мы  теперь  в  луже  -  американцы  пекутся  только  о
безопасности мирного населения а мы, мол, хотим победы ценой любых жертв.
   -  Скотство...  -  Конечно.  Если  бы  америкосы  не  высадились,  мы  бы
спокойненько, без шуму и пыли эвакуировали  мирных  жителей  и  расколбасили
укрепрайон из пушек. Сейчас не можем - обвинят в захвате селения, даже  если
войдут не армия или милиция, а отряды МЧС.
   - Да зачем же они это делают?! - сжал кулаки Фролов. - Чего им не сидится
в своей Америке? Если мы  не  возьмем  укрепрайон  дня  за  три,  то  чечены
подтянут такие силы, что войска тут на месяц застрянут!
   - Американцам это и надо. - совершенно бесстрастно ответил Андрей.  -  Им
бы вообще желательно, чтоб мы не выиграли эту войну. Никогда.
   - Но почему?!
   - По кочану... Знаешь что такое зона стратегических интересов? О! Так вот
Каспий и связанная с ним нефть является зоной стратегических интересов  США,
что бы они об этом не говорили. Нефть  -  черное  золото,  а  золото  правит
миром. У американцев же мания, явно, всемирного могущества. Помнишь, как они
вставляли палки нам в колеса, когда началась вторая чеченская война в  самом
конце девяностых? И кредиты рубили, и финансовые скандалы устраивали,  и  на
семью президента бочку катили, потом международные организации,  прихвостней
своих, натравили, мол, нарушаем мы в Чечне права человека, мол,  не  воевать
надо, а договариваться.  Суки...  Чуть  не  зарубили  тогда  все  на  корню.
Ненавижу их, честное слово!  Наши  миролюбы-правозащитники  тоже  подпели  в
американскую  дудку,  словно  заплатили  им  за  бузу,  СМИ  на   свой   лад
присвистывали. Хорошо, что Путин их тогда послал к нужной матери, а  чеченов
велел мочить в гальюнах. Иначе Чечня быстро бы превратилась в Ичкерию, а там
рано или поздно прошли бы, падлы, к  Каспию,  закрепились  бы,  как  в  этих
горах, а по морю от заграничных мусульман  помощь  получать  намного  легче.
Отломили бы от России кусок, даже не поморщились...
   - Америка тут причем?  -  скривился  Саша.  -  Бандиты  бы  отломили,  за
бандитами бы и осталось.
   - Дурак ты... - беззлобно  фыркнул  Андрей.  -  Хоть  и  старше  меня,  а
рассуждаешь, как дитя малое. Запомни и не заставляй больше повторять -  все,
что отламывается от России, становится американским. Сейчас в мире есть  три
силы. Только три. Мы, Америка и мусульманское  сообщество.  После  Югославии
мусульмане американцев зауважали немного, теперь  им  долго  не  выстоять  -
начинают поддерживать. Это и по второй чеченской войне было  заметно,  когда
просили помощи у Америки. Так что мусульманам  скоро  конец,  попомнишь  мои
слова, коль доживем. Если же америкосы помогут Чечне победить Россию, то  их
рейтинг подскочит настолько, что станут они хозяйничать в мусульманском мире
точно так, как хозяйничают сейчас в Европе. Корректировщик  немного  перевел
дух и закончил зло, аж глаза сверкнули:
   - Нельзя им, гадам, Чечню отдавать! Даже не в территории дело! Они всегда
деньгами и идеологией брали все, что хотели, но в военном плане они слабаки.
Надо показать это всему миру! Чтоб всяк мог выбирать  не  из  страха,  а  по
собственному желанию. Хотите отдаваться Америке - пожалуйста, пусть она  вас
трахает во все дыры, как Европу сейчас. Но если не хотите, то вовсе не  надо
это делать из страха, понимаешь? Нечего их бояться  и  нечего  надеяться  на
военную помощь НАТО. Если мусульмане увидят, что толку от этой  помощи,  как
от козла молока, то перестанут штатовцам в задницу заглядывать.  Пойми,  что
не с чеченскими бандитами мы тут воюем, а с Америкой. Все войны, какие  были
и будут в Каспийском и Персидском регионах, это войны  кого-то  с  Америкой.
Сейчас настал наш черед, наша война с  этим  выползшим  иноземным  монстром.
Тут, именно в этих горах, наш с тобой калинов мост,  братишка,  на  котором,
если не врут, побеждали  предки  всяких  чудовищ.  А  чечены  -  это  только
инструмент для америкосов, поскольку сами они  воевать  не  мастаки,  им  бы
чужими руками, да бомбами с двадцати километров.
   - Так неужели отойдем? - как-то по новому  спросил  Фролов,  без  досады,
даже с интересом в глазах.
   - Разве есть выбор? - чуть прищурился Андрей.
   - Всегда есть. - уверенно кивнул снайпер.
   - Это у гражданских, а у нас приказ.
   - Такой приказ потому, что войска не могут пройти Каравьюрт... Но мы ведь
уже тут, южнее селения! Просто войска,  как  мы,  не  пройдут  по  склону  -
слишком заметно. Расстреляют их из пушек и минометов с укрепрайона. Мы и  то
еле пролезли, ночью, под маскировочной сеткой, в накидках,  без  связи.  Тем
более америкосы в Каравьюрте засели, у них с чеченами наверняка есть  связь,
предупредят о любом перемещении наших войск.
   - Ну и? - не понял корректировщик. - Я о том и говорю, что  придется  нам
отходить.
   - Хрена с два! - весело сплюнул в траву Саша. -  Раз  так  трудно  пройти
Каравьюрт, а мы уже прошли, так какого  рожна  возвращаться?  Идиотами  надо
быть - сдавать такую позицию! Да я же потом спокойно  жить  не  смогу,  если
сейчас уползем поджав хвост, веришь? - И что мы можем?
   - Пока не знаю...
   Валявшийся в траве шлем ожил включившимися наушниками:
   - Эхо, я Баритон, на связь!
   - Иди ты... - коротко ругнулся Фролов и выключил приемник шлема.  -  Все,
больше на связь не выходим! Вырубай шарманку, достала уже.
   - Невыполнение  приказа...  -  Андрей  задумчиво  снял  шлем  и  отключил
приемник, потом вздохнул и переключил  наручный  таймер  в  режим  часов.  -
Невыход на связь... Дезертирство, наверное.
   Саша показал рукой неприличный жест:
   - Вот им, дезертирство. Дезертиры бегут с поля боя, а мы, как раз, в  бой
собираемся. Доставай кофе, думать будем.
   - О чем тут думать... - потянулся к ранцу корректировщик. - Маловато  нас
тобой, братишка. Что мы можем?
   Он достал привычный термосок с почти остывшим  кофе  и  налил  коричневую
жижу в мятую алюминиевую крышечку. - Погоди... - Саша мечтательно улыбнулся.
- Сколько сейчас времени?
   - Половина двенадцатого.
   - Ха! Приближается наш с тобой главный  полдень!  Дай  глотнуть,  жадина.
Готовь лопатку, будем окапываться.
   - Прямо здесь?
   - Угу... - отпил кофе снайпер. - Только чуть левее, чтоб  камень  прикрыл
нас со стороны укрепрайона. Ох и жарко тут будет через полчаса!
   - Поделился бы планами, а?
   Фролов скупым десятком слов описал задуманное.
   - Сдурел... - присвистнул Андрей. - Тебя мама в детстве на пол не роняла?
   - Несколько раз. - кивнул Саша. -  И  кроме  того  у  меня  была  родовая
асфиксия, веришь?
   - Охотно... Ладно, двум смертям не бывать, а одной  не  миновать!  Но  ты
уверен, что чечены не начнут колотить  по  Каравьюрту  в  отместку  за  наши
потуги?
   - Ты сам хоть подумал, чего сказал? Там же америкосы! Да моджахеды скорее
сами себя трахнут, чем станут стрелять по американцам. Им же конец  тогда  -
никакой помощи. А помощь от Америки  и  НАТО  для  них  сейчас  единственная
надежда, сам ведь мне говорил. Последняя. Без нее мы разорвем их  в  клочья,
как марлевые трусы, веришь?
   - Ладно тебе... Хвалиться лучше после боя, а не до. Ты все  это  задумал,
значит тебе рыть первому, держи лопату.
   - Мне рыть нельзя! - попробовал отшутиться Саша.  -  У  меня  руки  потом
будут дрожать! А еще ведь стрелять...
   - Ничего. Половину отроешь и отдохнешь, пока  я  буду  рыть  свою  часть.
Хитрый какой.
   - Патронов-то хватит? - вонзая лопатку в землю, поинтересовался Фролов.
   - Выше башки. Два  десятка  зажигательных,  как  всегда,  и  по  полсотни
экспансивных с бронебойными. Десяток бронебойных и один экспансивный ты  уже
отстрелял. Надо отдать тебе должное - с толком.
   Саша подрезал запутанный дерн, аккуратно снял и принялся  слой  за  слоем
вгрызаться лопаткой в тяжелый глинисто-каменистый грунт,  какой  всегда  тут
встречается ближе к вершинам. Полуденная жара сразу же грузно навалилась  на
плечи, потекла под курткой струями пота.
   - Интересно, - ковыряя грунтогравий, размышлял он.  -  Америкосы  так  же
окапываются, вручную?
   - А хрен их знает... - блаженно улегся в тени камня Андрей.  -  Оно  тебе
надо?
   -  Просто  интересно.  Вроде  умные   такие,   столько   разной   техники
напридумывали, может, думаю, изобрели лопату с моторчиком?
   - Называется экскаватором... - усмехнулся корректировщик. -  Тьфу!  Трава
тут горькая.  Кстати,  пожрать  у  нас  почти  ничего  нет,  зависать-то  не
собирались. Пачка галет и все.
   - Больше и не надо. На голодный желудок легче воевать - злее. А до  ужина
все равно не доживем, веришь?
   - Иди ты...
   - А чего? Классная тема, как раз под рытье ямы.  Надо,  кстати,  выкопать
хорошо, а то вдруг тут и закопают - лежи потом  в  хреновой  могиле...  Зато
вдвоем будет здорово, не скучно.
   - Во-во...  С  тобой  разве  соскучишься?  Чего  мысли  такие  упадочные?
Страшно?
   - Не знаю... - честно признался Фролов.  -  Непривычно.  Так  серьезно  о
смерти я еще никогда не думал, война все время далеко, в двух километрах  от
среза ствола... Это группа работает пот пулями, на минах, в рукопашную, а мы
с тобой вроде как  на  прикрытии.  Как  боги.  Разим  наповал,  оставаясь  в
счастливой недосягаемости. Даже как-то не честно, веришь?
   - Наверное не как боги, а как титаны у греков,  их  же  вроде  скинули  с
небес на землю, помнишь? Вот и мы с тобой как они. Были на небесах, а теперь
пришлось стать на грешную землю, почувствовать себя в  шкуре  тех,  кто  всю
войну проползал на брюхе и просидел  в  окопах  да  на  горячей  броне.  Под
пулями. Он в задумчивости сорвал еще одну травинку, сунул в рот и сплюнул  с
непереходящей досадой на горечь.
   - Спецназ, это конечно звучит гордо, - вытер  губы  Андрей.  -  Но  самые
настоящие воины в мире это  все  же  пехота,  мотострелки.  Ты  когда-нибудь
думал, что такое ходить в атаку на окопавшегося врага? Выжить - один шанс из
тысячи! Пули свистят, мины рвутся... А мы  тут  думаем,  помирать  или  нет.
Стыдно.
   - Точно, стыдно. - согласился Саша. - Умирать надо с достоинством. А  нам
с тобой, коль по чести, так вообще бояться нечего. У твоих  родителей  кроме
тебя сын и дочь, у  меня  сестричка,  даже  внучку  уже  родила.  Переживут,
веришь? А каково тем, кто у родителей один? Вот им, наверное страшно.
   - И все таки хотелось бы сделать в жизни побольше, а то что мы успели?  -
пожал плечами корректировщик. -  Жениться  бы,  детей  родить,  может  книгу
написать про все это.
   - Ладно тебе! - Фролов начал рыть с нарастающей злостью на  неподдающийся
грунт. - Если мы сделаем то, что задумали, то ничего  лучшего  в  жизни  все
равно уже не достигнем, веришь? Если погибнем,  то  это  обидно,  слов  нет,
что-то не доделаем, конечно, но на всю жизнь ведь все равно  не  надышишься!
Когда бы смерть не пришла - все равно кажется рановато, так ведь?  Зато  тут
десятки пацанов спасем, может и больше.  Кто-то  из  них  женится,  нарожает
детей, напишет книгу, изобретет лекарство от рака. Сделает все то, что мы не
доделали, а потом еще в сотню раз больше.
   - Но про нас никто  не  вспомнит.  -  с  грустной  уверенностью  вздохнул
Андрей.
   - Да какая разница! Вспомнит, не вспомнит... Разве в  этом  соль?  У  нас
есть возможность сохранить несколько десятков жизней,  стоящих  больше,  чем
наши. Вот у тебя невесты даже нет, а у кого-то из тех, кто пойдет штурмовать
укрепрайон, есть жены, может даже дети. Прикинь! Ну чем тебе не память, если
ценой твоей жизни встретятся несколько пар влюбленных и каждый из них  будет
счастлив, затем родятся хотя бы пять  детишек,  будут  улыбаться,  смеяться,
расти, читать азбуку и запускать бумажных змеев, разве не здорово?
   - Красиво говоришь. - у Андрея даже глаза блеснули. -  А  ну  дай  и  мне
покопать!
   Минут через десять слой грунтогравия кончился и пошла легкая земля, такую
копать - счастье.
   - К полдню управимся. - заглянул в яму Фролов. - Хорошо бы первый выстрел
сделать ровно в двенадцать...
   - Чего тебя так припарило с этим полднем? - корректировщик  устало  вытер
пот со лба, уселся в глубокую тень ямы, достал сигарету и звякнул знаменитой
своей зажигалкой.
   - Да так... Детские воспоминания... Вы в войнушку играли?
   - А то! У меня был здоровский  пистонный  "Маузер",  черный,  совсем  как
настоящий.
   - А у меня револьвер. - улыбнулся Саша. - Тоже пистонный. Помнишь  такие?
У них левая часть барабана вверх сдвигалась, чтоб пистоны засунуть.
   - Ну! У Мишки с Бартеньевки такой был. Блестящий.
   - Во-во! Фролов тоже слез в яму, выклянчил сигарету и облокотился  спиной
о сыпучую теплую землю. Из стенок ямы торчали длинные белесые  корни  травы,
земляной червь неуклюже пытался скрыться в насыпанной сверху куче,  а  прямо
над ухом отчетливо застрекотал усевшийся на камень кузнечик. Лето...  Как  в
детстве звонкое, жаркое, погруженное в глубокую  чистоту  небес.  Только  на
родине, в Крыму, ранним летом всегда распускались маки, а тут их  почему  то
совсем мало. Странно. Может земля не такая?  Отец  рассказывал,  будто  есть
такая легенда - маки растут там, где пролилась  на  войне  кровь  героев.  В
Крыму их много-много, целые поля алеют, особенно возле Бахчисарая. Едешь  на
машине, а кругом будто кровавое море плещется, но не  страшное,  а  какое-то
светлое, умиротворенное.
   - У нас была такая игра. - продолжил Саша. - Называлась "Полдень". Кто ее
придумал и почему так назвали - никто не помнил. Но смысл в  том,  что  надо
было успеть до полудня привязать на самой верхушке водонапорной  вышки  алую
тряпицу. Вроде флага. Одна команда обороняла водокачку  и  для  нее  врагами
были все, кто лезет на забор и на вышку. Без разницы. Если обороняющиеся  не
давали привязать флаг никому, то выигрывали  они,  но  такое  бывало  редко,
поэтому в оборону ставили тот двор, который проиграл в прошлый раз. То  есть
они уже не могли проиграть,  только  выиграть,  если  никого  не  пропустят.
Проиграть могла только одна из нападающих команд,  понимаешь?  Если  не  они
первыми повесят флаг.
   - Да. Но мы в такое не играли... Откуда вы взяли такие правила?
   - Я же говорю - никто не помнит. Две нападающих команды начинали игру  за
час до полудня на площади у самого моря, это километров пять  от  водокачки.
Надо было вовремя добраться, не  истратив  на  это  ни  копейки,  хотя  если
получится зайцем или на "колбасе", то можно было и троллейбусом. А  у  самой
водокачки завязывался бой между теми, кто успел добраться. Но тряпицу  нужно
было привязать до полудня, иначе выигрывают обороняющиеся.
   - Классная игра. - отбросил окурок Андрей. - Жаль, что  у  нас  такой  не
было.
   -  Точно!  Там  важнее  всего  была  сплоченность  команды,   дисциплина,
организованность, все работали на одного, на того, кто взялся повесить флаг.
- Саша тоже докурил и бросил окурок на дно ямы.
   -  Выброси  наверх.  -  посоветовал  корректировщик.  -  Зачем  гадить  в
собственной могиле? Про игру я понял,  но  при  чем  тут  сегодняшний  день?
Просто память о тех временах?
   - Не о временах, а о человеке. - пояснил Фролов, беря в руки лопату. - Ты
купался в Мартышке у волнолома?
   - Конечно.
   - Помнишь, там полузатопленный понтон у берега?
   - Ну, с него было классно нырять. -  Ага...  Однажды  пацаны  с  Толстухи
заняли понтон и  никого  не  стали  пускать,  сказали,  что  это  теперь  их
территория.
   - Ты лопату отдай. - забрал инструмент Андрей. - Руки будут  трястись,  а
со мной ничего не сделается. И что дальше?
   - У нас был Колька Малков, его все звали Малым,  но  не  за  рост,  а  за
фамилию. Так вот, он предложил Толстухинским  сыграть  в  "Полдень"  -  если
выиграют, то понтон их, если проиграют, то как раньше - общий. Мы  вообще-то
струхнули, потому что Толстухинским не было равных в "Пекаря" и в "Стенка на
стенку", но то игры хоть и командные, но по большому счету там каждый сам за
себя. - Я помню, играли. - снова начал копать Андрей.
   -  Ну  вот.  Они   по   самонадеянности   согласились   конечно,   только
обороняющуюся команду потребовали набрать смешанную  -  и  из  наших,  и  из
Толстухинских, чтоб по честному. - И вы выиграли?
   - Не мы... Колька Малый.
   - Так ведь командная игра...  -  удивился  корректировщик.  -  Понимаешь,
Колька убегал от пацана с Толстухи и с разбегу налетел ногой на  здоровенный
ржавый гвоздь "сотку". Наверно на сантиметр в голень вошел. Другой бы бросил
все и побежал домой, правда ведь? Мало что ли мест купаться, кроме  понтона?
Но Колька от противника оторвался и полез на вышку, представляешь? Кровищи с
него  вылилось  не  меньше  полстакана!  Когда  он  повесил  флаг,  как  раз
прозвенели куранты на Ушаках. Было так тихо, что все услышали, даже на  часы
не надо было смотреть. Потом ему кололи уколы, а  Толстухинские  на  понтоне
больше не купались, прыгали с волнолома. Малый потом всему  двору  хвастался
шрамом на ноге, даже девки над ним не смеялись, как надо всеми. Это был  наш
общий ГЛАВНЫЙ полдень, понимаешь?  Но  в  особенности  он  был  главным  для
Кольки. Тогда мы все считали его героем. Да он и погиб как герой...
   - Погиб? - Андрей удивленно поднял глаза.
   - А ты что, не помнишь пожар в Новом Доме на Северной?
   - В девятиэтажке, что ли? Мы ее называли Белым Домом  или  Стеной.  -  Мы
тоже Стеной, но чаще все же Новым Домом. Колька тогда уже два года служил  в
пожарке, а меня забрали на срочную, Славик  мне  потом  прислал  письмо  про
Малого, он с ним вместе  служил...  Когда  был  пожар,  Колька  забрался  по
лестнице на восьмой этаж, где кричала девушка и стал  ее  вытягивать.  Но  в
двух квартирах загорелся линолеум, а в  подсобке  коробки  с  пенопластом...
Малый отдал дыхательный аппарат девушке и давай  тянуть  ее  вниз.  Дотянул,
представляешь, хотя от черного дыма ничего, говорят, не было видно... Самого
его до больницы не довезли, умер по дороге... Отравился продуктами  горения,
так написали в газете. Разве это правильно? Ведь он не отравился,  а  ПОГИБ,
как герой!
   - Это точно... Значит тогда, на пожаре и был его главный полдень, сколько
бы времени ни было!
   - Не знаю...  -  склонил  голову  Саша.  -  Наверное  все  же  тогда,  на
водонапорной вышке... Мне так кажется... Если бы он  струсил  тогда,  то  не
пошел бы в пожарку, никого бы не спас.
   - Может быть... Трудно сказать...
   - Не трудно! Когда пламя забили пеной, знаешь что нашли на восьмом этаже?
   Андрей заинтересованно оторвался от работы.
   - Привязанную к прутьям перил алую тряпицу... -  тихо  закончил  Саша.  -
Искусственный шелк поплавился, но уцелел, представляешь? Этот лоскут до  сих
пор у Славика дома.
   Помолчали, послушали ветер...
   - Без пяти  двенадцать  уже!  Поработаем,  братишка?  -  отложил  лопатку
Андрей. - Пусть будет по твоему - сегодня наш главный полдень. И  яма  вроде
готова, от осколков обоих укроет легко, а большего от нее  и  не  надо.  Без
трех минут! Начали?
   Они  устроились  в  яме  с  разных  краев  камня  -   Саша   у   правого,
корректировщик у левого. Яма получилась почти по пояс, с колена стрелять - в
самый раз.
   - Маркера помнишь по укрепрайону? - спросил Андрей.
   - Помню, помню...
   - Тогда маркер "зенитка". Рядом чечен  курит,  видишь?  Дистанция  тысяча
восемьсот пятьдесят, поправка ноль. У тебя в стволе пусто, дубина, ты же  не
перезарядился!
   - Старею... - вздохнул Фролов, берясь за рычаг. - Дай экспансивный.
   Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой  ударом  об  пол.  Новый  патрон
вставляем в затвор, обратно в казенник, на место запор.
   Он прицелился, привычно вжался в приклад и очень плавно выдавил спуск. За
какую-то долю секунды до выстрела мягко пискнули  часы  на  руке  у  Андрея,
обозначив границу полдня.
   ...И начался бой.
   Такой бой иногда снился Саше во сне. Не часто - наверно раза два или  три
за всю жизнь, по крайней мере помнил он  только  эти  разы,  никаких  других
словно и не было... Фролов успел послать в  указан