ыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ неожиданно
широкой искренней улыбкой. Александре стало весело.  Не  так
уж  он  и  плох, этот прием. Вокруг полно приятных людей,  и
Моцарт,  на  удивление  кстати, и  бальный  зал  с  натертым
паркетом,  в  котором  отражаются огни громадной  люстры,  и
приглушенная англо-французская речь, и оголенные плечи  дам,
и  льдистые  всполохи бриллиантов - все было  как  в  старых
фильмах, которые она любила.
      Рядом  с  Амандой  она не чувствовала  себя  чрезмерно
высокой,  и от Стивена они избавились вполне благополучно...
Так что все о'кей.
      Оставалось немного - продержаться, пока ее  не  отыщет
Филипп.  Главное  теперь - не столкнуться с  официантом,  не
перевернуть  столик с напитками, не забыть, как  зовут  жену
австрийского  консула, показавшуюся на горизонте,  -  у  нее
сложное имя, и, кажется, они знакомы...
     И тут ее окликнули:
     - Александра?!
      В  голосе, странно знакомом, основной интонацией  было
удивление.
     Александра резко повернулась.
      Андрей Победоносцев в смокинге и бабочке взирал на нее
с  недоумением и без всякого энтузиазма. Вика  у  его  локтя
даже застонала чуть слышно:
     - О-о...
      -  Значит,  все-таки  ты, - констатировал  Андрей  без
улыбки. И спросил деловито:
     - Что ты здесь делаешь?
      Аманда  извинилась  и отошла, а изумленная  Александра
некоторое время молча переводила взгляд с одного на другого.
      -  Здравствуй,  дорогая,  - вдруг  произнесла  Вика  и
улыбнулась холодной любезной улыбкой, как хозяйка, заставшая
горничную в неположенном месте.
      Александре  показалось, что  у  нее  сейчас  потребуют
объяснить свое поведение. - Ты что это здесь делаешь? И куда
пропала? Не видно тебя, не слышно...
      По старой памяти они были с ней строги, но справедливы
и готовы выслушать оправдания. Как будто и не было всех этих
лет!  Как будто только вчера она сидела под столом в комнате
"Новостей",  не  представляя, почему у нее  до  сих  пор  не
разорвалось   сердце.   Не  зная   еще,   что   ждет   Ивана
Вешнепольского,  тащившего ее домой в ту страшную  ночь.  Не
ведая пока, чем грозит им будущее...
     - Привет, - выдавила Александра. - Вы давно из Москвы?
      -  Мы  из Лос-Анджелеса, - возразил Андрей с некоторой
досадой,  как  будто  весь  мир должен  был  знать,  что  он
прилетел  из  Лос-Анджелеса. -  А  ты  откуда  взялась?  Где
пропадала?
      -  А  сюда-то  как попала? - вставила Вика,  оглядывая
Александру с головы до ног.
      -  Я  здесь  живу,  -  пояснила Александра  бесцветным
голосом. - С мужем.
      - Вот как... - Андрей был рад, что все объяснилось так
просто.
      Когда-то  давным-давно он даже заплатил  кому-то,  кто
взялся  ее  убить.  Ее  не  убили,  она  как  сквозь   землю
провалилась. Он даже рад был. Все-таки бывшая жена,  черт  с
ней, пусть живет, а то нехорошо как-то, честное слово...
     Он далеко ушел, если взять за точку отсчета тот момент,
когда  они  расстались, - разбогател, посерьезнел,  перестал
дрожать и понял, что может быть не только "шестеркой", но  и
самым настоящим боссом. В полном смысле этого слова.
      Но  Александра на американском приеме в Париже...  Это
было как-то... не правильно и нервировало его.
     - И где твой муж? - спросила Вика.
      -  Где-то здесь. - Александра кивнула на толпу. Может,
Филипп увидит ее, придет и спасет?
     - Он официант? - снова спросила Вика.
     - Не совсем, - улыбаясь, ответила Александра.
      Они  не виделись пять лет. Нет, почти шесть, наверное.
Сердце тяжело стучало в груди, кровь прилила к щекам, и даже
разболелась  голова.  Все  давно  прошло,  и,  однако,   как
противно  и  гадко стало на душе. Как будто она  по-прежнему
неудачница и круглая дура, о которую так легко было вытереть
ноги.
      Все  ее  прошлое  - до Филиппа и без Филиппа  -  вдруг
обрушилось на нее и накрыло с головой. Стало трудно  дышать.
Неужели она не выплывет?
     Все давно ушло, сказала себе Александра. Мы изменились.
И все вокруг изменилось.
      Ладка  с  Михайловым и их близнецы живут  в  Костроме,
откуда Михайлов родом. Он открыл туристическую фирму,  возил
иностранцев  по  Золотому  кольцу, преуспевал  и  процветал.
Ладка  рассказывала,  что  каждое  утро  Васятка  благодарит
господа  за  то,  что он когда-то лишил его всего:  карьеры,
работы, зарплаты, и ему пришлось все начинать сначала.
      Они  построили  дом  с  видом на  Волгу,  громадный  и
надежный, как утес.
      Близнецам  было  уже  три. Ладка работала  на  местном
телевидении, и, естественно, равных ей не было.
     Маня сидела с новорожденной дочкой, на крестины которой
они все собирались съехаться в Москву в начале лета.
     Александра прилетела в Москву, как только Иван позвонил
и  сказал,  что Маню увезли в роддом, но все-таки  опоздала.
Маленькая   Санька,  названная  в  честь   Александры,   уже
родилась.  Лада успела раньше. "Мне ближе", -  сказала  она,
когда   Александра   ввалилась   в   приемную   дорогого   и
современного медицинского центра.
      Потом  они  поплакали немного, пока  Иван  на  них  не
прикрикнул. Он работал в представительстве агентства  Рейтер
и про телевидение не хотел ничего слышать.
     Ему было труднее всех.
     Все устроилось и образовалось. Так или иначе.
     Все так или иначе было забыто или почти забыто.
     Конец истории.
      И  вот  теперь Вика с Андреем стояли перед ней, вполне
осязаемые  и  непохожие на призраков. Гладкие и  сытые,  как
доберманы,  с ледяными ухмылками на равнодушных физиономиях,
и  им  было  в  общем-то  все равно, растерзать  жертву  или
отпустить.  Она  больше  не  представляла  для  них  никакой
опасности.
     - И все-таки что ты тут делаешь? - подала голос Вика, и
Александра поняла: решили растерзать. - Ты где работаешь-то,
дорогая? В ночном клубе?
      Им  это показалось забавным, и они засмеялись. Андрей,
прихлебывая виски, сказал добродушно:
     - Выглядишь ты хорошо. Молодец.
     Какой прогресс! Когда он был ее мужем, таких слов он ей
не говорил.
     Неряха, слышала она. И только.
      -  Ей  без этого нельзя, - подхватила Вика.  -  Верно,
Шура? Будешь плохо выглядеть, кто тебя снимет?
     Никто и никогда не называл Александру Шурой.
      -  Как  у  вас  дела? - спросила она  жалобно.  -  Что
происходит на отечественном телевидении?
      -  За  телевидение не беспокойся, все о'кей, - холодно
сказал  Андрей. - Мы ему не дадим пропасть. Вот я для пользы
дела записал интервью в Си-эн-эн.
     Так что живем...
       -  Ты  записал  интервью  для  Си-эн-эн?  -  уточнила
Александра.
      -  Я  давал интервью Си-эн-эн, - раздражаясь,  пояснил
Андрей.
      - В качестве кого? - не поняла Александра. Похоже, она
действительно  отстала  от  жизни?  Неужели  он   стал   так
знаменит, что им заинтересовалось Си-эн-эн?
     - Как ведущий и как продюсер, - охотно пояснила Вика. -
Он  теперь  большой человек, Шура. Пока ты в  ночных  клубах
плясала,  он  стал  о-очень  большим  человеком.   Даже   по
масштабам Си-эн-эн.
      -  Я  создаю свой канал, - небрежно обронил Андрей.  -
Совместно  с  Евровидением. Политика, качественные  новости,
высококлассное   кино...  Все  очень  просто,   добротно   и
профессионально. Денег туда вложено... - И он очертил  рукой
bc  гору  денег, которую вложил в свой простой, добротный  и
профессиональный канал.
      -  А чьих денег? - простодушно спросила Александра. Не
зря  она  почти  пять  лет  пробыла замужем  за  бизнесменом
мирового уровня. Кое-что теперь соображала. - Американских?
      Андрей  с  Викой переглянулись, на их лицах  появилась
озабоченность.
      Зря они так, пожалуй... Следовало быть осторожнее. Кто
ее  знает,  эту  дуру.  И непонятно, как  она  оказалась  на
приеме, и почему на ней умопомрачительно дорогое платье. Они
не могли отказать себе в удовольствии вновь поиграть с ней в
"кошки-мышки".  Развлечение, по старой памяти,  казалось  им
невинным и приятным, но осторожность все-таки не помешает.
      - Да, в общем, это совсем не важно, - сказал Андрей. -
А ты давно здесь живешь?
     - Почти шесть лет, - ответила Александра.
      - В Москве бываешь? - продолжала расспрашивать Вика. -
Или не тянет?
       "Тянет   дать  тебе  в  морду",  -  хотелось  сказать
Александре, но она промолчала.
      Филипп  наблюдал за ней издали, решив,  что  не  будет
подходить, пусть справляется сама.
      Александра была явно растеряна и неловко улыбалась,  и
его это злило.
      Пора  бы  ей знать себе цену. Она умна, хороша  собой,
образованна  и  богата. Почему, черт возьми,  она  позволяет
себе лепетать и оправдываться?!
      А она и вправду лепетала и оправдывалась, он видел это
по  ее лицу. Ее собеседники стояли к нему спиной, мужчина  и
женщина,  и  он догадывался, что это те русские,  о  которых
говорил   Роберт.   По-видимому,  они  оказались   какими-то
знакомыми  его жены, но у него не было ни малейшего  желания
поддерживать это знакомство.
      Он  довольно  долго стоял так и злился, наблюдая,  как
двое русских гипнотизируют Алекс, пока кто-то не тронул  его
за плечо.
      -  Почему  ты  один? - спросил Роберт, и Филипп  резко
обернулся. Он не любил, когда его заставали врасплох. Роберт
взглянул  на  него  и  засмеялся. -  Впрочем,  понятно:  кто
посмеет  нарушить  уединение его  высочества,  когда  у  его
высочества такое выражение лица! Как это у тебя получается?
     - Тренировка, - пробормотал Филипп и добавил:
      -  Ален  звонил пятнадцать минут назад. В  пятницу  он
прилетает из Штатов. Приезжай обедать, слышишь, Бобби?
      -  Приеду, - пообещал Роберт. - Черт знает, сколько  я
его не видел. Год?
     Два? Мне трудно осознать, что он - твой сын.
     - Я и сам этого долго не осознавал, - признался Филипп.
-  Да  и  он  тоже.  Но  Алекс многое нам  объяснила,  а  то
враждовали бы до сих пор...
     Они помолчали.
      -  Кстати,  твоя  Алекс разговаривает  сейчас  с  теми
русскими, что приехали по твою душу. Ты знаешь, кто они?
     По его душу? Филипп вопросительно посмотрел на Роберта.
     - Какие русские?
      -  Мадам  Виктория  Те-ре-хин, - по складам  выговорил
Роберт,  -  и  месье  Андрэ Победоносцев.  Я  даже  научился
произносить эти фамилии. Ты их знаешь?
     Филипп де Бовэ граф де Бриссар соображал очень быстро.
      Майкл  Олдридж  предложил  ему  проект  финансирования
какого-то  телевизионного канала и долго говорил  что-то  об
освоении  нового рынка и передовых технологиях.  Филипп  его
почти  не  слушал.  К  чему? Если дойдет  до  дела,  оценкой
перспектив   будут   заниматься   эксперты,   а   вовсе   не
увлекающийся  и склонный к риску Майкл. Ни о чем  конкретном
речь  тогда  не  шла. Очевидно, Майкл решил не  упоминать  о
России из боязни отпугнуть потенциального инвестора.
       Филипп  обещал  Майклу,  что  встретится  с   ним   и
предполагаемыми  продюсерами канала, и тот, очевидно,  решил
ковать   железо,   пока  горячо.  Бог  рассудил   так,   что
продюсерами оказались эти двое.
     Бог иногда бывает справедлив, подумал Филипп.
     Справедлив и непредсказуем.
     - Я хочу забрать Алекс и уехать домой, - сказал Филипп.
- Встречаться с ними я не готов.
      -  Я тебе ее приведу, - вызвался Роберт. - Хоть постою
рядом с красивой женщиной.
      Филипп  видел,  как он подошел к Алекс  и  вся  троица
недоуменно уставилась на него. Потом лицо Алекс просияло,  и
она  взяла  Роберта под руку. Понимая, что  те  двое  сейчас
оглянутся, чтобы увидеть ее мужа, он сделал шаг в сторону  и
оказался за мраморной колонной.
      "Еще не время, ребята, - мысленно сказал он тем двоим.
- Вы все поймете, но не сейчас: попозже, попозже..."
      Филипп уже знал, что будет делать. Когда Роберт подвел
к  нему  Александру, он обдумывал последние, самые эффектные
детали.
      Он  думал,  что Александра тут же выложит  ему  все  о
разговоре  с  этими  русскими, и очень удивился,  когда  она
сказала только:
     - Ты уже можешь уехать?
      - Да, - ответил он, помедлив. - Пошли? Роберт проводил
их  до  лестницы и вернулся обратно, по-американски небрежно
сунув руки в карманы.
      -  Как  прием? - осторожно ступая на высоких каблуках,
спросила Александра.
     Филиппу не понравилось, что она молчит о своих недавних
собеседниках.
      Ален  прилетает в пятницу, - сообщил он. - С  девицей,
представляешь?

                             ***

      Александра остановилась посреди лестницы и  всплеснула
руками.
     - Неужели? - радостно спросила она. - Нет, правда?
      -  Правда, не вопи. Он съездит в Лондон и вернется  на
Рождество.  -  Филипп подал ей руку. - А мы-то собирались  к
-%,c лететь...
      -  И  что  за девица? - Александра обхватила его  руку
потной  ладошкой, и Филиппу до смерти захотелось  поцеловать
эту испуганную неуверенную ладошку.
      Понимая, что ведет себя не слишком прилично, он поднес
к губам ее руку и поцеловал и потом еще раз - в запястье.
     - Ты что? - зашипела его жена, поглядывая по сторонам -
не видел ли кто. - Спятил? Она быстро и густо покраснела.
      -  Правила  существуют для того, чтобы их нарушать,  -
сказал  он  ей на ухо. - Значит, я могу нарушать  их  где  и
когда хочу.
      Вылощенные лакеи с неторопливым достоинством подали им
одежду.
      Облачившись  в длинный консервативный черный  кашемир,
Филипп  ждал,  пока  будет  готова  Александра,  а   она   в
миллионный раз поразилась нереальности происходящего.
     Не может быть.
     Это происходит не с ней.
     Этот мужчина с осанкой и манерами принца крови не может
быть ее мужем.
      Это не над ней лакей раскрывает громадный черный зонт.
Это не ее машину спокойный услужливый шофер подгоняет к ярко
освещенному  подъезду, открывает для нее дверь  и  понимающе
улыбается  -  трудный  день, длинный вечер,  хочется  скорее
домой.
      Принц крови опустился рядом с ней в мягкость сиденья и
вздохнул с облегчением, вытягивая уставшие ноги.
     Хлопнула дверь. Лимузин поехал.
     - Дождь, - сказала Александра, глядя в окно.
     Филипп покосился на нее. Иногда он пугался ее странного
состояния,  иногда оно его раздражало. Когда  она  улыбалась
так,  что,  казалось, вот-вот заплачет,  или  вдруг  уходила
гулять  одна  и  долго не возвращалась,  он  знал  -  с  ней
происходит что-то, чего ему никогда не понять, как бы близок
он ей ни был.
     Филипп никогда не спрашивал, в чем дело, и был уверен -
даже  начни  она  объяснять, он все равно  не  поймет  и  не
почувствует ее состояния.
      Он  очень занятой человек. У его жены тоже могут  быть
какие-то  свои  дела, он готов был терпеть,  но,  когда  они
вместе, она должна принадлежать ему, всецело и безраздельно.
     Ему и его детям.
     Ему и его жизни.
     Он потянулся за сигаретой и сердито щелкнул зажигалкой.
      Филипп  де  Бовэ,  граф де Бриссар, финансовый  гений,
аристократ  и  богач, разменявший четвертый  десяток,  любил
жену и терялся, чувствуя свою острую зависимость от нее.
      По тому, как он зажег сигарету, Александра поняла, что
он  хочет с ней поговорить, что он устал, что весь вечер  он
занимался делами, а теперь вот она молчит и вообще...  жизнь
не удалась.
      -  Так  с  кем прилетит Ален? - спросила она, припадая
щекой к его кашемировому плечу. - Что за девица?
      -  Не знаю. - Филипп был благодарен ей за то, что  она
"%`-c+ al к нему.
     - Он просил его встретить. Съездишь?
      -  Конечно, - отозвалась она. - А девица будет жить  у
нас или они оба в отеле?
      - Алекс, я ничего не знаю. Но уж, конечно, не в отеле!
Или  мы  с  тобой,  два старых хрена, будем  следить  за  их
нравственностью?
      Он  бросил  сигарету, залез к ней под шубу  и  стиснул
грудь в низком вырезе вечернего платья.
      Она  моментально перестала соображать и забыла, о  чем
они   говорили.  Он  погладил  ее,  атласную  и  жаркую  под
нагревшейся шубой.
      -  Ты развратник, - сказала она придушенным голосом  и
выудила  из  корсажа  его руку. От ее  придушенного  голоса,
мягкого  тепла и мгновенного отклика он пришел во всегдашний
щенячий восторг.
       -  Конечно,  развратник,  -  согласился  он  с  таким
самодовольством, что Александра захохотала и перехватила его
руку, предпринявшую вторую попытку.
      Лимузин  свернул  на  светофоре,  въехал  в  ворота  и
остановился у освещенного подъезда. Шофер открыл  дверцу,  и
Александра  выбралась  на зеленый, как продолжение  лужайки,
ковер, устилавший крыльцо.
     - Спокойной ночи, Ламон, - сказала она шоферу.
      -  Спокойной  ночи, мадам, - бодро откликнулся  он,  и
через минуту Александра и Филипп уже были дома.
      Она  сразу  же  пошла под душ, а Филипп  стал  кому-то
звонить - в первом часу ночи!
       Смывая  с  очень  коротких  волос  шикарную  укладку,
Александра думала об Андрее с Викой.
     Все давно в прошлом, а вот поди ж ты, она перепугалась,
как  школьница, вызванная на педсовет. Значит,  прошлое  все
еще  имеет  над  ней  власть, а она-то  надеялась,  что  оно
похоронено  и забыто, что пять лет навсегда отделили  ее  от
унижений и неуверенности - составных частей той ее жизни. Но
оказывается,  она  все та же доверчивая,  неловкая,  слишком
крупная  девушка, затеявшая тягаться с сильным, уверенным  и
ловким противником.
      Ничего  не  помогло: ни Филипп, ни дети, ни  блестящее
окружение.
      Наверное, это у нее в крови - плебейская боязнь жизни,
неумение ни с чем справляться в одиночку, жить без  опеки  и
поддержки всесильного мужа.
      После  того ужасного года, когда Филипп спас  ее,  уже
здесь,  во  Франции,  на ее долю выпало  немало  трудностей:
ненависть двадцатилетнего Алена, презрение свекрови, работа,
которую  она  взяла  штурмом, ни  разу  не  воспользовавшись
протекцией   Филиппа...  Все  она  преодолела,  не   утратив
жизнерадостности  и  чувства  юмора.  Но,  как  только   что
выяснилось,  гораздо труднее оказалось  не  унизиться  перед
раздвоившейся  тенью отца Гамлета - двумя тенями,  вылезшими
из  своих  гробниц,  куда  она так старательно  и  долго  их
заталкивала.
     Александра вышла из ванной, задумчиво вытирая волосы, и
c"($%+  Филиппа, который ел грушу.
      Ей  не хотелось посвящать его в свои проблемы.  Да  он
просто  рассмеется ей в лицо и скажет, что это и не проблемы
вовсе. И будет прав. Она справится сама. Она отпустит  своих
призраков  на свободу - если сумеет - и не станет обременять
его своими проблемами и внутренними противоречиями.
      -  Давай быстрей, - сказала она Филиппу и повесила ему
на шею мокрое полотенце. - Спать очень хочется.
      Филипп все рассчитал правильно: Андрей Победоносцев  и
Вика  Терехина  в сопровождении Майкла Олдриджа  прибыли  за
полчаса  до  того,  как его жена должна  была  вернуться  из
аэропорта вместе с Аденом, его подружкой и детьми.
      Дворецкий распахнул дверь, пропуская троицу в кабинет,
полный  книг  и  антикварной мебели,  и  Филипп  неторопливо
поднялся навстречу.
      Вечно жизнерадостный Майкл с ходу пожал ему руку. Пока
он  был  всем доволен: Филипп Бовэ согласился на встречу,  а
это что-нибудь да значило.
      Вид у парочки был довольно подавленный. Филипп об этом
позаботился заранее.
      Он  специально назначил встречу у себя дома,  а  не  в
офисе,  где  все было как в обычном процветающем учреждении.
Богатство   его   квартиры  производило   на   честолюбивого
завистливого  человека удручающее впечатление,  заставляя  в
полной  мере осознать собственную ничтожность, и  Филипп  об
этом знал.
      Он  посвятил  в  свои  планы дворецкого  и  секретаря,
поэтому   гостей  довольно  долго  продержали  в   приемной,
выясняя,  кто они и есть ли у них разрешение на вход.  Потом
их  повели  самой длинной дорогой, минуя личный  лифт  семьи
Бовэ, поднимавшийся прямо в апартаменты.
       Подавление  психики  шло  по  нарастающей: