ереключился на осколки.
     СС, ТТ и ММ сбились в отару, Райнер-Вернер повис у меня
на плече, а Дашка демонстративно отбыла к шахматам.
      -  Никто не утверждает, что это обязательно сердце!  -
топнула ногой Tea.
      -  Вот  именно. Никто не утверждает, -  топнула  ногой
Минна. - Может быть, это астма. Острый приступ, а под  рукой
не было никаких лекарств...
      -  Такое  иногда случается при астме, - топнула  ногой
Софья. - Моя собака умерла от астмы. И тоже внезапно.  Почти
как дорогая Аглая. Я очень страдала...
      -  Все дело в том, что у нее не было никакой астмы.  -
Неужели это мой собственный голос звучит так спокойно?  -  И
сердце  у  нее  было  здоровым. Она была абсолютно  здоровым
человеком.
      Все  три  писательницы посмотрели на меня  со  скрытой
ненавистью.
      -  Абсолютно здоровых людей не бывает, - выступила  от
лица  триумвирата Софья. - Абсолютно здоровые люди уже давно
лежат в могилах...
      ...Беглое  обследование длилось не более  пяти  минут,
после чего Чиж самым будничным голосом произнес:
     - Она не умерла.
     - Жива? - спросила Минна.
     - Жива? - спросила Tea.
     - Неужели жива? - переспросила Софья.
      -  Она не умерла. - Чиж затряс хохолком на затылке.  -
Ее.., отравили.
       Через   секунду  раздался  грохот  падающих   шахмат,
приправленный  Дашкиным  гомерическим  смехом.  Этим  смехом
ознаменовалось начало очередного акта драмы:
     Райнер-Вернер икнул, Ботболт поскреб безволосую щеку, а
метрессы  приблизились  к Чижу и опекаемому  им  телу  Аглаи
вплотную.
      -  Что  значит - "отравили"? - Минна, кряхтя  и  охая,
опустилась на пышно взбитые подушки коленей.
      -  Когда  это  ее отравили? - Tea последовала  примеру
Минны, не издав при этом ни единого звука.
      - Отравили чем? - Софья, хрустнув коленными чашечками,
присоединилась к остальным.
     - Я думаю - это цианид. - Чиж уселся на паркет и подпер
голову ладонью. А потом обвел взглядом всех троих.
     - Бред. - Минна покраснела.
     - Полный бред. - Софья побледнела.
       -   Чушь  собачья,  -  резюмировала  Tea,  сразу   же
перевоплотившись из цивилизованной мулатки в дикую, угольно-
черную африканку племени кокофу.
      -  Если  быть  совсем  точным  -  цианистый  калий.  -
Определенно,   Чиж  поставил  перед  собой  задачу   довести
присутствующих до умоисступления.
      Я  поверила  Чижу сразу, хотя он и не думал  приводить
доказательства своей версии. Да и кто такой Чиж, чтобы иметь
право на версию?!
      Но я поверила. И все потому, что на моих руках дрожала
собака Аглаи Канунниковой - породы ксолоитц-куинтли.  И  все
потому,  что  я  знала  об  Аглае гораздо  больше,  чем  все
остальные.  И  все  потому, что я  знала  об  Аглае  гораздо
больше,  чем  сама  Аглая.  Во всяком  случае,  о  том,  что
предшествовало трагедии.
     Бледно-восковой брат чайной розы появился неспроста. Он
взял  доверчивую Аглаю под локоток, шепнул на ухо анекдотец,
пообещал  мороженое,  чертово колесо и поцелуй  в  последнем
ряду  на  последнем  киносеансе - он  даже  залез  к  ней  в
декольте. А потом подвел к самому краю смотровой площадки  и
столкнул вниз. Лицом в смерть.
     "БОЙСЯ ЦВЕТОВ, СУКА!"
      Никто  не  видел этой записки. Никто,  кроме  меня.  И
человека, ее написавшего. Одна только мысль о том, что  этот
человек может находиться здесь, совсем рядом, и безнаказанно
предаваться  мыслям  о  совершенном злодеянии,  обдала  меня
жаром. О, если бы можно было вскрыть все имеющиеся в наличии
черепные  коробки!  В какой-нибудь из  них  я  бы  наверняка
обнаружила  эти самые слежавшиеся сладостные мысли  об  этом
самом злодеянии.
     Вот только в какой именно?..
      -  Цианистый  калий? Да вы с ума  сошли!  -  хихикнула
Минна.
      -  Цианистый  калий  даже в аптеках  не  продается,  -
хохотнула Tea.
      Софья  же, наплевав на вялые протесты Чижа, ухватилась
за осколок, в котором еще поблескивали капли шампанского,  и
приблизила его к лицу.
      -  У  вас  больное  воображение,  молодой  человек,  -
надменно    бросила   она   спустя   некоторое   -    совсем
непродолжительное  -  время.  -  Если  даже  предположить...
Просто   предположить,   что   причиной   смерти,   как   вы
утверждаете, явился цианистый калий...
     - Он, родимый, - с готовностью подтвердил Чиж.
      -  Тогда  куда делся запах, а? Сильный запах  горького
миндаля?
     - Вот именно - горького, - поддержала Софью Минна.
     - Вот именно - миндаля, - поддержала Минну Tea.
     - Какой же цианистый калий без сильного запаха горького
миндаля?   Это,  простите,  как...  -  Софья  даже  щелкнула
/ +lf ,(. - Это как Буало без Нарсежака!..
      -  Вот именно. Как А. Вайнер без Г. Вайнера. - Tea  по
примеру Софьи тоже щелкнула пальцами.
      А  Чиж  перевел взгляд на толстуху Минну:  что-то  она
скажет? Давай, Минна, припечатай самонадеянного юнца!
      Но  детективные  тандемы кончились.  Прощелыга-мулатка
увела  последний  прямо из-под носа неповоротливого  эсминца
"Майерлинг", и Минна впала в легкую задумчивость.
     - Ну, а вы как думаете, дорогая Минна? - хором спросили
Tea и Софья.
      Минна по-лошадиному фыркнула мясистым носом: все равно
отвечать придется.
      -  Я  думаю,  что цианистый калий без сильного  запаха
горького  миндаля - это все равно что Хемингуэй без кошек...
- выдохнула она.
      -  Вот  видите? - Софья снова повернулась  к  Чижу.  -
Надеюсь, против Хемингуэя вы ничего не имеете?
      -  - И против кошек тоже, но это дела не меняет. Запах
все  равно  присутствует, просто он  не  такой  сильный.  Не
особенно  выраженный... Словом, совсем необязательно,  чтобы
от  цианистого  калия  за  версту  несло  горьким  миндалем.
Выдумка  это.  Таких вот.., с позволения  сказать,  мастеров
детектива...
      Если бы Аглая была жива, она послала бы Чижу воздушный
поцелуй - летучий, как синильная кислота.
     - Что это значит - "с позволения сказать"?
      -  То  и  значит.  Ваше  невежество  когда-нибудь  вас
погубит. Консультировались бы со специалистами, дамы, прежде
чем расписывать ужасы отравления.
      -  А вы специалист? - Софья с сомнением уставилась  на
хохолок Чижа.
      -  Я  химик по первому образованию. К тому же  посещал
факультатив по ядам.
     Некоторое время дамы молчали.
      - У меня в книгах только горло перерезают. И распинают
на кресте. Или живьем в землю закапывают, на худой конец.  -
Минна  оказалась самой нестойкой. - А больше ни-ни.  Никаких
отравлений!
       -  У  меня  тоже  никаких.  -  Tea  сочла  за  лучшее
присоединиться   к  Минне  и  лишний  раз   не   нервировать
дипломированного  специалиста. - Если  вы,  конечно,  читали
Теодору  Тропинину,  молодой человек. Смерть  от  маникюрной
пилочки как минимум. Или в пасти крокодила - как максимум...
      -  Вот  только  не  надо  делать  себе  дополнительную
рекламу,  дорогая Tea. - Софья недовольно  поджала  губы.  -
"Если  вы читали Теодору Тропинину"!.. Люди сами разберутся,
что им читать. А если горький миндаль отпадает... И если вы,
как   говорите,   химик...  Какие  у  вас   есть   основания
предполагать, что это цианистый калий, голубчик?
      -  У  кого-нибудь  есть  нож?  -  спросил  бледнолицый
оператор-оборотень. - И салфетка?
      Нож  тотчас  же нашелся у Ботболта. Ему стоило  только
отогнуть   полу   смокинга  -  и  на   свет   божий   явился
внушительного  вида тесак с костяной, украшенной  орнаментом
`cg*.).  Ботболт,  не говоря ни слова, почтительно  протянул
тесак Чижу.
     В следующий момент Чиж полоснул ножом себе по пальцу. И
подставил под капающую кровь салфетку. На белой ткани  сразу
же  расплылось  красное пятно. Все, с  облегчением  забыв  о
трупе, уставились на салфетку.
     - Есть еще добровольцы?
      - Предлагаете нам сделать харакири? - Tea поморщилась.
-  В  знак цеховой солидарности с покойной? Учтите, читатель
нам этого не простит...
       -   Только  ради  чистоты  эксперимента...  -   начал
оправдываться Чиж.
      -  Ну,  давайте  я.  - Ботболт протянул  ему  открытую
ладонь. - Ради чистоты...
      Чиж  как  будто  этого  и  ждал.  Без  всякой  жалости
(вивисектор и есть! последний романтик городского морга)  он
обрушился  на  дубленую  кожу  Ботболта  -  и  на   салфетке
появилось  еще одно пятно: такое же красное. А я-то  думала,
что  непроницаемый, желтолицый бурдюк Ботболт набит войлоком
и по жилам у него течет кобылье молоко!..
      Бурятский  стоик даже не поморщился.  И  не  задал  ни
одного  вопроса.  Ни единого. В отличие от бывшей  работницы
прокуратуры Софьи Сафьяновой: задавать вопросы, в том  числе
и риторические, было ее основной профессией.
     - Ну, и что вы хотите этим доказать?
      -  А  вот  что.  Нагнитесь  и посмотрите  внимательно.
Стараясь  не  менять  положения  тела,  Чиж  приподнял  руку
мертвой Аглаи и слегка отодвинул ее. И слегка повернул.
     - Теперь видите?
      Запястье  мертвой писательницы было испачкано  кровью.
Очевидно,  она  упала  прямо на  осколок  бокала,  и  тонкая
ниточка  вены  оказалась перерезанной. Порывшись  в  кармане
жилетки,   Чиж   извлек   лупу,   состряпанную   из   самого
обыкновенного объектива, и поднес ее к руке Аглаи.
     - Видите?
      СС,  ТТ  и ММ по очереди приложились к увеличительному
стеклу.
      - Порезала руку при падении, - сострила Минна. - Ну  и
что?
     - И вообще неудачно упала, - сострила Tea. - Ну и что?
      -  Может быть, это стоит классифицировать как  попытку
самоубийства? - сострила Софья. - Удавшую...
     Никто не рассмеялся. Даже Дарья притихла.
      - Все дело в цвете. - Чиж облизал порезанный палец.  -
Для сравнения: вот моя кровь, вот кровь уважаемого...
     - Ботболта, - подсказала я.
      -  Уважаемого Ботболта. Цвет практически  одинаков.  А
теперь сравните его с кровью покойной. Учтите, стекло задело
вену,  так  что  кровь по определению -  венозная.  То  есть
должна быть намного темнее. А она?
      - А что - она? - Осведомленность какого-то выскочки от
"SONY Betacam" стала заметно раздражать Софью.
     - Сами видите. Ярко-алая.
      Это  была  чистая правда: кровь мертвой Аглаи  заметно
.b+(g  +  al от крови еще живых Чижа с Ботболтом.  Она  была
гораздо более яркой. Нестерпимо яркой. Яркой до неприличия.
     - И что это значит? - осторожно спросила Минна.
     - Это значит, что произошло отравление цианидом. Цианид
нарушил  процесс  усвоения кислорода. И кровь  оказалась  им
перенасыщенной. Вот так. Таким образом обстоят дела.
      Дела  действительно  обстояли хреново.  СС,  ТТ  и  ММ
отползли  от тела Аглаи, как от куска испорченного  мяса,  и
разошлись  в разные концы зала. Друг на друга они  старались
не  смотреть.  Чиж же остался на месте. Он протянул  руку  к
лицу  Аглаи и осторожно, кончиком мизинца, снял каплю слюны,
застывшую в уголке рта.
      -  Вы уверены, что это.., яд? - спросила я. Только для
того,  чтобы  что-то  спросить,  чтобы  наполнить  застывший
воздух  зала  хоть  каким-то звуком: даже поленья  в  камине
притихли   и   перестали  трещать,  что   было   уж   совсем
противоестественно.
      -  Ну, на сто процентов я утверждать не могу... Но  на
девяносто  девять... Вот если бы у меня под  рукой  оказался
железный  купорос...  Я был бы уверен  абсолютно.  И  потом,
судороги...  Локальные красные пятна  на  шее...  Характерно
окрашенная слюна. Не слюна даже, а кровавая пена. Совершенно
ясно,  что воздуха ей не хватило, и она задохнулась.  Умерла
от удушья. Это - один из самых ярко выраженных симптомов,  и
он  тоже  подтверждает...  Словом,  абсолютно  классический,
абсолютно хрестоматийный случай отравления цианидом.
      -  А  при  чем  здесь  железный купорос?!  -  Софья  с
прокурорской ненавистью посмотрела на гнусного, испортившего
всю  обедню Чижа. - При чем здесь какой-то железный купорос,
если вы заявляете, что она отравлена! И намекаете на то, что
это...
      Закончить  фразу  она  не решилась.  Произнести  вслух
"убийство"  означало  бесповоротно испортить  дивный  зимний
вечер.  И  не менее дивную зимнюю ночь, которая должна  была
прийти на смену вечеру. Теперь же на смену вечеру придет  не
дивная ночь, а вполне прозаичная шайка оперов. Оперы наберут
понятых  из  соседней  полусгнившей от пьянства  деревеньки.
Оперы  будут топтать паркет грязными ботинками, сыпать пепел
на  восточные  ковры  и  в  кадки с  пальмами;  оперы  будут
уединяться  с  участниками трагедии в самых интимных  местах
особняка и стряпать бесконечные протоколы. И еще неизвестно,
чем  это обернется, потому что абсолютное алиби имеет только
один человек - Аглая Канунникова.
     Мертвая Аглая.
     - Вы намекаете на то, что это... - Софья сделала вторую
попытку. В рывке. Но штанга ей так и не покорилась.
      -  Если  классифицировать отравление как убийство,  то
намекаю.  - Бесстыжий Чиж находился с госпожой Сафьяновой  в
разных  весовых  категориях  и поэтому  легко  справился  со
снарядом. С первого захода. - Нужно вызвать милицию.
     - Подождите... - повысила голос Tea. - Почему мы должны
верить  какому-то  сомнительному типу?  И  его  сомнительным
выкладкам?
      -  Вам-то  чего  бояться, дорогая  Tea?  -  тотчас  же
.b.'" + al толстуха Минна. - По-моему, это ваш звездный час.
Попрактикуетесь в даче автографов - какая вам  разница,  что
подписывать: книгу или протокол?.. Говорят, у вас в  наличии
имеется двадцать вариантов подписи - на все случаи жизни.
      - Вот именно - жизни! Но не... - мулатка скосила глаза
на тело Аглаи.
     - Никогда не поздно начать.
      -  Для  меня - да. А в вашем почтенном возрасте поздно
все.  Даже соучастие в убийстве. - Tea, самая легкая,  самая
хрупкая  из  всех,  легко перемахнула барьерчик  с  надписью
"преступление" и теперь на всех парах неслась к финишу.
     Черт возьми, они снова начали совать друг другу шпильки
в  мягкие  места!.. В самое удачное время и в самом  удачном
месте,   ничего   не   скажешь!  Даже   сидя   на   соседних
электрических стульях, они будут поносить друг  друга,  даже
стоя в одной очереди на гильотину!..
      -  Я не претендую на соучастие в убийстве. Уступаю это
почетное право вам... - Минна ловко обошла Tea на повороте и
первой разорвала финишную ленточку.
      -  Дамы,  дамы! - Софья постучала ладонью по столу.  -
Думаю,  сейчас  не  самое  подходящее  время  для  выяснения
отношений! В комнате находится тело.
      -  Если это тело, - бросила Tea. - Если это тело, а не
мистификация. Вы уверены, что она нас не надула?
     - В каком смысле?
      - Она любит такие штучки. До последней страницы держит
кукиш  в  кармане. Это ее обычная практика. Слова в простоте
не скажет, от нормального, человеческого мотива преступления
ее  тошнит. Все норовит с подвывертом, с подвывертом, да еще
и Фрейдом по башке бьет при первой же возможности.
Tea  снова выдвинулась к лежащей на полу Аглае. Она  присела
на корточки перед телом и с влюбленной ненавистью посмотрела
на него:
     - Не на тех напали, дорогая Аглая! Поищите других ДУР.
       -   А   может,  уже  начались  съемки?  -   высказала
предположение Минна.
      -  В  сценарии подобного эпизода не было,  -  уточнила
Софья.
      -  А  кто же придерживается сценариев? - Tea  явно  не
хотела   покидать   первый   ряд  партера.   Напротив,   она
основательно расположилась в нем и теперь не спускала глаз с
обездвиженного,  чудовищно  исказившегося  лица   Аглаи.   -
Сговорилась  с режиссеришкой, возможно, даже заплатила  ему,
чтобы  выставить  нас  идиотками.  Все  повернули  головы  в
сторону режиссера Фары. Несчастный Фара стоял возле горки  с
посудой  и все еще сжимал в руке бокал шампанского.  У  него
был  такой перепуганный вид, что мысль о сговоре отпала сама
собой.
      -  Что  скажете,  Фараххутддин? - Сдаваться  вот  так,
запросто,  Tea  не  хотела.  -  Сколько  получили  от   этой
флибустьерки пера?
      Фара  съежился  прямо  на глазах  и  картинно,  как  в
индийской   мелодраме,  заплакал.  После  подобных   тягуче-
глицериновых слез непременно должен следовать танец "Джимми,
Dжимми, ача, ача" - на фоне цветущей магнолии и Бенгальского
залива.
      -  Оставьте  человека в покое, - вступился  за  своего
коллегу  Чиж.  -  Человек-то здесь при чем? Вы  меня  просто
поражаете!  Она  мертва, вы же сами  видите!  Какая  уж  тут
мистификация?!
     - Я поверю в это только тогда, когда тело будет предано
земле  в присутствии как минимум двадцати свидетелей. -  Tea
было не так-то просто сбить с толку. Она призывно посмотрела
на остальных корифеев жанра, как бы ища у них поддержки.
      -  А я бы и тогда не поверила. - Минна поправила брошь
на  пудовой  груди. - Только после эксгумации с  последующим
анализом ДНК.
       -   Может   быть,   вскроем  тело,  чтобы   убедиться
окончательно?   -   подвела  итог  Софья.   И   выразительно
посмотрела на тесак, который все еще держал в руках Чиж.
      После этих слов ситуация в зале стала ощутимо отдавать
сюрреализмом.  Неужели не найдется ни одного здравомыслящего
человека? Фара и Райнер-Вернер полностью деморализованы,  то
же  самое  можно сказать о Дашке, заслонившейся  божками  из
набора   начинающего   шахматиста.  О   трех   масскультовых
стервятницах и речи не идет...
     - Вскрывать тело будут судмедэксперты, - отрезал Чиж. -
Это не ваша компетенция.
      - Что касается компетенции, молодой человек... Я много
лет  проработала  в прокуратуре. Я прошла все  ступени...  И
готова провести дознание.
      Огромный рот Софьи выгнулся - и снова все пространство
вокруг  нее  искривилось. Пространство, находившееся  теперь
под  прокурорским надзором. Софья моментально увеличилась  в
размерах,  и  в ее правой руке ослепительным светом  блеснул
меч  законности.  А  в левой - звякнули  весы  правопорядка.
Зрелище   было  таким  завораживающим,  что  мне  сразу   же
захотелось признаться во всех преступлениях человечества: от
варварского   распятия  Христа  до  варварского  истребления
стеллеровой коровы. Подобное чувство, должно быть,  испытали
все  присутствующие.  Даже Чиж едва не выронил  тесак  перед
суровой физиономией дознавательницы.
     Но до признаний дело так и не дошло.
     - Значит, говорите, прошли все ступени в прокуратуре? -
съехидничала Tea. - От столовой на первом этаже до  женского
туалета на втором?
      - И до бухгалтерии на третьем, - съехидничала Минна. -
Кажется,  вы там заседали последние пятнадцать лет,  дорогая
Софья?
       -   И  даже  не  главным  бухгалтером,  -  продолжала
издеваться Tea.
       -   И  даже  не  старшим  экономистом,  -  продолжала
издеваться Минна.
      Дутая  величина Софьи Сафьяновой лопнула  как  мыльный
пузырь. Меч законности выпал из ее рук, да и весы правосудия
значили  теперь не больше, чем самый обыкновенный безмен.  С
килограммом маргеланской редьки на крюке.
     - А работали вы ма... - подмигнула Софье Минна.
     - А работали вы ши... - подмигнула Софье Tea.
      -  ...нисткой, - хором закончили обе и подмигнули друг
другу.  -  Машинисткой!!!  Простой  машинисткой,  даже   без
среднего  специального!  Так  что  все  вы  врете  в   своих
интервью!
      Н-да...  Если так пойдет и дальше, то мы узнаем  много
интересного.
      -  Да  ладно, - огрызнулась Софья, усмирив беснующийся
рот.  -  Сами-то... Минна Майерлинг, она же Мария Моисеенко,
старший  повар инфекционной больницы номер тридцать  четыре.
Уволена в 1992 году за систематические кражи продуктов!
     Минна-Мария, не ожидавшая такой прыти от машинистки без
среднего  специального, почесала отроги груди и со слезой  в
голосе произнесла:
     - А в 1993 году восстановлена. По суду.
       -   И  снова  уволена.  -  Tea  с  проворством  блохи
переметнулась  через  линию фронта.  -  Спустя  месяц  после
восстановления.   И  не  только  за  систематические   кражи
продуктов, но и за систематические кражи б