ли, - отрубил Чиж. - Кстати,  я  тоже
хотел  спросить.  В  этой  комнате...  В  аппаратной...   Вы
говорили  о трех мониторах. Но там их восемь. Что, остальные
пять не работают?
       По   лицу   Ботболта,   обычно   невозмутимому,   как
кладбищенская ограда в летнее утро, пробежала тень. Или  мне
только показалось?
      -  Мониторы остались от прежнего владельца. Его  убили
лет  пять  назад. Наверное, было за что, если  целых  восемь
мониторов не помогли, - после небольшой лживой паузы  сказал
Ботболт.  - А мой хозяин решил, что и трех работающих  будет
достаточно. Я ответил на ваш вопрос?
     - В общих чертах. Ладно, идемте к нашим женщинам.

                             ***

      ..."Наши  женщины" сидели в столовой и под  присмотром
покрытого простыней трупа Аглаи вяло переругивались.
      За то время, что мы с Чижом отсутствовали, в их хорошо
задекорированной   неприязни  друг   к   другу   ничего   не
изменилось.  Напротив, она выкристаллизовалась и  засверкала
новыми   гранями.   И  в  отблеске  этих  граней   по-новому
засверкала женственная красота Дашки, и мужественная красота
Райнера-Вернера,  и даже живительные капли  стеклоочистителя
"Льдинка", который принял на грудь режиссер Фара.  Фара  по-
прежнему спал, прислонившись спиной к горке с посудой. Дашка
же  расположилась  возле камина -  того,  что  был  ближе  к
террасе.  А  Райнер-Вернер, чтобы хоть чем-то  занять  себя,
подкладывал  поленья в другой камин - тот, что был  ближе  к
кухне.  На  близкие контакты они не шли, я  мимоходом  этому
порадовалась.
       Наше  появление  прошло  незамеченным:  писательницы,
оправившись   от   первого   потрясения,   живо    обсуждали
профессиональные проблемы.
      - Представляю, как теперь подскочат ее тиражи! - Минна
бросила  взгляд на простыню и растянула губы  в  завистливой
улыбке.
      -  Это  ненадолго, дорогая Минна. - Tea  тоже  бросила
взгляд на простыню и тоже растянула губы. Но ее улыбка  была
скорее  удовлетворенной. - Через год все и  думать  забудут,
кто  такая  была Аглая Канунникова. Депутат Госдумы?  Зубной
техник    из   соседней   поликлиники?   Школьная    подруга
иллюзиониста Игоря Кио?.. Никто и не вспомнит, уверяю вас! А
на место павшего бойца встанут сотни новых. Как говорится, с
глаз долой - из сердца вон. Смерть хороша только для больших
писателей, она их украшает и придает им монументальность.  А
для беллетриста это всего лишь бесславный конец карьеры.
       -   Вы  правы,  дорогая  Tea.  -  Софья  тоже  решила
высказаться по такому животрепещущему поводу. -  Для  нашего
брата, сочинителя текстов, жизни после смерти не бывает.
      Впервые  я  посмотрела  на беллетристических  фурий  с
симпатией: в чем, в чем, а в здравом смысле им не откажешь.
     - Ну, как вы здесь? - бодро спросил Чиж. - Успокоились,
пришли в себя?
      - Вы шутите? - хором воскликнули все трое. - Как можно
быть спокойным на одном квадратном метре с трупом?..
      -  Да... Об этом я как-то не подумал. Посрамленный Чиж
наклонился  к  моему уху и шепнул - Пойдем на кухню.  Только
тихо.
     - Зачем?
      -  Ну,  не  целоваться же! - Чиж мелко  мстил  мне  за
неудавшийся любовный блицкриг в предбаннике. - Нужно кое-что
проверить.
      Стараясь  не  шуметь, мы юркнули в  коридор.  Впрочем,
предпринятые  Чижом  меры безопасности  были  излишни:  наши
скромные персоны никого не интересовали.
      Перед  тем  как окопаться на кухне, Чиж  сунул  нос  в
кладовку.
     - Значит, ты видела парней здесь?
     - Да. Они накачались коньяком и спали.
     - Понятно. Кладовку можно считать частью кухни, так что
выходов  здесь два: один в столовую и через нее в холл,  где
центральный  вход.  Второй  - в оранжерею,  через  ту  самую
дверь,  которая, по утверждению Ботболта, была  закрыта.  Из
оранжереи опять же два выхода - один на террасу, к озеру.  И
другой - в столовую и холл. В котором часу ты их видела?
      Я  задумалась:  после  обеда  мы  были  приглашены  на
прогулку.  Эпопея  со  спасением  утопающего  немца   заняла
полчаса  -  сорок  минут  от силы.  Потом  мы  вернулись.  Я
оставила  немца  на диванчике в оранжерее и  отправилась  на
кухню. Чтобы встретить там Минну...
      -  Я  не знаю, когда точно это произошло. Но на  кухне
была Минна.
      -  Ты  говорила... Да. Не будем пока зацикливаться  на
Минне... Ты видела их во время обеда - Доржо и Дугаржапа?
     - Да. Они разносили блюда.
     - И что? Они были вменяемыми?
     - В каком смысле?
     - Ну... Перегаром от них не несло?
     - Знаешь, я не принюхивалась.
     - В любом случае... Они должны были еще убрать со стола
и  вымыть  посуду, если я правильно понимаю.  И  привести  в
порядок  столовую.  После  такой обильной  трапезы  с  таким
количеством едоков на это уйдет минут двадцать - полчаса как
минимум...
     - К чему ты клонишь?
     - Упиться в стельку и заснуть мертвецким сном за какие-
то жалкие двадцать минут - с таким талантом нужно родиться!
     - Я не понимаю... Ты что, не веришь мне? Думаешь, я все
придумала  про бурятов и кладовку? Если уж на  то  пошло,  у
меня есть свидетельница - Минна.
      -  Да-да,  я  помню. Минна. Минна  и  здесь  оказалась
поблизости. Значит, они спали?
      Теперь,  после допроса с пристрастием, который  учинил
мне  Чиж, я начала сомневаться. А были ли буряты в кладовке?
И была ли вообще кладовка?
      -  Мне показалось, что они спали, - сдержанно ответила
я.  -  Это же простая логика, Чиж! Два человека валяются  на
полу,  между ними - две пустые бутылки коньяка... Ну, скажи,
что бы ты подумал на моем месте?
     - Не знаю...
     - Они были мертвецки пьяны, говорю тебе!
      - Вот именно, мертвецки'. - От безмятежной улыбки Чижа
у меня побежали мурашки по спине.
     - Что ты хочешь этим сказать?
      -  Только  то, что после обеда их никто не  видел.  Во
всяком случае - живыми. Я недоверчиво хихикнула.
     - По-моему, ты заговариваешься.
     - По-моему, мы совсем не знаем этого дома. И тех, кто в
нем обитает.
      -  Хочешь заняться изысканиями? Чиж накрутил на  палец
хохолок и, секунду подумав, честно сказал:
     - Не имею ни малейшего желания.
      После  столь чистосердечного признания Чиж  оставил  в
покое  и кладовку, и мои скорбные воспоминания о пьянчужках.
И  мы наконец-то переместились на кухню. В ней ровным счетом
ничего не изменилось, если, конечно, не считать исчезновения
главной  улики,  гвоздя  сегодняшнего  вечера  -  бутылки  с
шампанским.
      Те же стройные ряды бокалов и нестройные ряды выпивки,
тот же раритетный телефон на стенке, то же крошечное окошко.
      -  Странное  место  для кухни, -  изрек  Чиж,  обшарив
глазами мебель.
     - Почему же странное?
     - Я имею в виду это куцее окно. Несолидно как-то. Везде
азиатская  роскошь  и  торжество  евростандарта   вкупе   со
стеклопакетами.  А  здесь  как в деревенской  бане:  минимум
света.
      Пожалуй, Чиж был прав: кухня освещена из рук вон, даже
днем без ламп не обойтись...
     - Так что здесь делала Минна?
      -  Я не знаю. Когда я пришла, она стояла у буфета. Вот
здесь.
     - И чем она занималась?..
     - Ну, я же не буду заглядывать ей через плечо! И потом,
если учитывать ее комплекцию... Это довольно трудно сделать!
Мне  вообще было не до этого! - Я прикусила язык,  вспомнив,
как нежно относится Чиж к забубенному фрицу Рабенбауэру.
     - И?..
     - Когда я вошла, она страшно смутилась и уронила что-то
бьющееся.
     - Что?
     - Не знаю... Потом она сказала... Она сказала, что ищет
какую-нибудь  емкость, чтобы полить цветок. Да,  именно  так
она  и  сказала: "какую-нибудь емкость, чтобы полить  редкий
цветок".
     - А ты?
      -  А  я спросила у нее, где находится водка или спирт.
Для растирания.
     - А она?
     - Она указала мне на нижние полки буфета.
      -  На  эти? - Чиж присел на корточки перед антикварным
чудом  и  попытался открыть дверцы. Но у него ровным  счетом
ничего не получилось - дверцы были заперты!
      -  Что за черт! - громко удивилась я. - Днем они  были
открыты!..
      -  Вот как! - Оставив в покое неподдающийся буфет, Чиж
переместился к столу с выпивкой. А потом нагнулся к оконцу и
расплющил  нос  по  стеклу. - Да,  жаль,  что  мы  не  можем
восстановить  всю картину. Вот если бы... - И  тут  створка,
тихо  скрипнув, подалась. Окно не было закрыто на  задвижку!
Может, Ботболт проветривал кухню?
      - Вот если бы я снова вышла и посмотрела на тебя через
окно. А ты - на меня. Чтобы восстановить всю картину. Ты это
хочешь сказать?
      Чиж  крякнул: он хотел сказать именно  это.  Тут  и  к
гадалке ходить не надо!
     - Ну... В общих чертах.
     - В общих чертах пошел ты к черту!
     - Не злись, я...
      Окончания фразы не последовало: Чиж неожиданно упал на
колени и принялся ползать по полу. И через минуту извлек из-
под   шкафа,   стоящего   как   раз   напротив   буфета,   в
противоположном углу кухни, керамический черепок.
      ...  Это осколок от той самой емкости, которую разбила
Минна?
       При  жизни  черепок  принадлежал  изделию,  отдаленно
напоминающему  краснофигурную греческую вазу.  На  нем  явно
просматривались складки туники и часть ступни.  Кроме  того,
весь черепок был покрыт несколькими слоями зубодробительного
лака, что отнюдь не придавало ему исторической ценности.
     - Это он?! - переспросил меня Чиж.
      -  Вряд ли... Во-первых, Минна стояла возле буфета,  а
это  совсем  в  противоположном  углу.  Не  мог  же  осколок
отлететь так далеко!.. Во-вторых, ты просто больной человек,
Чиж!  И  всех  окружающих заражаешь тем же сумасшествием.  А
если этот кусок керамической дряни пролежал здесь с прошлого
года? Или вообще со времен раскопок Трои...
      -  Не похоже. Ты видишь, какая здесь чистота? На кухне
все тщательно убирается. Ни единой соринки. Ему бы просто не
позволили  лежать  здесь,  этому,  как  ты  говоришь,  куску
керамической дряни.
      -  Ну,  не  знаю.  -  В словах Чижа была  определенная
логика.  Кухня  господина Улзутуева  действительно  казалась
вылизанной,    как    провинциальная   церквушка    накануне
двунадесятого праздника Воздвижения Креста Господня.
     - Здесь и знать-то нечего, достаточно разуть глаза... И
в-третьих,  шкаф  стоит  впритык к двери,  посмотри!  -  Чиж
торжествующе  рассмеялся. - Двери в оранжерею...  Интересно,
когда именно разбилась сама ваза?
      -  Сегодня,  - раздался за нашими спинами  мягкий  бас
Ботболта.
      Опять чертов бурят! По воздуху он летает, что ли?! Или
его  простая  бурятская  мать из простого  бурятского  улуса
a.#`%h(+  с простым бурятским привидением?
     - Это опять вы, Ботболт, - недовольно поморщился Чиж. -
Такое впечатление, что ваша мать согрешила с привидением. За
девять месяцев до того, как вы появились на свет.
      -  Привидений  не  существует, -  отрезал  Ботболт.  -
Привидений не существует, а ваза разбилась сегодня.  Но  как
же я не заметил этот осколок?!
      Он  поднял голову и указал нам на самую верхнюю  полку
шкафа.  Там, в керамических зарослях из кувшинов, горшочков,
копилок  и  мордатых кооперативных нимф-подсвечников,  зияла
теперь   довольно  ощутимая  проплешина.  Брешь  на   фланге
сомкнутых  рядов  была такой наглой  и  лезла  в  глаза  так
назойливо,  что  я  даже удивилась, почему  не  заметила  ее
раньше!
     - Она стояла вон там.
     - А потом упала и разбилась?
     - Да.
     - Вот так просто упала и разбилась?
      - Нет, сделала кульбит в воздухе! И сальто-мортале!  -
не выдержала я. - Ну что ты ко всему цепляешься, Чиж! Уже  и
вазу заподозрил в сговоре с убийцей!
      -  Ничего я не заподозрил, - огрызнулся Чиж. - Посуда,
стоящая на полке, просто так не бьется. И потом: эта ваза  -
самая  крайняя  в  ряду. Если смотреть  на  нее  со  стороны
оранжереи. Вы видели, как она разбилась?
     - Нет, - секунду подумав, произнес Ботболт. - Не видел.
      -  Когда  это произошло? Во время ужина? - Возбуждение
Чижа  нарастало с каждой минутой: волосы его побелели,  щеки
покраснели,  а  глаза  сияли теперь  нестерпимой  библейской
синевой. Еще секунда, и он разразится Нагорной проповедью! Я
даже   залюбовалась   им  исподтишка,  моментально   изменив
подбрюшью господина Рабенбауэра.
      - А вы откуда знаете? - Ботболт позволил себе намек на
удивление.  - Она разбилась, когда я нес шампанское  в  зал.
Это имеет значение?
     - Еще какое! А где осколки?
     - В мусорном ведре. Я вернулся и собрал их.
     - Вернулись из зала?
      - Нет. До зала я тогда не дошел. Вернулся с полдороги,
посмотреть,  что  случилось.  И  увидел,  что  осколки  вазы
валяются на полу.
     - А шампанское?
     - А шампанское я поставил сюда, на край стола.
      -  И  сколько времени у вас ушло на то, чтобы  собрать
осколки?
     - Не знаю... Что их собирать! Секундное дело.
     - Тащите их сюда!
     - Кого?
     - Да осколки же!
       Ботболт  пожал  плечами,  но  просьбу  Чижа  все-таки
выполнил.  Он  открыл дверцы шкафчика под  мойкой  и  выудил
оттуда плотно набитый пакет из-под молока.
     - Это и есть мусорное ведро? - изумился Чиж.
      -  Я  использую это как мусорное ведро. Мусора  у  нас
, +., и к тому же он не задерживается в доме.
      Из  импровизированного  ведра были  извлечены  огрызки
краснофигурной  композиции числом  четырнадцать.  И  они  же
спустя  секунду,  несмотря на молчаливые протесты  Ботболта,
щедро усеяли пол перед шкафом.
      -  Сделаем  так. Сейчас я засеку время, а вы  по  моей
команде начнете собирать черепки. И старайтесь делать это  в
том же темпе, в котором делали тогда, во время ужина. Задача
ясна?
     - Чего уж неясного...
      Чиж  уставился на часы и дал отмашку рукой. И огромный
Ботболт,  который  мог бы без всякого  ущерба  для  здоровья
выступать  в  коммерческих матчах боксеров-супертяжеловесов,
высунув   язык  от  усердия,  принялся  хватать  осколки   и
сбрасывать их в пакет. Оплакивая тот самый черепок,  который
он  не заметил. На этот мартышкин труд, если верить Чижу,  у
него ушло ровно пятнадцать секунд.
      -  Мало! - нахмурился Чиж, зафиксировав время. - Мало,
не  успеть. Скажите, Ботболт, вы вышли из кухни, как  только
собрали осколки?
     - Ну да.
     - И больше не задерживались?
     - Нет. Я собрал осколки и вытер воду... Известие о воде
пригнуло Чижа к полу. Чтобы не упасть, он даже ухватился  за
мой локоть.
     - Воду? Вы сказали - воду?
      - В вазе почему-то оказалась вода. Это странно, там ее
не должно было быть... Но она там была!..
      -  Вот! - заверещал Чиж. - Вот оно! Вода, конечно  же!
Давайте повторим то же самое, но уже с водой!
      -  Вы  хотите,  чтобы я налил воды на пол?  -  Ботболт
несказанно   удивился  такому  эксцентрическому  предложению
Чижа.
     - Хочу.
      -  Зачем?  Зачем я должен разливать воду? Пол  чистый,
зачем же...
     - Это следственный эксперимент, Ботболт. Не ломайтесь.
      Только через минуту Ботболт согласился на святотатство
по  отношению к навощенному и натертому полу. Он достал  из-
под мойки чистую скатерть, которую почему-то обозвал половой
тряпкой, аккуратно разложил черепки, аккуратно пролил воду и
так же аккуратно принялся ее вытирать. Теперь мартышкин труд
занял  гораздо  больше  времени  и  вплотную  приблизился  к
отметке "одна минута восемь секунд".
     - Что теперь? - закончив, поинтересовался Ботболт.
      -  Ничего. - Чиж загадочно улыбнулся. - Просто  у  нас
появилась  лишняя  минута.  И  даже  чуть  больше.  Скажите,
Ботболт, это вы заперли ящики в буфете?
     - Я, а что?
     - Вы всегда их запираете?
     - Всегда. Стараюсь, во всяком случае.
     - А зачем?
       Ботболт   нахмурился:  стоит  ли   доверять   первому
встречному родные скелеты в шкафу? Вернее, в буфете. Но,  по
'`%+.,   размышлении,   решил  все-таки   поведать   нам   о
малоприятных полусемейных тайнах.
      -  У  парней  проблемы  с  алкоголем.  Не  всегда,  но
случается. А уж если к ним на язык попал градус,  все,  пиши
пропало. Не успокоятся, пока не вылакают все, что найдут под
рукой.
      -  Зачем же вы держите пьяниц? - И любителей групповой
терапевтической порнолирики, мысленно добавила я. - Нашли бы
непьющий персонал.
       -   Это  не  персонал,  -  обиделся  Ботболт.  -  Это
родственники  хозяина.  Дальние, но родственники.  Жили  при
Эцагатском  дацане,  но отличались порочным  нравом.  Потому
тайше Дымбрыл и выписал их сюда. Вроде как на воспитание.  И
на просветленную помощь по хозяйству.
      Хорошенькое  "воспитание"! Хорошенькая  "просветленная
помощь!". Брелок-"камасутра", бутылочный склеп за диваном  и
нахальное  дрочилово перед экраном телевизора в режиме  нон-
стоп!  Когда  только  они  успевали  тарелки  перемывать   и
подкармливать  собачек  при  такой  напряженной   и   полной
соблазнов жизни?..
      -  Дальние родственники, понятно. Дальние родственники
зарились на хозяйские запасы? - поинтересовался Чиж.
      -  Я  старался  этого не допускать. - Ботболт  скромно
потупил глаза.
     - Верю. А сегодня ящики тоже были закрыты?
      -  Конечно.  Это был такой день! Много  гостей.  Много
работы.  За  всем нужно следить... Я получил  инструкции  от
хозяина...
       Все,  сказанное  Ботболтом,  совсем  не  вязалось   с
послеобеденной Минной. И с ее робким пребыванием на кухне. И
гостеприимно распахнутыми дверцами шкафа, из которых я лично
выудила  две  бутылки  "Абсолюта" и две  банки  джин-тоника.
Опять же по наущению Минны.
     - Вы не можете их открыть?
      -  Конечно. - Ботболт отстегнул от пояса связку ключей
на широком кольце и присел на корточки перед буфетом.
      И  в  тот  же момент и буфет, и связка, и сам  Ботболт
перестали для меня существовать. А все потому, что ничем  не
примечательное ключное кольцо украшала собой пантера!  Точно
такая же, какая лежала сейчас у меня в кармане!
      -  Какая  хорошенькая, надо же! - Мой  распутный  язык
раздвоился  и  выскочил  изо  рта  прежде,  чем   я   успела
сообразить, что делаю.
     Ботболт повернул ко мне массивную голову.
     - Что вы имеете в виду?
      Нужно  было спасать положение, и я прикинулась наивной
солисткой  школьного хора с перекошенным бантом и спущенными
гольфиками:
      -  Какая хорошенькая зверюшка! Никогда не видела таких
оригинальных ключей!
      Ботболт моментально укрыл платиновую пантеру в ладони.
И ровным, недрогнувшим голосом соврал:
     - Это не ключ. Это талисман. Мой личный талисман.
      -  А можно мне взглянуть на него? - Солистка школьного
e.`   выдала  наглое верхнее "до" второй октавы  и  осталась
чрезвычайно довольна своей наглостью.
      -  Нельзя, - отрубил Ботболт. - Нельзя передавать свой
талисман в чужие руки. От этого он теряет силу.
      -  Я  и  не  знала... Какая жалость...  Чиж  буквально
испепелил  меня  взглядом: "Тоже,  нашла  время  сюсюкать  и
эстетствовать, безмозглая идиотка!"
      -  Теперь  будешь  знать, - проскандировал  он.  -  Не
отвлекайтесь, Ботболт.
      Но  Ботболт  и не думал отвлекаться. Он открыл  дверцы
буфета  и  отступил в сторону. И перед моими  глазами  снова
предстали  когорты спиртного. Ничего интересного в  этом  не
было, и я, мельком взглянув на полки, уступила место Чижу. А
Чиж... Чиж буквально влез в буфет.
     - Так-так... Это все ваши запасы, Ботболт?
      -  Нет.  Часть  коллекционных вин и бочки  с  коньяком
хранятся в подвале.
     - А подступы к нему заминированы?
      -  Зачем же? - Ботболт не оценил шутки. - Подвал  тоже
запирается на ключ.
      -  Понятно. А это что такое?! - Голос Чижа дрогнул.  -
Что это такое, Ботболт?
      Интересно, что откопал в буфете неуемный Чиж?  Неужели
замаскированный тростником проход к Великой Китайской стене?
     - Ну-ка дайте-ка мне вашу перчатку!
      -  Я  уже  дал  вам одну свою перчатку, -  укоризненно
сказал Ботболт. - И до сих пор не