ой всего дважды
в жизни было.
   Надя не стала спрашивать, что это  за  два  необыкновенных  случая  (хотя
такого вопроса он явно ждал), только буркнула в ответ:
   - Ну, будет третий раз.
   - Не. Я хочу владеть ситуацией. Я даже в окопах за собой следил.
   - Ну, и чем я тебе могу помочь?
   - А ты что, ноги не бреешь?
   Она почувствовала, как лицо ее против воли опять стала  заливать  краска.
Пр-роклятый румянец! Она тихо проговорила:
   - Брею.
   Вот за это ее современные мужики и не любят! За  то,  что  она  -  ужасно
правдива и совсем не кокетлива. И не умеет острым словцом поставить хама  на
место. И - развернуть ситуацию в свою пользу.
   - Ну так давай мне этот свой дамский  ?Жиллетт?!  -  радостно  воскликнул
Дима. - Розовенький, наверное? Или голубенький? - Он,  кажется,  наслаждался
тем, что опять смутил ее. - И  еще  полотенце  давай  с  шампунем.  У  тебя,
кстати, в ванной курить можно?
   Пока Дима долго, вдумчиво плескался в ванной, Надя, словно в отместку  за
его хамство, пошла на преступление: обследовала карманы его куртки.
   Там  имелось:  очень  внушительное  удостоверение  с  большими   буквами,
золотыми на красном: ПРЕССА,  а  на  оборотной  стороне:  МОЛОДЕЖНЫЕ  ВЕСТИ.
Удостоверение было выдано  на  имя  Дмитрия  Полуянова  в  тысяча  девятьсот
девяносто пятом году, а должность Димы называлась  разъездной  корреспондент
при секретариате.  Кроме  того,  во  внутреннем  кармане  куртки  вперемешку
лежали: маленький диктофончик ?Сони?, водительские права (шоферский  стаж  -
целых одиннадцать лет) и  документы  на  автомобиль  ?ВАЗ-21063?.  И  еще  -
паспорт.  Надя  немедленно  пролистала  его.  Дмитрий  Сергеевич   Полуянов,
русский,  родился  в  тысяча  девятьсот  семьдесят  третьем  году  в  городе
Ленинграде. Не женат. Детей нет. Она быстренько сунула документы на место.
   В другом кармане имелся красивый кожаный бумажник ?Петек? (внутрь его она
не  посмела  полезть).  А  еще,  россыпью,  -  пять  презервативов  компании
?Дюрекс?. Зачем ему так много?

***

После того как Дима закончил водные процедуры, он вытребовал телефон. Устроился с ним на кухне. Налил себе еще кофе. Принялся названивать и прихлебывать.
   Надя волей-неволей слышала из своей  комнаты  его  разговоры.  Сперва  он
позвонил (как поняла Надежда) своему начальнику - главному редактору газеты.
Разговаривал Дима с ним,  на  взгляд  Нади,  чересчур  независимо  (если  не
сказать - по-хамски). Сказал, что на работу сегодня не придет -  оттого  что
вышел на ?шикарную тему? и у него,  видите  ли,  ?назначено  полно  встреч?.
(Своей начальнице в библиотеку Надя позвонила и отпросилась уже давно, сразу
как проснулась. О несчастье с мамой не  сказала.)  Далее  Дима  приглашал  к
телефону какого-то Вахтанга Георгиевича (видимо,  врача)  и  у  того  просил
содействия в судьбе ?Раисы Митрофановой, которая у  вас  лежит  в  Склифе  в
?сочетанной травме?. Просил перезвонить, оставил свой мобильный номер. Затем
с абсолютно такой же просьбой обратился  к  некоему  доктору  Гусеву.  (Надя
сегодня первым делом, как проснулась, позвонила по справочной Склифа,  и  ей
равнодушным  голосом  сказали,  что  состояние  мамы  тяжелое.)  Затем  Дима
принялся названивать разным людям - кажется, официальным и  незнакомым  ему.
Все выспрашивал у них о дорожно-транспортном происшествии на  Северодвинской
улице. Его, кажется, повсюду посылали - потому что Дима, когда клал  трубку,
комментировал свои неудачливые  звонки  короткими  репликами:  ?С-со-баки!..
С-скоты!? И даже дурашливым: ?Президенту напишу!? Потом он позвонил, видимо,
своему знакомому -  из  числа  милицейских  работников.  С  ним  он  говорил
заискивающе. Умолял узнать все, что можно, о ?ДТП на Северодвинской?.
   А затем ему позвонили на мобильник. Надя сразу поняла: кто-то из докторов
из Склифа. Усидеть в своей комнате она не смогла, выскочила на кухню. Стояла
и смотрела на Диму. Пыталась по его лицу понять, что говорят о маме.  Однако
лицо журналиста было непроницаемым - как у Леонардо  Ди  Каприс,  когда  тот
в ?Титанике? в покер играл.
   Наконец Дима положил трубку (ожидание было мучительным). Объявил, глядя в
сторону:
   - Маме твоей легче. Но она по-прежнему без сознания.  Все,  что  надо,  у
врачей есть. Тебя к ней  все  равно  пока  не  пустят.  Может,  потом  дадут
возможность навестить. Я тебя тогда отвезу в  Склиф.  Вот  такие  дела...  А
сейчас...  Пошли,  Надежда,  м-м,  батьковна,  по  соседям.  Будем  собирать
показания.

***

Они поднялись на седьмой этаж к Ефимовне, которая все всегда про всех в доме знает - однако едва Надя представила молодого человека соседке, как тому позвонили на мобильник. Дима (воистину человек без комплексов) без приглашения прошел в комнату к Ефимовне. Спасибо, хоть ботинки снял. О чем говорил по своей трубке, непонятно, только гукал. Может, по делу - а может, ему девушка звонила.
   Ефимовна успела зорко оглядеть парня, с коим пожаловала Надежда, а  затем
жарко набросилась на Надю с расспросами: что мама, где  лежит  да  как  себя
чувствует. Она и на половину вопросов не ответила, как в  коридоре  появился
Дмитрий. Он пробурчал Наде:
   - Собирайся. - Ефимовне сказал гораздо вежливей:
   - Извините, пожалуйста, что мы вас побеспокоили. - И снова Наде:
   - Опрос свидетелей отменяется.
   Что оставалось делать Надежде? Только попрощаться, как дуре, с Ефимовной,
неудовлетворенной  скудной  информацией,  и  вывалиться  вслед  за  Димой  в
подъезд. Здесь уж она спросила сердито:
   - Ну? Что опять случилось?
   Журналист ответил не сразу. Выдержал ?мхатовскую? паузу, затем буркнул:
   - Менты нашли машину, которая сбила твою маму.
   - И?..
   - Ее бросили, понимаешь? А  за  десять  часов  до..,  до  преступления  -
угнали.
   Надя не очень поняла, что он сказал, переспросила:
   - А водитель?
   Дима терпеливо сказал:
   - Повторяю еще раз. Вчера утром у некоего человека  от  офиса  был  угнан
автомобиль ?ВАЗ-2110? серого цвета. Примерно в двенадцать дня  этот  человек
заявил о совершенном угоне в ГИБДД,  а  затем  написал  о  сем  происшествии
заявление в милицию.  А  около  девятнадцати  часов  вчерашнего  дня  данный
автомобиль  явился,  судя   по   всему,   виновником   дорожно-транспортного
происшествия. Характер повреждений кузова автомобиля, а также следы крови на
лобовом стекле свидетельствуют, что он совершил наезд  на  человека.  Данный
автомобиль,  объявленный  в  розыск  еще  днем,  экипаж  патрульной   службы
обнаружил около двух часов сегодняшней ночи во дворе дома номер двадцать  по
улице Малыгина...
   - Это же от нас два шага! - ахнула Надя. Они  уже  спустились  к  ней  на
этаж, и Надежда открывала дверь.
   - Вот именно, - мрачно сказал Дима. - Видишь, что получается: вчера  днем
кто-то угнал ?десятку?. Вечером этот ?кто-то? сбил на  улице  твою  маму.  А
потом бросил сие ?паленое? авто...
   - А может... Может, маму сбил сам хозяин ?десятки?? Дима посмотрел на нее
снисходительно. Саркастично произнес:
   - Ага. Хозяин ?десятки? - пенсионер  семидесяти  лет,  полковник  запаса.
Значит, он откуда-то заранее знал, что вечером собьет тетю Раю, поэтому днем
объявил свою собственную машину в розыск.
   Надя поняла, что сморозила не то, и убежденно сказала:
   - Значит, пацаны. Какие же сволочи. Украли машину. А ездить не умеют, вот
и сшибли маму...
   - Да, наверно, пацаны, - сказал Дима и нахмурился.
   - Где же их искать?
   -  Понятия  не  имею,  -  буркнул  Полуянов.  Они  уже  стояли  в  тесном
коридорчике Надиной квартиры. Журналист скривил губу и произнес:
   - Знаешь что? Одевайся-ка ты, и поедем.  Я  подкину  тебя  до  Склифа.  А
сам... Сам - домой. У меня там кот некормленый сидит. И еще вот чего. Дай-ка
мне записные книжки твоей мамы.
   - Зачем?
   - Дай. Я тебе потом все объясню.

Надя. Тот же день, 12 часов 20 минут

   Она вышла из подъезда, когда Дима уже прогрел свою красную машину.  Сидел
за рулем, хмурился. Выйти и открыть перед ней дверцу даже не  подумал.  ?Вот
такие они, современные мужики. Пусть и самые лучшие?.
   Когда Надя уселась на переднее пассажирское  сиденье,  Дима,  однако,  не
поспешил трогаться. Он достал из внутреннего кармана  куртки  бумажник  (тот
самый, что она видела, - кожаный ?Петек?).  Вытащил  из  него  стодолларовую
купюру. Сказал:
   - Будешь в Склифе, найдешь заведующего отделением - того  отделения,  где
мама лежит. Сунешь ему (или ей) вот эту бумажку. Знакомства - это,  конечно,
хорошо, а прямая подкормка - лучше...
   Надя отчаянно замотала головой:
   - Я не умею! И потом это неудобно!..
   - Неудобно трахаться на лыжах в гамаке. Надя покраснела, выкрикнула:
   - Почему я должна брать у тебя эти деньги?!
   - Потому что у тебя их нет. И еще потому, что мама твоя, тетя  Рая,  меня
из школы забирала. И обедами кормила. И читала мне ?Таинственный остров?. Я,
знаешь ли, это хорошо помню...
   - Я не возьму никаких денег!
   - Слушай, Митрофанова, не зли меня. Ты что это?  Вынуждаешь  меня  самому
опять идти в Склиф? И искать завотделением, и беседовать с ним?.. А  у  меня
дома - кот, скотина такая, без пищи страдает. Ты-то своего Родиона  уже  два
раза кормила!
   Аргумент насчет  Родиона  оказался  убедительным.  Надя  примолкла.  Дима
положил зеленую бумажку поверх ее  сумочки,  торопливо  включил  передачу  и
выехал со двора.
   Спустя минут десять, когда они уже  ехали  по  улице  Летчика  Бабушкина,
вдоль длинных трамвайных путей, Надя, все это время молчавшая,  хмурившаяся,
закусывающая  губу,  наконец  спрятала  деньги  в  сумку.  Вздохнула,   тихо
проговорила:
   - Я тебе их обязательно отдам.
   - Я не сомневаюсь, - немедленно откликнулся Дима. Спустя еще  пять  минут
они уткнулись в пробку на выезде на проспект  Мира.  Журналист  произнес,  к
Наде вовсе не обращаясь, словно бы сам с собой:
   - Мою маму убили пять дней назад. На твою покушались  -  вчера.  Странное
какое-то совпадение по времени.
   - Странное, - глухо проговорила Надя.
   - И чем-то ведь покушения похожи. И в случае с мамой, и в случае с  тетей
Раей имели место автомобили.
   - И с твоей.., твоей, - Надя отчаянно засмущалась, - мамой разве тоже был
автомобиль? Дима неохотно ответил:
   - Менты говорят, свидетели видели: из  подъезда,  сразу  после  убийства,
вышли двое. Их ждала машина с включенным движком. Но ты только не болтай  об
этом, ради бога!
   - Я никогда не болтаю, - огрызнулась она. Дима кивнул и продолжил:
   -  И   тогда,   и   теперь   преступления   кажутся   вроде   бы   такими
простыми-простыми!.. Очень простыми - да концов не найдешь.
   - Ты думаешь, их обеих специально пытались убить? - Надя глянула на Диму:
он сидел за рулем нахмуренный, сосредоточенный.
   - Да, пытались... А мою маму даже убили... Но кому,  спрашивается,  нужно
убивать двух пенсионерок? Кому они, старушки, могут помешать?
   - Может, наследство? - робко предположила Надя.
   - От кого? У моей мамани на книжке осталось шестнадцать рублей  девяносто
копеек. Может, у твоей есть золото-бриллианты?
   - Боюсь, что нет, - через силу усмехнулась она.
   - Тем более что я - единственный, кажется, наследник своей мамы. А  ты  -
если не дай бог что случится - у своей единственная наследница?
   - Наверное, - пожала плечами Надя. Она и краешком думать не хотела о том,
что ?не дай бог что слупится?.
   - Значит, - цинично усмехнулся Полуянов, - убрать старушек выгодно прежде
всего - кому? Мне и тебе. А что, замечательный сюжет. Я в Амстердаме, у меня
стопроцентное алиби - а ты в это время убиваешь мою маманю. А потом я  краду
машину и сбиваю твою мать. А потом мы с тобой наследуем  шестнадцать  рублей
девяносто копеек и две квартиры. И живем в них, поживаем, добра наживаем...
   - Слушай, прекрати юродствовать, а? - с неожиданной  для  нее  твердостью
сказала Надя. - Заткнись. Пожалуйста.
   Дима искоса глянул на нее, излишне  резко  рванул  со  светофора  и  тихо
произнес:
   - Извини.
   Еще десять минут они проехали в молчании, а потом Надя сказала:
   - Они же очень долго, твоя мама и моя, работали вместе.  Вдруг  они  были
свидетельницами какого-то преступления? А сейчас их пытаются убрать...
   - Угу, - усмехнулся Дима. - Они не работают вместе уже чертову тучу  лет.
И все эти годы убирать их никто не  пытался.  А  теперь  вдруг  они  кому-то
помешали.
   - Может, шантаж?
   - С чьей стороны?.. Эй, подруга! - Дима обернул к ней изумленное лицо.  -
Ты что, представляешь себе мою мать в роли шантажистки? Или - свою?
   - Да, я как-то не подумала... - пробормотала она, отвернувшись к  окошку.
Справа тянулись сталинские дома. У метро  ?Проспект  Мира?  вовсю  торговали
цветами. - Извини, - добавила Надя.
   -  Может  быть,  произошло  другое,  -  сказал  Дима.  -  Они  обе  стали
свидетельницами преступления  -  сейчас.  И  этим  кому-то  помешали.  Очень
помешали.
   Они уже подъезжали к повороту с проспекта Мира налево, в переулок. Отсюда
до нового корпуса Склифа  рукой  подать.  Наде  нравилось,  как  Дима  ведет
машину. Вроде бы никуда не спешит, а получается быстро.
   - Знаешь, Надечка, - проговорил Дима, когда они  стояли  в  длинном  ряду
машин, ожидающих левого поворота, - ты подумай, пожалуйста: когда наши  мамы
друг с другом в последнее время видались? Где бывали? Что делали?.. И я тоже
вокруг этого подумаю...
   Загорелась зеленая стрелка, они  свернули  налево.  Потом  поблуждали  по
дворам.  Наконец  Полуянов  остановил   машину   в   одном   из   дворов   в
непосредственной близости от Института Склифосовского. Выключил мотор.
   - Знаешь, - сказал он, повернувшись к Наде и внимательно изучая ее  лицо,
- что-то мы с тобой заигрались в  Шерлоков  Холмсов.  А  тебе  сейчас  лучше
поиграть в доктора Айболита.
   - А тебе? - слабо улыбнулась она.
   - А мне - в дедушку Дурова. Кота поеду дрессировать. - Он потянулся к ней
и легко, по-дружески поцеловал в щеку. - Давай, дорогая. Тете Раечке привет.
Звони мне обязательно, как у нее дела. На трубу брякай  или  домой,  или  на
работу - куда хочешь. И я тебе буду звонить.
   - До свиданья, Дима. Спасибо тебе за все. И...  И  деньги  я  обязательно
верну.
   - Забудь об этом, - досадливо проговорил он.  Она  выбралась  из  машины,
сделала пару шагов к больничному корпусу. Потом обернулась.
   Дима разворачивал машину в тесном дворике. В ее сторону ни разу  даже  не
посмотрел.

Глава 4

Дима. В тот же день

   Дима накормил кота и заварил себе крепчайшего чаю - две ложки на  стакан.
Есть совершенно не хотелось. Подумал: не выпить ли коньку? Решил:  лучше  не
пить.
   Чай безо всякого спиртного привел мозги в порядок.  Вчерашний  суматошный
день (плавно перешедший в  суматошный  сегодняшний)  словно  бы  остался  за
порогом  квартиры.  Собственное  жилье  располагало  Диму  к   уединению   и
размышлениям.
   Дима перешел из кухни в единственную  комнату  и  улегся  на  диван.  Кот
прошествовал мимо, посмотрел на нового хозяина скептически.
   "Сдается мне, что два покушения - на маму и на тетю  Раю  -  между  собою
связаны, - подумал Дима, устраиваясь поудобней на диване. - И что же дальше?
А далее... Далее, господа, мы имеем два множества людей.  Первое  из  них  -
знакомые и друзья мамы.  Второе  -  близкие  тети  Раи.  Эти  два  множества
пересекаются. То есть имеются знакомые мамы, которые  одновременно  являются
знакомыми тети Раи. И если два покушения связаны, то, возможно, именно среди
тех людей, которых знали обе женщины, следует искать убийцу.  Или  человека,
который что-то знает об убийстве?.
   Дима перевернулся на другой бок. ?Ай да я! Что за безупречное  логическое
построение! Почему я математиком не стал? У меня  по  алгебре  одни  пятерки
были... Но... Но мама всегда хотела, чтоб я  стал  журналистом.  Не  врачом,
заметьте, а именно  журналистом.  Она  свои  нереализованные  мечты  во  мне
воплощала. Сколько себя помню, вечно она чего-то писала.  Дневники,  письма,
et cetera..."
   Острая душевная боль при воспоминании о маме пронзила его.  Усилием  воли
он отогнал ее. Она мешала ему сейчас.
   "И мама оказалась права. Спасибо тебе, мамочка. Нет интересней профессии,
чем журналистика. Особенно по молодости... Но... Что там  все-таки  с  нашим
множеством общих знакомых? Итак. Мыслим строго и логично. Множество знакомых
моей мамы имеет отображение в ее записной книжке. А множество знакомых  тети
Раи - в ее. Поэтому: будем искать пересечение двух  множеств.  Будем  искать
фамилии, совпадающие в обеих книжках?.
   Дима встал с дивана. Взял лист бумаги, ручку  и  две  записные  книжки  -
мамину и тети Раи. Снова лег. Положил их рядом с собой. Мамина  книжка  была
старой, разлохмаченной. Имена и  телефоны  записаны  разными  чернилами:  то
синими, то черными, то  зелеными.  Некоторые  номера  вычеркнуты,  а  поверх
вписаны новые. Кое-где из-за нехватки места вклеены новые листочки. Записная
книжка тети Раи  представляла  собой  полную  противоположность.  Новенькие,
чистенькие листочки. Неизменно аккуратный,  щегольской  почерк  старательной
хорошистки. Всего по паре-тройке телефонов на каждую букву.
   Дима развернул каждую из книжек на букву А. В маминой на  первом  листике
значились ?Аэрофлот, справочная? и ?Аэрофлот, международная?, а также:  Олег
Ахмалетдинов, Акопов Александр, Ахмедуева, Анисимова,  Апресян,  Алешина  и,
непонятно зачем, АЗЛК.
   В аккуратной книжечке тети Раи на  букву  А  имелись  только  Антонова  и
Афонин.
   Ни одного совпадения.
   Дима перевернул листочки и вздохнул.
   Ему предстояла скрупулезная, кропотливая работа.

Надя. То же самое время

   В коридоре было тихо. Ни больных, ни докторов. Только  вдалеке  санитарка
ожесточенно намывала пол. ?Вот и хорошо, что никого нет, - подумалось  Наде.
- Пройду тихонько в мамину  палату.  Посижу  около  нее.  А  вдруг  она  уже
очнулась?"
   Когда Надя проходила мимо поста, ее окликнула медсестра:
   - Эй, девушка, вы к кому?
   -  К  Митрофановой.  В  восьмую  палату.  Медсестра  посмотрела  на  Надю
внимательно, потом сказала:
   - Подождите секундочку.
   Выскочила из-за своего стола и  умчалась,  чуть  не  бегом.  Только  полы
халата развевались. Надя заметила, что сестричка примерно ее возраста, и еще
- она, кажется, чем-то напугана. Нехорошее предчувствие кольнуло в сердце.
   Через пару минут к Наде подошел молодой доктор. На ходу он  вытирал  губы
платком. Медсестра следовала за ним на три шага сзади.
   - Вы к Митрофановой? - строго спросил врач.
   - Да, - пролепетала Надя.
   - А кто вы ей?
   - Я ее дочь.
   - Дочь... - протянул он. - А зовут вас?..
   - Надя. Надя Митрофанова.
   - Мне очень жаль,  Надя...  -  проговорил  доктор,  глядя  в  сторону.  А
медсестра, наоборот, жадно всматривалась в лицо Нади. - Мне  очень  жаль,  -
повторил врач, - но мама ваша скончалась. Сегодня, в половине первого дня.
   Надя молчала. Она не понимала ничего.
   - Поверьте, мы делали  все  возможное,  -  продолжил  врач.  -  Но...  Но
характер и тяжесть травм, которые она  получила,  оказались  несовместимы  с
жизнью...
   Надя вдруг почувствовала, что куда-то уплывает. Так однажды было с ней  в
Сочи - давно. Когда она очнулась, рядом с ней сидела тогда мама, отирала  ей
лоб ледяным платком  и  говорила:  ?Это  солнечный  удар,  дочка,  солнечный
удар..."
   - Надя! - тут резко прикрикнул на нее доктор.
   - Да? - безвольно отозвалась она.
   - Мама ваша не страдала, - проговорил врач. - И в сознание не  приходила.
Она умерла спокойно... Лена! - рявкнул врач, обращаясь теперь к медсестре. -
Стул принеси! И спиритус аммони .

То же самое время

   Какое странное задание. Можно даже сказать - забавное. Семь  человек.  По
нарастающей, один сложнее другого. Номер два пребывал в  Латинской  Америке.
Командировку туда Седов счел  нецелесообразной.  Тем  более  что  номер  два
ожидался прибытием через четыре дня. Номер  три  -  перешел  на  нелегальное
положение, его местонахо