резко  спросил
ведущий.
   Надю словно бы по лицу ударили. Она дернулась и отшатнулась от экрана.  И
уж с этой минуты всеми своими обострившимися, напряженными чувствами  ловила
каждое доносившееся с экрана слово, каждый  оттенок  мимики  и  ведущего,  и
зрителей, и будущего премьера.  Она  (и,  наверное,  миллионы  телезрителей)
увидела, как на мгновение - но только на мгновение - дернулось лицо большого
человека. Впрочем, он тотчас овладел собой, произнес:
   - Странный вопрос... Кто это? Я что, должен ее знать?
   В аудитории раздались смешки.
   - Елена Коновалова, - спокойно и размеренно проговорил  ведущий,  -  была
студенткой Ленинградского технического университета. Она покончила с собой в
январе  тысяча  девятьсот  семьдесят   восьмого   года.   Елена   Коновалова
выбросилась из окна...
   - Соболезную ее родителям, - успел вставить будущий премьер.
   - ..И вы, господин Кочугин, тогда первым оказались у ее тела.  И  плакали
над ним. Так это было?
   Пальцы Кочугина, до того спокойно лежавшие  на  подлокотниках,  дрогнули.
Струйка пота выползла из-под бойкой седой шевелюры и покатилась по щеке.
   - Не припомню, - выдохнул он.
   - Кроме того, рядом с вами  у  тела  убитой  оказался  некий  Шепилов.  В
будущем - бизнесмен. Вы его знали?
   - У меня нет комментариев.
   - Шепилов был убит в Москве, в своей квартире, восемнадцать  дней  назад.
Что вы можете сказать по этому поводу?
   - О чем это вы, уважаемый, говорите? - резко бросил Кочугин (он, кажется,
теперь полностью овладел собой). - Что за вопросы  мы  обсуждаем?  Объясните
мне, какова тема передачи?
   Показали крупный план студии. Все  присутствующие  затихли.  Даже  вечный
дебошир (ввиду  телекамер)  депутат  Чириковский  сидел  тихо-тихо:  похоже,
понимал, что начинается скандал, который ему не перескандалить.
   Надя, по другую сторону экрана, вцепилась обеими руками в обивку  дивана,
подалась к телевизору.
   - Задача передачи,  -  отпарировал  ведущий,  -  познакомить  зрителей  с
личностью будущего премьер-министра России. Что я сейчас  и  делаю...  Итак,
вернемся на двадцать пять лет назад. Тогда на  месте  самоубийства  девушки,
кроме вас с Шепиловым, оказались еще  двое:  врач  студенческой  поликлиники
Евгения Полуянова и медсестра Надежда Митрофанова. Они обе тоже были  убиты.
Совсем недавно. Две недели назад. Вскоре после убийства Шепилова...
   В зале кто-то ахнул.
   - ..Как вы объясните сей факт? Кочугин спокойно произнес, глядя  прямо  в
лицо ведущему:
   - Я обращусь к руководству  вашего  канала,  чтобы  вас  назначили  вести
криминальные новости. У вас получается неплохо.  Но,  может  быть,  пока  вы
политический обозреватель, мы обсудим темы,  которые  действительно  волнуют
население? О  повышении  пенсий?  О  финансировании  оборонных  расходов  на
будущий год? О темпах роста курса доллара?
   -  Думаю,  население  теперь  больше  интересуют  подробности  того,  как
произошли те три убийства, о которых я упомянул, господин Кочугин.
   Кочугин пожал плечами и, адресуясь  к  аудитории  -  что,  мол,  взять  с
больного или пьяного человека, -  юмористически  развел  руками.  Кое-кто  в
студии засмеялся - но лучше  бы  Кочугин  таких  сложных  жестов  не  делал:
внимательный наблюдатель мог бы заметить, как  у  него  подрагивают  кончики
пальцев.
   - У меня просто нет слов, - вздохнул он.
   - Еще вопрос... Впрочем, режиссер подсказывает мне, что сейчас у  нас  на
связи наша студия в гостинице ?Россия?. Говорите, вы в эфире!..
   И тут на большом студийном экране вспыхнуло изображение: человек сидел на
фоне  Васильевского  спуска  и  собора  Василия  Блаженного.  Надя  пока  не
различала его лица, но поворот его плеч показался ей странно знакомым. И тут
режиссер перевел изображение в студии  ?Россия?  на  экран  -  и  у  Надежды
закружилась голова. На экране был Дима Полуянов.  Дима  -  живой,  здоровый,
веселый. Он был в той куртке, что и в день убийства, и он так  же  улыбался,
как тогда, когда она видела его в последний раз в жизни, когда он  входил  в
подъезд желяевского дома,  и  обернулся  к  ней,  и  помахал  рукой...  Надю
затошнило.  Что  это?!  Господи,  что  это?  Запись?  Компьютерная  графика?
Монтаж?
   - Вы, господин Кочугин, думали, что я погиб?  -  усмехнулось  изображение
Димы на экране. - Могу вас огорчить: нет.  И  одновременно  обрадовать  всех
моих друзей: я жив и здоров. Сегодня - двадцать шестое октября,  и  на  моих
часах, - Дима глянул на запястье, -  как  и  на  ваших,  двадцать  два  часа
пятьдесят восемь минут. И мы - в прямом эфире.
   Тут оператор дал крупный план Кочугина.  Его  лицо  застыло,  смертельная
бледность проступила даже сквозь бодренький грим. Губы подрагивали. Еще одна
струйка пота выкатилась из-под седой шевелюры и пробежала по лбу.
   - ..А в руках у меня,  -  продолжал  говорить  Дима,  и  в  ушах  у  Нади
отдавались все столь хорошо знакомые интонации его голоса,  -  свежий  номер
газеты ?Молодежные вести?. Завтрашний номер. Он уже печатается в типографии.
И центральное место в нем, - Дима поднял и развернул газету, - занимает  моя
статья...
   На экране стала  хорошо  видна  шапка:  ?ПРЕМЬЕР  -  УБИЙЦА??  А  ниже  -
подзаголовок: ?Наш корреспондент воскресает из мертвых!!!"
   - Итак, главная новость этого номера, - продолжил Дима,  -  хорошая.  Она
заключается  в  том,  что,  вопреки  сообщениям  газет  и  телеканалов,   я,
спецкор ?Молодежных вестей? Дмитрий Полуянов, - жив и  здоров.  Как  живы  и
здоровы находившиеся вместе со мной в доме на Ленинском  проспекте  господин
Желяев и капитан милиции Савельев... А еще одна новость - очень  плохая  для
вас, господин Кочугин. Она состоит в том, что  неподалеку  от  места  взрыва
желяевской квартиры задержан ваш подручный, по кличке Седов. Он же -  бывший
майор спецназа ГРУ Валерий Суватов. Он слегка ошибся позавчера, в тот  вечер
в пятницу, двадцать  четвертого  октября.  Он  действительно  взорвал  тогда
квартиру генерала ФСБ Желяева. Он рассчитывал одним взрывом  покончить  и  с
Желяевым, и с  Савельевым,  и  со  мной.  С  последними  из  тех,  кто  знал
подноготную этого дела... Однако мы, все  трое,  хотя  и  находились  в  тот
момент в том же доме, в том же подъезде, но... Но мы были совсем  в  другой,
заранее снятой оперативниками ФСБ квартире... А  через  десять  минут  после
того, как наши тела, якобы обгорелые, вынесли на носилках из  подъезда,  ваш
подручный Седов-Суватов, захваченный с поличным на месте взрыва -  на  месте
преступления, которое он организовал, -  стал  давать  показания.  Показания
против вас, господин Кочугин... Он рассказал, что именно по  вашему  заданию
был организован взрыв в квартире Желяева. И по  вашему  заданию  он,  бывший
майор спецназа  ГРУ,  устроил  убийства  пенсионерок  Раисы  Митрофановой  и
Евгении Полуяновой, моей мамы. И  это  его  люди,  действовавшие  по  вашему
поручению, убили позавчера прямо  в  здании  Государственной  думы  депутата
Котова.
   Камера показала крупным планом Кочугина. Он вскочил с  кресла.  Губа  его
непроизвольно дергалась. Руки шарили по лацкану дорогого пиджака,  нащупывая
микрофон-петличку. Слышались глухие стуки пальцев по микрофону.
   - Это провокация... - бормотал он. - Пьяный бред... Я не считаю возможным
более присутствовать здесь!
   - Господин Полуянов, вы закончили? - спокойно спросил  ведущий  в  студии
Диму.
   - В общих чертах - да, - кивнул на экране из гостиницы ?Россия? Полуянов.
- Подробности читайте завтра. Завтра - в ?Молодежных вестях?!
   - Вы сделали хороший тираж завтрашнему выпуску своей газеты, - по-доброму
улыбнулся  ведущий  в  Останкинской  телестудии.  -  Поздравляю.  Камеру   в
гостинице  ?Россия?  отключили.  Режиссер  снова  показал   крупным   планом
Кочугина. Тубы его тряслись, руки  совершали  нескоординированные  движения:
левая пыталась сорвать петличку микрофона с лацкана, правая старалась  снять
передатчик с брючного пояса.
   - Мои адвокаты вчинят вам иск! - выкрикнул без пяти минут  премьер.  -  Я
разорю вас и весь ваш канал тоже!.. Я не  могу  больше  участвовать  в  этом
балагане!
   Кочугин  наконец  справился  непослушными   пальцами   с   микрофончиком,
отстегнул его, оторвал с пояса передатчик,  швырнул  прибор  в  кресло  -  и
широкими шагами пошел вон из студии. В зале  пару  секунд  царило  онемение,
потом кто-то бешено зааплодировал, кто-то засвистел.
   Ведущий по-пасторски поднял руку ладонью вверх, призывая к спокойствию.
   - Что ж, несмотря на то что главный  герой  нашей  сегодняшней  программы
удалился, наше ток-шоу ?Время икс? продолжается.  Через  пару-другую  минут,
после рекламы, мы с вами вернемся в эту же студию...
   И по экрану как ни в чем не бывало полетели прокладки с крылышками.
   Надя - оглушенная, переполняемая бесконечной радостью - сначала вскочила,
а потом бросилась на диван. Слезы, душившие ее все время с тех пор,  как  на
экране нежданно-негаданно  появился  погибший,  оплаканный  ею  Дима,  вдруг
полились ручьем. Плечи затряслись. Она, уже не сдерживая себя, зарыдала.
   И в этот момент раздался телефонный звонок. ? Она вскочила,  бросилась  к
трубке, прокричала:
   - Алло!
   - Привет, - раздался бодрый голос Полуянова. - Как там мой кот?
   - Ди-има, - простонала сквозь слезы она, - что ж ты делаешь-то  со  мной,
сволочь?!
   - Э,  Надька,  не  реви,  -  по-отечески  проговорил  Полуянов.  -  Лучше
поставь-ка чайник. Я сейчас приеду.

Эпилог

На следующий день

   Телеведущий передачи ?Время икс? залез в свой джип ?Мерседес? на обширной
стоянке возле телецентра на улице Академика Королева, 12. Завел мотор.
   В пассажирское  стекло,  покрытое  каплями  дождя,  аккуратно  постучали.
Кажется,  этого  стука  ждали.  Телевизионщик  отомкнул  центральный  замок.
Пассажирская дверца распахнулась, и на сиденье влез молодой лощеный господин
с элегантной кожаной папкой.
   - Слушаю вас, - сухо сказал ведущий.
   - Вам просили  передать,  что  вами  довольны,  -  слегка  подобострастно
проговорил гость. Телеведущий презрительно усмехнулся.
   - Вам просили передать ?спасибо? за то,  что  вы  помогли  свалить  этого
мерзавца Кочугина.
   - Передайте им мое ?пожалуйста?, - саркастично усмехнулся ведущий.
   - Кроме того, вот. -  Молодой  достал  из  своей  кожаной  папки  толстый
запечатанный конверт большого формата. Протянул его ведущему.
   Тот принял конверт, взвесил его в  руке  -  вес  был  приличным.  Ведущий
разорвал его, залез внутрь, достал пачку  долларов.  Пачка  была  перетянута
резинкой. Телеведущий рассеянно  просмотрел  ее  -  стодолларовые  настоящие
купюры. Заглянул  внутрь  конверта  -  подобных  пачек  там  было  еще  штук
двадцать. Ведущий бросил стопку денег обратно в конверт. Небрежно  зашвырнул
его в бардачок.
   - Все? - коротко и сухо спросил у молодого господина.
   - Все, - проговорил тот, открыл дверцу и, не прощаясь, вылез из джипа.
   Едва он захлопнул за собой дверцу, как телевизионный человек газанул и на
приличной скорости, визжа шинами, вырулил со стоянки.

То же самое время

   Четверо человек, определяющих судьбы России - двое из них известные всем,
а двое лишь узкому кругу посвященных, - сидели  вокруг  низенького  стола  в
углу обширной комнаты.
   В комнате царил полумрак. Горел лишь один светильник над столиком,  да  в
дальнем углу потрескивал, пульсировал красноватым светом камин. Окна комнаты
были наглухо прикрыты специальными жалюзи. Жалюзи, гасящие  звуковые  волны,
не  давали  возможности  -  кому  бы  то  ни  было,   включая   американские
разведывательные спутники - подслушивать то, что говорится в комнате.
   На столике не было спиртного - хозяин кабинета не  любил  выпивку.  Перед
каждым из собеседников  стояло  по  стакану  чая  (в  одинаковых  серебряных
подстаканниках), в центре шоколадные конфеты  да  пара  бутылок  минеральной
воды - своего, отечественного производства.
   Ничего не изменилось в России ни за последние тридцать лет  -  со  времен
Брежнева, ни за шестьдесят - со времен Сталина. Все было  так  же,  как  три
века назад, когда правил Петр Великий, или четыре столетия назад, миновавших
с эпохи, когда царствовал Иван Грозный.  Опять  судьбы  страны  решались  не
гласно, на площадях, во дворцах и залах, а по-византийски, келейно. Решались
узким кругом, состоящим из Хозяина и приближенных к нему бояр...
   - Кочугин обо...лея, - заметил один из собеседников.
   - Сегодня он подал мне прошение об отставке. Я подписал.
   - Куда его теперь?
   - Мы не можем указывать судебной власти. Прокуратура  у  нас  независима.
Пусть она сама и принимает решение. Если Генеральный прокурор полагает,  что
достаточно оснований для того, чтобы избрать мерой  пресечения  в  отношении
Кочугина взятие под стражу - пусть его арестовывают.
   - А потом?
   - Я еще раз говорю: судебная система у нас независима. Никто из нас, даже
если бы хотел - повторяю еще раз, - не может и не должен влиять на нее.
   - А что с уголовным делом?
   - Что-то ты, Глеб, сильно волнуешься за своего Кочугина. Любишь  его,  а?
Все вежливо посмеялись.
   - А дело развалится, - заметил другой собеседник. - Седов этот  от  своих
показаний  откажется.  Скажет:  ?Менты  с  гэбэшниками  выбили  их  у  меня,
гестаповцы?. Запись его телефонного разговора с Кочугиным, о том,  как  люди
Седова замочили Котова, - вообще не доказательство. Я ее слушал.  Трактовать
при желании можно как  угодно...  Так  что  дела  не  будет.  Пусть  Кочугин
спокойно отдохнет. Сначала - на нарах. До суда. Годика три. Судебная система
у нас,  к  сожалению,  не  очень  поворотлива.  А  потом,  если  доживет,  -
посмотрим.
   - А что с журналистом?
   - Каким журналистом?
   - Ну, этим - телеведущим. Он играет на другой стороне.
   - Надо объяснить ему, что он ошибается, играя не в той команде. У нас  на
него что-нибудь есть?
   - Еще бы не было! Неуплата налогов в особо  крупных  размерах.  Взятки  в
особо крупных размерах. Злоупотребление должностными полномочиями.  В  общей
сложности лет на пятнадцать.
   - Ну, вот и надо: встретиться с ним и объяснить, что перед законом у  нас
все равны - что дворник, что  телезвезда.  Пусть  твои,  Сергей,  люди  этим
займутся.
   - Понял. А что с другим журналистом?
   - Каким?
   - Ну, этим, молоденьким, из ?Молвестей?. Он нам в итоге всю игру поломал.
   - А что с ним можно сделать? Молодой, зеленый, горячий. Потому - хамло. И
везуч. Надо взять его на контроль. И при случае использовать.
   Хозяин  отхлебнул  чая,  промолвил:  ?Холодный...?  Все  последовали  его
примеру, отпили из стаканов. Один развернул шоколадную конфету.
   - Все-таки я не могу понять, - спросил один из Четверки, - зачем  Кочугин
начал эту масштабную зачистку? Бизнесмен, врачи, депутат... Зачем убивать  -
да еще своими собственными силами? Что он, не понимал, что,  если  надо,  мы
его сами от чего угодно отмажем?
   - Перфекционист он.
   - Кто-кто?
   - М...ак он, я говорю.
   - А-а.
   - Надо готовить запасного кандидата.  С  такими  же  параметрами,  как  у
Кочугина.
   - Готовить будем. Есть один на примете.
   - А ты уверен, что у него все в  прошлом  -  чисто?  Никаких  скелетов  в
шкафу?
   - Не уверен. Но проверять уже времени нет.

От авторов

   Как часто бывает в книгах (во всяком случае, в наших книгах),  ВЫМЫСЕЛ  И
ДОМЫСЕЛ  в  только  что  прочитанном  вами  романе  тесно  переплетается   с
реальностью. Границу, что пролегает меж придуманным и действительным, каждый
искушенный читатель без труда, мы уверены, разглядит сам.
   Для читателей же менее искушенных, а также предвзятых, мы в нашу эпоху  -
эпоху разнообразных судебных тяжб (не самая лучшая мода, докатившаяся к  нам
из Америки!) - считаем своим долгом заявить:
   Первое. Ни один из героев романа (тем более  те,  кого  можно  отнести  к
публичным политикам) не имеет  никакого  прообраза.  Всякое  сходство  наших
персонажей - например, несостоявшегося премьер-министра Кочугина,  депутатов
Котова и Чириковского, сотрудника ФСБ Желяева,  а  также  Телеведущего  -  с
какими бы то ни было реальными людьми абсолютно  случайно.  И  буде  кто  из
читателей вдруг данное сходство обнаружит - это целиком и полностью проблема
его, читателя, и его разгулявшегося воображения.
   Второе. Наряду с вымышленными  героями  в  только  что  прочитанном  вами
романе  действуют  абсолютно   придуманные   организации.   К   примеру,   в
Санкт-Петербурге нет (и  не  было  никогда)  -  тем  более  на  Васильевском
острове! - Ленинградского (Санкт-Петербургского) технического  университета.
Отсутствует (насколько мы  знаем)  в  Петербурге  и  завод  по  производству
холодильников. Соответственно, порождением  авторского  вымысла  являются  и
работники Технического университета, и холодильного завода, а также торговая
марка холодильников ?Пихол?. Ну  а  в  Москве  отсутствует  Первое  Северное
управление внутренних  дел  (и,  естественно,  не  возглавляет  его  генерал
Ухваткин, и не работает в нем опер капитан Савельев).
   В то же  время,  в  прочитанном  вами  романе  есть  несколько  абсолютно
реальных и названных  вдобавок  своими  собственными  именами  учреждений  и
граждан.  Во-первых,  в  НИИ  Скорой  помощи   имени   Н.В.   Склифосовского
действительно работают блестящие доктора Сергей Викторович Гусев  и  Вахтанг
Георгиевич  Руруа.  Однако,  заметим  в  скобках,  мы  не  знаем  ни  одного
сотрудника из отделения сочетанной травмы данного медицинского учреждения.
   Во-вторых, в Санкт-Петербурге успешно действует Гуманитарный  университет
профсоюзов (СПбГУП), а возглавляет  его  интереснейший  человек,  профессор,
ректор  Александр  Сергеевич  Запесоцкий.  И  все,  что  написано  в  романе
касательно данного университета, организации его жизни и деятельности, имеет
под собой твердую документальную основу. И авторы благодарны всем работникам
СПбГУПа, а также лично его ректору А. С.Запесоцкому за  ту  помощь,  которую
они оказали нам в работе над книгой.
   Мы также благодарны нашим петербургским родственникам - К.И. Жолкевич, С.
А. Боричевой, А.О. Боричеву.
   И - всему Петрограду: за само существование этого прекрасного  города  на
нашей земле.