ь?
      -  Само собой как-то, - нехотя отозвался Иван. - Пошли
быстрей,  уже пол-одиннадцатого. Придется мне тебя  до  дома
везти. А где, кстати, Победоносцев?
      -  Если  ты надеешься сплавить меня ему, то  зря.  Он,
наверное, уже давно дома. Вань, подожди меня внизу, я только
сбегаю,  пакет  возьму. Дома ни куска хлеба, Андрюха  небось
голодный сидит. Хорошо еще, что я вспомнила...
     - Давай, - разрешил Иван. - Я пока позвоню.
      По  причине позднего времени работал только один лифт,
и,  притоптывая ногой от нетерпения, Александра почти  вслух
торопила его.
      На  пятом  этаже было пусто, в коридорах горела  ровно
половина ламп, но дверь в комнату "Новостей" была открыта, и
Александра  на цыпочках, чтобы не попасться на глаза  никому
из  начальников,  прокралась в  свой  закуток  за  шкафом  с
кассетами.
      Пакет  с  хлебом был задвинут глубоко под стол,  и  ей
пришлось лезть за ним туда же. Придерживая мусорную корзину,
чтобы она не рассыпалась, Александра уже протянула руку, как
вдруг услышала совсем рядом Викин голос:
     - Кто там?
     И голос ее мужа:
     - Да никого нет. И снова Вика:
      - Ты бы запер дверь на замок, Победоносцев. Не хватает
нам еще разборок с сотрудниками.
       Дверь   скрипнула,   закрываясь,   повернулся   ключ.
Александра затаила дыхание. Ну и ну! Прямо как в комедии. До
чего  же  смешно - сидеть под столом и слушать их  разговор.
Она представляла себе, как потом расскажет об этом Андрею.
       И   еще  много  лет  спустя  эта  идиотская,  наивная
доверчивость мучила ее и не давала покоя.
      Прошуршали по ковру колесики Викиного кресла.  В  двух
сантиметрах от Александриного носа прошли черные ботинки  ее
мужа.
      -  Викуш, я все понимаю, - мягко сказал Андрей. -  Все
вопросы я решу.
     Только не хочу делать это наскоком...
      -  Да каким наскоком! - неожиданно взвилась Вика.  Или
она уже была на взводе? - Скоро год, как ты со мной спишь. Я
пробила  тебе  эфир.  Представила  папаньке.  Ты  ему   даже
понравился.  Все, поезд ушел, Андрюша. Обратной дороги  нет,
если  только опять в Набережные Челны. Я уже три месяца жду,
что ты разведешься. А ты? Ты морочишь мне голову! Я терплю у
себя в штате твою толстую дуру, я вынуждена приглашать ее  к
себе  домой,  где мы с тобой фактически живем, я  измучилась
вся, у меня нервные срывы... - Она горько всхлипнула.
      Александра под столом тихонько опустила руку,  которой
придерживала мусорную корзину, и, стиснув кулаки, прижала их
к бокам.
      Этого  не  может быть, тупo подумала она.  Я  случайно
попала  в какой-то ночной кошмар. Или фарс. Скорее  всего  -
фарс.  Я  забыла определение жанров. Со мной что-то  не  то.
Наверное, потому, что в этот день умерла бабушка.
      Она  пришла  тогда  с работы очень рано.  Ее  встретил
вкусный  запах  -  на плите варился куриный бульон.  Бабушка
сидела за швейной машинкой. Александра окликнула ее и,  даже
не  заметив, что бабушка не ответила, стала ей с ходу что-то
`  aa*  'k"  bl.  Потом вымыла руки - бабушка  всегда  очень
сердилась, если, придя с улицы, она не сразу отправлялась  в
ванную, и подошла к ней. И поняла, что баба Клава умерла.
      -  Зайка, не плачь, - сказал Андрей, утешая Вику,  как
всегда  утешал  Александру. - Я знаю, что тебе  трудно,  мне
тоже трудно. Но я ведь прожил с ней полтора года...
     - Чести это тебе не делает, - проговорила Вика сердито,
но уже с намеком на то, что прощение вскоре будет даровано.
      -  Мне нужно было где-то жить в Москве. Как бы я нашел
работу,  если  б  у меня не было прописки?  -  рассудительно
заметил  Андрей.  -  Я получил прописку и  теперь  свободен,
солнышко. Не плачь.
      - Я ее ненавижу, - явно накручивая себя, сказала Вика.
-  Толстая, мерзкая баба, только и всего. Вечное хихиканье с
мужиками,  неуверенная улыбка, безотказность эта  коровья...
Господи, как она меня бесит! Угораздило же тебя жениться  на
такой  прописке! Я бы через два дня руки на  себя  наложила,
если бы с ней жила...
     - Да ну ее, - сказал Александрии муж. - Уволишь ее, как
только  захочешь. Обещаю тебе, сегодня или завтра  я  с  ней
поговорю. Развод получить легко, делить с ней квартиру я  не
собираюсь.
      -  И  напрасно, - язвительно проговорила  Вика.  -  Ты
имеешь такое же право, как и она, ты ж там прописан...
      -  Я  специально узнавал, Вик, - доверительно  сообщил
Андрей.  - Квартира приватизирована на ее имя, и в завещании
оговорены какие-то условия. Судя по всему, эта ее бабка была
не  промах,  хотела внучку застраховать от  неприятностей  с
жилплощадью...
     - Да х... с ней, с бабкой! - капризно протянула Вика. -
Я  попрошу  папаньку, и мне эту квартиру  так  отсудят,  без
всяких завещаний.
     Они делят мою квартиру, подумала Александра. B голове у
нее  шумело, как с похмелья. Они хотят отнять ее у  меня.  А
где тогда мне жить?
     - Ну не сердись, - умоляющим голосом попросил Андрей. -
Не сердись. Ты умница, красавица, ты деловая женщина...
     - А женат-то ты на ней! - плаксиво пробормотала Вика. -
Ну  поговори ты с ней, ради бога, или я убью ее. Отравлю. Не
доводи до греха. Уверяю тебя, эта сука давно все знает.  Все
все  знают.  Просто она за тебя держится, надеется,  что  ты
останешься.  Подожди, она тебе еще заявит, что беременна,  и
ты  тогда втюхаешься в миллион судебных разбирательств.  Или
будешь  по  гроб  жизни алименты платить. Я знаю  этих  сук,
которые виснут на мужиках, путаются у них под ногами, липнут
к  ним,  потому  что  сами ни на что  не  способны.  Нищенка
проклятая, как я ее ненавижу...
      -  Все  будет хорошо, - заверил ее Андрей, -  и  очень
скоро. Убери ее с телевидения, если она так тебя раздражает.
Уволь  ее  с волчьим билетом, расскажи знакомым, что  она  у
тебя деньги украла или идеи какие-нибудь. Кассеты, например,
Ты  же  все можешь, радость моя, и прекрасно знаешь всю  эту
кухню. Ну что?..
      Александра поняла, что ее судьбу давно определили.  Ей
.b них не уйти.
     Захотят - уволят. Или выгонят из квартиры. Или отравят.
Или что там еще...
      Неожиданно  дверь  у нее за спиной дернулась,  и  Иван
Вешнепольский проорал совсем рядом:
     - Александра!
     Скрипнуло кресло, и в комнате все затихло.
       -   Сашка!  -  громче  прежнего  завопил  в  коридоре
Вешнепольский. - Ты где?
     Выходи, или я сейчас уеду. Сколько ждать-то можно?!
      - Она что, здесь? - еле слышно спросила Вика. - Почему
Вешнепольский так орет?
     У Александры оборвалось дыхание.
     Какими-то остатками разума она поняла: если Иван сейчас
уйдет,  тогда ей совсем пропадать. Вика найдет  ее  здесь  и
выставит  вон,  при этом будет издеваться и  потешаться  над
ней.
      Это  мгновение  нужно пережить,  приказала  она  себе.
Просто  пережить,  сейчас, сию минуту, а потом  -  будь  что
будет.
      Непослушной,  как  будто чужой, рукой  она  оттолкнула
кресло,  прикрывавшее  ее убежище, и  выбралась  наружу.  На
застывшую в изумлении пару она не смотрела.
      Александра  открыла  дверь, когда  Иван  дернул  ее  в
последний раз, и почти что вывалилась наружу.
     Иван не сразу ее узнал.
      -  Ты что? - спросил он, сообразив, что это Александра
Потапова.
      - Я же говорила тебе, какая это подлая тварь, - слабым
голосом проговорила за ее спиной очнувшаяся Вика. - Конечно,
она  подслушивала. Ты бы проверил, может, у тебя  "жучки"  в
телефонах? Может, она давно ведет наблюдение?
     Нет, ты видел эту сучку, а?
     - Саш, ты что? - повторил Иван в полной растерянности.
      Прижимая  к  себе пакет с хлебом и не  оглядываясь  на
Ивана,  не поспевавшего за ней, Александра стремительно  шла
по коридору, все убыстряя и убыстряя шаг. Не дойдя до лифта,
она  выскочила  на  лестницу и опрометью  кинулась  вниз  по
ступенькам.
     Они пили уже часа три. Пили и ревели.
       Александре  с  ее  "полетным  весом",  как  деликатно
сформулировал   когда-то  сосед  по  даче,  бывший   летчик-
испытатель,  напиться  было труднее  всех,  хотя  она  очень
старалась.  Ладка  набралась в два счета,  а  третья  лучшая
подруга,  субтильная Маша Вершинина, заливалась слезами  два
часа  подряд, и, как подозревала Александра, выплакала  весь
поглощенный алкоголь, так что он пропал даром.
     Лада узнала обо всем происшедшем сразу, когда появилась
на работе.
      Вся  редакция "Новостей" гудела, как осиное гнездо,  в
которое только что наведался медведь.
      Вика провела свою партию безукоризненно - от начала до
конца.
       Во   все  перипетии  минувшей  ночи  были  немедленно
/.a"oi%-k  пять  или  шесть самых надежных  подруг.  Подруги
отрабатывали расположение всесильной звезды с исключительным
рвением.  Через два часа все "Останкино" было ознакомлено  с
Викиной версией событий. Все знали, что Александра Потапова,
выслеживая  своего несчастного мужа, забралась  под  стол  в
комнате "Новостей", чтобы поймать влюбленных с поличным.
       Выскочив   из-под  стола  в  самый  разгар   трудного
объяснения  двух  благородных, но связанных  обязательствами
влюбленных - ибо какой-то муж всегда маячил у Вики на заднем
плане,  -  Александра Потапова устроила дебош и непристойную
драку.  Она вцепилась в кроткую Вику, порвала на ней эфирный
костюм,  испортила прическу, перевернула кресла  и  папки  с
бумагами. Даже Андрей не мог ее утихомирить. С ней как будто
сделался какой-то припадок.
      Вы  никогда  не  замечали? Может,  у  нее  проблемы  с
психикой?
     Вполне возможно и, знаете, даже скорее всего...
      Утихомирить Потапову смог только подоспевший  Вике  на
помощь  Вешнепольский,  знаток  восточных  и  разных  прочих
единоборств.  Кое-как скрутив хулиганку,  он  утащил  ее  из
комнаты, но она вырвалась, прибежала обратно, но уже рыдая и
умоляя  не  выгонять ее с работы. Даже в  своем  болезненном
состоянии Потапова поняла, что Виктория Терехина,  при  всей
ее кротости, не сможет терпеть на работе буйнопомешанную.
      Иван,  в ночь улетевший на Кавказ, ни подтвердить,  ни
опровергнуть ничего не мог. Шеф-редактор, пришедший утром на
работу,   обнаружил  в  комнате  "Новостей"   полный   хаос:
разбросанные  материалы, раскуроченные кассеты,  опрокинутые
кресла и разодранные папки.
     В этот момент остолбеневшему от изумления шеф-редактору
позвонила  Вика, с точностью до секунды рассчитавшая  время.
Сообразить ему ничего не дали.
     Специальный корреспондент Александра Потапова в течение
часа была уволена "за нарушение трудовой дисциплины".
      -  Радуйся,  что  уголовное дело не завели,  -  сказал
Александре  Потаповой Михаландреич. - Хулиганство  все-таки,
не хухры-мухры...
      Он все понимал, этот пожилой человек, проработавший на
телевидении тридцать лет.
      Он  ничем  не  мог помочь специальному  корреспонденту
Александре  Потаповой,  ибо его непосредственный  начальник,
продюсер общественно-политического вещания, был назначен  на
эту высокую должность Викиным отцом.
     - Иди к Вешнепольскому в программу, - мучаясь от стыда,
посоветовал  шеф-редактор. - Он никого  не  боится,  Ванька-
то... А ты с ним дружна...
     - Зачем ему лишние неприятности? - спросила Александра,
улыбаясь.  Она все время улыбалась, как фарфоровая китайская
кукла,  -  в дверь постоянно заглядывали любопытные.  -  Мне
теперь надо не в программу, а на лесопилку куда-нибудь.
      Шеф-редактор закурил, забыв про сигарету, дымившуюся в
пепельнице.
     - Все образуется, девочка, - тихо сказал он Александре.
- Пережди.
     Затаись.
      Но как ей было затаиться, когда после не правдоподобно
ужасной  ночи,  которую она провела одна,  сидя  на  полу  в
кухне,  за  ней  прислали  машину  с  "жандармом",  как  она
выразилась  про  себя,  чтобы  тот  доставил  ее  на   место
преступления!
      Лада  Ильина,  приехавшая, как  всегда,  к  часу  дня,
застала коллег в непередаваемо возбужденном состоянии. Узнав
пикантные  подробности происшедшего,  она  кинулась  звонить
Александре  домой, потом приехала ночевать, и  вот  уже  три
часа  они усердно и истово напивались, не понимая, как  жить
дальше.
      -  И знаете, - сказала Александра, не слишком уверенно
пристраивая свой стакан на полированную поверхность  ветхого
пианино,  -  я  еще  с  ней встретилась,  когда  уходила.  Я
уходила,  а  она  прибыла.  Мы столкнулись  на  выходе.  Она
говорит:
      "Ну что, скушала? И это, - говорит, - моя дорогая,  не
конец. Это только начало.
      Посмеешь  пикнуть при разводе или еще где, я  тебя  из
Москвы  выселю,  не  то  что из квартиры  твоей  поганой.  У
Победоносцева,  - говорит, - великие дела  впереди,  так  ты
лучше вообще его фамилию забудь, не позорь его имя..."
     - Вот сука, - пробормотала Лада. - Не реви, Марья!
     Маша судорожно всхлипывала, не в силах остановиться.
      -  Да  к-как  же мне н-не реветь, если к-кругом  такое
дерьмо!.. И Ваня пропал на Кавказе...
       Даже  в  нынешнем  бредовом  состоянии,  когда  мозг,
оглушенный алкоголем и снотворными, которые она приняла  под
давлением  ночевавшей у нее Лады, не в состоянии был  ничего
воспринять, Александра не могла пропустить мимо  ушей  Машин
истерический всхлип.
      Она  уже  знала,  что Вешнепольский и Серега  Быстров,
всегдашний  оператор Ивана, попали в засаду в горах  и  были
увезены  в неизвестном направлении. Об этом с утра  до  ночи
твердили  в  "Новостях", которые Александра смотрела  теперь
только   по  телевизору.  Выдвигались  версии,  предлагались
деньги   за  информацию,  похитителей  призывали  освободить
заложников,  горы прочесывал спецназ, ситуацию контролировал
президент... В общем, все, как всегда.
      Или  почти  как  всегда. Невозможно было  представить,
чтобы на Ивана Вешнепольского, знаменитого и всеми любимого,
кто-то осмелился вот так запросто напасть.
      Но  при чем тут Машка, лучшая подруга и провизорша  из
аптеки в Воротниковском переулке?
     - Ты чего, Мань? - спросила Александра со своим обычным
тактом,  еще обострившимся от трехчасовых возлияний.  -  При
чем  тут  Вешнепольский? Ты же его знать не  знаешь!  Это  я
рыдать должна, потому что он мой друг, а не твой...
      -  Как же я его не знаю, когда я его люблю!.. -  икая,
возразила Маша.
     - Кого? - спросила Александра.
     - Его. - И Маша опять залилась слезами.
      -  Чего  это  она, а? - Лада подошла поближе,  достала
/+  b.*  из  кармана джинсов и бесцеремонно  вытерла  Машину
физиономию. - Тронулась с горя?
     - Кого любишь? - спросила Александра. - Победоносцева?
      -  Пошел в ж... твой Победоносцев! - взвилась Маша.  -
Если  хочешь  знать, я его всегда терпеть  не  могла!  Поду-
умаешь,  великий  журналист,  покоритель  московских  девиц!
Хреноносцев он, а не Победоносцев!
     - А тогда кого? - спросила Лада, до которой с некоторым
опозданием стало доходить, о чем говорят подруги.
     - Что - кого?
      - Кого ты любишь-то, идиотка? Мы сегодня все одинаково
любим Победоносцева Андрея...
      - Ва-а-аню-у-у, - почти завыла Маша. - Я без него жить
не могу...
      -  Да  где ты его взяла-то? - почему-то рассердившись,
спросила Александра. - А? По телевизору видела?
     - Он в аптеку приходил... - с трудом выговорила Маша, -
ас-аспирин покупал...
     - О, господи Иисусе, - пробормотала Александра.
     Очевидно, алкоголь был ни при чем.
      -  Значит, он к тебе на свидание позавчера ехал, когда
все это... стряслось? - подозрительно спросила она.
     Маша горестно кивнула.
      -  Злой был, как нильский крокодил. Даже не поговорили
толком.  Это он из-за тебя переживал, Сашка... А  теперь  он
пропал, пропал... И я его, наверно, больше не увижу...
      - Заткнись, дура! - неожиданно вспылила Aлександра.  -
Он жив и здоров, конечно! Если бы его хотели убить, убили бы
на  месте!  Подержат и отпустят, особенно  если  выкуп  наши
заплатят.
     - Так ты из-за Вешнепольского ревешь? - удивилась Лада.
- Он у тебя аспирин покупал?
      -  Он,  -  сказала Маша и улыбнулась,  утирая  кулаком
слезы.  -  И  алкозельцер. Он говорит - дайте что-нибудь  от
головы. А я ему - хотите цианистого калия?
     - А он? - тупо спросила Александра.
     - А он говорит - нет, мне пока что-нибудь полегче... За
калием я попозже приду...
      Лада  подошла  к  дивану, на  котором  они  рыдали,  и
посмотрела по очереди на обеих подруг.
     - Что? - спросила она.
     И тут они захохотали. Все втроем. Они хохотали так, что
снизу  стали  стучать по батарее полоумные соседки,  которых
раздражал  даже  звук отодвинутого стула. Они  корчились  от
смеха и катались по дивану. Они утирали слезы и кашляли,  не
в силах остановиться. Они взглядывали друг на друга, опухших
от слез и горя, и хохотали еще громче.
     Назло врагам.
     Назло соседкам, полевым командирам и Вике Терехиной.
      Ничтожество  Победоносцев в  качестве  врага  Даже  не
рассматривался.
      Отсмеявшись,  они  некоторое время молча  полежали  на
диване.
      -  Пойду  кофе  сварю, - сказала Александра  будничным
#.+.a.,. - Сходи, Мань, за мороженым, как самая трезвая. Или
за тортом. Только у меня денег нет.
      -  Зато  у  меня  тьма, - таким же  будничным  голосом
отозвалась Лада. - Я тебе сейчас дам...
     - Нужно привыкать, - сказала Маша, когда они пили кофе,
очень горячий и очень крепкий, - Александра умела заваривать
кофе.  -  Как-то нужно взять себя в руки, Сашка. И  тебе,  и
мне,  и  Ладе.  Вика небось уже пронюхала, что  она  у  тебя
живет. Следующим номером ее уволит...
       -   Меня   не  уволит,  -  заявила  Лада   с   полной
категоричностью. - Меня невозможно уволить.
     - Почему же? - язвительно спросила Маша.
     - По кочану же, - тем же тоном ответила Лада и тряхнула
своим   необыкновенным  бюстом.  -  Меня  Васятка   завсегда
прикроет.
       Васяткой  звали  ее  нового,  недавно  приобретенного
любовника из самых "верхов". Очевидно, с Васяткой  не  могла
справиться даже всесильная Вика.
      -  Что  с работой-то будем делать? - спросила Маша.  -
Куда бросимся? А, Сань?
      -  Шут  его  знает, - равнодушно ответила  Александра.
Денег  у  нее  не было вовсе. Два последних дня  ее  кормила
Лада.
     - Можно, конечно, попытаться и на телевидение, но когда
поспокойнее станет, не сейчас. Правильно я говорю, Ладка?
     - Ну, Вешнепольский, наверное, и сейчас бы взял, но его
нету,  Вешнепольского...  Так что  надо  где-то  на  стороне
искать...
     - На какой? - осведомилась Александра устало.
     - Что - на какой?
      -  На какой стороне искать, я спрашиваю? Я умею только
кино  снимать и тексты к нему писать. Могу еще фартуки шить.
А больше ничего...
      -  Хочешь,  я  поговорю с тетей  Лидой?  Машина  тетка
заведовала аптекой, в которой она работала.
      -  Мань,  я  ничего не умею. Даже бутылки мыть.  Разве
такого  работника кто-нибудь возьмет - будь  это  даже  твоя
тетя? И отстань от меня, мне нужно как следует оплакать  мое
телевизионное  прошлое... - Внезапно голос у нее  дрогнул  и
сорвался. Слеза капнула в чашку. Девчонки отвернулись.
      -  Мне  нужно  научиться жить без него,  -  продолжала
Александра.  - Это же наркотик, Мань, спроси  хоть  у  нашей
гетеры.  Я каждый день слышала себя по телевизору.  Я  брала
интервью  у  министров и вице-премьеров или вон у  Ладкиного
Васятки. Мне трудно... привыкнуть к мысли, что больше ничего
этого в моей жизни не будет. Никогда. Никогда...
      - Да пошла ты!.. - Лада вскочила и в волнении плеснула
себе еще кофе. - Все забудется. Ты же знаешь, что такое наша
среда.  Все  возникает из ничего и уходит  в  никуда.  Через
месяц никто ни о чем не вспомнит!
      -  Вспомнят,  если Вике будет нужно,  -  рассудительно
сказала Маша. - А значит - что?
     - Что? - хором спросили Александра с Ладой.
      Они  привыкли, что Маша Вершинина всегда находит выход
('  положения. В школе она была самой умной и  побеждала  на
всех  олимпиадах,  как