же  ключ
прячут, значит, есть причина, и существенная.
   Теперь  вы  можете  представить,  как  мне  захотелось  заглянуть   в
горемыкинский шкаф. Я вооружилась маникюрными ножницами, которые были  у
меня в сумке, затем пилкой для ногтей  затем  перешла  на  нож,  который
принесла с кухни, но мои поползновения на лавры вора-домушника потерпели
полный провал, проклятый шкаф так и не открылся.  Тут  хлопнула  входная
дверь, и Женькин голос позвал:
   - Анфиса, долго мне  еще  на  шухере  стоять?  Меня  соседская  бабка
приметила, как бы чего не заподозрила.
   Я взглянула на часы и пришла к выводу, что в самом деле задержалась в
чужом доме, и спешно его покинула.
   - Там что-то есть, - как только мы заперли дверь и  вернули  ключ  на
место, заявила я.
   - Что есть? - испугалась Женька. - Собака?
   - Нет. В шкафу что-то есть.
   - А шкаф большой?
   - Ну... не очень.
   -  Но  собаку  там  спрятать  можно?  -  Заподозрив,   что   подружка
издевается,  я  одарила  ее  суровым  взглядом,  но   Женька   выглядела
совершенно невинно, и я пояснила гораздо спокойнее:
   - Он что-то прячет в этом шкафу. Вряд ли собаку. -  Что  за  странная
фантазия, в самом деле. Хотя черт его знает. Большой собаке там  страшно
неудобно, ей бы пришлось стоять на задних  лапах,  вытянувшись  во  весь
рост, поэтому мысль о собаке я отвергла,  но  там  что-то  интересное  и
наверняка проливающее свет на здешние события.
   - Что это может быть? - чрезвычайно заинтересовалась Женька.
   - Не знаю... что-то его компрометирующее. Плащ-палатка, например.
   - При чем здесь плащ-палатка? - обиделась Женька. - Когда  мы  видели
Зеленого охотника, он был в штормовке и с рюкзаком. Слушай, а  что  если
он  носит  в  рюкзаке  свою  голову?  -  нервно  хихикнула  подружка.  -
Согласись, в этом что-то есть.
   - Женя, - обиделась я,  -  я  говорю  совершенно  серьезно.  В  шкафу
хранится что-то ценное, - в этом месте я скисла и добавила:
   - Вот именно, - потому что в голову мне пришла вполне здравая  мысль.
- Там могут быть деньги и документы.
   - Постой, ты же говорила, там что-то проливающее свет...
   - Не доставай, а? - попросила я, чувствуя себя законченной дурой  при
воспоминании о. том, как старательно орудовала пилкой для ногтей.
   - Значит, собаки у него нет, - вздохнула Женька. К  тому  времени  мы
выбрались к чьей-то бане и устроились под яблоней на узкой скамеечке.
   - Нет, - сморщилась я, - то есть ее нет в доме, что  вполне  понятно:
если там  держать  большую  собаку,  трудно  рассчитывать,  что  сумеешь
сохранить это в тайне.
   - Но ты по-прежнему уверена, что собака принадлежит ему?
   - Как я могу быть в этом уверенной? Я считаю это вполне вероятным.
   - Не цепляйся к словам, скажи попросту, чего ждать от жизни?
   - Ладно, - вздохнула  я,  соглашаясь  с  тем,  что  злюсь  на  Женьку
совершенно несправедливо, не ее вина, что шкаф заперт и  никаких  следов
собачки в доме. - Я по-прежнему считаю, что вся местная чертовщина,  или
ее существенная часть, дело рук Горемыкина. На сегодняшний день мы имеем
Зеленого  охотника,  собаку-оборотня,  точнее,   собаку,   которая   его
изображает...
   - Не забудь про черную мессу и огни.  И  еще  кто-то  двинул  мне  по
затылку.
   - Итак, - согласно кивнув, продолжила я, - на человека, который готов
хладнокровно убить другого человека, Горемыкин все-таки не похож, потому
я предлагаю следующую версию: чертовщина - его рук дело, так как  он  на
суевериях попросту помешан, а к покушению на нас он рук не  прикладывал,
это работа других субъектов, пока  неизвестных.  И  тут  под  подозрение
попадают все, в том числе и твой  блондин.  При  этом  события  каким-то
образом  завязаны  на  болотах,  раз  уж   буквально   все   ими   остро
интересуются. Значит, ответив на вопрос о нечистой силе, точнее, о  том,
кому выгодно ее появление, мы приблизимся к  другой  разгадке:  кто  нас
хотел укокошить.
   - Вот за что я тебя уважаю, Анфиса, так это за  толковые  объяснения.
Я, правда, мало что поняла, но чувствую...
   - Если ты такая умная,  -  презрительно  перебила  я,  -  давай  свою
версию.
   - Не принимай близко к сердцу, я ж так, дружески  критикую,  от  кого
еще правду услышишь, как не от меня?
   - Нужна мне твоя правда...
   - Ладно, давай развивай идею, больше перебивать не буду. Честно.
   - Я думаю, собака есть, и она принадлежит Горемыкину.  Только  держит
он ее не в доме, а где-то неподалеку. Возможно, на той же мельнице. Надо
поговорить с местными. В конце концов, тебя прислали, чтоб ты с  народом
общалась. Думаю, Зеленый охотник - это тоже Горемыкин.  То,  что  он  по
ночам не спит, а где-то бродит, нам с тобой доподлинно известно.
   - Ты ж сама говорила, это вряд ли  Горемыкин.  Рост  неподходящий,  -
напомнила Женька.
   - Может, это какой-то фокус.  Ни  плащ-палатки,  ни  штормовки  я  не
видела, но они могут висеть в запертом шкафу  или  вообще  спрятаны  вне
дома. Короче, предлагаю следующее: сегодня начнем  тотальную  слежку  за
этим типом. Собаку надо кормить, а еще спускать ее  и  вновь  сажать  на
цепь. Если она будет свободно носиться  днем,  от  нее  толку,  то  есть
страха, совсем ничего. Собака и собака.
   - Да поняла я, - нахмурилась Женька. -  Меня  что  смущает:  если  мы
тотально  следим  за  Горемыкиным,  то  автоматически  теряем  из   виду
художника и остальных подозрительных. Или ты предлагаешь разделиться?  -
не без испуга спросила подружка.
   - Разделяться, пожалуй, неразумно, - подумав, ответила я. - Чувствую,
это небезопасно. Что там за дела у писателя, нам неведомо, но он  вполне
может и подождать, а нечистая сила мне уже надоела. Надо  с  ней  решать
вопрос.
   - Хорошо, - с готовностью согласилась Женька, поднимаясь со скамейки.
- Идем опрашивать граждан.
   Опрос занял довольно  много  времени.  Надо  сказать,  что  население
Липатова, не считая Горемыкина,  состояло  из  старушек  в  возрасте  от
шестидесяти до восьмидесяти семи лет,  двух  мужчин  -  Василия  и  Вовы
Татарина, и одного подростка  -  Ивана  Бородина.  На  вопросы  граждане
отвечали охотно, правда, слегка пугаясь  Женькиного  диктофона,  который
она в конце концов убрала в сумку.
   Население волновало несколько вопросов. Первый, и самый  насущный,  -
электричество, второй - мост, третий -  телевизор,  то  есть  трансляция
передач,   конечно.   Далее:   автолавка,   которая   прекратила    свое
существование одновременно с мостом, прибавка к пенсии и  повышение  цен
на электроэнергию. Были и еще вопросы, но менее существенные. По  поводу
нечистой силы удалось узнать следующее: Гутька Игнатова  и  кое-кто  еще
общаются с ней регулярно, потому что пьют до чертиков; на  болото  стало
ходить опасно, там "водит". На вопрос "кто?" отвечали  пожатием  плеч  и
виноватой улыбкой:
   "Кто водит, Кукуй, конечно, по-вашему,  леший".  О  Зеленом  охотнике
слышали от Ивана Ивановича, он о чем только ни рассказывал, когда к нему
в лото играть ходили. Большую собаку видели трое, оба  раза  в  темноте,
таких собак здесь сроду не водилось,  может,  сбежала  откуда...  Вой  с
болота слышали все, колокол тоже. И огни  видели.  С  прошлого  лета  на
болоте нечисто, и ходить туда боязно, оттого и не ходят.  Иван  Иванович
человек хороший, но чудной, собаки у него точно нет.  Внук  Валентины  -
Николай - два года  назад  развелся  с  женой,  а  так  как  работает  в
пансионате, то с весны по осень живет у бабки.
   Он в прошлом году едва на болоте не утонул, выбрался чудом  и  что-то
видел, хоть и молчит, потому что молчун с детства.  И  вообще  -  парень
себе на уме, но бабке дал понять, что к болоту ходить опасно и  приезжих
следует предупреждать заранее, чтоб не было беды. Последнее .меня  очень
заинтересовало.
   Может, гневный взгляд парня  при  первой  встрече  был  вызван  нашим
праздным, с его точки зрения, любопытством?
   Я сидела  рядом  с  Женькой  и  слушала  разговоры,  иногда  лезла  с
вопросами  и  сама  себе  казалась  идиоткой.  Ладно   Женька,   ей   за
командировку деньги платят, а  я-то  чем  занята?  Однако,  несмотря  на
самокритику, возникала и другая мысль: есть, есть  в  Липатове  какая-то
тайна. То ли хранят ее крепко, то  ли  мы,  люди  городские  и  мыслящие
стереотипно, не  в  силах  нащупать  разгадку,  наверняка  несложную  и,
возможно, даже лежащую на поверхности, совсем  рядом,  стоит  лишь  руку
протянуть. И от этого становилось почему-то обидно.
   В общем, опрос жителей закончился, а похвастать нам  с  Женькой  было
нечем, хотя  мы  и  покидали  Липатове  с  ощущением,  что  сделали  все
возможное.
   - Но мы ведь всерьез и не надеялись, что вдруг сразу  все  узнаем?  -
виновато сказала подружка,  и  я  согласно  кивнула.  -  Что  теперь?  -
спросила она.
   - Пошли ужинать. А после ужина к мельнице и  к  болотам  прогуляемся,
благо, что темнеет поздно. Еще не худо бы фонарик раздобыть,  раз  ночью
нам предстоит выслеживать Горемыкина.
   - Где ж мы его раздобудем?
   - Это уж твоя забота, - нахмурилась я.
   - Почему моя? - насторожилась Женька.
   - Раз я мозговой центр, ты должна заняться материальным обеспечением,
- резонно рассудила я.
   Женька подумала и кивнула:
   - Я попробую. Уверена, у Марии Павловны фонарик есть, а если нет, так
его в селе купить можно. А зачем он нам, я как-нибудь объясню, найду что
соврать.
   В чем в чем, а в этом я ни капельки не сомневалась.
   Иван  Иванович  остался  ужинать.  Оказалось,  что  никакой   он   не
вегетарианец, кушал с аппетитом, без конца  благодарил  Марию  Павловну,
которая сама подавала на стол. Настроение у хозяйки было  отличное,  она
похвалилась ожидавшимся наплывом отдыхающих  и  порадовалась,  что  дела
потихоньку налаживаются. Женька тут же попросила фонарик, сославшись  на
вчерашние  неудобства,  и  с  легкостью  его   получила.   Словом,   все
складывалось просто отлично.
   После ужина новый постоялец ушел на речку, Лидия  Артуровна  осталась
на  веранде  с  Горемыкиным,  который  говорил  без  умолку,  а   Валера
заканчивал пейзаж (думаю, жена писателя по этой причине и  сидела  здесь
как  приклеенная),  "писатель"  отправился  "поработать".  Валера  через
десять минут после этого вместе с мольбертом покинул веранду, где  стало
"мало света", и выбрал место, где  света,  по  моему  мнению,  было  еще
меньше, зато отлично было видно окно комнаты писателя.
   Сомнения меня оставили: Валера следит за Владиславом Петровичем, хотя
пытается весьма неловко это скрыть. Лидия Артуровна, в свою очередь, изо
всех сил соблазняет Валеру, даже не очень стараясь делать  это  тонко  и
незаметно.
   Настоящий змеиный клубок, да и только. Да еще  Валера  явно  охмуряет
мою  Женьку,  поглядывая  на  нее  со  значением  и  прямо-таки  засыпая
комплиментами. Моя дуреха слушала и сияла, как  тульский  самовар.  Само
собой, я нервничала и не чаяла, как покинуть веранду.
   - Нам пора, - устав придумывать подходящий предлог, заявила я.
   - Должен заметить, Анфиса Львовна, вы  очень  деятельный  человек,  -
смеясь, сказал Валера. - На месте вам не сидится.
   - Между прочим, мы сюда работать приехали, - ответила я. -  Нам  надо
встречаться с людьми, проникнуться их проблемами.
   - Да, пойдем в самом деле, проникнемся, - покорно ответила Женька,  и
мы направились к калитке, постепенно ускоряясь.
   Мы как раз достигли забора, когда Женька повела себя  странно:  ни  с
того ни с сего замерла навытяжку,  укрывшись  за  кирпичным  столбом,  и
зашептала:
   - Иди, не обращай на меня внимания.  Легко  сказать,  не  обращай.  Я
сделала несколько шагов, пытаясь понять,  чего  это  Женька  ведет  себя
точно в белой горячке. Подружка через полминуты присоединилась  ко  мне,
но вместо того, чтобы все объяснить, схватила меня за  руку,  увлекла  в
ближайшие кусты, хлопнулась там на зеленую травку и, стоя в странной,  я
бы даже  сказала,  неприличной  позе,  принялась  что-то  рассматривать,
напряженно вытянув шею.
   Я хотела задать вопрос, вполне естественный в данной ситуации: "А  не
спятила ли ты, дорогая?", но  Женька  зло  отмахнулась,  не  поворачивая
головы в мою  сторону.  Понять,  что  происходит,  мне  очень  хотелось,
поэтому я тоже  опустилась  на  четвереньки  и  осторожно  выглянула  из
кустов.
   Вот тут и выяснилось, что не только у Женьки признаки белой  горячки,
те же симптомы демонстрировал наш знакомый  -  Коля,  внук  Валентины  и
сотрудник пансионата: в  настоящий  момент  он  затаился  за  столбом  и
выглядывал оттуда с самым идиотским видом.
   С минуту ничего  не  происходило,  затем  Коля  вышел  из-за  столба,
посмотрел в направлении кустов, нахмурился, перевел взгляд на дорогу,  а
потом стал вертеть головой во все стороны, затем чертыхнулся и  бросился
к деревне.
   Так как он пронесся буквально в двух метрах от нас, нам  с  подружкой
пришлось залечь.
   Выждав время, мы поднялись и отряхнулись, - Видела? - сурово  насупив
брови, спросила Женька. Я кивнула.
   - Этот тип за нами следит.
   - Вот-вот. Смотри, что делается. Его-то как привязать  ко  всей  этой
истории? Я имею  в  виду,  где  мы  ему  дорогу  перешли,  что  его  так
разбирает?
   Я призадумалась, в самом деле, с какой такой стати  Коле  следить  за
нами? Разумного объяснения не находилось. Однако сейчас мне не  хотелось
менять намеченные планы (я считала, что они у нас есть), чтобы  гоняться
за этим типом, поэтому я заявила:
   - С ним потом разберемся, идем к мельнице.
   И мы пошли.
   При дневном свете  сие  сооружение  выглядело  совершенно  безопасно.
Просто старое здание. Правда, крылья впечатляли, Женька не удержалась  и
толкнула одно, со страшным скрипом крыло  качнулось,  но  почти  тут  же
замерло.
   - Да-а, - протянула Женька, как видно, теряясь в догадках, что это мы
ночью так перепугались. Я прошла к двери и убедилась, что она заперта на
здоровенный замок. Само собой,  ключ  от  него  нам  оставить  никто  не
потрудился.
   Женька на всякий случай подергала замок и убедилась, что держится  он
крепко. - Что скажешь? - спросила она.
   - Скажу, что, если у людей есть тайны, разумнее всего держать их  под
замком.
   - Это что, каламбур?
   - Отвяжись, - попросила я и со вздохом добавила:
   - Давай хоть в окно заглянем.
   Женька, пожав плечами, с готовностью сцепила руки замком, и я  смогла
дотянуться до рамы. Окна  были  небольшими,  оттого  на  мельнице  царил
полумрак.
   Однако света было достаточно, чтобы  убедиться:  передо  мной  просто
большое, пыльное помещение. Ни свечей, ни икон,  вообще  ничего  такого,
что бы хоть как-то намекало на наше ночное приключение.
   - Пусто, - вздохнула я, спрыгивая на землю. - Будь у нас какая-нибудь
железяка, могли бы высадить раму, она совсем сгнила, и залезть внутрь...
   - Прежде чем залезть, надо решить, как вылезти обратно.
   Мы переглянулись и дружно вздохнули: да, тайны сегодня не  торопились
приподнимать свои покровы.
   - Пойдем на болото? - невесело спросила Женька.
   - Пойдем, - кивнула я.
   На болоте нам повезло больше. Выйдя к кустам, где я встретила Валеру,
мы осмотрели вешки по соседству и даже  прошли  по  ним  метров  десять,
после чего по моей настоятельной  просьбе  вернулись.  Вспомнив  рассказ
Валеры, я прошла еще немного и смогла убедиться, что с той стороны  тоже
болото. Женька, потеряв к происходящему  всякий  интерес,  устроилась  в
густой траве и жевала с разнесчастным видом какой-то стебелек.
   Перестав обращать на нее внимание, я с завидным упрямством продолжала
рыскать по пятачку земли, пока не догадалась заглянуть в кусты.  Первое,
что я увидела, была тропинка. Она замысловато вилась в зарослях  ивняка,
и я, отважно вступив на нее,  минут  через  пять  оказалась  на  зеленой
лужайке. Справа росли высокие деревья, значит, болота  там  нет,  потому
что мне доподлинно известно, что деревья на болоте не  растут,  а  слева
торчали вешки. Посмотрев в том направлении, я  увидела  Женьку,  которая
по-прежнему сидела в траве.
   - Женя! - крикнула я, подружка оглянулась, а затем вскочила.
   - Ты как прошла? - прокричала она, и я ответила:
   - В кустах тропинка.
   Женька скрылась с моих глаз, чтобы вскоре выйти навстречу.
   - Это что ж такое?  Не  надо  никаких  вешек,  есть  отличная  тропа.
Слушай, а куда мы попали? Это что, остров, где Кукуй живет?
   - Нет, - пришлось мне огорчить ее. - Остров, насколько мне  известно,
гораздо дальше, в направлении деревни Фрязино. - Я неопределенно махнула
рукой, потому что сама точно не знала, где это Фрязино расположено.
   - Жаль, - вздохнула Женька, оглядываясь.
   - Валера находился возле кустов, - деловито  принялась  я  рассуждать
вслух, - и оттуда видел Зеленого охотника. Тот стоял примерно  там,  где
сейчас стоим мы.
   - Думаешь, у него здесь лежбище, то есть логово?
   -  Давай  посмотрим,  -  пожала  я  плечами.  На   открытом   участке
осматривать было нечего, мы направились к деревьям и под высокой березой
обнаружили шалаш, обычный шалаш, который сооружают деревенские мальчишки
из подручного  материала:  колышек,  веток  и  травы.  Жилище  делали  с
пониманием, получилось оно добротным и вполне уютным.  Вход  загораживал
кусок мешковины. В шалаше не было ничего интересного, точнее, там  вовсе
ничего не было. Рядом след костра и два пенька, которые использовали как
стол и стул.
   - Здесь кто-то останавливался, - с умным видом заявила Женька.
   - Разумеется. Таинственный  незнакомец,  которого  Валера  принял  за
Зеленого охотника. Рыболов или что-то в этом роде, то есть самый обычный
человек, на лице у него была мазь от  комаров  или  москитная  сетка,  а
Валере со страха привиделось бог весть что, или он все нарочно выдумал.
   - Зачем?
   - А вот этого я не знаю. Зато мне доподлинно известно, что у граждан,
в том числе и у Валеры, нездоровый интерес к болотам.
   - И что теперь? - вздохнула Женька.
   - Не худо бы нам навестить  остров,  глядишь,  и  разобрались  бы  на
месте.
   - Ценная идея. И как мы к острову пройдем? По вешкам? Я с тобой  и  в
огонь, и в воду, и в болото, если хочешь, но должна напомнить:  здесь  и
местные плутают, а кое-кто пропал без вести.
   -  Одним  идти  неразумно,  -  кивнула  я,  соглашаясь  с  Женькиными
доводами.
   - Нужен проводник.
   - И кого ты видишь в роли проводника?
   - Пока не знаю. Кого-нибудь из местных. Кстати, пора нам  встретиться
с участковым. Как считаешь?
   - Допустим, я согласна. Сейчас встречаться пойдем?
   - А чего ты вредничаешь?  -  обиделась  я.  Женька  махнула  рукой  и
отправилась обследовать заросли кустов прямо за шалашом.
   Я пошла за ней. Высокие  деревья  вскоре  сменили  деревца  поменьше,
затем вовсе чахлые, и под ногами опять зачавкало. Пришлось возвращаться.
   - Шалаш сделали недавно, - заметила я, потому что молчание тяготило.
   - Ага, - кивнула Женька. - Ну  что,  возвращаемся?  -  И  добавила  с
обидой:
   - Ничего мы здесь не найдем.
   Вообще-то я была с ней согласна.
   По тропинке мы вскоре вышли к кустам, отчаянно воюя с комарами.  Надо
сказать, они здорово нас донимали, несмотря  на  то  что  мы  с  Женькой
буквально с головы до ног вымазали себя средством,  на  тюбике  которого
было написано, что ни один комар к нам и близко не подлетит.  К  моменту
нашего возвращения в пансионат руки у меня чесались от комариных укусов,
да и лицу, как я подозревала, был нанесен кое-какой урон.
   - Истинную красоту никакие комариные укусы не испортят, -  порадовала
Женька, наблюдая за моими попытками уберечься от кровососов.
   Мы как раз сворачивали к пансионату, когда увидели  Вову  Татарина  в
неизменной  шапке-ушанке  и  телогрейке,  из-под   которой   выглядывала
тельняшка, резиновых сапогах с заправленными в них штанами, он  потрясал
рукой и грозно выговаривал кому-то:
   - Поллитру пожалел,  гляди-ко,  укорил.  Должен  я  ему...  Может,  и
должен... Да, должен. И что? Должен... А ты мне  не  должен?  Подожди  у
меня, вот