перекрытиями ветхой крыши. Конан вышел из машины и размял  затекшие  после
долгой езды плечи.
     - Ну что? По-моему, это совсем неплохое место.
     - Отличное, - кивнул в ответ Дункан.
     Они зашли внутрь. Огромный  полутемный  зал,  пустоту  которого  лишь
кое-где прорезали золотые солнечные  лучи,  пробивающиеся  сквозь  дыры  в
потолке и стенах, был завален кучами мусора.
     -  Хорошо  здесь,  правда,  брат?  -  сказал  Конан,  снимая  плащ  и
пристраивая его на пыльный гвоздик, торчавший из грязной стены ангара.
     Он отстегнул меч и сделал приглашающее движение. Усмехнувшись, Дункан
снял куртку и,  бросив  ее  на  кучу  щебня,  взмахнул  в  воздухе  своей,
блеснувшей в ярком луче, катаной.
     Два одинаковых меча со свистом сошлись в пыльном темном пространстве,
и прозрачный звон разнесся по ангару, усиливаясь и переливаясь, отраженный
бетонными балками и перекрытиями. Первый  же  удар  Конана  был  настолько
мощен, что заставил Дункана отступить на шаг.
     - Ну-у, - протянул нападавший, - ты, наверное, давно не тренировался,
брат. Простой удар сразит тебя наповал.
     - А по-моему, ты ошибаешься.
     Дункан  сменил  позицию  и  сделал  серию  сногсшибательно   красивых
пируэтов, при этом бешено работая мечом. Замешкавшийся Конан, уворачиваясь
от клинка, не удержал равновесия и рухнул на кучу строительного мусора.
     - Ну что?  -  победно  произнес  Дункан,  пытаясь  настичь  соперника
колющим ударом и пригвоздить к полу.
     Но Конан словно  взорвался.  Метнувшись  под  ногами  противника,  он
внезапно взлетел вверх и нанес хлесткий удар клинком  плашмя  по  ягодицам
Дункана. Тот, хохоча, отскочил  в  сторону,  потирая  ушибленное  место  и
подпрыгивая на одной ноге.
     - Не зазнавайся, - Конан пригрозил ему пальцем. - Акробатика хороша в
постели, а не в бою,  -  быстро  перехватив  катану  двумя  руками,  Конан
бросился в наступление. - А первое для тебя  сейчас  гораздо  важнее,  чем
второе.
     - Я стараюсь успеть везде, -  Дункан  говорил,  с  легкостью  отражая
удары, и в финале сделал молниеносный выпад, заставивший Конана отлететь в
сторону, после чего ехидно произнес. - Да, кстати, ты ведь, наверное,  уже
понял, что Слэна я беру на себя.
     - А ты справишься с ним? - не переставая плести узор  боя,  продолжал
разговор Конан.
     - Я чувствую в себе силу. Так что без проблем.
     - Да? И все-таки Слэн - мой.
     - А защищать Тессу - это мой долг.
     - Не будем спорить, - Конан опустил меч и  кивнул.  -  Я  рад  видеть
тебя, Мак-Лауд.
     Они обнялись, как два человека, давно не  видевшие  друг  друга.  Оба
были довольны встречей и поединком и, собрав свою верхнюю одежду, пошли  к
машине.
     - Ты по-прежнему воюешь, Конан?
     - Да. А ты, как всегда, нет?
     Открывая дверцу автомобиля,  Дункан  сделал  вид,  что  не  расслышал
вопроса и задал следующий, оставив прошлый без ответа:
     - Где ты теперь, брат? Мы с тобой уже не виделись...
     - Лет сто двадцать или сто тридцать, по-моему?
     - Сто четырнадцать лет и два с половиной месяца.
     - У тебя хорошая память, Дункан.
     - Ты знаешь, почему?
     - Знаю, - согласился Конан. - Но сейчас разговор не об этом. У  тебя,
как я видел, антикварный магазинчик?
     - Да. Но почему ты об этом заговорил? - удивленно спросил Дункан.
     - Пожалуй, традиция. Понимаешь  ли,  у  меня  сейчас  тоже  небольшой
магазинчик в Нью-Йорке. Но я хочу с  тобой  все  же  поговорить  совсем  о
других традициях.
     - Я все прекрасно понимаю...
     - Ты ничего не понимаешь. Ты всегда хотел остаться в стороне. Так?
     - Да, так. Но никак не возьму в толк...
     - Вот уже много лет ты не дерешься.
     - Да.  После  того,  как  двадцать  семь  лет  назад  ты  убил  моего
противника.
     Обратная дорога заняла не очень много времени.  Поэтому,  подъехав  к
двухэтажному дому, они продолжали разговор, не выходя из машины.
     - Неужели именно сейчас ты хочешь снова начать воевать?
     - Нет. Но это мое личное дело.
     - Если ты сразишься со Слэном и победишь, то тебе придется  сражаться
дальше. Отдай его мне.
     - Послушай, - Дункан открыл дверцу, - пойдем лучше, я познакомлю тебя
с Тессой поближе.
     Конан тяжело вздохнул и тоже вышел из машины.


     Тесса поставила огромный медный кофейник на плиту и,  зарядив  тостер
очередной порцией хлеба, отошла к столу. Взяв в руки  нож,  она  принялась
резать сыр и ветчину. Спокойно смотревший на все это  Конан,  наконец,  не
выдержал и, забрав из рук Тессы нож, произнес с улыбкой:
     - Наверное, это дело я не доверю никому.
     Она улыбнулась  в  ответ  и  попыталась  взять  другую  доску,  чтобы
нарезать салат, но он вновь остановил ее:
     - Это я тоже не доверю никому. Если  ты  не  возражаешь,  то  сегодня
готовлю я.
     Острие  ножа  с  монотонным   цокотом   плясало   по   доске,   а   с
противоположной стороны от куска ветчины постепенно образовывалась  стопка
одинаковых не слишком толстых, но и не слишком тонких ломтиков.  Оставшись
не у дел, Тесса отошла к соседнему столику и, сложив руки на груди, ехидно
заметила:
     - А может, тебе больше подходит работать мечом или шпагой?
     Но Конан не ответил на колкость, а просто перевел разговор на другую,
более интересующую его тему:
     - Я думаю, то, что ты видела вчера, было для тебя в новинку?
     Тесса хотела ответить ему, но в разговор вмешался Дункан, до сих  пор
молча пивший вино и читавший какие-то бумаги:
     - Да. Что и говорить, для Тессы это было внове.
     Он явно нервничал, а она никак не могла понять, с чем это связано, и,
чтобы поддержать разговор, поинтересовалась:
     - А как давно вы знаете друг друга?
     - У-у-у, - Конан расплылся в своей привычной  улыбке,  давая  понять,
что так давно, что и не вспомнить.
     - Вы родственники? - не унималась женщина.
     -  Мы  из  одного  клана,  -  пояснил  гость,  откладывая  ветчину  и
принимаясь за ювелирную нарезку сыра.
     Напряженное выражение лица  у  Дункана  не  исчезло  и  он  попытался
разрядить обстановку:
     - Когда я был совсем мальчишкой, у нас существовала одна  легенда  об
удивительном человеке, жившем много-много лет назад, которого убили в бою.
     - Все думали, что он умер, а  он  не  умер,  -  влез  с  объяснениями
старший Мак-Лауд, снова заправляя тостер. - Тогда все просто считали,  что
это колдовство.
     - Правильно, а в мое время это считали сказками. Я тоже  считал,  что
это легенды, как о короле Артуре. Но потом...
     - Да, - радостно подхватила Тесса, - знаю. Однажды тебя убили, но  ты
не умер.
     От этих слов Дункан побледнел и, сделав большой  глоток  из  стакана,
отошел к окну. Он ждал их и очень надеялся, что Тесса промолчит, но  этого
не произошло. Разговор катился все  дальше  и  дальше,  и  он  уже  смутно
догадывался, чем закончится этот биографический экскурс. Но тем  не  менее
ему ничего не оставалось, кроме как продолжать рассказ:
     - А потом Конан нашел меня.
     - Да, - подтвердил тот, - точно так же,  как  когда-то  кто-то  нашел
меня.
     - И он сказал мне все, что необходимо  знать  для  того,  чтобы  жить
дальше, обретя бессмертие.
     - Точно так же, как другой рассказал мне, что делать, чтобы  одержать
победу и выиграть в этой игре, - Конан сказал это  так  нежно,  что  Тессу
вдруг затрясло, ноги отказались ей служить, и она неожиданно  поняла,  что
эта игра совсем не та игра, о которой ей рассказывал Дункан.
     Она резко повернулась к нему, но увидела, что он  все  так  же  стоит
возле окна и смотрит на улицу. Лишь напряженные мышцы спины подрагивают  -
и это заметно, несмотря на рубашку. Истерика захватила ее и она  быстро  и
нервно заговорила:
     - Конан, где тот, который тебя учил?  Победить  кого?  Выиграть  что,
Конан? Я ничего не понимаю! Почему этот Слэн хочет убить Дункана?
     Конан  поднял  глаза  и   посмотрел   на   Дункана,   который   тоже,
развернувшись, смотрел ему в глаза. Потом они оба  поглядели  на  Тессу  и
опустили глаза.
     - Нет, нет, - засуетилась она,  -  я  понимаю.  Не  надо  говорить  в
присутствии дамы ничего  серьезного,  -  ее  голос  дрожал  и  она  делала
огромные усилия, чтобы не разрыдаться. - Сейчас я выйду в другую комнату и
там притаюсь. Хорошо? А вы тут закурите сигареты, нальете  себе  бренди  и
будете  говорить  о  том,  как  обезглавить  противника.  Словно   ветчину
нарезать...
     Конана будто отбросило от стола. Он сел на табурет и впился в Дункана
холодным взглядом.
     -  Я  Тессе...  -  принялся  оправдываться  тот,  как   напроказивший
школьник, - кое-что рассказал. Я считал... Я думал, что уже давно выбыл из
этой игры и что ей не обязательно знать все правила...
     - Из этой игры не выбывают, - жестко и четко заговорил Конан. - И  ты
прекрасно знаешь, что продолжаешь в ней участвовать. И еще ты знаешь,  что
в конце концов останется только один. Хоть это правило ты еще помнишь?
     Взгляд Тессы забегал, переходя с  одного  Мак-Лауда  на  другого.  И,
совершенно ошалев от услышанного, она очень серьезно спросила:
     - Один - это кто? Один из вас? Так? Что, в результате останется всего
один бессмертный? Тогда получается, что остальные на самом деле  не  такие
уж бессмертные, а скорее наоборот, смертники?
     Конан лишь развел руками: мол, сама понимаешь.
     - Ну и что же получает победитель?
     Сочувственно глядя на нее, он как можно спокойнее принялся объяснять:
     - В последнем бессмертном сольется  сила  всех  бессмертных,  которые
существовали на свете. Она вся перейдет к нему одному. И этой  силы  будет
достаточно, чтобы решить судьбу целой планеты. Если  в  этом  бою  победит
Слэн или такие, как он, то человечество будет  вечно  страдать  от  зла  и
пребывать в темноте бессмысленной борьбы и невежества, из которой  ему  не
выбраться никогда. Во всяком случае, этому меня учили.
     Тесса отошла от  стола,  возле  которого  стояла  все  это  время,  и
повернулась к Дункану.
     - И ты считал все это недостаточно важным? Настолько  несущественным,
чтобы обо всем рассказать мне? - спокойно спросила она.
     - В этом нет ничего нового, - попытался оправдаться Дункан.
     - Для меня есть.
     - Именно поэтому нельзя остаться в стороне от этой игры, -  продолжал
Конан. - Ты все равно не сможешь  этого  сделать.  Никогда.  Ты  ведь  уже
попробовал однажды.
     Крепко сжав кулаки, Дункан сделал  шаг  по  направлению  к  Конану  и
сквозь плотно стиснутые зубы прошипел:
     - Будь ты проклят! То, что было тогда, не имело никакого отношения  к
нашей игре. И ты это прекрасно знаешь!
     - Брат, все имеет отношение к нашей  игре.  Все,  где  есть  жизнь  и
смерть, добро и зло. Все играет в эту бесконечную игру.



                                    4

     Все это произошло ранним утром. Бледный диск солнца  лениво  выползал
из-за поросших вековыми кедрами гор. И первые лучи проснувшегося  светила,
коснувшись плотной пены густого тумана, окутывающего еще  спящую  деревню,
заиграли в рассеянной влаге мириадами разноцветных искорок.
     Конница вынырнула из-за холма, как  разъяренный  демон.  Человеческое
многоголосье, конское ржание и топот тяжелых копыт, крик походных  рожков,
-  все  предвещало  хороший  и  интересный  день.  Вместе  с  этой  массой
вооруженных до зубов людей в племя прилетела птица смерти.
     Через  мгновение  воздух  наполнился  грохотом  выстрелов,  визгом  и
стонами  умирающих  людей,  не  успевших  даже  окончательно   проснуться.
Вспыхнули и затрещали расшитые узорами шкуры  хижин,  умирающие  в  жарком
оранжевом вихре: они вздымали к голубым небесам уродливые  руки  ядовитого
черного дыма, обвивающие горизонт и утреннее солнце. Из пылающих  построек
выбегали обезумевшие от страха женщины. С воплями бросались  они  прочь  к
деревьям, прижимая к груди еще сонных, даже не кричащих детей.  И  тут  их
настигал свинцовый дождь из  карабинов  и  кольтов.  Раненные,  истекающие
кровью, они пытались  ползти  к  спасительным  зарослям,  но  всадники  на
горячих гарцующих конях набрасывались сверху, добивая  тех,  кто  был  еще
жив, пиками и саблями.
     Мужчины пытались сопротивляться, кидаясь на всадников, вооруженных по
последнему слову воинской техники, с легкими томагавками и ножами. Но  что
они могли сделать? Солдаты, свистя и улюлюкая,  рубили  стальными  саблями
направо и налево. Тела, залитые кровью, оседали на  перепаханную  копытами
землю, так и не выпустив из рук своего оружия. Силы были слишком неравные.
     Пятеро солдат  покинули  седла  и,  размахивая  саблями  и  кольтами,
бросились к большой хижине, где, отстреливаясь из старенького  винчестера,
укрывшись за телом убитой лошади, прятался вождь. У  него  оставалось  еще
два патрона, и он разнес в клочья грудные клетки первых  же  двух  парней,
приблизившихся к нему; но остальные насели на него, словно свора собак,  и
через несколько секунд от вождя осталась лишь  бесформенная  окровавленная
куча, торчащая сломанными  костями,  а  убийцы  побежали  дальше,  вытирая
клинки о полог уже подожженной ими же большой хижины.
     Внезапно полог откинулся,  и  с  клубами  дыма  из  укрытия  выбежала
вооруженная  ножом  хрупкая  девушка.  Быстро  осмотревшись  по   сторонам
воспаленными глазами, она  бросилась  прочь,  а  заметившие  ее  появление
солдаты резко изменили направление поиска новых жертв и бросились  за  ней
следом.
     Дункан возник перед ними, словно  черная  грозовая  туча,  сверкающая
ослепительной молнией кривого меча. И через секунду еще два тела  легли  у
его ног, перерубленные  пополам,  забрызгивая  все  вокруг  теплой  липкой
кровью. Но в этот миг широкое лезвие боевой пики пробило спину  Мак-Лауда.
Огненный шар боли  заметался  по  распоротым  внутренностям,  перехватывая
дыхание, в глазах вспыхнули алые звезды, разлившиеся  страшным  взрывом  в
сплошную багровую пелену.
     Он успел еще перерубить древко пики и сделать шаг назад, чтобы снести
голову стоящего за спиной всадника, как три страшных удара пуль в  затылок
повалили его на землю. Боль заполнила каждую клеточку  его  тела,  внешний
мир внезапно исчез. Остались только боль, три  пули  в  голове  и  обломок
пики, пригвоздивший его к  земле.  Он  так  и  остался  лежать,  продолжая
сжимать рукой драконоголовую рукоять меча, и никак не мог вернуться на эту
землю, чтобы все-таки постараться спасти ее. Нет, не  землю,  а  ту,  ради
которой несколько лет назад он ушел  к  этим  гордым  людям  и  с  которой
собирался еще долго жить в этой суровой стране, которой  собирался  отдать
часть своего бессмертия.
     Постепенно боль стала исчезать, и первое, что он увидел перед  своими
глазами, было лицо Конана. А потом Дункан сидел возле еще тлеющего  остова
большой хижины вождя и прижимал к груди тело. Ее  лицо  было  спокойным  и
казалось, что она просто спала на его руках. Только пятно крови на животе,
размазанное по одежде...
     Она была прекрасна.
     Он гладил  ее  по  черным  прядям  густых  жестких  волос  и  плакал.
Всматриваясь в ее спокойное лицо, он понимал, что ему больше  не  придется
разговаривать с ней.
     - Она знала  названия  всех  трав,  всех  цветов,  -  шептал  Дункан,
всхлипывая, и все гладил ее холодную щеку  непослушными  пальцами.  -  Она
знала все песни и сказания своего народа. Она знала, как жили все  люди  и
во что они верили...
     - Я тебе очень сочувствую, - Конан опустился возле него  и,  подобрав
полы кожаного плаща, закутал ими ноги. - Мне очень жаль.
     - Почему так происходит, Конан?
     - Мир сильно изменился, мой друг, - старший Мак-Лауд поежился.  -  Ты
думаешь, люди всегда так жили, убивая друг друга? Все мы существовали  как
одно племя. Мы имели общий язык, на котором находилось название  всему,  -
он немного посидел молча. - А сейчас люди убивают людей только потому, что
они непохожи друг на друга; только за то, что каждый хочет верить  лишь  в
своих богов и хочет жить только своей жизнью в своем времени.  А  когда-то
мы все жили в одном времени, но эти времена безвозвратно прошли.
     - Это очень жестоко, - простонал Дункан.
     - Может быть. Просто  человек  должен  принадлежать  своему  времени.
Пусть даже ненадолго.
     Они еще долго сидели на пепелище.  Дункан  держал  на  руках  мертвую
девушку, а Конан что-то говорил, но Дункан ничего не запомнил. Вот  только
эту странную фразу - "звезды - это дырочки на покрывале ночи". А потом...
     Ночь окутала мертвую деревню и  лишь  отсветы  пламени  погребального
костра плясали по истерзанной земле, уродуя своими бликами все  окружающие
предметы и придавая им причудливые ломкие формы. Две  человеческие  фигуры
стояли  возле  костра  и  молча  смотрели,  как  ненасытный  огонь  поедал
предложенную ему новую бессмысленную жертву. И кружащая  над  их  головами
птица смерти не видела их. Не видела только их двоих, но почему-то  им  от
этого не было легче.


     "Лендровер"  Дункана  остановился  у  входа  в  магазин.  Улица  была
совершенно пустой, но тем не менее Мак-Лауд почувствовал  на  себе  чей-то
пристальный взгляд, от которого становилось неуютно  и  одиноко.  Отбросив
накидку с соседнего сидения, Дункан взял меч и, пристально всматриваясь  в
темное стекло витрины, вышел из машины.
     Быстро пройдя к двери, он вошел в свой магазинчик. Там  было  тихо  и
пусто. Но неприятный холодный взгляд, обрушивающийся сверху,  как  ледяной
водопад, замораживающий и без того с трудом и болью  двигающиеся  суставы,
здесь чувствовался гораздо сильнее. Стараясь не  потерять  направление,  в
котором находился источник холода,  Дункан,  осторожно  ступая,  пошел  по
дому.
     Везде тихо,  темно  и  пусто.  Лишь  из  мастерской  Тессы  доносится
привычный звук работающей ручной фрезы.
     "Новая скульптура", - мелькнуло в голове Дункана.
     Но тут же исчезли любые мысли, потому что именно там, в мастерской, и
ощущалось чье-то тяжелое присутствие.
     - Тесса! - тихо позвал он.
     Искры стачиваемого металла  весело  разлетались  во  все  стороны  по
комнате, но  фигуры  работающей  женщины  видно  не  было.  Лишь  странный
предмет, закутанный брезентом, нелепо стоял посреди мастерской.
     - Тесса, ты здесь? - вновь позвал он.
     Дребезжащий вой фрезы смолк и в проеме двери возникла могучая  фигура
в пластиковой защитной маске; той, в которой всегда работала Тесса. Рука в
черной перчатке, пробитой множеством заклепок, отбросила пластиковый щиток
очков - и на Дункана посмотрели пепельные, глубоко посаженные  под  седыми
мохнатыми бровями, глаза Слэна. Его аккуратно подстриженная борода  и  усы
прятали тонкогубый рот, улыбающийся мерзкой и злорадной улыбкой.
     - Привет, дорогой, - заверещал он, подражая женскому голосу.
     Дункан впервые видел Слэна без маски и только по голосу, перчаткам  и
разукрашенному вороту черного плаща узнал своего смертельного противника.
     Слэн подошел к странному предмету, накрытому брезентом,  и,  взявшись
за его промасленный край, сощурился и прохрипел:
     - Хочешь посмотреть, над чем я работаю?
     Рывком он сорвал грубое покрывало.
     Тесса подняла голову и полными ужаса глазами посмотрела на  замершего
в дверях Дункана. Из ее, забитого кляпом рта вырвался глухой стон. Руки  и
ноги у нее были крепко связаны веревкой, тело сидело на стуле, а свободный
конец веревки заканчивался на шее петлей.  При  малейшем  движении  удавка
затягивалась.
     Мак-Лауд взмахнул мечом и сделал шаг к  ней.  Но  Слэн  схватил  свою
пленницу за собранные в хвост волосы и поднес  к  щеке  Тессы  вращающийся
диск электрической фрезы.
     - Мне кажется, что здесь можно что-то подправить.
     Молниеносным движением  Дункан  перебросил  катану  в  левую  руку  и
полоснул ею по стене. Из под лезвия посыпался  сноп  серебристых  искр,  а
фреза  в  руке  Слэна  замерла.  Из  стены  торчали  куски   перерезанного
электрического провода.