Крым, да и вообще в Россию, окажется под  угрозой.  Если
его мораль - стрелять во всех вражеских солдат, а не только  в  тех,  кто  с
оружием, овладеет даже полусотней горожан, то и два  ваших  экипажа  морских
пехотинцев ничего не смогут сделать.  Нас  вышвырнут  отсюда,  как  паршивых
котят. А если поднимется шум, то повышвыривают и из других городов. И  тогда
на ветер полетят все миллионы, потраченные на развал  Советского  Союза,  на
умасливание украинского руководства, на бесчисленную "гуманитарную  помощь".
Америка - великая держава, но и нам с великим трудом удалось  создать  среди
русских имидж доброго дядюшки  Сэма.  Нельзя  позволить  одному  человеку  с
винтовкой пустить под откос все усилия. Вы понимаете?
   - Это я понимаю прекрасно. - кивнул майор. - Я не пойму лишь того,  какую
роль Вы отводите в этом процессе себе. Ведь это дело русской полиции. Точнее
украинской. Они найдут его и по первому требованию выдадут нам, а мы  окажем
им в этом всестороннюю помощь  и  поддержку.  Вам  надо  эвакуироваться  под
защиту морских пехотинцев, мэм. Вам, и Вашим людям.
   -  Вы  понять  не  можете,  как  отреагируют  наши  прихожане  на   такую
эвакуацию... Нам надо остаться и  продолжать  работать!  В  русских  слишком
глубоко сидит понимание того, что бежит только преступник и вор. Когда  лиса
съедает курицу, у  нее  на  морде  остается  пух,  поэтому  у  русских  есть
поговорка, что если кто-то тихонько сбегает, значит у него "рыльце в  пуху".
Понимаете? В данной обстановке мы должны остаться  и  всячески  поддерживать
ваш имидж освободителей и миротворцев. Иначе в вас начнут стрелять и  резать
вас по ночам. Вы ведь пришли с оружием! Рано, слишком рано... Для  тех,  кто
"пришел с мечом", у русских особая мораль.  Видимо  ночной  стрелок  добился
большего, чем я подумала вначале... Застрелив троих американцев  он  ВЫНУДИЛ
вас сойти с кораблей и начать эвакуацию. Он  просчитал  ваши  действия,  как
шахматист! И теперь вы оказались в очень  невыгодной  позиции  -  чужеземные
солдаты с оружием на улицах родного города. Дали бы вы нам еще  пару  лет  и
вас бы тут встречали с цветами... Теперь  придется  прилагать  втрое  больше
усилий,  чтоб  компенсировать  сложившуюся  обстановку.  А  вы  говорите  об
эвакуации...
   - Мэм, у меня приказ... - уже тверже напомнил майор.
   - Но вы ведь  могли  нас  не  застать?  -  со  всей  возможной  мягкостью
улыбнулась Марта. - Мы не обязаны все время сидеть на месте. Допустим...  Мы
уехали в областной центр. Идет?
   - Но... - майор даже встал с кресла от такого неприкрытого давления.
   - Какие могут быть возражения? Марта подошла  к  нему  вплотную,  забрала
фуражку и положила на монитор. Потом взяла его задрожавшие  ладони  и  смело
положила на свою крепкую, покрытую лишь тонкой тканью сорочки  грудь.  Майор
не успел сказать и слова, щеки покрылись густым румянцем  желания,  а  Марта
стала перед ним на колени и рывком расстегнула форменные штаны.
   Жизнь научила ее  оказывать  влияние  на  мужчин,  добиваться  того,  что
требовалось именно ЕЙ.  Для  получения  желаемого  нужно  было  не  много...
Никаких особенных сил, ни ума, ни старания,  какие  требуются  мужчинам  для
достижения цели.  Оказалось,  что  женщине,  в  отличии  от  них,  не  нужно
поступаться ни карьерой, ни честью, ни совестью. Главное - повторить просьбу
почти перед самым мужским оргазмом. Марта не могла вспомнить, чтоб кто-то ей
отказал в таком состоянии.
   Вариация двенадцатая
   Фролов взвесил все четко, как в боевой обстановке, да она и была  боевой,
по большому счету. Он не мнил себя спасителем человечества, но сидеть, сложа
скованные наручниками руки, он тоже не мог себе  позволить.  Слишком  хорошо
знал, как будет чувствовать себя после такого бездействия. Лучше уж наломать
дров, наделать ошибок, наполучать синяков, чем через пару лет корить себя по
ночам за то, что мог сделать и не сделал, представлять, как оно  могло  было
быть, махать кулаками после несостоявшейся драки. Американцам  с  оружием  в
этом городе делать нечего, в этом Фролов был уверен.  Эксперт  уже  закончил
снимать тест и возился  с  чемоданчиком,  готовый  позвать  дежурного,  чтоб
защелкнул наручники.
   Но пока Сашины руки были свободны.
   Сколько есть времени? Полминуты? Двадцать секунд?  Ждать!  Не  в  игрушки
играть собрался - любая неточность или  ошибка  не  только  перечеркнет  все
жирной корявой чертой, но лишит какого бы то ни было  шанса  на  повтор,  на
возможность хоть что-нибудь изменить.
   Ждать...
   Второго шанса не будет.
   Фролов еще не представлял в деталях, что станет делать, да оно и не нужно
- он привык решать  проблемы  по  мере  их  возникновения.  Главное  вовремя
вычленить проблему из череды событий, но  это  уже  боевое  чутье  и  боевая
реакция, а ими Саша обижен не был. Успел нажить,  наработать,  умудрился  не
растратить за годы мирной жизни.
   Эксперт защелкнул наконец замки чемоданчика и крикнул дежурному:
   - Я закончил! Можно надевать кандалы.
   Дежурный, чуть посмеиваясь, показался в дверях.
   - Ну что, узник замка Иф, загибай назад свои грабли!
   Это помогло. Это вызвало в Саше ту необходимую боевую злобу, без  которой
война не война, а так - стрельба и перемещения в пространстве.  Воевать  без
злобы, без особенного распаленного куража, это все  равно,  что  кушать  без
аппетита и целоваться без любви - только время зря тратить.
   Фролов весь собрался в комок, чувствуя привычные адреналиновые мурашки на
затылке, будто он зверь и шерсть встает у него на загривке. Зверь... Главное
никого не убить! Враг дальше, за стенами, а это только преграда  к  свободе.
Никто из присутствующих не покусился ни на Сашину семью, ни на землю, ни  на
честь рода. Никто не заслужил смерти. До  удаляющейся  спины  эксперта  было
полметра, когда Фролов пружиной подлетел с кресла, молниеносным рывком,  как
удав, выбросил руку и ухватил его за шиворот,  застыв  в  низкой  устойчивой
стойке. Рывок на себя, мощный удар раскрытой ладонью  в  затылок...  Эксперт
полетел вперед, как отброшенная  пинком  кегля,  на  лету  лишаясь  остатков
сознания и дежурный оказался в очень невыгодной позиции - в дверном  проеме,
едва дотянувшись до кобуры, а восьмидесятикилограммовое тело эксперта  летит
на него огромным неуправляемым мешком. Оставалось одно - отпрыгнуть назад  и
вбок, потеряв противника из виду. Но это не сильно испугало дежурного,  ведь
у него  есть  пистолет!  Вот  он  уже,  холодит  руку  приятной  тяжестью...
Предохранитель вниз, передернуть затвор... Ну держись  теперь,  узник  замка
Иф!
   Основная и роковая ошибка всех, кто носит оружие, но редко применяет  его
в бою - это особое к оружию отношение. Ладно бы трепетное, но они  почему-то
считают, что одно только наличие пистолета в кобуре уже  делает  неуязвимым,
могучим и властным. Чушь собачья!
   Дежурный рванулся вперед, как  показывали  в  американских  боевиках:  на
согнутых в коленях ногах, выставив перед собой  пистолет,  зажатый  в  обеих
руках.
   Круто. Грозно. Захватывающе.
   Саша ухватился за дверной косяк и так всадил ему ногой в печень, что  тот
влетел в дежурку, спиной распахнув незапертую дверь. Выстрел грянул в момент
удара, но Фролов предусмотрительно бил боковым, заведомо уйдя с линии огня.
   После получения такого удара не  то  что  стрелять,  даже  двигаться  нет
возможности -  дежурный  валялся,  скорчившись  на  полу,  заливая  линолеум
потоками рвоты. Пистолет лежал рядом и Саша, влетев в дежурку, как  задорный
весенний ветер, подхватил его и на корточках замер возле сейфа у окна.
   Времени есть ровно столько, сколько надо вооруженному  водителю  "Волги",
услышавшему выстрел, добежать с улицы через вестибюль до окна дежурки. Тогда
беды не миновать  -  из  двоих  вооруженных  противников  чаще  всего  живым
остается только один. Такая уж  штука  близкий  огневой  контакт,  особенная
штука - некий сгусток неконтролируемой агрессии. Ты  либо  хищник,  охотник,
либо жертва - третьего не дано. А  убивать  очень  уж  не  хотелось.  Значит
секунд  пять  на  успокоение  помощника  дежурного.  Где-то  ведь  он  есть!
Спрятался... Но райотдел не такой уж большой. Ладушки...
   Хуже всего, когда не  видишь  противника.  Хуже  этого  только  биться  с
завязанными  руками  против  пятерых  вооруженных   моджахедов,   охраняющих
пленных. Черт...  Фролов  предполагал,  что  помощник  спрятался  за  дверью
комнаты отдыха и начнет высаживать обойму пистолета на любой  опасный  звук.
Вот она эта дверь, рукой дотянуться можно - прямо напротив  окошка  дежурки.
Соваться туда, это все равно что запивать  томатный  сок  цианистым  калием.
Невкусно. Остается подождать водителя. Если  он  подбежит  к  окошку  с  той
стороны, то есть одна мыслишка...
   Грохнула входная дверь вестибюля и Саша, подхватив свободной рукой  стул,
пулей выскочил из дежурки. Проскакивая мимо двери комнаты отдыха, он от души
шарахнул в нее ногой,  чтоб  пугнуть  помощника.  Пальба  изнутри  раздалась
незамедлительно - три выстрела подряд,  потом  четвертый,  для  уверенности.
Взвизгнули от стен злые, опасные рикошеты.
   Водитель тоже оказался не промах, дважды пальнул в комнату  отдыха  через
забранное оргстеклом окошко дежурки и гильзы звонко запрыгали  на  кафельном
полу вестибюля. В ушах тоже звенело от грохота - приятно звенело,  привычно.
Воздух наполнился серебристым запахом сгоревшего пороха.
   Не поубивали бы друг друга сдуру...
   Водитель сидел на корточках под окошком, повернувшись к Фролову спиной  -
от правой руки, так удобнее. Он никак не ожидал нападения с тылу, убежденный
пальбой в том, что противник засел в комнате отдыха. Готовился снова открыть
огонь - весь его вид  источал  самоуверенность  и  ожидание  скорой  победы.
Молодец. Только так и можно.
   Саша швырнул в него стул с такой силой, что суставы  запястий  хрустнули.
Стул тоже хрустнул, разлетевшись от удара в голову, коричневое  дерматиновое
сиденье упруго подпрыгнуло на гладком полу и тихонько  схоронилось  в  углу,
словно перепуганный стрельбою котенок. Водитель медленно  повалился  на  бок
дважды  выстрелив  в  уже  бессознательном  состоянии.  Кафель  вздыбился  и
разлетелся  крупными  сколами,  из  комнаты  отдыха  раздались  еще   четыре
выстрела, напрочь снеся оргстекло окошка. Отлично!  Сейчас  помощник  меняет
отстрелянный магазин. Можно идти с миром.
   Фролов разрядил пистолет водителя, отбросил, достал  из  кобуры  запасной
магазин и гордо распрямив плечи толкнул дверь на улицу.  Владислав  Петрович
стоял на крыльце с таким видом, будто ему кол в темя забили - руки  сжаты  в
побелевшие кулаки, лицо  серое,  под  цвет  солидного  костюмчика.  Водитель
"РАФика" тоже выглядел неважно, выпучив глаза, как глубинная рыба.
   -  Извини,  Владислав  Петрович.  -  виновато  пожал   плечами   Саша   и
многозначительно направил ствол "ПМа"  следователю  в  живот.  -  Дело  есть
неотложное,  веришь?  А  твой  тест  сняли,  не  беспокойся,  можешь  узнать
результатик, когда эксперт в себя придет. Надеюсь, ты не думаешь  остановить
меня голыми руками?
   - Даже одетыми не стал бы... - шевельнул бледными шубами следователь.
   - Добро...
   Фролов подтянул спортивные  штаны  и  направился  к  "Волге",  шлепая  по
асфальту босыми ногами. Ключ терпеливо ждал  его  пальцев,  торча  из  замка
зажигания.
 
   Машину  он  бросил  скоро,  в  двух  кварталах  от  площади,  потому  что
разъезжать  на  замовской  "Волге",  это  все  равно  как  носить  с   собой
транспарант: "Я сбежал из  районного  отделения  милиции".  Загонят,  словно
мамонта в ловчую яму. Как Змея на калинов мост.
   А нам в яму не надо, нам нужно узнать, что же в конце концов  происходит.
Рано утром вид босого мужчины, небритого, в ссадинах и  кровоподтеках  ни  у
кого не вызывал ни жалости, ни сочувствия, ни удивления. Подумаешь -  слегка
протрезвевший пьяный на автопилоте возвращается к  родному  порогу.  Обычное
дело для маленьких городов! Пистолет и патроны пришлось завернуть в газетку,
вытащенную из придорожной урны - за  пояс  спортивных  штанов  не  заткнешь,
выпадет. А так мало ли что за сверток? То  ли  недоеденная  закуска,  то  ли
недопитая бутылка. Так и подмывало сходить в  порт,  поглядеть,  что  делают
юсовцы, много ли высадилось народу и техники. Но нельзя... В таком виде  там
бродить не дадут, Украина не позволит выставлять на показ перед "гостями" не
самых лучших своих представителей. Ей ведь надо  стать  полноправным  членом
мирового сообщества! Да... Неужели не понятно, что с повадками лакея в любом
сообществе только за лакея и будут держать, даже если примут? Внешний лоск и
безграничная лояльность западу уважения к стране не  добавят,  а  без  этого
ПОЛНОПРАВНЫМ членом  мирового  сообщества  не  стать.  Хоть  согнись  в  три
погибели. Так  и  останешься  чистенькой  и  некусачей  собачонкой,  которую
западные партнеры приветливо треплют по загривку, когда  надо,  а  когда  не
надо - сапогом, сапогом! Чтоб не забывала, кто в мире хозяин. Но Украине  на
это, видать, наплевать... Не правительству,  что  было  бы  еще  полбеды,  а
народу! Лишь бы приобщиться к мировым  ценностям,  а  что  дальше  -  там  и
поглядим. Но "там поглядеть" уже не выйдет. Там уже и тявкнуть не дадут.
   Раньше Фролов сильно недолюбливал  немцев,  но  после  югославской  войны
отношение к ним изменилось если  не  на  любовь,  то  на  крайнее  уважение.
Германия тоже ведь американская собачонка, прирученная, откормленная, но  не
угас,  оказывается,  в  немцах  рыцарский  дух  самоуважения!   Не   угас...
Отказались они от участия в наземной операции НАТО, так и с