ственно подтвердила Лада. -  Все
мужики слетелись к родным очагам, как божьи пташки. А, Мань?
Bерно я говорю?
      -  Не  шуми, - попросила Маша. - У них военный  совет;
Проходи и садись.
     Все равно раньше, чем они посовещаются, к Васятке ты не
уедешь.
      -  Кофе, сигарету и булку! - потребовала Лада и  села,
скрестив совершенные ноги, обтянутые джинсами. - Сейчас умру
от  голода.  Сексуальный марафон длиной в  двенадцать  часов
забрал у меня остатки сил!
      - Что-то не похоже, - пробормотала Александра, но кофе
налила, поставила пепельницу, а булку не дала - велела ждать
пирога.
      -  Ну,  приступай! - разрешила Маша, видя,  что  Ладка
через минуту лопнет, как мыльный пузырь, если немедленно  не
поделится новостями. - Излагай. Все равно ждать.
      Они обсудили все, что интересовало их в данный момент,
и съели полпирога, когда из комнаты, что-то еще договаривая,
вышли Иван и Филипп.
      -  Вот что мы хотим сказать вам, дамы, - с ходу  начал
Филипп,  когда  все трое повернулись к нему. -  Вы  блестяще
провели  всю  партию.  Честное  слово.  Но  на  этом   нужно
остановиться.
       -  Что  значит  -  провели  всю  партию?  -  спросила
Александра. - Какую партию?
      -  Саш,  -  сказал Иван и сел на свободную  табуретку,
которая  под ним скрипнула, - на той кассете, которую  ты  у
себя  нашла, была очень короткая, по-моему минуты на  три  -
три  с  половиной, шпионская съемка глебовского зама  и  еще
трех  гавриков,  которым Глебов мешал. На  дискете  -  копии
документов,  которые предполагалось передать  в  Генеральную
прокуратуру. Компромат.
     - Что за гаврики? - перебила Лада.
      -  Это не имеет никакого значения, - терпеливо ответил
Иван.  -  Эти  ребята - совсем не нашего уровня,  и  не  нам
наставлять  их  на  путь  истинный. Я  сумел  передать  Мане
записку,  смысл  которой  сводился к  следующему:  если  мои
документы  -  ну,  кассета  с  дискетой  -  помогут  Глебову
удержаться на работе, я останусь в живых. Его отставка  была
совсем  не  нужна тем, у кого я оказался. Я был уверен,  что
они-то точно меня пристрелят, но вышло наоборот...
      -  А  сначала  ты  был у других?  -  дрожащим  голосом
спросила Маша.
      -  Я  был  у тех, кто организовал мой плен и  смещение
Глебова, - пояснил Иван. - После какого-то очередного боя  я
оказался на другой стороне.
     - Как бы у своих, - уточнила Лада.
      -  Как бы, - усмехнулся Иван. - Саша нашла пакет  и  в
конечном  счете  догадалась,  что  отставка  Глебова   будет
подкреплена фильмом, вроде бы моим, а на самом деле не моим,
и  предупредила его. Я был абсолютно уверен, что вы этого не
сможете,  девчонки. Это очень трудно... Я не  знал,  что  за
моей  дачей  следят, даже не предполагал, иначе не  стал  бы
писать никаких записок.
     - А кто был на даче? - спросила Александра.
      -  О  кассете  знал Илья, - хмуро  сказал  Иван.  -  Я
собирался дать ее в эфир и сказал ему...
     - Общественно-политический продюсер? - ахнула Лада.
      -  Очевидно, он немедленно сообщил... кому надо, и  ее
стали  искать, чтобы она не всплыла. Думали, что она у  Маши
или в моей машине... Вы знаете, Маше даже угрожали. А я ее у
тебя в пакете забыл, представляешь?
     - Ну и что? - спросила Александра. - Дальше-то что? Это
все  высшие эшелоны власти, а нам угрожают вполне конкретные
бандюги.
      -  Глебова в отставку выперли, но с меньшими потерями,
чем могли бы.
     Сашка будет мешать до тех пор, пока есть опасность, что
она  сдаст  всю историю с подложным фильмом в прессу,  пусть
даже  никаких доказательств у нее нет. Все равно это вызовет
новый  виток разбирательств, а они никому не нужны. Я  мешаю
потому, что меня должны были полгода назад похоронить, я  же
приперся в Москву.
      А  без  моих похорон, - Иван улыбнулся Маше,  -  затея
вообще теряет всякий смысл.
      - Ну-ну, - поторопила Александра, - что теперь делать?
Куда кидаться?
      - Тебя Филипп должен увезти и спрятать, - сказал Иван.
-  Я  свяжусь с нужными людьми и пообещаю не вылезать  ни  с
какими заявлениями в обмен на жизнь.
      Пригрожу: если меня в один прекрасный день пристрелят,
из-за  границы  придут мои бумаги, и тогда  мало  никому  не
покажется. Для начала я назначил на завтра пресс-конференцию
у Лешки Бенедиктова на "Эхо Москвы", и мне уже по поводу нее
звонили...   Так  вот,  завтра  я  нашумлю,  обрадую   народ
возвращением, а потом лягу на дно.
     - Надолго? - спросила Лада, задумчиво его изучая.
     - Думаю, что навсегда, - сказал он, скривившись. - Я ни
на что больше не годен...
      -  А  зачем мне щеку резали? - поинтересовалась, ни  к
кому конкретно не обращаясь, Александра. - Чтобы я умерла от
потери крови?
      - Не знаю, - сказал Иван, и Александре показалось, что
он врет.
      -  Ивана здесь пока подстрахует Павлик, - подал  голос
Филипп.  - Ему, конечно, неинтересно в чужие дрязги влезать,
но выхода у него нет.
       -   Он   что,  тебе  обязан?  -  язвительно  спросила
Александра,  но Филипп только взглянул на нее  и  ничего  не
ответил.
     - На этом я хочу поставить точку, - сказал Филипп после
непродолжительного молчания. - Поблагодарим  Пречистую  Деву
за  то,  что  она  сохранила всем вам жизни и  даже  отчасти
здоровье. Завтра Алекс и я улетим в Париж и вернемся,  когда
вся   эта   история   станет...  -  он  поискал   слово,   -
...неактуальной. Если мы все рассчитали правильно,  у  Ивана
не  будет  проблем с безопасностью. Соответственно,  у  Маши
тоже.   Лада  не  имеет  к  этой  истории  непосредственного
отношения, ей вряд ли что-нибудь угрожает.
      -  Васятка назначения ждет, - сообщила Лада, - так что
мы тоже, наверное, отбудем.
     - Очень хорошо, - кивнул Филипп.
      -  И  все-таки... кто? - с необычной  для  нее  злобой
спросила Маша. - Кто все это затеял? Я хочу...
     - Нет, - перебил Филипп, - нет. Это не имеет значения и
никак  вас  не  касается.  Вы и  так  чуть  не  сорвали  всю
комбинацию. Хватит.
      -  Почему?  - спросила Александра и поднялась,  сжимая
руки. - Почему мы все должны уезжать, прятаться, ложиться на
дно  и ждать, что Павлик нас подстрахует? В чем мы виноваты?
Мы  с  Ладой  ни  за  что ни про что потеряли  работу,  меня
использовали  как  дуру,  как пешку  в  играх  вокруг  этого
фильма. Нас едва не застрелили на Ванькиной даче. Маню  чуть
не исполосовали ножом вместе с ее пальто, меня лишь случайно
не убили, и теперь мы должны... уползти?
      Затаиться? Мы что, хотели в это влезать? Или сами  это
затеяли? А Вика Терехина и Андрей Победоносцев? Они сильнее?
Они-то остались при своих! А с фильмом, между прочим, Андрей
меня подставил...
      - Это не имеет значения, - сказал Филипп сдержанно.  -
Если  тебе  от этого будет легче, считай, что они  победили.
Хотя о роли Вики Терехиной я вообще ничего не знаю, а о роли
твоего бывшего мужа только догадываюсь.
     - Они - никто, Саша, - сказал Иван. - Исполнители.
      -  Хороши  исполнители! - возмутилась Лада.  -  Андрея
вчера  замом генерального назначили. За красивые глаза,  что
ли?
      -  Забудьте о них, - приказал Филипп. - Займитесь чем-
нибудь полезным.
      Придумайте, где мы все вместе съедемся летом во  время
отпуска,   и  начинайте  планировать,  сколько  вы  возьмете
платьев. Кажется, именно этим занимаются порядочные замужние
женщины?
      Иван  засмеялся, а Александра посмотрела на Филиппа  с
презрением и жалостью.
      -  Это  в ваших Европах они этим занимаются, - сказала
она. - И вообще ты-то как оказался во всем этом, муж мой?
      - Я поинтересовался, где моей жене прострелили рюкзак,
-  помолчав,  непонятно объяснил он. - И  зачем.  И  получил
ответы  на большинство вопросов. Вот только про пакет ничего
не знал,.
      -  Значит, все... - сказала Лада задумчиво.  -  Сушите
весла. Будем продолжать нормальную жизнь и зализывать раны.
      -  Да,  -  сказал  Филипп, - до поры до  времени.  Так
говорят, Алекс?
     - А что потом? - спросила Александра.
     - А потом... я скажу - что, - невозмутимо ответил он. -
Все ясно или еще есть вопросы?
     К машине - ярко-алой щегольской "Хонде" - вышли пятеро.
Среди них и она.
     Не слишком удобно - ее то и дело закрывали чужие спины.
Но   попробовать   стоило,  потому  что  высокий   мужик   в
распахнутой  новенькой куртке был, как  он  узнал  накануне,
*   *.)-то  бывший  политзаключенный  или  военнопленный,  и
убийство девахи расценили бы как попытку покушения на  него,
этого высожара. Ну, промазал снайпер!.. Он улыбнулся.
      Он  даже вспомнил - раньше тот мужик вел программу  по
первому каналу.
     Она ему нравилась.
      Сейчас  он  пристрелит  девку,  и  все  подумают,  что
стреляли в телевизионщика. Кому нужна эта дуреха!
      Все Проверено и просчитано. Не с первого выстрела, так
со второго, но он ее уложит. И позвонит, и доложит, что дело
сделано. Надоело за ; ней таскаться: то в больнице лежала  -
интересно,  кто это ее порезал? - то за забором в  санатории
сидела, оттуда уходить - хуже не придумаешь.
     Он подул на руки - такая у него была примета - и слился
с оружием.
     Сейчас, сейчас... Еще секундочку...
     - Так вы правда завтра улетаете? - спросила Лада.
       -   Никуда  мы  не  улетаем!  -  уверенно  отозвалась
Александра. - У меня ни билета, ни визы...
      -  Билет  и виза, по традиции, на пианино, -  негромко
сказал Филипп. - И - да, мы улетаем завтра.
      -  А нам что делать? - спросила Маша растерянно, глядя
на Александру. - Как мы без тебя-то?
     - Мы улетаем не в космос, - терпеливо пояснил Филипп. -
Увидимся, когда немного спадет напряжение.
      - Сань, я не могу, - кривя губы, выговорила Ладка. - Я
не могу без тебя оставаться...
     И все трое заревели, как вчера на диване вокруг Ивана.
      Все  время,  пока  они  стояли, Иван  ощущал  какое-то
смутное беспокойство, от которого холодела спина под толстым
свитером и шевелились волосы на голове.
      Он  оглядывался, потирал затылок, но не мог понять,  в
чем дело. Ему хотелось поскорее скрыться куда-нибудь, уйти с
открытого пространства старинного сталинского двора, сесть в
машину  и уехать. А девицы дружно и сладко рыдали, оплакивая
предстоящую разлуку.
      -  Ты  что? - спросил. Филипп, заметив, что  Иван  все
время оборачивается и шарит глазами по сторонам.
      -  Так,  что-то  такое... - сказал  Иван,  морщась,  -
странное чувство...
      Он  тряхнул  головой, прогоняя неприятное ощущение,  и
понял, что в следующее мгновение в них будут стрелять.
      Он  понял это седьмым, нет, пятнадцатым чувством,  той
частью  мозга,  в  которой на сотую долю  секунды  вспыхнула
картинка: горная речка, серые камни, заросли колючих  цветов
на  той  стороне и уверенность, что это - последнее, что  он
видит в жизни. Сейчас убьют. Все.
     Он бросился вперед, закрывая собой Машу.
      Тихо  и  очень  страшно звякнуло,  рассыпаясь,  стекло
"Хонды". Выстрел был почти неслышным. Иван увидел изумленное
лицо   Лады  и  маленький  водопадик  раскрошенного  стекла,
лившийся по борту машины.
      -  Ложись!! - закричал он, не слыша себя и толкая Машу
под  машину,  за  колесо. На том месте,  где  секунду  назад
ab.o+  Лада, возник и пропал Филипп.
      Иван знал, что будет еще второй выстрел. А может быть,
и  третий. Они представляли собой прекрасную мишень - группа
людей в яркой одежде вокруг машины.
     Время остановилось.
      Второй  выстрел ударил ближе и определенней.  Или  так
показалось?
      Иван  дернулся, перекатился, увлекая за собой Машу,  и
оказался  с той стороны, где затаились Филипп, Александра  и
Лада. В руках у Филиппа был пистолет.
     - Откуда? - спросил он.
     - Со второго этажа вроде, - тяжело дыша, бросил Иван.
      Филипп  поудобнее перехватил пистолет, одним движением
выпрыгнул  из-за  машины,  упал  животом  в  снег  и   начал
стрелять.  Выстрелы грохотали, как камнепад в горах.  Кто-то
визжал, тоненько и надсадно.
      А  потом  стало  тихо, и в этой  тишине  визг  казался
особенно громким и пугающим...
      -  Заткнись!  - приказал Иван и дернул Ладу  за  руку.
Александра приподнялась, обхватила ее и прижала к себе.
     - Спугнул? - спросил Иван у Филиппа.
     - Конечно, - ответил он. - Шум какой подняли...
      Иван  поднял  из снега Машу, быстро с  головы  до  ног
ощупал   и  опять  толкнул  в  снег.  И  длинно  замысловато
выругался.
       Андрей   давал   интервью   хорошенькой   девице   из
телевизионной рубрики "Московского комсомольца".  Девица  не
столько  спрашивала его, сколько слушала себя, и Андрея  это
раздражало.   Зачем  ей  это  интервью,  если   он,   Андрей
Победоносцев, ее не интересует?
      0  том,  что его тоже никогда не интересовали люди,  у
которых  он брал интервью, он, конечно, забыл. Теперь  он  -
известный  ведущий,  первоклассный ведущий,  а  не  какая-то
мелкая газетная сошка.
     - Вы надеетесь, что сможете совмещать две такие трудные
должности,  как ведущий политической программы и заместитель
генерального продюсера?
      -  Пока  еще я не пробовал себя в таком качестве.  Мое
назначение   состоялось  совсем  недавно,  -  начал   Андрей
значительно, но с известной бойкостью, чтобы не наскучить. -
Попробую, и тогда точно смогу сказать - получится это у меня
или нет.
     Журналистка улыбнулась обворожительной улыбкой.
       -   Ваша  программа  заняла  в  эфире  место  некогда
знаменитой    и    очень    популярной    программы    Ивана
Вешнепольского.  Вы  намерены  освободить  это  место,  если
господин  Вешнепольский пожелает вернуться  в  свое  эфирное
время?
     "Не пожелает! Ни за что не пожелает!" - подумал Андрей.
Ему  было смешно. Хорошенькой газетной девочке и во  сне  не
может  присниться, сколько он всего знает. Один только намек
на  то,  что  ему  известно,  и девочка  на  следующий  день
проснулась бы знаменитой.
      Но  -  ничего  не поделаешь. Не быть тебе  знаменитой,
$%".g* ...
     Андрей помолчал, делая вид, что думает. Помолчать очень
полезно.  Это  создает видимость того,  что  интервьюируемый
подходит к интервью серьезно.
       Неопытным   газетчикам  вроде  этой  девчушки   такая
серьезность всегда льстит. А там - бери их голыми руками...
      -  Я  еще  не  встречался с Иваном, - смеясь  глазами,
сказал  наконец  Андрей, - но, думаю,  места  в  эфире  всем
хватит.
      -  Тем более что распределением места в эфире как  раз
занимаетесь вы.
      Как  заместитель генерального продюсера,  -  подколола
девчушка.
      Андрей не ожидал от нее такой наглости. Он был уверен,
что давно - сразу же! - сразил ее наповал.
      "Иван  Вешнепольский мне уже не страшен. У меня теперь
дорога  только  вверх и вперед. А что Иван? Кому  он  теперь
нужен? Позавчерашний день..."
     Андрея уже предупредили: Вешнепольский трясется за свою
шкуру. В обмен на собственную безопасность готов сидеть тихо
и не высовываться.
     Дело закрыто. Навсегда. Андрей Победоносцев выиграл.
      Он  сильный, умный и очень осторожный. Он всех обошел,
оставил далеко позади. И теперь ему никто не страшен.  И  не
нужен.
      Он  сидел и снисходительно смотрел на журналистку. Так
на  экзамене  профессор  смотрит на  бестолковую  беременную
студентку:  выгнать вроде жалко, а что еще с  ней  делать  -
непонятно.
      - Кто бы ни занимался распределением эфирного времени,
-  изрек  наконец Андрей, - Иван Вешнепольский, естественно,
был  и останется вне конкуренции. Я думаю, что на завтрашней
пресс-конференции  он  расскажет  о  своих  планах.  Мы  все
обязательно  там  будем.  Его  возвращение,  когда  мы   уже
потеряли  всякую  надежду, - редкая удача,  хотя  "удача"  -
глупое слово, когда речь идет о жизни и смерти.
      Его  возвращение - это счастье. И не  только  для  его
близких,  но  и  коллег,  потому  что  Иван  -  удивительный
человек.
       У   Андрея  дрогнул  голос,  и  он  замолчал.   Самое
поразительное  и  непостижимое  состояло  в  том,   что   он
действительно  верил  в  то, что говорил  в  данный  момент.
Особенно  если  говорил  на  камеру.  Или  вот  девочке   из
телевизионной рубрики...
      -  То есть вы не будете развлекать публику дрязгами  и
склоками  за  эфирное  время?  -  моментально  попадаясь  на
удочку, уточнила она.
     - Нет, - покачал головой Андрей. - Для этого мы слишком
уважаем друг друга...
       Проводив  журналистку,  Андрей  вызвал  секретаршу  и
попросил кофе.
      -  Обедать не пойдете? - спросила секретарша  с  милой
развязностью  всех секретарш, приближенных  к  сильным  мира
сего.
      -  Нет,  - ответил Андрей, не расположенный  в  данный
момент к созерцанию ее славной мордашки, - кофе, если можно.
      В  этом тоже был определенный шик, учитывая, что  кофе
Андрей не любил и не понимал, зачем его вообще пьют. Никакой
радости и бодрости от кофе он не испытывал, только горечь во
рту и сосущее чувство в желудке.
      Конечно,  интервью он провел с блеском, и  завтра  оно
появится  в  газете,  снабженное его  фотографией.  Фотограф
долго   крутился  у  него  в  кабинете,  выискивая  какие-то
многозначительные планы и позы. Андрей терпел, понимая,  что
это необходимо. И говорил хорошо, он был в этом уверен.
     Он чувствовал себя сильным, умным и на голову выше всех
остальных.  О  том,  как он трясся от  страха,  не  в  силах
овладеть  собой,  о  том, что почему-то не  звонит  человек,
занимающийся  "делом"  Александры  Потаповой,  о  том,   что
вечером  ему  предстоит  докладывать  Вике  обо  всех  своих
сегодняшних делах, он старался не думать.
      Хоть  недолго, хоть два часа в день, но он может  себе
позволить побыть тем, кем он на самом деле являлся.
     Победителем.
      Филипп  разговаривал по телефону  третий  час  подряд.
Говорил   он   все   время  по-французски.  Под   мелодичное
грассирующее    стрекотание    чужого    языка    Александра
задремывала, но через секунду просыпалась - усталый мозг, не
в силах остановиться, все время подкидывал ей в дрему одно и
то же - сыплющееся в снег, как будто толченое, стекло, тихий
хлопок выстрела, и Ладин шакалий вой...
      Сердце подкатывало к горлу, ноги становились чужими  и
неуклюжими,  и  снова  Филипп  падал  животом  на  снег   и,
распластавшись, медленно-медленно поднимал пистолет.
      -  В  кого  стреляли?  - внезапно очнувшись,  спросила
Александра своего мужа. - В Ивана?
      Он покачал головой. Точно он не знал, и у него не было
времени выяснять это.
      По  логике  -  нет,  не в Ивана. Убийца  явно  был  не
случайный стрелок, и рабочее место он себе подготовил  давно
и  удобно.  Со  второго  этажа  дома  напротив  двор  хорошо
просматривался, и путь к отступлению был наилучший  -  через
давно заколоченное парадное прямо на людную улицу. Проход  в
парадное был расчищен, дверь открывалась легко и бесшумно.
      Он очень хорошо подготовился, этот парень. Вряд ли  он
сумел бы так подготовиться, если бы охотился на Ивана. Кроме
того,  Ивана  логичнее было бы караулить у его  собственного
дома...
     Ничего этого Филипп не стал рассказывать Александре. Он
был  зол и озабочен только тем, что ее нужно увезти в Париж.
Конечно, желательно целую и невредимую.
      Она  тряслась  как осиновый лист уже  несколько  часов
подряд.  Филипп  не  мог заниматься ее утешением.  Он  думал
только  о  завтрашнем отъезде и о том, что ей еще  предстоит
узнать в Париже и как она к этому отнесется.
     Могло быть все, что угодно.
      - Машина приедет к пяти часам, - сообщил он Александре
после  очередного разговора. Она по-прежнему сидела  в  углу
$(" - , накрытая пледом и еще одеялом сверху.
     - Какая машина? - спросила она, открывая глаза.
      -  Чтобы отвезти нас в Шереметьево, - терпеливо сказал
Филипп. - Завтра.
     В пять.
     - А твоя? - спросила Александра.
     - Что моя? - не понял Филипп.
     - Ну, твоя машина...
      Его