ной жены не  было.
Я как  раз  обнаружила  вожделенную  дверь  и  устремилась  к  ней.  Мне
предстояло миновать широкий  балкон,  дверь  на  который  была  прикрыта
неплотно. Я сбавила шаг, залюбовавшись  открывающимся  отсюда  видом,  и
вдруг услышала:
   - Ты проверила?
   - Нет. Дверь не смогла открыть. Он ее запер.
   - Вот черт. Попробуй во время ужина.
   - Хорошо.
   Владислав Петрович и его супруга замолчали, а  я  почувствовала  себя
крайне неловко, вдруг они  меня  заметят?  Чего  доброго  решат,  что  я
подслушиваю.
   Я на  цыпочках  вернулась  назад,  а  затем  затопала,  как  слон,  в
направлении туалета  и  даже  что-то  принялась  насвистывать,  стараясь
выглядеть непосредственной. И, судя по всему, переигрывала.
   Парочка на балконе замолчала и вообще не  подавала  признаков  жизни,
пока я не прошла мимо. Ванная комната находилась рядом с  туалетом,  три
душевые кабины, что меня порадовало, выстраиваться с утра в  очередь  не
придется.
   Убедившись в наличии горячей воды, я вернулась  в  комнату.  Подружка
заканчивала развешивать вещи.
   - Ну как? - спросила она. Я поплотнее прикрыла дверь.
   - Я случайно услышала разговор Владислава Петровича  с  женой.  Очень
странный разговор.
   - Решали, где спрячут труп?! - хихикнула Женька.
   - Не смейся. По-моему, они в чем-то подозревают Валеру.
   Женька  нахмурилась  и  с  полминуты  глазела  на  меня  с  полнейшим
недоумением.
   - В чем подозревают? - наконец спросила она.
   - Откуда мне знать?
   Далее я слово в слово передала подслушанный мною разговор.
   - Выходит, эта мадам намеревалась попасть в комнату Валеры?
   - Выходит.
   - И, если ты ничего не напутала,  она  повторит  попытку  за  ужином.
Смотри в оба.
   - Не сомневайся, - заверила я. Вот скажите на милость, зачем нам  все
это, то есть чужие тайны, подслушанные разговоры и тому подобное?
   Но так уж мы с подружкой устроены, нас хлебом не  корми,  дай  сунуть
нос в чужие дела.
   Женька призадумалась. Вид она имела сосредоточенный и  ответственный,
как собака, идущая по следу, но о цели нашего визита  в  Липатове,  даже
несмотря на появление блондина, не забывала.
   - Сегодня ночью спать не будем, - Заявила она.
   - Почему?
   - По деревне прогуляемся.
   В моей памяти еще свежа была вчерашняя прогулка, потому я  нисколечко
.не воодушевилась.
   - Зачем?
   - Понаблюдаем. И не строй из себя  дуру,  -  категорически  заключила
Женька, так что задавать дополнительные вопросы мне сразу расхотелось. Я
устроилась за столом, извлекла лист бумаги и карандаш, разложила карту и
принялась вычерчивать  схему.  -  Это  чего  такое?  -  заинтересовалась
Женька, присаживаясь рядом.
   - Вот смотри, - стала объяснять я.  -  Деревня,  река,  болота.  Если
верить рассказам, опасность исходит от этих самых болот.  Там  находится
таинственный остров и осточертевший мне Кукуй. Далее:  подозрительно,  с
точки зрения местных, выглядит старая мельница,  ныне  заброшенная,  она
стоит вот здесь, как раз в том месте, где река делает петлю. От  деревни
далековато, опять же рядом болота.
   Теперь часовня. Чудотворная икона исчезла,  вместе  с  ней  церковная
кружка,  которую,  по  мнению  граждан,  свистнул   Вова   Татарин   как
единственный нехристь в округе.  Чему  нас  учит  диалектика?  Вчерашнее
святое место может стать сосредоточением зла, если место сие осквернено.
Итак, три  точки,  где  постоянно  что-то  происходит.  Соединяем  их  и
получаем треугольник.
   - Бермудский, - хмыкнула Женька.
   - Липатовский, - поправила я. - В его центре как раз  находится  наша
деревня.
   Женька потерла нос, потом поскребла в затылке и спросила:
   - Думаешь, это что-то значит? , - Пока не уверена. Но именно  на  эти
три Объекта я бы обратила внимание прежде всего.
   - Вот сегодня и обратим, - заявила Женька. Не могу сказать,  что  это
меня сильно обрадовало, однако я с готовностью кивнула.
   До ужина мы с Женькой приняли душ и немного прогулялись по  округе  с
ознакомительной целью, чтобы вечером, когда стемнеет, не  плутать  и  не
заходиться в крике при виде колодца и прочих сооружений.
   - Мы так и не побеседовали с Иваном Ивановичем, - нахмурилась Женька,
когда мы возвращались с прогулки.
   - Если верить Валере, он здесь  частый  гость.  Возможно,  и  сегодня
явится, а нет, так мы к нему завтра нагрянем. Или сегодня после ужина.
   Мы подошли к веранде и увидели Валеру с неизменным журналом в руках.
   - Как прогулка? - крикнул он.
   - Отлично.
   - Вы как раз вовремя, нас зовут ужинать. Мы зашли в туалетную комнату
вымыть руки и в сопровождении Валеры отправились в столовую. За овальным
столом возле большого  окна,  завешанного  тюлем,  уже  сидели  писатель
Бороднянский и его жена, теперь  она  облачилась  в  вечернее  платье  с
открытыми плечами, а черный шарф намотала  на  голову,  соорудив  что-то
вроде тюрбана.
   - У мадам проблемы с волосами, - шепнула мне Женька, с  удовольствием
проведя  рукой  по   Своей   ярко-синей   шевелюре.   Никакие   Женькины
эксперименты до сих пор не  смогли  нанести  ей  существенного  урона  -
волосы у нее были густые.
   - Прошу вас. - Валера пододвинул стул сначала Женьке, потом мне и сел
между нами, напротив мадам Бороднянской.
   На ужин была рыба с картофельным пюре и салат из помидоров и огурцов.
   Лидия Артуровна с заметным отвращением ковырялась в  тарелке  вилкой,
мы с Женькой с утра, кроме самогонки, не имевшие во рту маковой росинки,
смели  все,  оставив  тарелки   практически   чистыми,   чем   заслужили
снисходительную улыбку мадам.
   - Вы давно здесь отдыхаете? - спросила Женька, обращаясь к Владиславу
Петровичу.
   - Третий день, - ответил он и заявил:
   - Любопытно, Иван Иванович к нам сегодня пожалует?
   - Непременно, - засмеялся Валера. - Человек он общительный,  а  здесь
две лишние  пары  ушей.  Не  забывайте,  что  бедняга  лишен  всех  благ
цивилизации, а у нас хоть электричество есть.
   Подали чай, разговор как-то не клеился, хотя мы с Женькой и старались
его поддержать. Владислав Петрович  переместился  на  диван,  закурил  и
уткнулся в газету недельной давности. Валера изо всех сил делал вид, что
ему с нами очень весело, Лидия Артуровна откровенно позевывала.
   - Сейчас бы неплохо искупаться, - заявила Женька, зазывно  поглядывая
на Валеру. - Вы говорили, что где-то нашли место для купания?
   - Вас комары сожрут, - заметила Лидия, глядя на Женьку с таким видом,
точно желая сказать: "Все я, милочка,  вижу,  и  все  твои  мысли  бабьи
прекрасно знаю".
   - У меня специальный лосьон есть, - обрадовал Валера. -  С  утра,  по
крайней мере, комары от меня шарахались.
   Через двадцать минут мы отправились купаться, но не успели отойти  от
дома и на сотню метров, как я охнула, замерла и попыталась покраснеть. С
последним, кстати, не вышло.
   - Ты чего? - проявила ко мне интерес Женька. Избегая взгляда  Валеры,
я торопливо зашептала ей на ухо о своей беде,  подружка  хмыкнула.  -  У
меня должна быть булавка в кошельке. Тебя подождать?
   - Вы лучше скажите, где будете купаться, я вас найду.
   Валера довольно толково объяснил, как пройти к  тому  месту,  где  он
купался, а я, кивнув в знак того, что все распрекрасно поняла, понеслась
назад к дому. Правда, неслась недолго - как только скрылась с глаз своих
спутников, притормозила, а потом и вовсе отступила  в  кусты  и  к  дому
пробиралась крайне осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания. Мы
с Женькой успели изучить план бывшей дачи, и  теперь  я  воспользовалась
боковым входом: небольшой дверью, ведущей в кухню. Все служащие,  в  том
числе и Мария Павловна, уже покинули рабочие места, кухня  пустовала,  в
коридоре  лампочка  не  горела,  и  пробираться  по  лестнице   пришлось
практически на ощупь. Внизу в холле, возле камина, в обшарпанном  кресле
сидела Лидия Артуровна и, вытянув шею, напряженно вглядывалась в  пейзаж
за окном. Мне сразу стало ясно: дама на посту, следит за тем, чтоб мы не
свалились как снег на голову. Хорошо, что профессиональные навыки у  нее
отсутствуют и еще про  одну  дверь  она  просто  забыла.  Где  пребывает
супруг, оставалось лишь догадываться. На всякий  случай  я  заглянула  в
столовую: ни души, а в кресле брошенная Владиславом газета.
   Прошмыгнув мимо Лидии Артуровны, очень  занятой  ролью  дозорного,  я
босиком, держа  в  руках  шлепанцы,  поднялась  по  лестнице  и  увидела
Владислава  Петровича,  который  стоял  спиной  ко  мне   возле   двери,
находящейся слева от нашей, и что-то там с ней  проделывал.  Подозреваю,
он пытался ее открыть.
   Я громко кашлянула, Владислав  Петрович  обернулся,  а  я  с  улыбкой
сообщила:
   - Валера ушел купаться, - точно Владислав Петрович этого не знал.
   - Вот как, - глядя на Меня без намека на любезность, ответил он, а  я
вдруг подумала, что мы во всем доме втроем: он,  я  и  его  препротивная
супруга, взгляд у парня многообещающий, и  я  сваляла  дурака,  вот  так
бросаясь ему навстречу. - Хотел одолжить у него бритву, - хмуро  сообщил
Владислав Петрович и направился по коридору, а я вошла в свою комнату  и
заперла ее на задвижку.
   "Ну и что я  узнала?  То,  что  писателя  чем-то  привлекает  комната
Валеры, совершенно ясно. Вопрос, что  он  там  надеется  найти?  Золото,
бриллианты?
   Довольно глупо везти с собой их в эдакую глушь. Тогда что?" Размышляя
над этим, я вышла на балкон и огляделась.  До  соседнего  балкона  рукой
подать. Почему бы не попробовать?
   Перекрестившись, я перелезла через перила, шагнула  над  пропастью  и
вцепилась рукой в перила соседнего балкона. Дальше стало легче. Теперь я
думала  не  столько  о  безопасности,  сколько  о  том,  чтобы  остаться
незамеченной. Присев на корточки, я выждала некоторое время и лишь потом
приступила к осмотру. Дверь на балкон была заперта, но форточка открыта.
Сама форточка была забрана сеткой, крепилась она при помощи обыкновенных
канцелярских кнопок. Я легко вытащила их, просунула в  форточку  руку  и
нащупала задвижку,  предварительно  подергав  дверь  и  убедившись,  что
закрыта она лишь на один верхний запор.
   Через секунду я вошла в комнату. Она была точной копией нашей. В углу
стоял рюкзак, рядом мольберт и еще какое-то приспособление, состоящее из
медных трубок, брезента и крючков. Я заглянула в рюкзак. Краски, бутылка
с подозрительного вида жидкостью, в общем, ничего  интересного.  Оставив
рюкзак в покое, я огляделась. В таком столе хранить  ничего  невозможно,
остается шифоньер и тумбочка.
   В тумбочке бритвенные принадлежности, зубная  щетка,  паста,  лосьон,
две расчески и фен для сушки волос. Я  перешла  к  шифоньеру.  Куртка  с
подкладкой в клетку, два свитера,  нижнее  белье,  две  рубашки,  стопка
носовых платков.
   Совершенно ничего интересного.
   В крайней досаде я закрыла шифоньер, и тут взгляд мой упал на  нижний
выдвижной ящик. Максимально выдвинув его, я встала на  колени  и  смогла
увидеть, что задняя стенка у шифоньера в этом  месте  отжата,  я  сунула
туда руку, фанера легко отошла, а  я  нащупала  между  стеной  и  шкафом
сверток. Нечто тяжелое было завернуто в плотную тряпку. Еще не развернув
сверток, я знала, что увижу, и не ошиблась: в руках у меня был пистолет.
Или револьвер? Нет, пистолет. Роман Андреевич, уличив меня  в  очередной
ошибке во время прочтения моей новой повести, битый час втолковывал мне,
чем отличается пистолет от револьвера. У  кого-то  из  них  должен  быть
барабан, только я сейчас не помню у кого, от  волнения,  наверное,  хотя
Роман Андреевич говорит, от бестолковости.
   - Тоже мне толковый, - пробормотала я. Как всегда, при воспоминании о
муже я  почувствовала  себя  сиротой.  А  домой-то  как  захотелось,  не
высказать.
   Я торопливо завернула оружие в тряпку и положила на  место,  стараясь
вычеркнуть из сердца Романа  Андреевича  и  всецело  сосредоточиться  на
своей миссии, как я ее представляла в  ту  минуту.  Ящик  я  закрыла  и,
почесав  затылок  для  улучшения  мыслительного  процесса,  вернулась  к
одежде.
   Под курткой на вешалке  висела  барсетка.  Я  открыла  ее  и  увидела
паспорт,   водительское   удостоверение,   двести   долларов   и   пачку
отечественных денег -  все  купюры  по  пятьсот  рублей,  икона  Николая
Чудотворца в конвертике, и  больше  ничего.  Отступать  было  обидно,  я
тщательно  осмотрела  барсетку  еще  раз   и   была   вознаграждена   за
настойчивость: в ней имелось еще одно отделение, которое вот так сразу и
не заметишь. Заглянув в него,  я  вытащила  на  свет  божий  документ  и
задумалась.  Удостоверение  сотрудника  частного   охранного   агентства
"Феникс"
   Беляева Валерия Сергеевича, которому, между прочим, разрешалось иметь
при себе оружие.
   Пока я  уясняла  для  себя  этот  факт,  раздался  стук.  Я  едва  не
подпрыгнула с перепугу, прежде чем сообразила, что  стучат  вовсе  не  в
комнату Валеры, а в соседнюю. Скорее всего в нашу. Я вернула барсетку на
место, попыталась скрыть следы своего вторжения и выпорхнула на  балкон.
Однако, чтобы запереть дверь, закрепить сетку на форточке, потребовалось
время, стук усилился, а затем я услышала голос Лидии Артуровны.
   - Анфиса Львовна, вы дома? - почти  кричала  она.  -  С  вами  все  в
порядке?
   К тому моменту я уже вернулась на свой балкон, но подавать  голос  не
спешила. Придется ведь как-то объяснять мою неожиданную  глухоту.  Лидии
надоело стучать, послышались удаляющиеся шаги, я прокралась  к  двери  и
отперла ее, но покидать комнату сочла неблагоразумным: этой мымре ничего
не стоило затаиться где-нибудь в коридоре.
   Я вышла на балкон  и  без  всякого  энтузиазма  огляделась.  Конечно,
спуститься можно вон по тому выступу, держась  за  балкон,  а  затем  за
лепнину с  изображением  то  ли  колосьев,  то  ли  пучка  розог.  Тяжко
вздохнув, я в третий раз махнула  через  перила  и  вскоре  спрыгнула  в
высокую траву, после чего бегом припустилась к реке.
   Женьку с Валерой я  нашла  без  труда.  Только  вышла  из  леса,  как
услышала их голоса. Они плескались в нескольких метрах от берега и, судя
по всему, были счастливы, то есть  не  нуждались  в  моем  обществе.  Не
привлекая к себе внимания, я разделась и вошла в воду. Вода была теплой,
дно хоть и вязким, но не настолько, чтоб отбить охоту к купанию, а  моим
нервам требовалась передышка. Я проплыла метров десять  против  течения,
затем легла на спину и стала наблюдать за облачком. Словом, расслабилась
как могла и получала удовольствие до  тех  самых  пор,  пока  Женька  не
окатила  меня  водой,  начав  колошматить  руками  и  ногами,   отчаянно
брызгаясь.
   - Сумасшедший дом какой-то, - проворчала я.
   - Ты давно вернулась? - спросила она.
   - Давно. Просто не хотела вам мешать. Тут из воды  показалась  голова
Валеры, он отдышался, отбросил волосы с лица и заявил:
   - Осторожнее, здесь коряга. Женя, нам  пора  выходить,  у  тебя  губы
синие.
   Так, значит, пока меня здесь не было,  они  зря  времени  не  теряли.
Женька с Валерой выбрались  на  берег,  а  я  еще  немного  поплавала  и
присоединилась к ним.
   Мне не терпелось рассказать Женьке о  своей  находке,  оттого  Валера
здорово действовал на нервы, хоть я и старалась  быть  с  ним  любезной.
Женька, видя, как я страдаю,  потащила  меня  в  кусты  переодеваться  и
спросила, хмуря брови:
   - Ну?
   - Писатель пытался проникнуть в его комнату.
   - Проник?
   - Нет. Но зато проникла я.
   - И чего? - насторожилась Женька.
   -  У  него  оружие  и  удостоверение  сотрудника  частного  охранного
агентства "Феникс".
   - Что за мура такая?
   - Откуда мне знать?
   - Агентство это в Москве?
   - Ничего подобного, в нашем городе. И теперь я припоминаю, что видела
вывеску на Верхне-Ямской... Да, точно.
   - Ага, значит, парень дует в уши, что из Москвы, а сам наш земляк.
   - Земляк не земляк, а прописан действительно в Москве.
   - Чепуха получается. Чего ж, ему в столице работы не нашлось?
   - Не это меня волнует, - перебила я, - а то, зачем он сюда приперся.
   Ведь явно с какой-то целью.
   - Думаешь, как и мы - на Кукуя охотится?
   - Ничего смешного. Ты сама говорила: в Липатове что-то происходит.  А
тут парень с пушкой... Есть о чем подумать.
   - Ладно, Анфиса, считается, что мы переоделись, потопали, а то как бы
этот фрукт нас не заподозрил.
   - Не вздумай в него влюбиться.
   - Ты же знаешь, сердцу не прикажешь, - вздохнула  Женька,  чем  очень
меня огорчила.
   Мы вернулись к Валерию, который  терпеливо  ждал  нас  на  берегу,  и
побрели к дому, решив, что самое время выпить чаю.  Эти  двое  о  чем-то
болтали, а я, поотстав, размышляла, почему писателя так тянет в  комнату
Валеры? Что это, нездоровое любопытство, как у нас с Женькой, или у него
есть причина кого-то или чего-то опасаться?
   Владислава Петровича с женой мы обнаружили на веранде,  выходящей  на
другую сторону дома, веранда эта была застеклена, в углу стоял диван,  в
центре круглый стол, вдоль  стен  штук  шесть  кресел,  возле  двери  на
столике электрический самовар, посуда и нехитрое угощение  в  стеклянном
шкафу.
   -  Перебрались  сюда?  -  спросил   Валерий,   потрогал   самовар   и
удовлетворенно кивнул:
   - Горячий.
   - Там комары замучили, - капризно ответила Лидия Артуровна. - А у нас
гость.
   - Иван Иванович пожаловал?
   - Пожаловал. Сейчас руки моет. Будет угощать брусничным вареньем. Как
прошло купание?
   - Отлично, - ответила за всех Женька. Лидия,  сверля  меня  взглядом,
спросила:
   - Я заходила к вам в комнату, но не застала. Как вы вышли?
   - Обыкновенно, через дверь, - удивилась я. В этот  момент  в  комнату
вошел мужчина в светлом костюме, рубашка в серую клетку,  без  галстука,
бородка, пышные волосы. Надо сказать, он был  здорово  похож  на  Антона
Павловича Чехова, только пенсне не хватало.  К  тому  же  в  отличие  от
классика  Иван  Иванович  был  довольно  упитан,  что  не   мешало   ему
демонстрировать прямо-таки необыкновенную подвижность.
   - Боже, какие красавицы, - воскликнул он, глядя на нас  с  Женькой  и
сложив руки на груди. -  Позвольте  ручки...  -  Ручки  мы  позволили  и
познакомились.  Дядька  мне  скорее  понравился,  чем  нет,   пенсионер,
которому скучно ковыряться на своем участке,  вот  он  и  придумал  себе
хобби, болтает всякую чепуху о Кукуе и учит  тетку  Августу  бороться  с
вампирами. Безобидный чудак. - О вашем приезде говорит  вся  деревня,  -
сообщил он. - Не успел с болота вернуться, прибежала Августа и  поведала
мне о вашем чудесном явлении среди ночи.
   - Да уж, явление было что надо, - засмеялась Женька. - Сначала нас до
смерти напугал один местный житель, потом огромная собака...
   - Огромная собака? - заинтересовался Иван Иванович, фамилия которого,
кстати, была Горемыкин. - Вы видели собаку?
   - Да. По-моему, кавказца.
   - У местных таких собак нет, здесь  одни  дворняжки.  Странно,  -  он
покусал губу, глядя куда-то вбок, повторив:
   - Странно. - И задумался.
   - А вы что на болоте делали? - вдруг спросил писатель.  Горемыкин  не
сразу сообразил, что обращаются к нему,  Владиславу  Петровичу  пришлось
повторить вопрос дважды.
   - На болоте? Да так, знаете ли... хотел разгадать, нельзя  ли  пройти
на остров.
   - Ну и как?
   - В одном месте ухнул по самую грудь,  хотя  шел  строго  по  вешкам.
Хорошо хоть вода, а не трясина. Испугался и вернулся.
   - Я сегодня тоже пытался  пройти,  с  тем  же  успехом,  -  засмеялся
писатель.
   - А почему вас так тянет на этот остров? - влезла я в разговор.
   - Ах, Анфиса Львовна, неужели в вас нет ни капли романтики?
   Любопытства, в конце концов?
   - Есть у меня любопытство, - обиделась  я.  -  И  на  ваш  остров  я,
кстати, не прочь попасть. А чем он знаменит, кроме Кукуя?
   - Мне удалось проследить историю этого края до седых времен, -  начал
Горемыкин,  потирая   руки.   -   И   знаете,   здесь   всегда   было...
неблагополучно,  что  ли.   Прежде   всего