ставим Муравьева. Куда, по-вашему, могли пропасть Пучкина,
негритенок и подросток из детской  комнаты?  Причем  платок  Пучкиной  и
картуз Мориса оказались у  Муравьева.  Да,  -  вспомнил  Никита,  -  еще
девочка пропала ненормальная. Ну, не ненормальная,  а  заторможенная.  -
Девочка? - почесал в бороде дед Григорий. - Много тут у нас  на  вокзале
девочек. Это они только на вид заторможенные,  а  как  минет  в  мужском
туалете за десятку делать, так весь тормоз проходит.
   Панков поморщился.
   - Да это я так, - махнул рукой Сучков, - теперь у нас все  культурно.
Нонче сервис на высоте. Та же девочка будет с вами на кровати  с  белыми
простынями.
   - А простыни-то откуда?
   - Как это? - искренне удивился вопросу дед  Григорий.  -  Белье,  оно
всякому пассажиру положенно. Нонче, правда, не всякий берет, потому  как
дорого стало.  А  так  в  борделе  тебя  на  самое  свежее  положат.  На
новенькое.
   "Чтоб я в поезде еще раз брал белье..." - зарекся Никита.
   - Так вернемся к Пучкиной  и  пропавшим  детям...  Вы  считаете,  что
Муравьев тут ни при чем?
   - Не-е, тока не Муравьев! - махнул рукой дед  Григорий.  -  По-моему,
так они просто в бега подались. Хотя, может, и порешил их кто...  Но  не
он, как вы его назвали... - Сучков вздохнул, - на такого  ,  посмотришь,
не верится, что у таких имя-фамилия бывает.
   Муравьев в качестве убийцы трех человек отпадал.  Не  было  ни  ясных
мотивов,  ни  реальных  возможностей.  Самарин  сомневался  в  том,  что
вокзальные бомжи сами всерьез считали Муравьева  убийцей.  Скорее  нашли
повод разделаться с ним.
   Человек он был на редкость неприятный, и бомжовая элита хотела  таким
образом выжить его с вокзала.
   Однако возникал вопрос: куда же в таком случае пропали три человека?
   Ударились в бега? Вместе или по  отдельности?  Или  кто-то  бежал,  а
кто-то убит?
   Фантазировать на эту тему можно было сколько  угодно,  но  версии  не
складывались, даже рабочие.
   В голову лезла полная фантастика. Например, Жебров решает  избавиться
от  своих  бывших  подопечных  Мориса   и   Мити   и   убирает   их,   а
Бастинда-Пучкина случайно становится свидетельницей, а потому приходится
избавиться и от нее. Логично? Не очень.
   Почему тогда Завен явился в отделение  и  просил  открыть  розыск  на
негритенка? Или Жебров сначала выкрал мальчика из "Ел-пал", а потом  уже
расправился с ним. Опять же - зачем? Вся сложность как раз и заключалась
в том, что эти трое никому не были нужны и никому не мешали.
   Так ли это? А может быть, мешали кому-то. И сначала следовало  решить
вопрос: что могло связывать между собой этих троих?
   Был и еще один вопрос: как могло случиться, что Вера не "доехала"  до
приемника-распределителя? Где  она?  Тоже  ударилась  в  бега  вместе  с
Шебалиным?
   Куда она могли пойти - заторможенная, аутичная девочка?
   Самарин  пытался  подступиться  к  этому  уравнению   с   несколькими
неизвестными  все  время,  пока  ехал  в   набитом   поезде   метро   до
"Маяковской". Здесь людской  поток  выбросил  его  на  угол  Невского  и
Марата. Самарин задумчиво шел  по  направлению  к  Московскому  вокзалу,
когда внезапно почувствовал, как чьи-то пальцы схватили его за рукав.
   - Вы допросили его? Что  он  вам  сказал?  -  послышался  срывающийся
шепот.
   Самарин изумленно поднял голову. Перед ним стоял потерпевший Шакутин.
   - Вы о Константинове? - наконец сообразил Дмитрий.  -  Да,  я  провел
допрос.
   - И что он вам сказал?
   - Вообще-то это тайна следствия, - улыбнулся Самарин, -  но  в  целом
картина такая: он слышит о вас впервые в  жизни,  никогда  не  видел,  в
поезде с вами не ехал и вообще из Петербурга за последние три месяца  не
отлучался. Поэтому не имеет и не может иметь отношения к краже. Вот так.
   - Но это же ложь! - вскричал Кол. - А откуда у него мои накладные  на
фрукты? А фамилия? Ведь именно его фамилия стояла на билете!  Отпечатки,
наконец! Вы получили данные экспертизы?
   -  Здесь  на  улице  я  не  могу  вам  ответить.  Давайте  дойдем  до
прокуратуры.
   - Я не понимаю, - говорил по дороге Кол, - ведь он  вор,  его  нашли,
неужели нет оснований его задержать?
   - Так ведь надо еще доказать, что он совершил кражу.
   - А то, что документы на груз оказались у него - это не кража?
   -   Понимаете,   Николай   Георгиевич,   тут   дело   тонкое.   Можно
ориентироваться   на   статью   сто   шестьдесят    пятую    "Причинение
имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием", но  он
ущерба причинить не успел.
   Они дошли до здания транспортной прокуратуры и  поднялись  в  кабинет
Самарина. Ни Никиты, ни ,Кати не было.
   Дмитрий снял с полки Уголовный кодекс.
   - Я вам сочувствую, Николай Георгиевич, но пока  многого  сделать  не
могу.
   Как частное лицо я с вами согласен -  место  этому  Константинову  на
зоне. Но как следователь я пока мало что могу ему предъявить. Уж  больно
он скользкий. Пока все идет к переквалификации на незаконное получение и
разглашение коммерческой тайны. Статья сто восемьдесят третья.
   Кол вспомнил про злополучные рубины. Вот если бы притянуть Василия за
кражу ювелирных изделий... Эх, если бы не эта чертова статья!
   "А действительно ли она существует?" - вдруг  подумалось  Колу.  Ведь
узнал-то он о ней от того же Васи Константинова...
   - ...А можно мне Уголовный кодекс посмотреть?
   - Отчего ж нельзя? Вот, пожалуйста. - Самарин подал Шакутину  еще  не
успевшую истрепаться книгу. - Пойду узнаю насчет экспертизы.
   Кол лихорадочно начал  листать  Уголовный  кодеке:  убийства,  кражи,
грабежи... Наконец нашел то что было нужно: статья о незаконном  обороте
драг-металлов. Однако, вчитавшись, Кол с изумлением увидел,  что  в  ней
имеется интереснейшая оговорка:
   "За исключением ювелирных и бытовых изделий и  лома  таких  изделий".
Вот это да! Значит, Василий и тут обвел его вокруг пальца. Видимо, когда
говорил об этой статье, уже планировал завладеть кейсом.
   "Идиот! Какой же я идиот! - Кол закрыл лицо руками.  -  Ведь  Василий
давно  бы  сидел.  И  обвинялся  бы  в  краже  не  каких-то   непонятных
коносаментов, а вполне ясных ювелирных изделий. Черт, надо же  было  так
проколоться! Хорошо, хоть сейчас догадался заглянуть в У К".
   Когда Самарин вернулся, потерпевший совершенно преобразился.  Похоже,
он снова был готов идти в бой.
   - Значит, Константинов говорит, что  нашел  документы  в  пластиковой
папке чуть ли не у себя на лестнице?
   - Именно так.
   - А как же кейс? Хочу сделать заявление. Константинов украл у меня не
только документы, но и кейс с ювелирными изделиями из рубинов  в  золоте
на сумму более десяти миллионов рублей.  Собственно  он  украл  кейс,  а
документы были в нем.
   - Так, - сказал Самарин, - и что же вы раньше молчали?
   - Понимаете,  -  начал  Кол,  чувствуя  себя  полнейшим  кретином,  -
Константинов  мне  сказал,  что  существует  такая  статья...  -  И   он
чистосердечно поведал следователю о  тех  страхах,  которые  ему  внушил
Василий.
   - Ловко он вас, ничего не скажешь, - улыбнулся Самарин, - но время вы
упустили, это точно. Конечно,  мы  и  сейчас  можем  разослать  по  всем
комиссионным магазинам и художественным салонам описание ваших вещей. Но
они могли давно уйти.
   - Лучше поздно, чем никогда, - уныло сказал Кол.
   Дверь кабинета открылась, и появился Никита Панков.
   - Составьте подробное описание пропавших вещей,  -  посоветовал  Колу
Самарин, - и до завтра.
   Кол вздохнул и вышел.
   - Вот экземпляр, -  сказал  Самарин,  когда  за  Шакутиным  закрылась
дверь, - как говорится, глядя на мир, нельзя не удивляться.
   - Типичнейший  лопух,  -  отозвался  Никита.  -  Дмитрий  Евгеньевич,
выловил я Сорокина. Он теперь работает на дядю. В его фирме, если  можно
так выразиться.
   Знаете, кто его дядя?
   - И кто же? - продолжая думать о Шакутине, отозвался Дмитрий.
   - Некто Петр  Федорович  Сорокин,  больше  известный  в  определенных
кругах под кличкой Француз. Специалист по кражам антиквариата.
   - Картины?
   - И они тоже. Но главным образом ювелирные  изделия:  броши,  кольца,
камеи... Культурный человек, между прочим. Никогда не клевал на фуфло.
   - Так-так, - Самарину было знакомо это имя, - значит, с горя  подался
в криминальные структуры, ну-ну.
   - Это  и  понятно,  Дмитрий  Евгеньевич,  -  глубокомысленно  заметил
Никита,после таких потрясений кто вешается, кто спивается.
   - А кто нанимается к любимому дяде.
   Почему-то вдруг вспомнилось, что Марина  Сорокина  была  историком  и
работала в музее...
   В  отличие  от  старшего  следователя  Самарина  начальник  отделения
милиции Ладожского вокзала полковник Жебров всегда чутко прислушивался к
мнению  начальства.  Потому  опознание  вампира  из  электрички  провели
вечером того же дня, когда был получен телефонный звонок сверху.
   Миша Березин проявил чудеса  оперативности:  дозвонился  до  основных
свидетелей и убедил их отложить дела и прийти на опознание.  А  потом  с
блеском провел его. Единственное, чего не знал полковник Жебров,  -  это
то, что уже через час копия "Протокола предъявления для опознания  лица"
находилась  на  столе  криминалиста   Дубинина,   сотрудника   агентства
"Эгида-плюс".
   Осаф Александрович сосредоточенно вчитывался в  документ.  Составлено
все было четко и по форме.
   Санкт-Петербург, 5 ноября 1997 г.
   Предъявление для опознания лица начато в 17 час. 45 мин.
   Предъявление для опознания лица окончено в 18 час. 55 мин.
   Следователь следственного отдела транспортной прокуратуры  Управления
внутренних  дел  Санкт-Петербурга  капитан  юстиции   Березин   М.   И.,
руководствуясь ст. 164-166 УПК РФ в  присутствии  понятых:  Бадюк  Елены
Евстафьевны, проживающей в Санкт-Петербурге, по пр. Добролюбова, д.  19,
кв.   55,   и   Синявского   Виктора   Викторовича,    проживающего    в
Санкт-Петербурге, Северный пр., д. 27, кв. 34, предъявил  для  опознания
свидетелям Пронькину Владимиру Савельевичу, Пронькиной  Лидии  Петровне,
Сидорчуку Павлу Васильевичу и Селицкой Ирме Матвеевне трех лиц.
   Свидетели предупреждены об ответственности за отказ или уклонение  от
дачи показаний по ст. 307 УК РФ.
   Пронькин В. С. Пронькина Л. П. Сидорчук П. В. Селицкая И. М.
   Для опознания были предъявлены:
   1) Зудин Алексей Анатольевич, 1962 г. рождения, выше среднего  роста,
волосы темные, глаза темные, одет  в  куртку  коричневого  цвета,  синюю
рубашку, черные  джинсы,  черные  туфли;  житель  Санкт-Петербурга,  ул.
Рубинштейна, д. 26, кв. 11.
   2) Камердинеров Виталий Георгиевич, 1964 г. рождения,  выше  среднего
роста, волосы темные, глаза серые, одет в серую куртку, белую  футболку,
темно-коричневые брюки, черные туфли; житель  Санкт-Петербурга,  Большой
Сампсониевский пр., д. 16, кв. 37.
   3) Пуришкевич Глеб Сергеевич, 1963 г. рождения, выше среднего  роста,
волосы темные, глаза голубые, одет в серую куртку, синий свитер,  черные
брюки, темно-коричневые туфли, житель Санкт-Петербурга,  Чкаловский  пр.
д. 28, кв. 30.
   Перед тем как предъявить указанных лиц для опознания, Пуришкевичу  Г.
С., в отсутствие опознающих, было предложено выбрать  себе  место  среди
других предъявленных лиц  по  собственному  желанию.  Пуришкевич  Г.  С.
изъявил желание сесть крайним справа. Лицам, участвующим в  предъявлении
для  опознания,  разъяснено  их  право  делать   замечания,   подлежащие
занесению в протокол. Понятым Бадюк Е. Е. и Синявскому В. В.  разъяснена
предусмотренная  ст.  135  УПК  РФ  их  обязанность  удостоверить  факт,
содержание и результаты предъявления для опознания.
   Бадюк Е. Е. Синявский В. В.
   Затем в кабинет следователя понятыми Бадюк Е. Е. и  Синявским  В.  В.
был вызван свидетель Пронькин В. С., которому было предложено  осмотреть
всех предъявленных ему  лиц  и  сказать,  нет  ли  среди  них  человека,
которого он видел 22 октября  1997  г.  в  электричке  вместе  с  убитой
Сорокиной М. А.  После  внимательного  осмотра  всех  предъявленных  для
опознания лиц свидетель Пронькин В. С. заявил: "Сидящего крайним  справа
мужчину я видел 22  октября  в  вагоне  электрички  выходящим  вместе  с
молодой женщиной в тамбур. Твердо опознаю его по лицу и цвету  волос,  а
также по тем приметам, о которых я уже давал показания. У него  в  руках
был большой черный портфель. Вместе с молодой женщиной  он  прошел  мимо
меня и вышел в тамбур. Больше после этого я его не видел и не встречал".
   Опознанный назвался Пуришкевичем Глебом Сергеевичем и от комментариев
отказался. Все предъявленные для опознания лица сфотографированы  в  том
порядке, в котором они сидели. Снимков сделано  два:  в  полный  рост  и
сидящими на стульях.
   Снимки прилагаются к настоящему протоколу.
   Протокол прочитан вслух следователем для всех присутствующих, которым
разъяснено, что в соответствии с ч. 3 ст.  141  УПК  РФ  каждый  из  них
вправе сделать замечания, подлежащие занесению в протокол.  Заявлений  и
замечаний от лиц, участвующих в опознании, не поступило. Все подтвердили
правильность записей в протоколе.
   Опознающий Пронькин В. С. Опознаваемые Зудин А. А. Камердинеров В.
   Г. Понятые Бадюк Е. Е. Синявский В. В.  Следователь  капитан  юстиции
Березин М. И."
   Осаф Александрович снял очки. Скверно. Все очень скверно.  Точно  так
же безошибочно опознали Глеба и остальные свидетели. Никаких сомнений не
оставалось. Четыре свидетеля независимо друг от друга указали  на  Глеба
Пуришкевича как на человека, который вместе с Мариной Сорокиной  выходил
в тамбур в тот страшный вечер 22 октября. "Он", - обреченно подумал Осаф
Александрович. Это не укладывалось в  голове  и  все  же  было  правдой.
Конечно, можно было предположить невозможное  -  что  на  всех  четверых
одновременно напало  ослепление...  Что  произошла  какая-то  чудовищная
ошибка...
   "Да что там... Все и так ясно. - Старый криминалист тяжело  вздохнул.
За свою долгую жизнь он привык смотреть правде в глаза. - Это был Глеб".
   Дубинин машинально протер очки, надел их и снова снял.
   "Господи, что же я скажу Соне!"

6 ноября, четверг

   Это было похоже на смерть. Вернее, на  ад,  потому  что  смерть  Глеб
принял бы с благодарностью, это было бы избавление от мук.
   Временами ему казалось, что все это происходит не с ним,  потому  что
этого просто не может быть. Здесь, сейчас... Однако это была явь. Всякий
раз он думал, что  дошел  до  предела,  что  ничего  хуже  люди  еще  не
выдумали. Но, спускаясь вниз по кругам милицейского ада, он убеждался  -
то, что раньше казалось пределом,  было  лишь  бледной  тенью  настоящих
мучений.
   После  опознания  стесняться  перестали  -  теперь  можно   было   не
заботиться о сохранении внешнего  вида.  Следующей  ночью,  когда  Глеба
втолкнули в подвал, Гусаков встретил его улыбкой:
   - Ну что, сука? Будешь  колоться?  Глеб  угрюмо  молчал,  уставившись
перед собой в пол.
   - Отвечать, когда с тобой разговаривают!
   Молчание.
   - Скотина! Сучье отродье! Следует удар в переносицу.
   - Игорек, дай-ка сюда молоток, посмотрим, как ему это понравится.
   Его ладонь схватили и распластали на столе. Удар по суставу  среднего
пальца. Боль такая, что  искры  действительно  сыплются  из  глаз  почти
физически.
   Еще удар. Еще.
   - Садани ему как следует, Игорек!
   И вдруг  все  кончилось.  Сержант  слишком  усердно  исполнил  приказ
старшего по званию. Боль  превысила  порог  чувствительности.  Рецепторы
зашкалили. Глеб потерял сознание.
   Будь на месте Игорька сам Гусаков,  Пуришкевич  вряд  ли  получил  бы
такую передышку. Опытный дознаватель,  Валентин  Николаевич  умел  точно
рассчитать  силу,  как  он  его  называл,   "воздействия",   так   чтобы
подозреваемый находился близко от болевого порога, но не переходил  его.
Очнулся Глеб уже на нарах. В маленькое зарешеченное окошко под  потолком
бил свет. Наступил новый день.

***

   Осаф Александрович встал с больной головой. Уснуть так и не  удалось.
Всю ночь Дубинин ворочался с боку на бок, а под утро вышел  на  кухню  и
закурил, нарушив обещание, которое дал жене. Да и кто на его  месте  мог
бы спать спокойно. Это казалось невозможным, это просто не  укладывалось
в голове. Глеб, которого он помнил малышом в голубых ползунках,  толстым
бутузом,  сосредоточенно  делающим  первые  шаги,  вырос   преступником,
убийцей.  Но  надо  смотреть  правде  в  глаза.  В   этом   нет   ничего
невозможного. Все  маньяки-убийцы  являются  кому-то  детьми,  братьями,
мужьями. В данном  случае  Осафу  Александровичу  не  повезло  -  садист
оказался сыном его подруги. Что ж, могло  случиться  и  кое-что  похуже,
если бы маньяком оказался его собственный сын или брат. Конечно,  каждый
из нас чистосердечно уверен, что с его-то родными этого не  может  быть.
Однако раз случается с другими, значит, может случиться и со мной.
   "Господи, как я об этом скажу Соне?" - мучился Дубинин. Вряд ли можно
придумать  более  неприятную  обязанность,  чем  необходимость  сообщить
матери о том, что ее сын - насильник и маньяк-убийца. Особенно если  эта
мать - твоя подруга детства.
   Осаф Александрович был не из тех, кто уходит от ответственности.
   Единственное, что сейчас он мог сделать для Сони и Глеба, - это взять
все на контроль. Разобраться и еще раз  разобраться.  Но  если  все-таки
окажется, что виноват Глеб, Дубинин пальцем о палец не ударит не  только
для того, чтобы он избежал наказания,  но  даже  для  того,  чтобы  это.
наказание смягчить.
   Четыре свидетеля независимо друг от  друга  опознали  его...  Никаких
нарушений в протоколе не  было...  И  все-таки...  Неужели  нет  никакой
зацепки, пусть хоть самой незначительной...
   Пожалуй,  такая   зацепка   была.   Во   всем   этом   деле   имелось
обстоятельство, которое смущало опытного криминалиста.  Почему  внезапно
сменили следователя? А потому, взвесив все  "за"  и  "против",  Дубинин,
прежде чем принимать окончательное решение, решил лично переговорить  со
старшим следователем Самариным.

***

   Прием "злой следователь - добрый следователь" стар как мир. Возможно,
его использовали еще неандертальцы, когда хотели  выудить  у  взятого  в
плен врага, где тот прячет запасы съедобных кореньев. Психологически  он
необычайно прост.
   Тот, кто держится до последнего перед "злым", расслабляется, когда  с
ним вдруг начинают говорить по-человечески.
   - Ну  что,  Глеб  Сергеевич,  -  такими  словами  третил  Пуришкевича
следователь Березин, - как творится, будем признаваться или  отпираться?
Ну что вы в  самом  деле...  Вы  прекрасно  знаете,  что  чистосердечное
признание суд всегда учитывает...
   - Скажите, - спросил Глеб, - будь вы на моем месте, вы бы признались?
Ведь я не убивал...
   - Ну вот, опять бы за свое, Глеб Сергеич...  -  Березин  помолчал.  -
Ведь вы же интеллигентный, умный человек, кандидат наук... Кстати, какая
у вас тема диссертации?
   - Система образов в романе Никоса Казанзакиса,  "Последнее  искушение
Христа".
   Березин присвистнул.
   - Вот даже так... Это по нему тот самый скандальный фильм  сняли?  Я,
кстати, его не видел.
   - Да ничего в нем  такого  нет,  -  пожал  плечами  Глеб.  -  Истерия
какая-то. И за границей то же самое. В Риме фанатики вообще сожгли самый
крупный  кинотеатр  города  только  из-за  того,  что   там   собирались
показывать "Последнее искушение".
   - Да, вы образованный человек, - вздохнул Березин, - вам можно только
позавидовать. Греческим владеете? А еще какими?
   - Английским, французским... Немецким плохо.
   -  Вот  видите,  Глеб  Сергеевич,  вы  же  умный  человек.  Прекрасно
понимаете, что факты против вас. Свидетели вас опознали - все как  один.
Приметы ваши сходятся, даже портфель и тот  они  уверенно  опознают  как
принадлежащий вам. С убитой вы могли быть знакомы. Ну что вам еще?
   Глеб молчал.  Но  не  потому,  что  взвешивал  все  "за"  и  "против"
чистосердечного признания. В  глазах  появи