есением телесных  повреждений.
Дело выглядело так.
   Трое друзей прибыли в райцентр, где жил  их  приятель.  На  следующий
день  пошли  в  ресторан,  где  и  устроили  поножовщину  с  этим  самым
приятелем, нанесли ему повреждения, от которых тот слег  в  больницу,  а
дружки прямиком отправились в места лишения свободы. История  банальная.
Настораживало лишь то, что происходила она как раз в тех местах,  откуда
мы только что вернулись, в том самом райцентре, в одиннадцати километрах
от усадьбы Холмогорского и в шестнадцати от Липатова.
   - И что нам это дает? - вздохнула Женька.
   - Ничего, - честно ответила я. - Светлов освобождается  из  тюрьмы  и
почти сразу приезжает в богом забытое место, где  лишается  головы.  Что
ему там понадобилось?
   - Не что, а кто. Бороднянский. Ты ведь разговор слышала...
   - Если Светлов тот ночной гость, то интересовало его  нечто,  к  чему
Бороднянский безуспешно пытался пробраться.
   - Ага. И что его могло интересовать?
   - А вдруг это как-то связано с Холмогорским? Ведь не зря Валера...
   - Не сваливай все в одну  кучу,  -  пресекла  меня  Женька.  -  Лучше
послушай дальше, что здесь  написано.  Подельниками  Светлова,  то  есть
типами, которые вместе с ним устроили драку, были Шустов А.Г. и Петраков
С.Ю. Последний, между прочим, родом из Фрязина. Как  тебе  это?  Кстати,
Петраков погиб в колонии.
   Несчастный случай.
   - Очень интересно. Один погибает  в  результате  несчастного  случая,
другой лишается головы, не  успев  оказаться  на  воле.  Там  ничего  не
сказано, Петраков случайно не отбывал срок в одной колонии с Шустовым?
   - Отбывал...
   - Дай-ка справку, - перебила  я  Женьку,  схватила  бумагу  и,  найдя
нужную  строчку,  усмехнулась.  -  Занятно...  Джип-то  у  нас  на   имя
Петраковой Альбины Юрьевны.
   - Она что, однофамилица погибшего?
   - Вряд ли, раз здесь сказано, что Петраков был женат. Инициалы те же.
   - Думаешь, это Лидия Артуровна?
   - Думаю. Муженек в колонии  сгинул,  а  она  решила  что-то  с  этого
поиметь и на время сделалась  Бороднянской.  Джип  нужен  был,  чтобы  в
Липатове добраться, вот и возникла эта генеральная доверенность.
   - Так, выходит, Бороднянский - это...
   - Шустов. Я почти уверена. Подавай голос, нам нужна его фотография.
   Через  несколько  минут  я  уже  имела  возможность  гордиться  своей
интуицией. Человек, недобро глядевший на нас с фотографии  Шустова,  был
Владислав Петрович Бороднянский.
   - У .меня голова кругом идет, - вздохнула Женька. - Шустов,  то  есть
Бороднянский, освобождается,  зачем-то  убив  в  колонии  дружка,  затем
является к его вдове...
   - Или она к нему...
   - Ну, хорошо, она к нему... Лишает головы второго дружка, который  не
замедлил приехать в Липатове... Все более-менее понятно, даже то,  зачем
он эту Лидию-Альбину с собой  потащил:  семейная  пара  всегда  вызывает
меньше подозрений.
   Вопрос: зачем все это? Из тюрьмы он вышел, статья у него такая, что о
дележе добычи и речи нет... Боялся, узнают, что он имя сменил, под чужой
фамилией живет? Ну, узнают, что с того? Допустим, этого ему не хотелось,
но дружка по такой причине убивать...
   - О причине я тебе скажу, если кое-что проверим. Подавай голос.
   - А что проверяем?
   - Видишь,  что  в  биографической  справке?  Шустов  учился  в  нашей
художественной школе.
   - Ну и что?
   - Надо проверить, не был ли его  преподавателем  Святозаров.  Кстати,
может, он с твоим Валерой встречался раньше, к примеру, в той же школе?
   Выяснить это оказалось делом не простым, таких сведений в милиции  не
было. Пришлось идти в школу. В школе  нам  повезло.  Мы  смогли  застать
преподавателя, который прекрасно помнил Алешу Шустова. Тот в самом  деле
учился  у  Святозарова  и  после  окончания  школы  поддерживал  с   ним
отношения. Как ни странно, о самом Святозарове  преподаватель  отозвался
без особого уважения.
   - Художник неплохой, а человек так себе. Когда он из школы  ушел,  мы
не огорчились.
   А вот с Валерой я дала маху: парень родился, вырос и учился в  Москве
и с Шустовым никак встречаться не мог, разве что совершенно случайно.
   - Допустим, Шустов знал Святозарова, - морща нос, сказала  Женька,  -
Но ведь это не объясняет, с какой стати он людей убил.
   - А ты подумай, может,  и  ответ  найдешь,  -  хмыкнула  я.  -  После
убийства Холмогорского  менты  весь  район  и  даже  область  перекрыли.
Подозрительных граждан задерживали, машины обыскивали...
   - Хочешь сказать, Бороднянский с дружками Холмогорского убил?
   - Не только Холмогорского, но  еще  и  сторожа.  Похитили  картины  и
деньги.
   С долларами проблем меньше, а  вот  картины...  Я  думаю,  было  так.
Шустов узнал от бывшего учителя о  ценностях,  имеющихся  в  усадьбе,  и
решил их умыкнуть. С двумя дружками он является в райцентр (появиться  в
усадьбе было бы неосторожно), Петраков родом из Фрязина, и  какой-нибудь
завалященький друг у него в райцентре должен  был  найтись.  Вот  они  и
свалились ему как снег на голову.
   Выпили, а когда друг крепко спал, отправились в усадьбу.  Может,  они
надеялись обойтись без убийств,  но...  В  общем,  выбраться  с  добычей
оказалось делом невозможным, мало того, они в любой момент могли попасть
в поле зрения милиции, ведь городок совсем маленький. И  тогда  Петраков
вспоминает об острове, и добычу до лучших времен прячут там.
   - А драка в ресторане? Зачем им понадобилось в тюрьму  садиться?  Или
они что-то не поделили?
   -  Может,  конечно,  драка   случайность,   нервничали   люди   после
совершенного  убийства,  выпили  лишнего...  А  может,  кто-то  из   них
рассудил, что лучший способ избавиться от сурового наказания -  сесть  в
тюрьму за менее тяжкое преступление.
   Менты там носом землю рыли, и доказать, что убийство  дело  рук  этой
троицы, по свежим следам особого труда не составило бы.
   - За Холмогорского, учитывая все обстоятельства,  они  бы  схлопотали
лет по пятнадцать. А здесь надеялись получить  год...  Правда,  получили
два. Не повезло. И Шустов решил  компенсировать  нервные  затраты  долей
дружков?
   - Почему бы и нет! Сначала скончался один, а потом и другой.
   - А Валера? Ему-то что там понадобилось?
   - Дядя мог подозревать бывшего ученика...
   - Но промолчал о своих подозрениях в милиции?
   - Разные бывают обстоятельства... - пожала я  плечами.  -  Может,  он
решил покаяться на смертном одре и все рассказал Валере.
   - Тот дождался возвращения Шустова и стал за ним следить?
   - Точно. Надеялся, что тот приведет его прямиком к, сокровищам.
   - Я не поняла, Валера у нас положительный персонаж или нет?
   - Понятия не имею. Но мое сердце подсказывает, что отрицательный.
   - А мое сердце, что положительный. Поздравляю, Анфиса Львовна, голова
у тебя, что Государственная дума. С вашего разрешения, я подаю  голос  и
катим задерживать особо опасного преступника...
   Но с этим пришлось подождать. Максим, выслушав наш сбивчивый рассказ,
хмыкнул и спросил:
   -  И  все  это  вы  узнали,  просидев  полдня  в  моем  кабинете?   А
доказательства у вас есть? Или только фантазии?
   - Да ты что...
   - Все, Евгения Петровна, я ваше любопытство удовлетворил, потому  что
ваше полное удовлетворение - моя большая забота вот уже два года,  но  в
остальном - ни-ни. В следственную работу лезть не сметь, не  вашего  ума
дело.
   Следствие ведется,  Бороднянского  наши  товарищи  проверят,  и  если
выяснится...
   Женька повысила голос, это имело лишь один результат:  нас  тихо,  но
твердо удалили из кабинета.
   - Ты о нем плохо не думай, - вздыхала  Женька,  садясь  в  машину.  -
Максим что надо сделает, указания даст, шевелиться заставит. Враг  будет
разбит, победа будет за нами.
   - Зная расторопность этих деятелей...
   - Считаешь, нам следует держать ситуацию под контролем?
   - Считаю, - кивнула я.
   - Тогда поехали в Липатове.
   В пансионат мы прибыли поздно вечером. Дверь нам открыла Марина и тут
же сообщила:
   - Все разъехались. Я одна, Вове  Татарину  замену  не  нашли,  сидеть
здесь жуть берет, хорошо, что вы  вернулись.  Писатель  с  женой  уехали
после ужина, а Валерий Сергеевич следом за ними.
   Я не  сомневалась,  куда  они  направили  стопы.  Однако  хоть  мы  и
опоздали, кое-какие  шансы  поймать  преступников  у  нас  были.  Женька
возлагала надежды на Валеру, а я на  то,  что  сунуться  на  остров  без
предварительной разведки Бороднянский  не  рискнет  -  после  истории  с
наркотой немудрено на милицию нарваться. Объясняй тогда,  что  тебе  там
понадобилось. Участковый с милицейскими чинами  Липатове  покинули,  так
что выходило, на остров нам придется отправляться вдвоем.
   - Давай хоть Василия возьмем, теперь  он  Кукуем  не  отговорится,  -
вздохнула я, - да предупредим в деревне, куда пошли.
   - Давай, - кивнула Женька, сладко зевая, а я пожелала себе  спокойной
ночи.
   В шесть утра мы уже были возле дома Василия. Дом был заперт  изнутри,
хозяин  на  стук  не  реагировал.  Зато  отреагировала   соседка.   Окно
открылось, и бабка сообщила:
   - К Нефедовой побежал, к Марье. Совсем спятил. Пьет ведрами. И в доме
у него кто-то шастает, вот что хотите со мной делайте. Шастает  и  пьет,
как лошадь, потому что Ваське столько ни в жизнь не выпить, он  на  вино
слабый.
   Бутылка - и с копыт долой, а здесь так и мелькает, так и  мелькает...
А вы к нему зачем?
   - Мы на остров хотели...
   - Наркотики смотреть? Так участковый сказал, все уже изничтожили.
   - Нет, мы по другому делу...
   - Ага... Ну-ну... ждите Ваську, только он еле на ногах стоит.
   - Что делать-то будем? - вздохнула Женька, когда окно захлопнулось. -
О своем путешествии мы, считай, деревню оповестили. Пойдем, что ли?
   - Пойдем, - кивнула я.
   Конечно, это было глупо и опасно, но ведь так хотелось проверить свои
догадки. И на Максима я, признаться, рассчитывала,  он  не  подведет,  и
милиция в скором времени появится на острове.
   Миновав кусты, мы увидели ориентир: высокую  березу,  но  и  без  нее
место прохода на остров найти было  нетрудно,  здесь  успели  протоптать
целую дорогу.
   - Анфиса, - шагая впереди, позвала  Женька,  -  писателю  попасть  на
остров было проще простого. А если мы встретимся?
   - Главное, ему на глаза не попадаться. Нам бы только узнать, куда  он
награбленное дел.
   - А ты как думаешь, куда?
   - Закопал, наверное.
   - Представляю, как он злился, когда приехал сюда и не мог  пройти  на
остров из-за того, что за это  время  кто-то  сообразил  устроить  здесь
плантацию наркоты. Если он не знал об этом проходе,  значит,  в  прошлый
раз они шли по вешкам.  А  вешки,  с  которыми  Коля  намудрил,  вели  в
болото... Должно быть, писатель в самом деле решил, что его Кукуй водит.
Вот непруха...
   -  Ты  помалкивай  лучше,  к  острову  подходим,  следует   соблюдать
осторожность.
   Женька тут же замолчала.
   Мы выбрались к березе, и у нас возник вопрос: "Что делать дальше?"  Я
предлагала спрятаться и наблюдать  за  дорогой,  Женька  согласилась  со
мной, но посоветовала для начала проверить остров. Вдруг  они  уже  там?
Светает сейчас рано... Мы направились в  глубь  острова,  осмотр  .много
времени не занял, под навесом ничего не изменилось, а вот  маскировочная
сетка исчезла, посевы были  уничтожены.  Может,  из-за  этого  местность
выглядела как-то неприютно.
   - Не похоже, чтоб здесь кто-то был, - сказала подружка, оглядываясь.
   Внезапно физиономия ее  приобрела  выражение,  которое  появляется  у
человека  в  момент  озарения  свыше.  -  Надо  было  взять  веревку,  -
пробормотала она.
   - Зачем?
   - Эта штуковина... как ее... подъемник. Помнишь, какие там бревна?
   Мужик в случае необходимости  запросто  спустится  и  поднимется  без
подручных средств.
   - И что?
   - Анфиса, тащить сюда  лопату,  чтоб  награбленное  в  землю  зарыть,
довольно затруднительно, а ну как на прохожего нарвешься, а  без  лопаты
клад не спрячешь.
   - Ты хочешь сказать, они оставили его в подъемнике?
   - Ну... туда вряд ли кто полезет, потому что  будут  рассуждать,  как
ты: это опасно, раз опоры сгнили...
   - Но ведь действительно опасно...
   - Конечно.  Возможно,  тогда  у  них  просто  не  было  выхода.  Идем
скорее...
   - Куда идем? Веревки у нас все равно нет, так что  спуститься  мы  не
сможем.
   - Давай хоть посмотрим.
   Разубеждать Женьку смысла не было. Мы пошли к подъемнику,  и  первое,
что увидели, подойдя к нему, это веревку, она была привязана к железному
кольцу, вбитому в верхнее бревно. Веревка спускалась  до  самого  дна  и
тихо покачивалась.
   Я испуганно огляделась и потянула Женьку за руку.
   - Они здесь, - пискнула я, и тут что-то обрушилось на мой затылок.
   Колени подогнулись, и я упала,  в  последний  миг  увидев  удивленное
Женькино лицо.
   Беспамятство мое длилось недолго, всего несколько  мгновений,  потому
что, когда я открыла глаза, Женька как раз шлепалась рядом со мной.
   Потом я услышала женский голос, чуть повернула голову и увидела Лидию
Артуровну Бороднянскую с внушительного  вида  поленом  в  руках,  точнее
сказать, с внушительной частью бревна.  Одета  дама  была  в  спортивный
черный костюм, выражение лица у нее было решительное и  даже  злорадное.
Тут над подъемником возникла макушка, а  затем  и  голова  писателя.  Он
легко выбрался, подмигнул мне и стал  вытягивать  веревку.  Так  как  он
прилагал к этому немалые усилия, стало ясно: на том конце веревки что-то
есть.
   На  том  конце   веревки   оказалась   спортивная   сумка,   длинная,
темно-синего цвета с белыми полосками и явно новая.
   - Ну, вот и все, - сказал Владислав Петрович. - Я вижу,  вы  обе  уже
пришли в себя... - Тут я взглянула на Женьку и убедилась, что так оно  и
есть. - Теперь вам необходимо спуститься вниз. Веревку мы вам,  конечно,
оставить не сможем, но как-нибудь выберетесь,  дамы  вы  шустрые.  Итак,
Евгения Петровна, прошу.
   Женька  поднялась,  и  Бороднянская  ткнула  ее  в   спину   поленом,
подталкивая к подъемнику. Писатель шагнул ко мне, схватил за плечи, и  в
горло мне уперлось острие ножа.
   - Побыстрее, если не хотите, чтобы ваша подруга лишилась глаза...
   - Или языка, - злобно хихикнула Бороднянская.
   Женька пожала плечами, вздохнула и приготовилась спускаться.
   - У нас мало времени, поживее, - торопил писатель, - не  то  придется
отправить Анфису Львовну на скоростном лифте головой вперед.
   Такая перспектива пришлась мне не по вкусу, и я очень надеялась,  что
Женька постарается  и  спустится  быстро.  Бороднянский  и  его  липовая
супруга таращили глаза на Женьку, и я тоже. По этой причине на  то,  что
творится вокруг, никто не обращал  внимания.  Но  я-то  понятно,  а  вот
Бороднянскому следовало быть внимательнее.
   В кустах послышался шорох, а потом раздались  два  негромких  хлопка,
сначала один, потом второй. Бороднянский внезапно ослабил  свою  хватку,
качнулся и бухнулся мне под ноги, а вслед за  ним  упала  и  его  мадам.
Женька робко выглянула из подъемника и выбралась на грешную землю,  а  я
увидела  Валеру,  который  шел  к   нам   с   пистолетом   в   руках   с
длинным-предлинным  стволом.  Как  я  поняла,  ствол  был  таким   из-за
глушителя.
   Валера счастливо улыбался и, смеясь, сказал:
   - Какая встреча...
   - Ты очень вовремя, - затарахтела Женька, - мне жуть как не  хотелось
туда спускаться. Я же в отличие от нее радоваться не спешила.
   - Бороднянский еще куда ни шло, а вот женщину зачем застрелили?
   - Ну... знаете, Анфиса Львовна, ей бы при любом раскладе не повезло.
   Шустов не стал бы с ней делиться. Где-нибудь в болоте по дороге  от-.
сюда мадам бы скончалась.
   Валера подхватил сумку, и Женька тоже  перестала  радоваться,  должно
быть, дошло до дурищи, что благородные рыцари так себя не ведут.
   - Мы здесь вообще ни при чем, - кашлянув, сказала она.
   - Конечно, - вздохнул Валера. - Знаете, мне очень жаль, но я не  могу
оставить вас в живых. Мне нужно время, чтобы смыться.
   - Значит, дядюшка ваш был соучастником ограбления? - догадалась я., -
И после этого вы хотите,  чтоб  мы  разошлись  как  в  море  корабли?  -
присвистнул он.
   - Чтоб я еще хоть раз взглянула на блондина, - горестно  пробормотала
Женька, и вдруг лицо ее вытянулось, а рот  приоткрылся,  как  будто  она
вознамерилась заорать. Валера инстинктивно обернулся, и я вместе с  ним,
после чего физиономия у меня тоже вытянулась.
   В трех шагах от  Валеры  каким-то  образом  возник  Зеленый  охотник.
Валера еще только приходил в себя, а Зеленый выбил у него из рук  оружие
и уложил на землю лицом вниз. Причем  проделал  это  с  легкостью,  что,
впрочем, неудивительно при такой-то комплекции.. Вывернув  ему  руки  за
спину, лихо щелкнул наручниками и заявил:
   - Лежи тихо,  падла,  не  то  шею  сломаю.  Лицо  у  меня  вытянулось
вторично, потому что говорил Зеленый Ромкиным голосом.
   - Никак наш полковник, - обалдела Женька.
   - Ага. - Ромка стянул с головы капюшон, а вместе с  ним  и  москитную
сетку.
   - Ромочка, - пискнула я и хотела броситься к нему на шею, но  вовремя
опомнилась и посмотрела на него довольно сурово. Он  тоже  нахмурился  и
демонстративно отвернулся.
   - Ты это... давно здесь? - полезла Женька к нему с вопросами.
   - Давно.
   - А где жил, то есть... где ты все это время находился?
   - У Василия, - презрительно хмыкнула я, - самогонку  пил,  за  версту
несет.
   - У Василия я обосновался недавно. Самогонку  пил,  конечно,  но  для
этого был повод.
   - А до Василия где? Ромка, - повысила голос подружка, - ты как вообще
здесь оказался?
   - Объясняю: узнал, что вас нелегкая  сюда  потащила,  и  приехал.  На
следующий  день,  точнее,  было  это  ночью.   Пришлось   речку   вплавь
преодолевать.
   - Так это его мы у реки встретили, - ахнула я. - Это ты волком выл?
   - Завоешь с такой-то женой.
   - Ты нас нарочно пугал.
   - Еще чего. Откуда мне было знать, что вы по кустам шастаете. Завыл я
из мужской солидарности, мол, терпи, братан, мне тоже тошно.
   - И ты жил на болоте?
   - Ну... я там рядом шалаш построил, но  кормить  комаров  мне  быстро
расхотелось, и я вернулся в город. И тут читаю  в  сводке  об  убийстве.
Зная ваш дерьмовый характер, я сразу же вернулся и поселился у  Василия.
Человек он одинокий...
   - Ты его за нами послал следить?
   - Не следить,  а  приглядывать.  Потому  что  в  противном  случае...
Сегодня Василий сопровождать меня  не  смог  по  причине  усталости,  но
местные болота я и сам успел изучить вдоль и поперек.  Ну,  вот,  у  нас
опять трупы... Жизнь, как  говорится,  продолжается,  но,  к  сожалению,
ничего в ней не меняется к лучшему.
   Анфиса, скажи, когда это кончится?
   - Что?
   - Твоя самодеятельность. Нормальная-то женщина, увидев труп, собирает
вещички и деру со всех ног... А ты? Тебя хлебом не корми, дай  свой  нос
сунуть.
   Мало того, мы еще ужас как рисковать любим'...
   - Ребята, - кашлянула Женька, - вы бы это... поцеловались, что ли?
   - Он меня не любит, - всхлипнула я.
   - Это я тебя не люблю? - возмутился Ромка. - Да я...
   - Анфиса Львовна, - вдруг подал  голос  Валера,  -  я  чувствую,  это
надолго. Не могли бы вы  для  начала  вызвать  ментов.  Мне  так  лежать
неудобно.