росительным. На нем застыла  злоба.  Она  стояла
посреди  прохода  и  затравленно  озиралась,  держа  в   руках   большую
замызганную подушку. К наволочке были кое-как пришиты тесемки.
   - От безалкогольной свадьбы - к  непорочному  зачатию,  -  проговорил
кто-то задумчиво.
   - Родила, - хмыкнул густой голос.
   - Нахалка! - Бессовестная! - закричала дама с Памперсами.
   Начали возмущаться и другие пассажиры.
   - А ну гони мою тыщу...
   - Да чтоб я хоть раз еще кому из этих!..
   - Все отдавай, у кого что взяла!
   Вагон снова задергался: электричка подъехала к станции.  Оценив  свой
шанс,  девушка  пулей  вылетела  в  тамбур  и  выскочила  на  платформу.
Возможно,  для  того,  чтобы  зайти  там  в  обгаженный  туалет,   снова
пристегнуть свое хозяйство и дождаться следующей электрички.
   Мужчина в пуховике, сидевший возле окна, снова прикрыл глаза и  начал
погружаться в дремоту, благо путь был неблизкий. Внезапно...
   - Извынытэ, что к вам абращаус, - с очень  сильным  акцентом  говорил
тонкий детский голосок. - Я бэжэнэц...
   Мужчина резко выпрямился и повернул  голову,  но  ничего  не  увидел.
Ребенок был слишком мал ростом. Пассажир  встал  и  бесцеремонно  шагнул
через чьи-то сумки,  выбираясь  в  проход.  Перед  ним  стоял  маленький
негритенок, одетый в лохмотья с чужого  плеча.  На  шее  у  него  висела
картонная табличка: "Помогите добраться домой".
   - Морис, - тихо сказал мужчина.
   - Дарадара Алэксэй! - завопил Морис. И бросился ему на шею.
   Вагон притих, с интересом слушая,  как  взрослый  белый  и  маленький
негритенок застрекотали по-басурмански. Впечатление было такое, словно в
алюминиевой миске катали горох.
   - Kil'o nse?
   - Мо ti usise lati aaro. - На глазах малыша выступили слезы. - Ot utu
mu mi pupo...
   Алексей уже стаскивал куртку. Он был невысок ростом и обладал  далеко
не богатырским сложением, но негритенок поместился в серый пуховик весь,
вместе с ногами.
   - Okunrin ni tabi obinrin ni? Тот, кто заставляет тебя побираться,  -
где он?
   -  Там...  -  Морис  попытался  выпростать  из  куртки  руку,  но  не
получилось, и он просто мотнул головой.
   Алексей подхватил Мориса и решительно зашагал в самый  хвост  поезда.
Он шел через  тамбуры  и  вагоны,  не  обращая  внимания  на  неизбежные
вопросы, пока не добрался до последнего. Там, в одиночку занимая большую
часть трехместной скамейки, восседало некое существо. С первого  взгляда
и не определишь, женщина или  мужчина.  Впрочем,  настырный  наблюдатель
сделал бы вывод, что это все-таки женщина. А знающий человек добавил бы:
не просто так женщина, а  без  вести  пропавшая  Бастинда.  Собственной,
изволите видеть, персоной.
   Она   спокойно   похрапывала,   вольготно   откинувшись   на   драную
дерматиновую спинку и  ожидая,  когда  из  похода  по  соседним  вагонам
вернется ее маленький подопечный. Бомжиха не опасалась,  что  негритенок
сбежит. Бежать ему было некуда.
   - Она? - спросил Алексей.
   Мальчик кивнул.
   Бастинда встрепенулась. Звуки незнакомой речи, шевелящийся сверток на
руках - все это было подозрительно...
   - Ты!.. - сквозь зубы проговорил Алексей.
   Только теперь частично протрезвевшая Бастинда наконец въехала, что на
руках у седого неприметного мужика  не  просто  сверток,  а  негритенок,
завернутый в теплую куртку. ЕЕ НЕГРИТЕНОК!!!
   За последние несколько дней он принес доход, который прежде ей  и  во
сне присниться не мог. Однако  к  хорошему  привыкают  быстро;  Бастинда
посмеивалась про себя, что с такими бабками  хоть  налоговую  декларацию
заполняй, и строила грандиозные планы.. Виллу на Канарах  покупать  было
пока рановато, но вот касаемо нового пальто и теплых сапог...
   И допустить, чтобы все эти воздушные  замки  рухнули  в  один  миг?..
Позволить  отнять  "золотого  мальчика"  конкуренту,  тоже   вздумавшему
подзаработать на негритенке?! Эта мысль привела Бастинду  в  такой  раж,
что она недолго думая кинулась на похитителя с утробным ревом:
   - Отдай! Не твое!
   Бастинда славилась среди ладожских бомжей тем, что умела  драться  не
хуже мужика. Силенок иногда не хватало - баба есть баба,  -  но  ярости,
своеобразной техничности и, главное, воли к победе ей было не  занимать.
Сам Потапыч, бывало, пасовал перед разъяренной Бастиндой!
   Но сейчас...
   Мужчина не коснулся ее, не ударил, даже не  закричал.  Просто  сделал
полшага навстречу, но как-то так, что неустрашимая и здоровенная бомжиха
(весившая, прямо скажем, раза в два побольше) испуганно съежилась в углу
скамейки.
   - Не твое, - все же пробормотала она.
   - Где взяла? - очень тихо спросил Алексей.
   - По вокзалу ходил, - буркнула  в  ответ  Бастин-да.  Незнакомец  все
меньше казался ей похожим на конкурента. - Бросили его мамка  с  папкой,
не нужен был! И по-нашему ни бум-бум... Кабы не я, сдох бы! С голоду!  А
я и одела, и обула...
   Как сыр в масле катался!
   "Как сыр в масле катавшийся" Морис взирал на свою недавнюю  владелицу
с   невыразимым   ужасом   и   прижимался   к   "дарадара",   то    есть
"сильному-доброму", не в силах поверить, что кошмар этих нескольких дней
наконец завершился.
   - Где взяла? - по-прежнему тихо повторил Алексей, но голос  прозвучал
жутковато. Он ей не поверил.
   Бастинда поняла, что лучше отвечать правду. Так, на всякий случай.
   - Из закусочной увела, - призналась она. - "Елы-палы" называется.
   Поставили  пацанчика  у  входа  в  русской   рубашке,   чтоб   "Добро
пожаловать" говорил каждому борову, который припрется. До часу ночи,  до
двух... Совсем ребенка замучили! Вот я его и взяла оттуда. Спасла, можно
сказать. А ты на меня...
   Собеседник пропустил ее праведный гнев мимо ушей.
   - Закусочная эта где?
   - Да на Ладожском у нас, где ж еще...
   - Брысь!.. - зверски ощериваясь, прошипел Алексей.
   Бастинда смекнула, что  последствия  промедления  будут  ужасны.  Она
испарилась со скоростью, какой при ее габаритах было не заподозрить.
   - Дарадара, mets ta veste! Tu  prendras  froid,  -  робко  проговорил
Морис и добавил:
   - Ты балей ни нала, Морис адин буду.

***

   На станции Бабино две платформы. Одна -  для  электричек  из  Питера,
другая - для тех, что на Питер.  Николай  Гринько  стоял  у  расписания,
озаглавленного "В ГОРОД", и красным несмываемым  фломастером,  купленным
за  свои  деньги  специально  для  этой  цели,  выводил  на   одной   из
металлических табличек:  "ОТМЕНЕНА".  В  принципе  табличку  можно  было
просто убрать. Однако Николай успел на собственном опыте убедиться,  что
пропуск в привычном перечне торопливый человеческий глаз иной раз просто
проскакивает, не заметив. Тогда как красную надпись...
   Эта деятельность не входила в прямые обязанности путевого  обходчика,
но раз девочки со станции просят...
   Холодный осенний  день  был  тихим,  и  Николай  отчетливо  расслышал
перестук, докатившийся по рельсам с северной  стороны.  Потом  заливисто
просигналил  свисток,  и  из-за  скрытого  в   лесу   поворота   засияла
ядовито-оранжевыми полосами питерская электричка.
   Еще недавно Николай ждал, что однажды на ней к нему кто-то приедет...
   Он отвернулся к расписанию и  хмуро  заскреб  фломастером,  способным
писать даже по стеклу. Он не оглядывался, пока электричка не отчалила  и
не скрылась в лесу. Потом не выдержал и все-таки  посмотрел.  Бывают  же
чудеса... А что если вдруг... "Дядя Ко-о-оля!.."
   Пассажиры успели в основном  схлынуть,  и  по  опустевшей  платформе,
отделенной от Николая двумя  парами  рельсов,  медленно  шли  всего  два
человека.
   Невысокий седой мужчина, облаченный, несмотря на  пробирающий  холод,
всего-то в джинсы и футболку с короткими рукавами. И при нем...  черное,
как гуталин, личико над воротом длинной, почти  до  пят,  серой  пуховой
куртки...
   Импортный фломастер, кое-как сунутый в карман,  тут  же  вывалился  и
остался забыто лежать под расписанием с незаконченной красной  пометкой.
Николай не побежал к лесенке в конце платформы - сиганул с  двухметровой
высоты прямо на рельсы, единым духом перелетел их  и,  точно  заправский
гимнаст, не помня себя выскочил на противоположный перрон:
   - Сволочь! Гад!..
   Его сжатый кулак с  сокрушительной  силой  устремился  прямо  в  рожу
седому - вот тебе, вот!.. Всем вам!!! Еще и за Митьку!!!
   ...Он успел заметить совершенно искреннее изумление, промелькнувшее в
блеклых зенках седого.  Потом  что-то  случилось.  Руку  втянул  вакуум,
Николай лишь смутно ощутил прикосновение к запястью и легкий толчок, и в
лицо с необыкновенной скоростью ринулся шершавый асфальт.  Гринько  едва
не пропахал его физиономией, но некоторым чудом устоял на ногах и  снова
развернулся к седому, сжимая кулаки  и  надсадно  дыша.  Кожаная  кепка,
слетевшая с его головы, лежала между  ними,  точно  брошенная  перчатка.
Пока Николай соображал, что делать дальше, похититель маленьких негритят
переступил с ноги на ногу  и  против  всякого  ожидания  доброжелательно
поинтересовался:
   - Че надо-то, мужик?.. Кажется, ему было смешно.
   - Ты, дрянь!.. - прохрипел Николай. - Отвяжись от мальчишки!..
   - А то что будет? - хмыкнул седой.
   - Дарадара, il est bon, lui,  я  иво  знай.  -  Морис  робко  теребил
Алексея за джинсы. - Он добрый, мине кураца давал, вку-усный...
   - Во, это уже дело.  -  обрадовался  Алексей.  Проворно  нагнулся  за
кепкой, отряхнул ее о колено и протянул Николаю:
   - Есть тут у вас где приличным  людям  в  тепле  посидеть,  за  жизнь
покалякать? Курицу, блин, умять на троих...

1 ноября, вторник

   Звонок разбудил Дмитрия  около  полуночи.  Он  не  сразу  понял,  кто
говорит и что от него хотят. Голос был старческий, незнакомый.
   - Простите за такой поздний звонок. Говорит  мама  Тани  Михеевой.  Я
знаю, что моя дочь встречалась с вами... Я очень волнуюсь,  ее  еще  нет
дома.
   Вот так. Стоит провести с девушкой пару вечеров...
   - Я видел ее в отделении, на работе, и больше ничего не знаю...
   - Извините, пожалуйста.
   От "Горьковской" до улицы Куйбышева недалеко, хотя и не два  шага.  А
если пойти наискосок и, пробежав мимо мечети, сразу свернуть  во  дворы,
путь сокращается минут на пять, не меньше. Страшновато, но зато быстро.
   Таня  вынырнула  из  подземного  перехода  и,  придерживая  на  груди
воротник, побежала мимо огромного темного здания с минаретами.
   Холодный ночной ветер забирался в рукава, проникал к фуди, вился  под
полами пальто.  Таня  миновала  мечеть  и  юркнула  в  подворотню.  "Еще
немного, еще чуть-чуть".
   Где-то рядом завыла собака. Внезапно стало жутко. Так безумно страшно
Тане еще никогда не бывало, даже в пионерском  лагере,  когда  по  ночам
рассказывали про черные перчатки. Страх  заставил  Таню  припустить  еще
быстрее.
   В  животе  сделалось  пусто,  будто  за  ней  действительно   гналась
неведомая злая сила. "Господи, лучше бы я осталась у  Любаши",  -  почти
вслух прошептала она, задыхаясь  от  бега.  Туфли  скользили  по  мокрой
грязи, пару раз она чуть не упала, едва удержавшись на ногах.  Нужно  во
что бы то ни стало скорее попасть домой. Скорее, скорее...
   Таня обогнула детский сад и громко вскрикнула, увидев, что перед  ней
внезапно, как из-под земли, выросла темная фигура.
   Ею овладела паника. Девушка  ринулась  в  сторону,  но  ее  остановил
голос:
   - Танюша, вы? Что с вами? Вас кто-то испугал?
   Голос был очень знакомый. Он напомнил  о  чем-то  совершенно  мирном,
безопасном - о работе, о бумагах на столе, о тихом шуме компьютера.
   И все-таки  она  не  сразу  узнала  его.  Так  всегда  бывает,  когда
встретишь сотрудника в неформальной обстановке.
   - Господи, это вы? А я так испугалась... Она с трудом  перевела  дух.
Страх ушел, но коленки продолжали дрожать.
   - А я думал, если девушка работает в милиции, она любому сможет  дать
отпор.
   - Да я и сама не знаю, что на меня нашло. Стало немного стыдно за то,
что  оказалась  такой  трусихой.  Действительно,  секретарь   начальника
отделения милиции, а шарахается от каждой тени.
   - Тут так собака выла... - пробормотала Таня в свое оправдание.
   - Страдает пес... Ну что вы, Таня, все еще дрожите? Я-то думал, вы  у
нас храбрая девушка.
   Таня почувствовала, как ее решительно взяли под локоть.
   - Давайте я вас провожу, а то вдруг по пути еще  какая-нибудь  собака
завоет.
   Как  бы  в  подтверждение  где-то  совсем  рядом  раздался   тот   же
хрипловатый вой. Девушка вздрогнула всем  телом.  Жуть  накатила  снова.
Таня судорожно схватилась за рукав своего спутника. Тот молча  обнял  ее
за плечи. На миг  волна  страха  отлегла  от  сердца.  Ощущение  сильной
мужской руки успокаивало. Сейчас он проводит  ее  домой.  Там  светло  и
спокойно. Кухня, чайник, мама...
   Рука на плече потяжелела. Таня почувствовала, как сильная кисть сжала
ее руку у плеча.
   - Какая вы тонкая, - сказал попутчик.
   Голос  его  прозвучал  неожиданно  хрипло,   в   нем   появилась   та
надтреснутость, которая только что слышалась в  протяжном  вое  бродячей
собаки.
   Таня почувствовала, как большие сильные пальцы  сжимаются  у  нее  на
руке.
   "Беги!" - отчаянно полыхнуло в мозгу. Она рванулась.
   Оказалось, поздно. Пальцы держали ее, как клещи.
   - Пустите! - воскликнула она вполголоса.
   - Ты боишься одна...
   Он привлек девушку к себе и впился губами в  ее  губы.  Она  пыталась
отстраниться  -  и  не  могла.  Губы,  сначала   показавшиеся   мягкими,
деревенели.
   Поцелуй стал больше похож на укус.
   Он продолжал прижимать ее к себе одной рукой. Вниз  под  полы  пальто
проник холодный ветер. А за ним рука - большая и горячая.
   - Ой, не надо... нельзя, - сказала Таня, сгорая от стыда и страха.
   Железные пальцы  с  треском  разорвали  тонкие  колготки  и  схватили
трусики.
   Резинка лопнула, и они превратились в кусочки голубого шелка,..
   Таня пыталась крикнуть, но не могла. Он уже не целовал ее, а кусал. В
ход пошли зубы. Она только застонала  от  боли,  когда  он  прокусил  ей
верхнюю губу. Он рычал, задыхался от  охватившей  его  бешеной  страсти.
Рука внизу уже  проникла  внутрь  Таниного  тела  и,  сжавшись  в  кулак
огромных размеров, била ее в матку.
   Раздался хруст. Тело пронзила нестерпимая, немыслимая боль.
   "Он. Маньяк из электрички!" - была ее последняя рассудочная мысль.
   Таня дернулась всем телом, пытаясь вырваться. Бесполезно. Рука  внизу
оставила на миг ее истерзанное тело, но вновь вернулась уже вооруженной.
Кожей живота Таня почувствовала смертельный  холод  лезвия.  Нож.  Он  с
силой вонзился ей в живот повыше лобка, и одновременно она почувствовала
страшную боль за ухом.
   Крепкие, как сталь, зубы рвали ей кожу на шее.
   Таня хотела что-то крикнуть, но из сдавленного  горла  вырвался  лишь
предсмертный хрип. Из  раны  под  правым  ухом  хлынула  горячая  струя.
Пульсируя, как гейзер,  она  в  такт  ударам  сердца  выплескивалась  на
раскисшую осеннюю грязь.
   Сознание меркло, и ножевые удары в живот стали уже почти неощутимы.
   Таня рухнула на землю. Убийца, тяжело дыша, стоял рядом. Он  еще  раз
ударил ножом в мертвое уже тело. Затем протянул руку и  нащупал  на  шее
жертвы тонкую золотую цепочку и рубиновую каплю на ней.

***

   Следующий звонок разбудил в семь утра.
   - Самарин,  Селезнев  говорит,  с  Ладожского.  Убита  Михеева.  Таня
Михеева, секретарша Жеброва. Около  собственного  дома,  вчера  вечером.
Маньяк.
   - Что?!
   - Тот же самый. Перегрызена артерия, ножевые ранения в области живота
и бедер, ну, в  общем,  та  же  картина.  Ее  полчаса  назад  обнаружила
дворничиха.
   Дмитрий некоторое время не мог ничего сообразить. Наконец понял.
   - В девять ноль-ноль в прокуратуре.
   По дороге Дмитрий успел позвонить Дубинину. Глеб был на месте. Что ж,
теперь его невиновность можно считать доказанной. Мысли путались между:
   "Он решил, что Глеб бежал и теперь можно снова  взяться  за  свое"  и
"Бедная Таня, господи... Как же так, а я так с ней... какой  я  все-таки
подонок".
   -  Самарин,  -  сказал  Спиридонов,  когда  летучка  закончилась,   -
останься.
   Дмитрий подчинился.
   - Так вот,  -  начальник  следственного  отдела  маятником  ходил  по
кабинету, - ты ведь был с ней в близких отношениях, так?
   - Так, - кивнул Самарин.
   - Что ты делал вчера вечером?
   - Я был дома. Один. Сестра уехала к родственникам. С Таней Я  виделся
в последний раз, когда во  второй  половине  дня  заходил  в  отделение.
Разыскивал Пучкину. "А что, вы меня подозреваете?" - чуть не вырвалось у
него.
   "Я виноват, но я не убивал!"
   - Идеи есть? - серьезно  глядя  на  Дмитрия,  спросил  Спиридонов.  -
Первое, что приходит в голову: маньяк бежал  и  снова  взялся  за  свое.
Психологически малоубедительно: через два-три дня после дерзкого  побега
он должен был бы надолго лечь на дно.
   - У меня давно сложилось впечатление, что это не Пуришкевич.
   - Я знаю твое мнение. - Спиридонов заложил руки  в  карманы  обширных
вельветовых брюк. - Но пока никто другой не найден, это остается  только
твоим личным мнением. У меня  к  тебе  другой  вопрос:  что  ты  знал  о
Михеевой? Что-то такое, что может навести  на  след.  Почему  убили  ее,
почему именно вчера?
   Понимаешь, Дмитрий, конечно, мы говорим - это случайность, что  убита
конкретно эта женщина. Стечение обстоятельств. Маньяк оказался именно  в
это время в этом месте. И все-таки почему он  выбирает  эту,  а  не  ту?
Может быть, какая-то закономерность в этом есть, а? Подумай.
   "Что можно знать о Михеевой?" Милая девчонка,  наивная,  может  быть,
немного глупенькая, но хорошая, добрая. И не  ее  вина,  что  он  ее  не
воспринимал  всерьез  и  для  него  она  всегда  оставалась  секретаршей
Жеброва-старшего.
   Дмитрий  вспомнил  прогулку  по  Зоопарку.  Тогда  это  больше  всего
напоминало Высоцкого: "Ой, Вань, гляди, какие карлики..." Теперь же  при
воспоминании об этом внутри стало ныть. Ведь она искренне увлеклась  им,
вбила себе в голову, что влюблена. Или действительно  любила?  "Господи,
да ведь ее нет, ее зверски убили..." Эта мысль поразила его,  словно  он
только сейчас осознал, что произошло. На миг представил  себе,  как  это
было... Бедная Таня. Ну почему, почему именно она?
   Черт  возьми,  Спиридон  прав!  Что  могло  случиться   такого,   что
приглянулось  серийному  убийце?  Почему  он  бродил  именно  по   улице
Куйбышева, где нет не то что парков, даже маленьких скверов?
   И почему-то казалось, что ответ вот-вот найдется... Какая-то  смутная
мысль, еще не превратившаяся в догадку, маячила на краю сознания.
   Что это? И с чем связано? Самарин  попытался  отструктурировать  свои
ощущения, как  говорят  профильтровать.  Нет,  не  с  Зоопарком,  не  со
свиданием...
   Погосян? Нет, не он. Встреча позавчера? Скорее да, хотя не только.  И
на работе...
   Представляете  себе...  -  В  кабинете  .появился  Никита  Панков   с
"Калейдоскопом" в руках. На летучке его  не  было,  Спиридон  еще  вчера
послал его с утра в архив, а потому он еще не знал о гибели Михеевой.  -
Дмитрий Евгеньевич, знаете, что теперь используют рыбаки вместо  стелек?
Никогда не догадаетесь!
   - И догадываться не буду.
   - Прокладки "Ультра-плюс". Видите, что тут пишут: благодаря крылышкам
они хорошо держатся на ноге. Впитывают влагу, не пропускают тепло.  Сухо
и комфортно. Незаменимо для любителей подледного лова.
   - Никита, - Самарин посмотрел на  Панкова,  -  ты  слышал,  что  Таню
Михееву убили, секретаршу с Ладожского?
   - Ужас какой! - Никита отложил газету. - Когда?
   - Вчера поздно вечером  во  дворе  собственного  дома.  Не  дошла  до
парадной каких-то метров сто.
   Самарин машинально свернул газету  и  отодвинул  ее  на  угол  стола.
Почему-то вспомнилась  статья,  которую  читал  Никита.  ""Ультра-плюс",
прокладки с крылышками".
   Господи, да ведь вот оно!
   Оно все время крутилось в подсознании и никак не хотело  вылезать  на
поверхность. По