Крагер, я хочу встретиться  с  тобой.  Ты  не  сможешь
оставаться здесь вечно. Когда-нибудь мы встретимся снаружи, и тогда...
     Крюгер опустил глаза на сжимавший его ворот кулак  Рассела  и,  резко
вырвавшись, поднялся со скамьи. Указательный палец  его  руки  уткнулся  в
грудь Нэша.
     - Ты всегда будешь слабее меня, Мак-Лауд. И тебя ждет та  же  участь,
что и Рамиреса. Хотя он был отнюдь не святой...
     Широко улыбнувшись, он опустился на скамью.
     - Ты что, - прищурившись, гадливо спросил Рассел, -  хочешь  сказать,
что Рамирес мог бы оказаться здесь сейчас вместо тебя?
     Продолжая улыбаться, Крюгер ответил:
     - Прощай, Мак-Лауд. Скоро мы встретимся с тобой. Скоро.
     Рассел развернулся и быстро вышел из храма. А Крюгер закинул ноги  на
спинку  стоящей  впереди  скамьи  и,  сцепив  руки  на   затылке,   громко
рассмеялся. Громоподобные раскаты  хохота  поднимались  к  высоким  сводам
собора и, путаясь в узорчатых анфиладах, эхом обрушивались вниз.
     Священник  долго  терпел  это  безобразие  и  наконец,  не  выдержав,
перекрестился и быстро подошел к смеющемуся.
     - Это храм Божий, - тихо проговорил он, складывая руки с  четками  на
груди, - люди пытаются здесь молиться, а вы им мешаете.
     - Да... - задумчиво  протянул  Крюгер,  запрокидывая  голову.  -  Эти
бесполезные и беспомощные людишки пытаются просить небо, как и этот...
     Он протянул руку, указывая на распятие, висевшее над алтарем.
     - Он умер за наши грехи, - спокойно ответил пастор.
     - Это его личное дело, - лениво отозвался Крюгер и  внезапно,  словно
проснувшись, вскочил и согнулся в поклоне. - Простите меня, святой отец.
     Он поймал руку священника и сделал вид, что собирается припасть к ней
долгим поцелуем.  Коснувшись  губами  руки,  Крюгер  внезапно  лизнул  ее,
вывалив  свой  длинный  змеиный  язык   и,   подняв   голову,   всмотрелся
исполненными восторга глазами в побледневшее лицо  пастора.  Тот  отдернул
руку и, вытерев мокрую кисть о рясу, быстро перекрестился, читая молитву.
     Продолжая  смеяться,  Крюгер  пошел  к  выходу,  поправляя  на   ходу
металлические цепи  и  бляхи  на  воротнике  куртки.  Остановившись  возле
дверей, он поднял руки вверх и уверенно произнес:
     - Я хочу вам сказать, что все равно вы все сгорите в  огне.  И  я  об
этом позабочусь.


     День у Бренды выдался суматошный. Морран и Стив с утра таскали ее  по
управлению, утрясая с начальством какие-то идиотские вопросы, связанные  с
запутанным делом об отрубленных головах. Поэтому под вечер ей уже отчаянно
хотелось поскорее добраться до дома и упасть в ванную,  из  которой  можно
будет бесконечно долго перебираться в кровать. А потом уснуть.
     Поднявшись на этаж, Бренда подошла к своей двери и, раскрыв  сумочку,
принялась разыскивать запропастившиеся куда-то ключи.
     - Здравствуй, красавица!  -  прокатилось  по  лестнице  оглушительное
рычание.
     Бренда вздрогнула и подняла глаза. Через пролет на лестнице,  ведущей
наверх,  стоял  двухметровый  лысый  человек,  затянутый  в  черную   кожу
странного однорукавного костюма. На лице его змеилась зловещая  улыбка.  В
руках человек держал большой пакет с хрустящим картофелем. Отправив порцию
снеди в рот, он скомкал пакет в  кулаке,  отбросил  его  в  угол  и  начал
спускаться вниз, лениво перемалывая челюстями пищу.
     Сердце Бренды провалилось  в  пятки.  Волна  страха  холодной  мокрой
простыней окутала тело, заставляя мелко дрожать и сковывая движения.
     Непослушными пальцами она все-таки разыскала ключ,  затолкала  его  в
замочную  скважину  и  сделала  оборот.  Замок  щелкнул,   но   дверь   не
открывалась.  Нужно  было  сделать  еще  один  оборот.  Крюгер   продолжал
спускаться по лестнице, с каждым мгновением  на  фут  сокращая  расстояние
между ними. Бренда взвизгнула и чуть  не  вывернула  пальцы,  проворачивая
ключ в замке. С грохотом, рассыпая содержимое  сумочки,  она  ввалилась  в
распахнувшуюся дверь.
     Хохот приближающегося  Крюгера  сотрясал  лестничную  клетку.  Бренда
упала на дверь, захлопывая ее.  Дрожащие  руки  сами,  летая  со  страшной
быстротой, лихорадочно принялись закрывать замки и щеколды, навешивать  на
петлю цепочку. С  трудом  переводя  дух,  она  отошла  в  глубину  темного
коридора и там замерла, прислушиваясь.
     Через секунду сильный  удар  снаружи  заставил  металл  дверной  рамы
истошно завизжать. Испуганная Бренда сорвалась  с  места  и  пролетела  по
коридорчику, ведущему на кухню. Второй удар вырвал из  деревянной  обшивки
доски, разнося их в щепки.  Крюгер  плечом  вышиб  тонкий  дубовый  щит  в
деревянной раме и, просунув в образовавшееся отверстие руку,  добрался  до
замков и быстро сорвал их с двери.
     Страх тугим ошейником перехватил горло несчастной девушки. Бренда, не
понимая, что делает, со всех ног бросилась бежать вглубь квартиры, пытаясь
разыскать в ставшей совершенно чужой обстановке то место, где на  полке  в
большой резной шкатулке она хранила свой револьвер.
     Крюгер  неотступно  шел  следом,  с  легкостью  разбивая   баррикады,
создаваемые Брендой из  попадающейся  под  руки  мебели.  Орудуя  коваными
ботинками как строительной гирей для разрушения зданий, он  расчищал  себе
путь, неумолимо приближаясь к Бренде.
     Вот и  комната  с  заветной  шкатулкой.  Бренда  пересекла  ее  одним
гигантским прыжком. Холодный металл оружия добавил  уверенности,  несмотря
на то, что она прекрасно понимала всю бессмысленность  этого  предприятия.
Но все равно больше делать было решительно  нечего,  так  что  можно  было
надеяться только на то, что  это  даст  ей  время  придумать  какой-нибудь
выход.
     Она выставила вперед руки и,  взведя  курок,  направила  пистолет  на
дверь. Крюгер появился в проеме и сделал шаг вперед. Зажмурившись,  Бренда
нажала на спусковой крючок. Раздался  выстрел.  Револьвер  дернулся  в  ее
руках, задирая ствол.
     Открыв глаза, она увидела, сквозь рассеивающийся пороховой  дым,  что
Крюгер по-прежнему стоит перед ней.
     - Ты очень невежлива, крошка, - проревел он, выбивая пистолет  из  ее
рук. - Но ничего, я научу тебя хорошим манерам.
     Он сгреб отбивающуюся Бренду в охапку  и,  положив  на  плечо,  понес
прочь из квартиры. Она извивалась, пытаясь освободиться, колотила  его  по
спине, царапала лысый череп, но Крюгер лишь хохотал  и  похлопывал  ее  по
заду огромной ладонью.
     Забросив  орущую  Бренду  на  переднее  сиденье  своего  серебристого
"кадиллака", он повернул ключ и дал полный  газ.  Автомобиль  взревел  как
бешеный и, дергаясь в припадке, принялся жечь резину шин, удерживаемый  на
месте мощными тормозами.
     - Ну что? - Крюгер повернул голову к  девушке  и  с  мерзкой  улыбкой
спросил: - Ты любишь прокатиться с ветерком?
     Бренда вжалась в сиденье и  замерла,  только  одна  рука  лихорадочно
шарила по стенке салона в поисках ремня безопасности.  Ничего  не  находя,
она судорожным быстрым движением повернула голову  и,  взглянув  на  муфту
крепления, увидела, что ремня там нет. Заметив ее взгляд, Крюгер объяснил:
     - Мне они не нужны, - и заботливо поинтересовался: - А тебе?
     "Кадиллак" сорвался с места и понесся по улице, оставляя на  асфальте
черные полосы обугленной резины. Резко бросив машину влево, Крюгер  выехал
на середину заполненной несущимися автомобилями автострады.
     - У нас есть немного времени, которое нужно убить. Пусть скакун  пока
порезвится, - проревел он, отрывая руки от руля и давая возможность машине
самой выбирать себе дорогу по полосе движения.
     Включенные фары встречных машин казались  Бренде  ураганом  несущихся
навстречу шаровых молний,  с  воем  и  лязгом  пролетавших  мимо,  обтекая
серебряную пулю "кадиллака", готового в любую секунду врезаться в одну  из
них.
     - Ай-ай-ай! - заорал вдруг Крюгер, подражая Бренде.
     Он двумя пальцами взялся за руль  и  ловко  повернул  его  на  полный
оборот. Машина взвыла, обдирая  покрышки  до  корда.  Ускорение  размазало
Бренду  по  сиденью,  сильно  ударив  о  дверцу,  когда   тяжелая   машина
затанцевала  в  стремительном  пируэте  посреди   трассы.   Развернувшись,
автомобиль понесся обратно, предварительно  снова  переехав  на  встречную
полосу движения.
     Бренда взвыла почище полицейской сирены, безумными глазами  глядя  на
дорогу и чувствуя, что еще миг - сердце  выпрыгнет  из  ее  груди.  Крюгер
одним пальцем управлял несущимся по ночной  дороге  автомобилем,  разрезая
встречный поток гудящих сигналов и визжащих тормозов.
     Бренда кричала все громче и громче, а  Крюгер  вторил  ей,  превращая
испуганный вопль в адский вой.
     Неожиданно сбросив газ, он бросил машину на тротуар, по которому  шли
ничего не подозревающие пешеходы. Люди  разбегались  в  разные  стороны  с
безумным криком, влипая в стены и витрины. Выбегавшие  на  проезжую  часть
тут же попадали под колеса  проносящихся  мимо  машин,  которые,  стараясь
избежать трагедии, сворачивали в  сторону,  врезаясь  в  фонарные  столбы,
сталкиваясь с другими машинами...  Не  успевая  затормозить,  задние  ряды
автомобилей натыкались на передние...
     Широкий  капот  "кадиллака",  переливаясь  в  свете  рекламных  щитов
множеством разноцветных бликов, подминал под себя  не  успевших  отскочить
людей. Мощный металл бампера  подбрасывал  тела  вверх,  ломая  ноги.  Они
взлетали, как игрушечные, и падали на капот.  Искаженные  ужасом  и  болью
лица калейдоскопом замелькали перед лобовым стеклом, оставляя на нем  алые
потеки крови.
     - Прошу прощения! Извините! - ревел Крюгер каждый раз, когда с машины
слетала очередная изуродованная жертва.
     Бренда, не выдерживая этого зрелища, закрыла глаза руками и  кричала,
кричала...
     Квартал закончился. Резко свернув на боковую дорогу,  Крюгер  понесся
навстречу сырой ночи, прочь от густо забитого транспортом и людьми центра.
Крики,  грохот  бьющихся   автомашин,   беспорядок   дорожно-транспортного
происшествия остались позади.
     Бренда открыла глаза и вновь чуть не потеряла сознания. Два  огромных
трейлера  вынырнули  из-за  поворота  и,  ослепляя   мощными   галогенами,
двинулись навстречу обезумевшему "кадиллаку". Расстояние между грузовиками
казалось настолько маленьким, что в него с  трудом  мог  бы  втиснуться  и
мотоциклист.
     Трейлеры  взвыли  сиренами,  предлагая  освободить  середину  трассы.
Бренда, белая как полотно, повернулась к Крюгеру.
     - Мы сейчас разобьемся. Сверни, пожалуйста...
     - Конечно, - легко согласился Крюгер и нежно добавил: -  Для  тебя  -
все, что хочешь.
     Лысый гигант  кивнул  и,  зло  хохоча,  переключил  коробку  передач,
увеличивая обороты двигателя. Белоснежные ангары на  колесах  разошлись  в
стороны - и "кадиллак", обдирая крылья и двери о муфты  трейлерных  колес,
вошел в этот казавшийся бесконечным коридор,  грозящий  принести  в  конце
только одно - смерть.
     Дорожные динозавры исчезли во мраке ночи, унося с собой истошный  вой
сирен и рев мощных двигателей.
     - Неплохая прогулка, верно? - Крюгер откинулся на спинку  сиденья  и,
улыбаясь, послал Бренде воздушный поцелуй.
     Обогнув восточную часть города по окружной трассе, черный воин  вновь
бросил машину в погруженные в сон кварталы Нью-Йорка. Дорога  была  пуста.
Миновав  "бабочку"  развилки  и  сбив  несколько  указателей,  запрещающих
проезд, серебряная стрела вылетела на соседнюю дорогу  богатого  квартала,
где  на  аккуратно  подстриженных  газонах,  словно   игрушечные   домики,
располагались фешенебельные  особняки.  Выпуская  густые  клубы  выхлопов,
машина выехала на узкую трассу, проходящую  между  рядом  домов  и  речным
каналом.
     - Прекрасный вечер для прогулок, - прогремел  Крюгер,  выстукивая  на
пластике руля пальцами дробный ритм. Он затянул какую-то  бравую  песню  с
непонятными словами, которые растворялись в  хрипе  раненой  глотки.  Алая
точка  габаритного  огня  мотоцикла  замелькала  впереди,  держась  правой
стороны дороги. В глазах Крюгера промелькнул  багровый  отблеск,  придавая
всему лицу дьявольское выражение.
     - Сейчас мы его... немножко... - протянул Крюгер в такт мелодии.
     Бампер "кадиллака" приближался к заднему колесу мотоцикла. От легкого
прикосновения двухколесную машину повело в сторону. Ничего  не  понимающий
водитель обернулся: рядом с ним неслась серебряная металлическая  громада.
Парень повернул ручку газа. Мотоцикл выплюнул густое облако  дыма  и  стал
отрываться от преследователя.
     Бренда завизжала, а Крюгер вновь увеличил  скорость.  Поравнявшись  с
багажником мотоцикла, изо всех  сил  пытающегося  уйти  от  преследования,
Крюгер начал медленно прижимать его  к  гранитному  парапету,  отделяющему
дорогу от линии канала.
     Девушка стонала, сжимая ладонями виски и закрыв глаза.
     Поняв, что ему не уйти от этой  адской  машины,  мотоциклист  сбросил
газ, решив попробовать переместиться назад. Но этот  маневр  оказался  для
парня роковым.
     Почувствовав  намерение  жертвы,  Крюгер  опустил  кулак  на  клавиши
переключения коробки передач. "Кадиллак" застонал и  на  полном  ходу  дал
задние обороты.  На  мгновение  застопорившиеся  колеса  завизжали.  Клубы
серого дыма от сожженной резины покрышек вырвались из-под задних  крыльев,
закрывая смердящим туманом начинающего маневр отступления мотоциклиста.
     Угол багажника "кадиллака" врезался в центр мотоцикла, отбрасывая его
на парапет. Огромная скорость в  одно  мгновение  превратила  двухколесный
транспорт в груду искореженного хлама.  Судорожно  барахтаясь  в  воздухе,
парень, словно камень, выпущенный из пращи, полетел  на  середину  канала.
Мощная серебряная бестия размазала останки мотоцикла по граниту,  разбивая
заодно и собственный кузов, и,  выписав  на  дороге  замысловатый  зигзаг,
понеслась дальше в темноту ночи.
     - Мне нравится катать красавиц на своей машине, - оскалился Крюгер. -
Дорогая, мы уже  почти  приехали.  Обидно,  правда?  Вон  там  наше  милое
гнездышко, - он указал рукой на возникшее  на  фоне  ночных  огней  города
огромное рекламное объявление: "Серебряная чашка".
     Но Бренда больше не видела и не слышала ничего. Сознание оставило ее.
Запрокинув голову, она сползла по сиденью на плечо Крюгера, который теперь
гнал машину по пешеходной дорожке подвесного моста через Гудзон.


     Рассел  пришел  домой.  Большие  напольные  часы,  громко  отбивавшие
секунды, затрещали массивными шестеренками и пробили два раза.
     Целый день он бродил  по  городу  в  поисках  Крюгера.  Зов  слышался
отовсюду, и Нэш чувствовал себя совершенно разбитым. Острая боль  в  груди
не прекращалась.
     Сбросив  плащ  на  стол  Рейчел,  он  окинул  взглядом  свой  офис  и
почувствовал, что сам сейчас чужой в этих старых, уже  давно  привыкших  к
нему стенах. И пошел в жилую часть дома.
     Внизу на столе звонко затарахтел телефон, щелкнул  автоответчик  и  в
динамике раздался голос Крюгера:
     - Мак-Лауд, ты еще жив? Шутка. Посмотри двадцать восьмой  канал.  Там
тебе передают привет. Одна твоя хорошая знакомая.
     В трубке раздались короткие гудки отбоя. Острая боль  с  новой  силой
врезалась в грудь Рассела. Голос, прогремевший  из  телефонного  аппарата,
расколол черепную коробку напополам.
     Экран телевизора вспыхнул. В свете полицейских мигалок и в  окружении
машин "скорой помощи" появилось озабоченное лицо диктора.
     - Полчаса назад эта трагедия произошла в нашем городе. Машина выехала
на встречную полосу движения, после чего,  попав  на  пешеходную  дорожку,
совершила массовый наезд на пешеходов. В результате  образовалась  пробка,
много машин разбилось. Полиция подозревает, что за рулем был сумасшедший.
     Картинка поменялась. Диктор в студии говорил:
     - Это было  прямое  включение  с  места  событий.  По  нашим  данным,
полученным  из  полицейского  департамента,  по  меньшей  мере  пятнадцать
человек погибло и  более  сорока  получили  ранения.  Полиция  разыскивает
автомобиль марки "кадиллак"  серебристого  цвета.  По-видимому,  в  машине
находилось два человека.
     Рассел выключил телевизор. Звонок телефона вновь нарушил  наступившую
тишину.
     Дверь на втором этаже  скрипнула,  звонко  зацокали  каблуки  женских
туфель. Нэш поднял голову. По лестнице спускалась Рейчел.
     - Мак-Лауд! - позвал из  автоответчика  голос  Крюгера.  -  Как  тебе
передача? Интересно, правда? Я умею  веселиться.  Нам  было  очень  весело
вдвоем, Мак-Лауд! Твоя подружка умеет очаровательно кричать. Слышишь?
     Из динамика донесся крик Бренды,  перекрываемый  гулом  автомобильных
сирен и воем моторов.
     Рассел почувствовал зов - на этот раз четкий, как навигационный лазер
самолета. Он точно указывал направление, не давая  возможности  сбиться  с
курса ни на дюйм.
     - Он сумасшедший, больной... - произнесла Рейчел.
     Рассел заметался по комнате, ища куртку. Вот, на стуле... Он  схватил
с журнального столика меч-катану и побежал по  лестнице  к  выходу.  Возле
Рейчел он остановился:
     - Я оставил инструкции...
     - Ты уходишь?
     - Там написано, что надо делать с магазином. Ты все оттуда узнаешь.
     - Ты уходишь насовсем?
     - У тебя будет все, что нужно.
     - И ты вернешься?
     - Нет, - Рассел покачал головой.
     - Даже если ты его убьешь, ты все равно не вернешься?
     - Да. В эту ночь Рассел Нэш снова умрет.
     - Снова! Это для тебя снова...
     - А для тебя так же, как и для всех людей на Земле.
     На ее глазах появились слезы. Она тихо произнесла:
     - Тогда я тебе могу пожелать только не терять голову.
     - Ничего страшного, - он поцеловал ее в лоб и пошел к дверям,  сжимая
в руках ножны.
     - Конечно, - она размазывала  слезы  ладошкой  по  лицу,  совсем  как
тогда, когда была маленькой.
     - Ты же сама знаешь, Рейчел, что это все только игра.
     Рассел поднял воротник и вышел на улицу.
     - Прощай, папа, - прошептала Рейчел.


     Боль в груди была нестерпимой, а в голове отчетливой картинкой  стоял
тот  первый  бой,  в  котором  Рассел  встретил  Черного  воина.  Ощущение
пронзающего тело клинка было настолько реальным, что Рассел  почувствовал,
как по животу течет теплая липкая кровь.
     Он остановился возле шестнадцатиэтажного здания  странной  постройки,
ныне заброшенного и ремонтируемого, а  ранее  широко  известного  во  всем
городе из-за отличного ресторана и  гостиницы,  занимавшей  большую  часть
дома. От былой роскоши заведения осталась  только  гигантская  надпись  на
крыше,  розовыми  буквами  освещавшая  почти  всю   улицу   перед   домом:
"Серебряная чашка".
     Боль внезапно прошла, оставив на теле только холодную испарину.
     Рассел распахнул дверь и переступил порог. Там  было  совсем  тихо  и
пусто;  коридоры  и  лестничные  пролеты,  погруженные  во   мрак,   давно
обезлюдели. Лифт не работал, и Рассел пошел наверх  по  полу-развалившейся
лестнице.
     Миновав последний, самый длинный пролет, огибавший зал, расположенный
на последнем этаже и по высоте занимавший пять этажей здания, он вышел  на
крышу. Чердачная  дверь,  сорванная  с  петель,  искореженной  кучей  дров
валялась возле порога, торча острыми обломками досок.
     Ночной ветер, прилетевший с  моря,  ударил  в  лицо  соленым  ледяным
потоком. Сделав несколько шагов, Рассел остановился и  прислушался.  Кроме
воя ветра и далекого шума проезжающих внизу машин, ничего не было слышно.
     Надев толстые кожаные перчатки, он вынул из-за пазухи свое оружие  и,
обнажив клинок, провел лезвием  в  воздухе.  Яркая  надпись  циклопической
рекламы, горящей прямо над головой, бросила нежный блик на голубую  сталь.
Женский   крик,   сорвавшийся   с   высоты   металлических    конструкций,
поддерживающих горящие буквы, заставил его  вновь  застыть  на  месте.  Он
поднял глаза и высоко в переплетениях арматуры  увидел  висящую  на  трубе
Бренду. Она не могла дотянуться до стал